Всяко-разно-несуразно

[Roht]

Вместо предисловия: Я продолжаю разрабатывать сюжет, первые наработки которого у меня появились аж 4 года назад. ЕГо основное воплощение - в произведении, которое также есть на данном форуме, в моей второй теме. К своему стыду, я почти не возвращаюсь к основному тексту на протяжении полутора лет, но в последний месяц мне удалось реорганизовать свои записи таким образом, чтобы выдать на суд общественности нечто более достойное и, не побоюсь этого слова, зрелое. Текст содержит множество отсылок, аллюзий и прямых цитат из мирового литературного наследия; если кому-то будет интересно, я выложу подробную справку, что, где и зачем. :) А пока - наслаждайтесь.

 

Сказка про цыплят.

 

Глава первая: Архитектура. Кухня. Гость.

 

В Тропенхельме есть множество любопытных построек. Некоторые из них вызывают интерес из-за своей древности, некоторые - из-за исторического значения. Впрочем, любой житель города скажет вам, что легко наткнуться и на такое здание, которое, с одной стороны, не являет собой абсолютно ничего примечательного; с другой же оно окажется монументом самому себе, ибо здесь творится много вещей, не имеющих ни предпосылок, ни последствий.

Здание Коммерц-коллегии Тропенхельма было построено в 1856 году, что делает его, таким образом, самым новым во всём комплексе муниципалитета. Проектировал его заезжий гастролёр-немец; глядя на безвкусные мраморные колонны, украшающие углы постройки, можно легко догадаться, что никакую душу в создание очередного скучного домика для заштатного городишки он не вкладывал. Покрытие крыши оказалось попорчено дождями всего за три года; металлические навесы над окнами не пережили всем известного товарного бунта, имевшего место всего-то пару декад назад. Довершает облик архитектурного уродца узкая лестница, ведущая к парадному входу. Местные любят травить байки, что позолоченные перила, прилагавшиеся к подъёму, были украдены в первую же ночь после постройки; надо сказать, что судьбу "первоперил" регулярно повторяют их более дешёвые наследники.

Впрочем, не будем слишком отвлекаться на Коммерц-коллегию - вы же не рассчитывали, что с этим скучнейшим произведением немецкой зодческой мысли может быть связано что-то интересное? Нет, речь пойдёт о его ближайшем соседе - неприметном каменном здании с заколоченными окнами, безобразящем вид центральной Пятницкой улицы.

Несколько лет назад в этом здании располагался салон, в котором отпрыски местной интеллигенции коротали вечера за выразительным чтением никому, кроме них, не интересных авторов и курением всяческих запрещённых смесей. Удобное расположение сделало это заведение достаточно популярным, поэтому шум со стороны клуба давно стал привычен жителям окрестных домов. Посетители клуба вписали себя в историю, поучаствовав в уже упомянутом товарном бунте; кроме этого, на их счету была организация любопытного протестного мероприятия, направленного на привлечение внимания общественности к проблеме образования в Тропенхельме. Одним из требований этого сидячего движения (каков парадокс, а!), избравшего в качестве лагеря узкую Почтовую дорогу перед городским острогом, стала организация университета свободных искусств и соответствующей уровню заведения школы. Прошумев пару дней, молодёжь успокоилась и более об своей идее не заикалась.

Незадолго до войны в салоне произошло скверное событие, из-за которого здание и пришло к своему нынешнему состоянию.

Помните поговорку: "В Тропенхельме у событий нет причин и нет последствий"? Что ж, иногда приходится принимать и то, что последствия всё-таки случаются, нередко оказываясь весьма трагичными по своему свойству.

***

Ресторан "Легато" с виду казался заведением весьма приличным, поэтому троица, недолго думая, покинула стылую Посольскую улицу, решив оценить достоинства местной кухни. Впрочем, внутри всё тоже выглядело достойно - миновав обитые мягкой тканью дубовые двери, гости оказались в просторном фойе, на правой стороне которого Тадеуш Сангвинский обнаружил гардероб, а на левой Феликс Малов обрёл умывальник.

Третий же новоприбывший, доктор по душевным болезням Григорий Храмов, пробежался глазами по убранству зала и задумчиво протянул: "Готовим денарии, господа патриции".

- Дорогой доктор, как обычно, ожидает худшего, - не замедлил отреагировать Тадеуш, уже успевший снять пальто. Наблюдавший за его манипуляциями служка с ленивым взглядом не замедлил подскочить к нему и забрать верхнюю одежду, предварительно протянув Сангвинскому номерок из материала "под слоновую кость".

Я всего лишь оценил возможные траты и остался недоволен, - сухо сказал Храмов.

- Надо изредка выбиваться в свет, - пожал плечами Тадеуш. - Пока Беарнец не починит входную дверь, я в холодильную камеру "На Миллионной" ни ногой. Интересно, тут есть свободно лежащие музыкальные инструменты?

- Ты хоть когда-нибудь останавливаешь свои упражнения? - приподнял бровь доктор.

- А Феликс когда-нибудь побреется, чтобы не испытывать такие затруднения с приходом заморозков?

Как по заказу, из дверей умывальника показался Малов, на ходу расстёгивая чиновничью шинель; хорошенько промоченная поросль на его лице выглядела удручающе, орошая потёртый шерстяной шарф каплями воды.

Двое его спутников замерли в ожидании очередной выдающейся реплики.

- А? - Малов остановился.

Тадеуш натянул свою обычную заискивающую улыбку.

- Ничего, Феликс. Мы как раз обсуждали, как здорово выглядит покрытая инеем борода.

Тот промолчал и протянул шинель служке вслед за Храмовым.

За окном с неба начал падать лёгкий снежок, который, впрочем, не планировал надолго задерживаться в душном воздухе Тропенхельма.

***

- Олеевый соус у них отвратителен, - посетовал Сангвинский, и без того порядком расстроенный отсутствием в "Легато" сцены и музыкальных инструментов. - Зато какие люди сюда ходят! Элита!

Кроме троицы, в зале находилось всего четыре человека, двое из которых были официантами.

- Вкусный суп, - сообщил Феликс, явно рассчитывая на поощрение со стороны Храмова, съевшего только четверть порции.

- Ага, - безучастно сказал доктор. Его гораздо больше еды занимал таинственный субъект в уличной одежде, куривший сигарету двумя столиками левее. Судя по всему, интерес был взаимен - человек не сводил с троицы глаз.

- Знаешь его? - Тадеуш по-прежнему изображал, что цель его жизни в насыщении, но внимательный наблюдатель мог бы заметить, что поляк уже достаточно изучил загадочную личность и сделал о ней определённые выводы.

Храмов покачал головой.

- Если бы у меня были знакомые, которым разрешается не снимать верхнюю одежду в приличном заведении, я бы последовал их примеру, - доктора слегка передёрнуло. - Чай, не май на дворе.

- Хорошо, тогда, как мне кажется, его знает Феликс. Не так ли?

Последний лихорадочно оглянулся, задержал взгляд на предмете обсуждения и пожал плечами.

- Не-а, не так. Возможно, он бывал в конторе, но я не обратил внимания. Вот, помнится, когда Латвийцев не подписал запрос на предоставление латифундии...

Тадеуш в неопределённом жесте вскинул руку.

- Я спрашивал тебя не об этом, спасибо. Как итог, предлагаю пойти и спросить, чего ему, собственно, надо. Возможно, он агрессивный. Григорий...

Храмов уже шёл по направлению к таинственной личности. Дойдя до нужного столика, он устало ухнул на свободный табурет, покрытый аляповатым карминовым атласом.

- Я не помешаю? - осведомился доктор, с абсолютно отсутствующим видом извлекая сигарету из портсигара незнакомца и прикуривая от декоративного канделябра в виде фигурки льва. Субъект с восхищением проследил за манипуляциями Храмова и с каким-то благоговейным трепетом принялся тараторить:

- Что вы, что вы, Григорий Николаевич! Милости прошу к нашему шалашу. Прелести жизни по сходной цене. Лишение жизни бесплатно. Совсем недавно у вас, а уже столько наслышан, да. Что поделать, дела, дела. Известного человека не скроешь за семью печатями, а за семью английскими замками их можно скрыть десяток...

Доктор слушал вполуха, периодически выпуская ароматные сизые облака.

- ...и тогда я сказал себе, чем чёрт не шутит, сразу обращусь к лучшему! Этот ваш поезд раз в неделю, разумеется, очень удобен для местных, потому что сокращает внимание чужаков, но я-то знал, к кому еду! И вот я тут, у меня для вас задача, которая занимает моё воображение последние несколько месяцев, - сообщив о причинах своего неожиданного внимания, незнакомец, казалось, выдохся.

Храмов кивнул и произнёс:

- В своём рассказе вы упустили две детали, любезный; вы не сказали, кто вы вообще такой, и откуда знали, что я с друзьями окажусь в "Легато", если сам я об этом узнал чуть более получаса назад.

Получив хоть какой-то ответ, собеседник ожил и снова вернулся к своему обычному ритму речи:

- Умного человека видно за версту! Да, что вы, случайность это чистая, потому как значительно устал я, пытаясь найти вас в центральном районе города и по месту проживания - меня ж никто не предупредил, что на эту субботу у вас выпадает выходной. Зашёл вот покушать, даже пальтишко не снял - слишком уж продрог, да вот и пошёл консьерж мне навстречу. А звать меня очень просто - Донской я, Иван Донской, по батюшке Васильевич. Искал вас по просьбе своего старого друга по университету - ну, вы представляете, какому, коль скоро и сами там учились, - потому как он вляпался в чрезвычайно интересную историю, и без помощи со стороны ему совершенно не обойтись. Да вы не вздыхайте так, доктор, лучше давайте вместе с вами подсядем к вашим друзьям, там я всё и поведаю, вам же так проще будет?

Обычно клиенты Храмова не стремились поведать всему миру о своих проблемах, но этот случай уже выходил из ряда вон. Доктору ничего не оставалось, кроме как уступить сокрушительному, словно воды Янцзы, потоку слов нового знакомого, и, бросив недокуренную сигарету в пепельницу, пройти вместе с ним за ранее занятый столик. Донской, недолго думая, передвинул табурет от соседнего места, наспех поздоровался и представился, чем заслужил вопросительный взгляд со стороны Тадеуша, привыкшего каждое новое знакомство обставлять с должным эффектом. Впрочем, у поляка не осталось к гостю вопросов, когда последний подозвал официанта и попросил записать весь ранее подававшийся обед за его счёт. Малов тут же принялся рассыпаться в благодарностях, на что, впрочем, получил только "Пустое", брошенное новичком как бы между делом.

- Итак, - сказал Иван Васильевич Донской, когда страсти вокруг его прибытия слегка поулеглись, - я уже сказал Григорию Николаевичу, что искал его в связи с делом весьма необычного свойства, которое имеет отношение к событиям, произошедшим в вашем замечательном городе восемь лет тому. Меня привели к вам обстоятельства, связанные с мрачным периодом в жизни моего друга - Пелегрин его фамилия. Я вообще-то по роду занятий не кто иной, как душеприказчик, поэтому то, что он мне рассказал, привело меня в замешательство, которое, в свою очередь, заставило потратить значительные средства, чтобы найти вас, Григорий Николаевич. Посему, пожалуйста, внимательно послушайте то, что я вам расскажу...

***

- Дело было весной 1913 года, как раз накануне Пасхи. Помянутый Пелегрин — я не упомянул, что звали его Дитрих, - вместе со своими друзьями посещал популярный в те времена салон, размещавшийся на Почтовой улице по соседству с Коммерц-коллегией. Заведение считалось весьма приличным, и молодёжи было не в новинку просиживать там до глубокой ночи. Фортепианные концерты, лекции умных людей, культурные игры — словом, занятий доставало каждому.

Дитрих поведал мне, что тем апрельским вечером в клубе было, как водится, полно народу; шло бурное обсуждение проведённого накануне коллоквиума, посвящённого перспективам на начало войны. Всякий надравшийся горячий революционер грозил потрясти мировые устои, так он и сказал.

Долго ли, коротко ли, но, разумеется, началась драка. То ли защитники тевтонского креста, то ли воины свободной Гардарики оскорбили оппонентов собачьими детьми, что привело к совершенно невежливой потасовке. Со слов Пелегрина я знаю, что он и его друзья не сочли нужным принимать участие в этом вульгарном развлечении, предпочтя проследовать на цокольный этаж, чтобы там, в краю прельстивых ароматов, источаемых винными бутылками и пивными бочками, с должной степенью сосредоточенности обсудить влияние творчества Фрэнсиса Бэкона на итальянскую поэзию периода Рисорджименто.

На последнем пассаже Тадеуш скорбно поцокал языком, а Храмов позволил себе горестно вздохнуть; впрочем, гость не обратил на это внимания, продолжая распространяться о делах давно минувших дней.

- Сложилось так, что они увлеклись этим полезным занятием на пару часов. Как сказал мне Дитрих, им удалось бы просидеть и дольше, если бы события в клубе не приняли свой первый неожиданный поворот.

Размеренное течение времени в хорошей компании было прервано совершенно немилосердным грохотом, донёсшимся с главного этажа заведения. Что было дальше, к сожалению, не поддаётся никакому разумному объяснению, коль скоро я об этом говорю именно вам, Григорий Николаевич, и вашим любезным друзьям.

Пелегрин с компанией, отойдя от полученного удара по перепонкам, вполне закономерно решили пойти и посмотреть, победил ли один двуглавый орёл другого; учитывая общий настрой, с них сталось бы и добить оставшихся, лишь бы отучить их так греметь в дальнейшем. Кровь молодая, горячая, самому очевидцу событий, со слов которого я вам это рассказываю, в ту пору едва только стукнул двадцать один год. Но, разумеется, у них ничего не вышло.

После подъёма по лестнице, осложнённого тем, что штукатурка постоянно норовила ссыпаться со сводчатого потолка на головы проходившим, Дитрих — да, это всё я говорю вам с его слов, не уверен, что тут правда, а что не вполне, - увидел следующую картину. Абсолютный хаос, да. Мебель сломана ко всем чертям, люстра (судя по всему, именно она служила источником грохота) упала прямо на большой круглый стол для заседаний, выбиты окна, фортепианная клавиатура, превратившаяся в кучу неровных белых зубов, лежит рядом с табуретом...

И, конечно, главное — тела. Просто ужас, если это правда. Посетители клуба, общим числом около полутора дюжин, в самых неестественных позах скрючились на полу. Ни тени дыхания, ни кровавых пятен. Все они как будто погибли в единственный момент, не успев позвать на помощь.

Тадеуш нервно хихикнул и покосился на Малова — тот слушал с открытым ртом. В его глазах читались смятение и страх перед неизведанным.

Храмов поморщился и переспросил:

- И что, правда все погибли?

Иван Васильевич мигом сжался, как будто сказал нечто недозволенное, и сообщил:

- Я всего лишь поведал вам то, что услышал от Пелегрина. Григорий Николаевич, верить, или не верить, - дело исключительно ваше. Моя доля маленькая — всего лишь распорядиться имуществом покойного.

- А он что, уже покойный? - внезапно оживился Тадеуш. - Вы хотите предложить нам поучаствовать в наследовании? Это можно устроить!

Храмов посмотрел на Феликса; тот имел вид совершенно жалкий. Казалось, тряслись даже волосы в его жидкой бородёнке.

- Как ты можешь, Тадеуш?.. - вдруг произнёс Малов. - Даже если это неправда... это просто ужасно. Если же то, о чём говорит Донской, действительно было... Почему я, проработав шесть лет в Берг-коллегии, впервые слышу об этом?

- Милый друг-счастливец, - пропел Тадеуш. - Ты, конечно, воспринимаешь всё слишком близко к сердцу, но твой coup de grace сейчас попал в самую точку. Не может же быть так, чтобы мы, гордые патриоты этого Agellus, ничего не слышали о таком занимательном случае? Воистину, ни одна ищейка, начиная с Ясона и заканчивая Вяйнемёйненом, нам этого не простит.

Донской, до того с вежливой заинтересованностью наблюдавший за реакцией троицы, пожал плечами.

- Не тому человеку задаёте вы этот вопрос. Находит не тот, кто ищет, а кто менее всего этого ждёт; маяк близ золотого Грааля разрушен иноверцами. Эту историю, со всеми её нравоучениями, я поведал вам из расчёта, что доктор Храмов поможет мне разобраться в этом деле. Дитрих Пелегрин, бывший, как я уже упоминал, моим студенческим другом, чуть менее полугода назад почил от страшной лихорадки. В том горячечном бреду, что порождал он без остановки, он постоянно твердил об этом случае. Потому-то я и решил обратиться к доктору по душевным болезням. Сложите свою специальность и своё место проживания, чтобы понять, почему я выбрал именно вас, Григорий Николаевич.

Храмов кивнул, но явно не собирался останавливаться.

- Тогда скажите, чем я могу вам помочь? Я всё же склонен думать, что живым людям от меня больше проку, нежели мёртвым. Это лежит скорее в сфере вашей компетенции.

Гость вздохнул.

- Моей сфере нужна ещё одна — для гармонии, понимаете? Я бы с удовольствием разыскал вас в момент болезни Дитриха, если бы это хоть сколько-нибудь помогло, но, знаете ли, обстоятельства...

- Хорошо, я вас понял, - кивнул доктор. - Если вы хотите больше узнать про этот случай, я вам помогу - ваше счастье, что в ближайшую неделю я, вероятно, ничем не занят. Единственно, что мне потребуются финансы.

Тадеуш восхищённо присвистнул.

- О, мы снова изучаем загадочный случай! Придётся пройти долгий путь до Пятницкой (аж целых пятнадцать минут!), переплыть горы и взобраться на реки, убить дракона и спасти принцессу! Чур, я Сигурд; ты, Гжегож, можешь взять на себя функцию воплощённого Брахмапутры, ибо твои мудрейшие наставления всегда помогут нам выбрать верную дорогу. Нужен только карлик-шут, и, как мне кажется, я знаю подходящую кандидатуру...

До Феликса явно не сразу дошло, что речь идёт о нём; он всё ещё сидел, погружённый в свои ужасающие впечатления от рассказа Донского. Последний, впрочем, явно переключился на более благожелательный настрой.

- Чудно, чудно, дорогие господа! Хоть и горе, но горе - не беда. Раз взялись за саночки, то и потащим их с должным усердием. Длинный путь не всегда самый трудный; перепеть Навина можно без вреда для стен. Что касается денег, то пятьдесят злотых я могу дать вам хоть сейчас, как раз расплатитесь за обед. Все расходы, что вы понесёте в ходе изучения дела, я беру на себя; по итогам расследования гарантирую вам часть имущества Пелегрина общей суммой на девятьсот злотых.

- Договорились, - кивнул Храмов. - Тадеуш, завтра утром жду тебя на Пятницкой.

- Вопросов нет, дорогой сэр Брахмапутра, - кивнул поляк. - Всё будет в лучшем виде. Феликс, ты будешь нашим агентом в Берг-коллегии. К завтрашнему вечеру накопай всё, что узнаешь про этот милый домик. Время встречи - двадцать ноль-ноль, на этом же месте. Не уподобляйся Сервилию, опаздывать нехорошо.

Страдальческий вид Малова как нельзя лучше характеризовал его отношение к Тадеушу и к мероприятию, в которое его ввязали, не спросив мнения. Впрочем, он слишком ценил мнение дорогих друзей, чтобы отказаться, поэтому он просто всхлипнул: "Угу".

- Следующего дня ждём вас прямо тут, Ян, - сообщил Сангвинский, удерживая перехваченную инициативу. - Мы принесём всё, что удастся накопать, а вы принесёте нам еды на пятьдесят злотых. Отличная сделка, как считаете?

За окном свистела метель, предвещая начало удивительных событий.

 

Конец первой главы.

Изменено 21 января, 2014 пользователем Ighar Raven

[orc Wolf]

Впрочем, не будем слишком отвлекаться на Коммерц-коллегию - вы же не рассчитывали, что с этим скучнейшим произведением немецкой зодческой мысли может быть связано что-то интересное?

Как любитель постмодерна отмечу, что моя любимая похожая схема зовется "водитель грузовика". Но в не выстреливших ружьях и впрямь есть своя прелесть.

Посетители клуба вписали в себя историю

Думал, что фича, но кажется, все же баг.

 

Прошумев пару дней, молодёжь успокоилась и более об своей идее не заикалась.

Тссс. Просто мы пойдем другим путем.

 

Феликс Малов обрёл умывальник.

Простите, но резануло слух. В контексте-то, понятно, звучит лучше, но вот если выдрать...

 

Субъект с восхищением проследил за манипуляциями Храмова и в каком-то благоговейном восхищении принялся тараторить:

Он еще не принялся, а я уже знаю, кто он. Интересно, традицию заставлять бесов благоговейно тараторить Гоголь завел со своим Маниловым,

 

[-Эй, мужики, где тут Заманиловка?

-Да ты что, барин? Нет тут никакой заманиловки.]

или Куприн со "Звездой Соломона"? Хотя ж, что я право. Обычная традия русской литературы.

 

Влияние творчества Фрэнсиса Бэкона на итальянскую поэзию периода Рисорджименто.

Убиться веником.

 

фортепианная клавиатура лежит рядом с табуретом кучей неровных белых зубов...

И, конечно, главное — тела

Помните, что мы чтаеим не слвоо, а текст в целом? Фортепианные зубы рядом с телами я, дойдя до этого словосочетания, принял за зубы людей.

 

Не бросайте только.

Изменено 21 января, 2014 пользователем orc Wolf