Перейти к содержанию

Рекомендуемые сообщения

Небольшой манкитруф, посвящённый народу орсимер. Особая благодарность Брату Охту за ряд идей.

 

 

 

Гортвог

 

 

…Я делаю глубокий вдох. Горький дым чадящего костра, едкий от курительных смесей, что бросили в него шаманки, взвивающийся до самого потолка главного зала нашего Дома, заполняет лёгкие. Приходится силой заставить себя не выхаркать его. У нас пока ещё нет других путей для входа в нужное состояние.

 

Барабаны начинают бить. Примитивное, варварское «дум-дум-дум», подстраивающееся под такт сердца, а потом обманом меняющее его. У нас пока ещё нет другой музыки.

 

Глаза плотно закрыты. Правая рука сжимает рукоять отцовского ятагана с зеленоватым лезвием, в левой – странная обсидиановая статуэтка, принесённая Странником. В статуэтке пульсирует непонятная сила. Будто сшитое из разных частей сердце пытается удержать такт вслед за барабанами. Сейчас, когда наконец достигнуто единство с дымом и барабанным боем, я вижу сквозь сомкнутые веки, что я не единственный, кому он принёс её, но мой оскал не меняется – мои товарищи по несчастью ничем не могут помешать в достижении главной цели.

Перекат с пятки на носок, потом с носка на пятку. Что-то неуловимо меняется. Началось. Я продираю раскосые слезящиеся от дыма жёлтые глаза с вертикальными зрачками. Глаза, которые не видели ничего, кроме лжи, предательства, презрения и рабских оков. Нужно ли выбросить всё это? Нужно, подсказывает голос отца. Любой металл должен быть очищен от примесей. И я начинаю переплавку.

 

Стены старого замка, ставшего нашим Домом, распадаются вместе с дымом и пустой породой, и я вижу себя высоко над Заливом, выше полёта птиц. Я стою на голове исполина. Сияющий бронзой гигант. Медная башня. Под моими ногами – незаросшее, закрытое лишь тонким листом металла темя гиганта. Вход в святая святых. Но мои руки заняты, его не открыть. Оболочка Нумидиума начинает раскаляться. Приходится прыгать с ноги на ногу, чтобы не сжечь босые ступни. Бронзовый бог замирает, прислушиваясь. И я начинаю свой странный танец, неловкий и неумелый, и Медная башня вновь начинает своё движение, вперёд и одновременно назад. От такого святотатства Дракон, кусающий свой хвост, начинает выть. Или то воет Змей? Нет, последний прямо здесь, рядом со мной, возвращается с едким дымом, который обвивает мои ноги, пытаясь остановить танец. Взмах ятагана, захваченного как раз на этот случай, рассекает его на несколько частей, и демон с шипением откатывается прочь, однако отказывается исчезать, и складывается в высокую фигуру, облачённую в серую мантию с наполовину скрывающим лицо капюшоном.

 

– Что ты делаешь? – шипит демон.

 

– Танцую, – мой ответ полон вызывающей усмешки, брошенной злодею прямо в лицо.

 

Мои ноги продолжают отбивать ритм, как удары кузнечного молота по раскалённому металлу, в такт биения Сердца-Тотема. Я танцую дальше, и они сами находят путь ко двору Двух Королей, каждый из которых истинный, и каждый из которых враг другому.

 

Змей продолжает корчиться в бессильной злобе.

 

– Ты нарушаешь данную твоим пра-девятижды девять раз-дедом клятву! Я могу забрать данную ему силу, и ты вновь станешь червём, которого раздавят Оба Дома! Грязь Вечной Битвы, что месят кованными сапогами солдаты Двух Королей, вот та судьба, от которой я спас вас, убогих пожирателей дерьма, проявив жалость к вашим же молитвам! И чем ты платишь мне?

Но мой танец ушёл слишком далеко вперёд и назад, чтобы слова Змея смутили меня.

 

– Ты обманул меня тогда, но не обманешь теперь. Ты говорил и продолжаешь говорить, что сделал нас сильными, способными выжить, в обмен на службу девять раз по девяносто девять колен, но на самом деле сделал нас лишь навечно узниками собственной слабости, ведь Мироед всегда обновляет счёт. И не пытайся задурить меня своей старой кожей, которую ты уже сбросил. Старик Тед, свергнутый король Мальбиога, рассказал мне, что украл твою новую, ещё не выросшую в предыдущий раз, шкуру. Ты больше не Оркей.

 

Демон дрожит в закипающей ярости, и та разрывает полупрозрачную мёртвую кожу изнутри. Теперь он, выросший вдвое, напоминает моё искаженное отражение – кривой нос, раскосые глаза, тяжёлые брови с костяными шипами и торчащие изо рта клыки. И в его руке – длинный изогнутый клинок, почти такой же ятаган, как у меня.

 

– Тебе всё равно не победить! – рычит Маулох, атакуя, - Девять народов девять раз по девяносто девять колен мои!

Шаг в сторону, уход от удара. Главное – не сбить Танец.

 

Башня под моими ногами продолжает ломать пространство и время, и я понимаю, как это – одновременно танцевать на голове Бога и стоять там и тогда, перед двором Двух Королей. Быть Гортвогом и… да, Тринимаком. Тем вождём одного из девяти народов, что ныне никогда не отдавал власть над собой Змею, в минуту слабости, не в силах выбрать себе господина и боясь навлечь ярость их обоих. Самим собой.

 

Я пропускаю удар. Даже лишённый кожи и слепивший себе ей замену из дерьма, он всё равно куда сильнее. Покрытая коростой рука пытается вырвать Тотем, но если демон рассчитывал на лёгкую победу, то ошибся. Танец превращается в драку…

 

…И вот мы стоим на твёрдой земле среди обломков медного бога. Он – возвышаясь во весь рост, с надменной ухмылкой, сжимая потерявшую силу обсидиановую безделушку, я ­– на коленях перед ним.

 

– Сделать свой народ слабаками, боящимися боли, – Змей отбрасывает Тотем прочь, на землю, - Ты ещё глупее, чем я думал. С самого начала обречь себя на поражение, и ради чего? Твоё племя всё ещё в моей власти, вытанцованный тобой бог – пожран Боэтой, и я сделал частью себя то, что от него осталось. Вас все ненавидят. Вас все презирают. Ты проиграл.

Я поднимаюсь во весь рост, глупо улыбаясь.

 

– Ты ничего не понял, верно? Неужели жадность настолько ослепила тебя, Малакат? Ты пытался удержать то, что не принадлежит тебе, и теперь получил осколок одного из величайших героев. Которого помнят и в которого верят. Который суть противоположность тебе. Уже сейчас я чувствую, как он разрывает твоё нутро. Тебе не спастись от него, даже когда Мироед обновит мир, как и не вырастить заново старую шкуру. Я победил.

 

И я вижу в чёрных глазах демона то, чего не видел никогда и не ждал увидеть. Ужас. Его поджатые губы сомкнуты, не шепчут беззвучные проклятья. Он просто распадается едким дымом.

Откашлявшись, я поднимаю с земли отцовский ятаган и, закрепив его у пояса, направляюсь на северо-восток, к Дому, который я построил для бездомных. Туда, где меня ждут.

 

 

 

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учетную запись

Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти
  • Последние посетители   0 пользователей онлайн

    • Ни одного зарегистрированного пользователя не просматривает данную страницу
×
×
  • Создать...