Перейти к содержанию

Рекомендуемые сообщения

Всем привет! Где-то около полугода назад я придумал и написал последнюю детективную повесть о Ги. Тогда она показалась мне сущей хренотой, и я ее благополучно убрал в архив и забыл. А потом ВНЕЗАПНО нашел и начал приводить в божеский вид. По мере этого самого приведения буду вас с ней знакомить.

___

 

ВЗМАХ ЖЕЛЕЗНЫХ КРЫЛЬЕВ

Повесть мира Древних Свитков.

 

1. Сех-ле. Чужая тайна.

 

В подвале было темно и сыро. Два умирающих чадящих факела выхватывали из мрака только хаотически сваленные по углам ящики и корзины, да большой и некогда красивый письменный стол, который хозяин сослал в это царство уныния и затхлости. На столе стоял бронзовый подсвечник, позеленевший от времени и влаги. Под ногами хлюпала вода.

Сех-ле сжал в кулаке магический амулет. Кошачье зрение – заклинание тонкое и недолговечное. Зачарованная вещица могла наделить способностью видеть во тьме всего лишь на пару десятков ударов сердца, так что у вора времени было в обрез. Сех-ле осмотрелся, запоминая расположение лестницы, ведущей наверх, решетки в канализацию, через которую он и проник в особняк, возможных укрытий, на роль которых лучше всего подходили ящики. К тому моменту, когда магия амулета иссякла, Сех-ле запечатлел в своей памяти все, что ему было нужно. Сбросив оба факела на пол, редгард в кромешной тьме пробрался к лестнице на первый этаж.

Ступени скрипели, словно несмазанные колеса телеги. Молясь, чтобы хозяина не оказалось дома, вор в несколько прыжков преодолел расстояние до двери, нащупал замочную скважину и засунул внутрь еще одну зачарованную безделушку, на этот раз кольцо с маленьким красным камешком. Чары, созданные некогда волшебником по имени Ондузи, сработали безотказно. Внутри замка что-то звякнуло, и дверь отворилась. Сех-ле выглянул в проем.

На первом этаже царил полумрак. В отличие от подвала, здесь горело сразу несколько десятков факелов, но они не могли полностью осветить огромный зал особняка. Сех-ле представил себе, как величественно это помещение выглядело по праздничным дням, когда богатей-хозяин приказывал зажечь свечи на столах и жировые лампы, сготовленные из мамонтовых костей, широко открыть шторы на колоссальных витражных окнах и приглашал своих таких же состоятельных друзей. И тогда знатные дамы танцевали в своих роскошных платьях, а их мужья и любовники вершили судьбы Империи, лениво потягивая бренди. Но все это, видимо, навсегда осталось в прошлом. Наводчик сообщил Сех-ле, что хозяин давно находился в опале при дворе Мидов, а из прислуги у него остался один только старик, который не сбежал просто потому, что никто другой уже не даст ему работу.

Редгард, уже почти не таясь, пошел исследовать зал. Два длинных стола были заставлены серебряной посудой, покрытой пылью и паутиной; кувшины наглухо запечатаны восковыми пломбами. Стулья и кресла затянуты шелковыми покрывалами. Камин с окаменевшими углями. Пустые книжные стеллажи вдоль стен.

И – знамя. Невероятных размеров боевой стяг, вывешенный на самом почетном и видном месте. На черном полотне выткана огненная птица с раскинутыми крыльями. Рубиново-красные глаза пернатого хищника безучастно взирали на мертвую роскошь особняка, кривой клюв приоткрылся, словно птица хотела закричать или схватить жертву.

Сех-ле прикоснулся к знамени. Тугая ткань была чистой, в воздух не поднялось ни пылинки. Ее чистили, причем регулярно и тщательно. Видимо, знамя представляло для хозяина особую ценность как напоминание о былом величии или славных битвах, в которых оно принимало участие…

 

- Впечатляет, правда? – голос заставил редгарда подскочить на месте. Вор схватился за рукоять клинка, но та вдруг сделалась нестерпимо горячей, и Сех-ле с криком отдернул руку. Подняв голову, он увидел, что на балконе второго этажа стоит, странно скрючившись на один бок и опираясь на перила, длинноволосый старец в серой мантии. Незнакомец улыбался, словно был рад видеть посетителя в своем особняке.

- Прошу вас, прошу… - залепетал Сех-ле.

- О, конечно, твоя просьба принята, - старик махнул рукой, и светильники и факелы на стенах вспыхнули магическим пламенем, ярко осветив зал. – Ты же даже ничего не украл. Номинально ты должен мне пять септимов за вторжение. Нерасторопно, право, с твоей стороны. В наше время воры действовали быстрее, а не бродили по дому, в который вломились, будто по музею.

- И все? – выдохнул редгард, не зная, чего ему ожидать.

- Все. Можешь идти. Если, конечно, не хочешь отработать долг и помочь старику в одном щекотливом деле. Поверь, я не рассчитываю на твою порядочность, но вдруг мне повезет сегодня?

- Я готов. Конечно, готов, - Сех-ле сделал шаг вперед, проверяя, не предпримет ли старик попытку напасть. Ничего подобного не последовало.

- Вот и славно. От тебя мне нужна будет информация. Видишь ли, самому мне передвигаться по городу довольно тяжело, - хозяин приподнял полу мантии, и вор увидел, что у него нет одной ноги. – Ты молод и здоров. Притащишь мне пару весточек с улиц – и беги прочь. Не обманешь?

- Нет.

- Верю, - кивнул старик. – Тогда не будем откладывать суть дела. Что слышно о вчерашнем убийстве наемника?

- Никто не пойман, - пожал плечами Сех-ле, который считал своим долгом каждый день осведомляться о новичках чейдинхольской темницы.

- Еще бы, - хмыкнул хозяин. – Мне нужно знать подробности дела. Ты пойдешь к Великой Часовне и найдешь товарищей этого наемника. Они очень набожны, так что наверняка будут ошиваться там до момента похорон. Все, что ты должен разузнать, - какую часть тела вырезали у убитого. Усвоил?

- Конечно.

- Тогда иди. Когда мне тебя ждать?

- Завтра приду, обещаю, - поднял руки Сех-ле.

- Хорошо. Только воспользуйся а этот раз дверью. Вероятно, ты и не знаешь, но если взяться за колечко, постучать и немного подождать, то тебе могут открыть. Здорово, не так ли?

 

***

 

Великая Часовня действительно была забита людьми. Мест на лавках не осталось, и некоторые из посетителей вынуждены были стоять у колонн, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Острый глаз Сех-ле моментально выцепил из толпы наемников. Многие из них надели черные плащи в знак скорби, но кое-кто не удосужился хоть как-то прикрыть ярко сверкающие доспехи.

Никто понятия не имел, откуда в Чейдинхол нагрянул этот отряд, но то, что они уже третью неделю стояли лагерем неподалеку от города, не могло не насторожить жителей. Несмотря на мирное поведение наемников, горожане их сторонились, а городская стража начала патрулировать улицы группами по семь человек. Граф Индарис, напротив, сохранял полнейшую невозмутимость и не предпринимал попыток выгнать отряд из своих владений, но это ни капли не успокаивало чейдинхольцев.

Сех-ле начал издалека. Подойдя к храмовому служке, он попытался вытянуть нужную старику информацию из него, но не преуспел. Мальчик заявил, что к покойнику не подпустили даже младших жрецов. Тогда вор прислонился к одной из колонн, закрыл глаза, сложил руки в притворном молитвенном жесте и начал подслушивать разговоры наемников.

- Аркей да дарует вечный покой…

- Прощай, брат, ты был лучшим среди…

Молитвы! Эти суровые вояки действительно вслух прощались с убитым товарищем, совершенно этого не стесняясь. Еще более странно. Все наемные клинки, с которыми Сех-ле встречался за свою жизнь, относились к смерти как к чему-то обыденному и привычному. Никому из них не пришло бы в голову оплакивать погибшего члена отряда в часовне. Естественно, некоторые бойцы могли почтить память близкого друга, но чтобы притащиться всей кодлой в часовню…

 

Вор отделился от колонны и подошел к старшему жрецу, который стоял, бесстрастно наблюдая за молящимися наемниками, возле алтаря Аркея.

- Кто они? – спросил Сех-ле.

- Ты что, вчера в город приехал? – бритоголовый альтмер перевел взгляд на редгарда, скривив губы в подобии усмешки. – Они уже дней двадцать здесь воду мутят.

- Видимо, вы не очень-то им рады.

- Пфф, - фыркнул жрец. – Им не рад никто. Думаешь, они хоть сколько-то пожертвовали за погребение их мертвеца? Ни септима. Они выглядят так, словно им здесь чего-то надо, а чего – непонятно. Ни с кем не заговаривают, ничего не выясняют, просто… находятся здесь – и все.

- Это вас пугает? – спросил Сех-ле, стараясь не отвести взгляда от пристальных, умных глаз высокого эльфа, которые словно изучали помыслы собеседника.

- В какой-то степени. Хотя к чему тебе это? Если ты проездом, тебя это не касается.

- Меня они тоже пугают, - вор притворно поежился для пущего эффекта. – Я боюсь молиться при них, не могу сосредоточиться. Мне кажется, что они следят за каждым из паломников, пытаются что-то понять. Скажите, что случилось с их другом? Его убили?

- Логично предположить, что да, - отозвался альтмер. – Если, конечно, он не ухитрился самостоятельно вонзить в себя кинжал, а потом спрятать его и только тогда истечь кровью.

Подивившись человеколюбивому отношению жреца к покойнику, Сех-ле кивнул и отошел в сторону. Продолжать расспрашивать альтмера было не очень резонно. Излишнее любопытство могло вызвать подозрения, а редгард не хотел рисковать ради странного поручения одноногого старика. Тем не менее, Сех-ле определенно не относился к тем ворам, которые не держат свое слово, а еще он не любил оставлять дела незавершенными. Вернуться в особняк якобы ради доклада означало еще и возможность все-таки умыкнуть какую-нибудь дорогостоящую безделицу.

 

Пока Сех-ле обдумывал дальнейшие действия, один из наемников встал со скамьи и быстрым шагом вышел из Часовни. За ним последовал второй, третий. Отряд покидал святилище словно по негласной команде. Воины не говорили друг с другом, не переглядывались, не ждали товарищей. Словно муравьи, которые следуют одним им ведомым примитивным инстинктам, они нестройной цепочкой потянулись из Часовни. За несколько минут все скамьи перед алтарем остались полупустыми. Из целого отряда остался лишь один боец.

Это окончательно сбило редгарда с толку. Он некоторое время послонялся по Часовне, сделав вид, что возносит молитвы каждому из Девяти. Мысли о том, как выудить нужную информацию, в голову не лезли. Вор уже почти отчаялся, когда вдруг краем глаза заметил, как жрец-альтмер указывает на него, разговаривая с какой-то женщиной. Стараясь не выдать, что он понял, что о нем идет беседа, Сех-ле опустился на лавку и якобы устало закрыл глаза. Как он и ожидал, несколько секунд спустя незнакомка села рядом.

- Чем могу помочь? – повернулся к ней Сех-ле.

- Священник сказал, что вы расспрашивали о вчерашнем убийстве, - с места в карьер взяла женщина. Редгард отметил, что ее голос дрожит, словно незнакомка чем-то напугана, а еще – что она удивительно хороша собой. Светлая кожа, большие зеленые глаза, капризные пухлые губы и роскошная копна черных волос выдавали в ней чистокровную бретонку. Вор подавил желание ответить женщине что-нибудь любезное и позволил ей продолжить.

- А еще вас сегодня видели выходящим из дома мэтра Айморе, - после некоторой паузы произнесла бретонка. – Вот я и подумала, что вы сможете мне помочь.

- Я понятия не имею, кто такой мэтр Айморе, - ответил Сех-ле, и это было чистой правдой.

- Пожалуйста, не отворачивайтесь от меня, - по щеке женщины поползла слеза. – Вас точно видели там, у его особняка. Вы должны отвести меня к нему! Пожалуйста! Почему вы не хотите замолвить за меня слово перед мэтром? Разве он уже не помогает тем, кто безвинно страдает? У меня есть деньги, если вы об этом, не думайте, что я из попрошаек!

Сех-ле снова не ответил. Он едва не попал в неприятную ситуацию. Подумать только, он не удосужился узнать у своего осведомителя, как зовут хозяина поместья! Теперь он знал, что его называют – или называли – мэтром Айморе.

- Ответьте мне, прошу, - тем временем повторила незнакомка.

- Хорошо, - кивнул редгард. – Попробуем назначить встречу. Скажите только, почему вы подошли ко мне лишь когда узнали, что я осведомлялся об убийстве?

- Очень просто, - женщина наклонилась к самому уху Сех-ле и прошептала. – Потому что убила его я.

 

__

TBC

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Спасибо!

По моей задумке лет двадцать, то есть примерно столько же, сколько от событий "Лент в ее волосах" до "Лезвий".

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Акт 2.

 

___

 

Ильмени. Жалость.

 

На Имперский Город упали густые, душные сумерки, которые обычно сулили ночной ливень. Но ни возможность скорой непогоды, ни спирающая грудь духота не помешали вечернему представлению собрать полные трибуны. Стоя у поднятой решетки в ожидании начала боев, Ильмени Айморе видела, как в свете многочисленных факелов на трибунах Арены беснуется чернь. Голодные и охочие до крови бедняки. Император понимал, что сражения гладиаторов – один из немногих способов удержать их в повиновении. Несколько неурожайных лет, обернувшихся давно позабытым в Имперском Городе голодом, вкупе с постоянными слухами о мятежах в провинциях, могли спровоцировать бунт в столице. Хлебные обозы потоками шли из Скинградского графства и Хай Рока, но цены на еду взлетели до небывалых высот. Горожане потихоньку нищали. Чтобы недовольная чернь не заполонила улицы, ее отвлекали зрелищами. Миды щедро платили смельчакам, готовым умереть под свист толпы. Ильмени умирать не хотела, но отчаянно нуждалась в деньгах.

Решетка со скрежетом поползла вниз. Данмерка переступила через стальные штыри, почти полностью ушедшие в песок, и встала в залитый светом круг Арены. По обе стороны от нее заняли свои места остальные гладиаторы Синей команды. На противоположной стороне в точно такой же ряд выстроились Желтые. Ильмени поправила наплечник и сняла с пояса меч. Команды часто устраивали небольшие представления для толпы до начала боя.

- Готовимся, - громко шепнул Амзарат, орк, который сражался на Арене несравнимо дольше остальных воинов Синих. – Обратите внимание на громилу с молотом. Это Коннельм, он лучший у Желтых. Его возьмем мы с Ашижрой. Тебе, Ильм, стоит напасть на эльфа с луком. Уворачивайся, сближайся и руби, это у тебя получится лучше всего. Койт, бери двух каджитов. Они едва уцелели на той недели, ты справишься. И, наконец, Сель, тебе предстоит заняться своей землячкой в тяжелой броне. Она боевой маг, приехала прямо с Саммерсета. Все понятно?

- Да, - одновременно со всеми ответила Ильмени. Ее будущий противник вскинул наизготовку длинный охотничий лук и надвинул на лицо глухое забрало с кованой устрашающей мордой какого-то невиданного зверя.

 

- Граждане Империи, добро пожаловать на Арену! – голос распорядителя, как всегда заглушивший даже рев толпы, вызвал у Ильмени неприятное ощущение – нечто среднее между страхом, азартом и отвращением. Это был ее первый бой в команде, и девушка не знала, чего ей ожидать.

- Государь Титус Первый с гордостью представляет вам Желтую команду! – надрывался тем временем распорядитель. – Сегодня в бой ее ведет ваш любимец Коннельм Яростное Сердце!

Коннельм сделал шаг вперед и воздел вверх руку с зажатым в ней молотом. Толпа приветствовала его восторженными воплями. Воины Желтых окружили норда, и каждый из них поднял свое оружие вверх. Зрелище получилось впечатляющее, но не слишком яркое.

- А противостоять Коннельму и его отважным бойцам будет Амзарат гро-Баргаш, которого вы все тоже знаете и любите! – услышав эти слова, орк опустился на одно колено, и Синие возложили ему на плечи свои клинки. Амзарат резко выпрямился, и лезвия прочертили на его могучих руках длинные кровавые полосы. Орк рывком поднял вверх порезанные руки, обильно окропив песок Арены.

- Сегодняшней ночью я убью Желтых ублюдков для вас, друзья! – заорал Амзарат, впадая в ярость берсерка. Зрители ответили гладиатору воем, в котором уже не осталось ничего человеческого. Так могли выть в предвкушении добычи Гончие Хирцина.

- Нам повезло! - поддержал толпу распорядитель, - Доблестные воины готовы подарить нам незабываемое зрелище! А теперь – да начнется бой!

 

Ильмени нырнула под защиту колонны. Свою цель она знала, а вмешиваться в схватки с «чужими» противниками было глупо и опасно. Девушка преодолела расстояние от одной колонны до другой. Прижавшись спиной к камню, Ильмени выглянула в попытке обнаружить врага. В этот же момент воздух сотрясся от первых ударов стали о сталь. Гладиаторы двух враждебных команд сошлись в рукопашной.

Взяв меч обратным хватом, данмерка выскочила из-за колонны. Стрелок в нерешительности жался у самого края Арены, целясь куда-то в самую гущу схватки и не замечая ее. «Совсем еще неопытный», - подумала Ильмени. Она уже почти добежала до цели, радуясь скорой победе, когда песок под ее ногами вдруг взорвался, и девушку швырнуло на землю, вырвав из ее руки меч. Перекатившись, она выхватила кинжал и едва-едва успела увернуться от нового заклинания, заметив, кто напал на нее. Боевой маг с Саммерсета стояла от нее в нескольких десятках шагов, поставив одну ногу на спину поверженной Сель. Ильмени вскочила на ноги и бросилась в укрытие. Забежав за очередную колонну, она с трудом перевела дух. Возле ее лица просвистела стрела, и девушка, резко обернувшись, увидела, что лучник-эльф все-таки определился с мишенью. Вторая стрела грозила стать последней для Ильмени, но данмерка не дала неопытному противнику шанса. В три прыжка она сблизилась с Желтым и, схватив его одной рукой за горло, вонзила кинжал ему в пах. Обратным рывком девушка распорола противнику живот.

Отшвырнув смертельно раненого лучника, Ильмени бросилась назад за колонну. Ее расчет оказался верен: альтмерка с Саммерсета вновь обратила на нее внимание. Магическая молния тонкой змейкой прорезала воздух. Девушка почувствовала, как убийственная сила заклятия тряхнула тяжеленную каменную колонну, вышибив из нее мелкое крошево.

Тем временем звуки боя не стихали. Данмерка обрадовалась, услышав издевательский смех Амзарата. И почему вражеская волшебница охотится именно за ней? Орк явно представлял для Желтых куда большую опасность. Впрочем, бездействие никак не могло помочь команде. Ильмени собрала волю в кулак и что есть силы рванула от одной колонны к другой. Удара со стороны альтмерки не последовало. Тогда девушка выглянула в центр Арены, чтобы оценить обстановку. Ситуация сложилась благоприятная. Из всей Желтой команды в живых оставались лишь волшебница и Коннельм, на которого с трех сторон нападали Амзарат, Койт и Ашижра. Несмотря на кажущуюся близость победы, Ильмени готова была поклясться, что альтмерка может переломить ход битвы в пользу Желтых. Девушка сглотнула и вышла из-за колонны. Все ее тело было напряжено до предела.

Магический удар последовал сразу, но Ильмени была готова. Отскочив в сторону, она пропустила электрический разряд мимо, а затем, не дав волшебнице сосредоточиться для следующего удара, метнула кинжал. Ей повезло. Обоюдоострый клинок вошел альтмерке прямо в шею. Эльфийка отшатнулась назад, захлебываясь собственной кровью. Из ее рта выплеснулся темно-красный фонтанчик, и волшебница ничком повалилась на песок.

Ильмени повернулась к единственному оставшемуся в живых противнику. Но оказалась, что ее помощь уже не требуется. Коннельм сидел, привалившись к колонне, и зажимал глубокую рану в правом боку. Рядом с ним валялся боевой молот, а чуть поодаль Ашижра тщетно пытался помочь Койту, который лежал в луже собственной крови.

- Победа! – Амзарат сплюнул на песок и вытер лезвие своего клинка от коннельмовой крови. – Ильм, ты была молодцом. Сколько у тебя сегодня?

- Двое.

- И магичку свалила, - улыбнулся орк. – Ай да Ильм! Добьешь третьего?

- Хорошо, - Ильмени подобрала с земли топор и направилась к Коннельму. Тот уже почти не подавал признаков жизни. Мощная грудь вздымалась все реже, а кровь, вытекавшая из раны ленивыми толчками, окрасила песок под нордом в темный багрец.

Девушка занесла топор.

- Не бей, - прошептал Желтый, из последних сил поднимая голову. В его глазах читались и мольба, и горечь поражения, и жгучая, неодолимая жажда жить. Рука Ильмени опустилась.

- Он уже сдох! – крикнула она орку. Затем поставила ногу на плечо Коннельма и с силой толкнула его вбок. Норд повалился навзничь.

- Да, не свезло. Значит, у тебя так и останется двое, - Амзарат усмехнулся. – Пойдем что ли? О нашей победе и без нас объявят.

 

2. Сех-ле. Слуга Стендарра.

 

Стучать пришлось долго. Лишь после того как Сех-ле в четвертый раз взялся за тяжелое кольцо, послышались шаркающие шаги и резкий скрипучий голос.

- Бегу, бегу, - дверь приоткрылась, и на редгарда уставился ветхий имперец, выглядевший, пожалуй, еще старше хозяина особняка. – Что вам надо?

- Мы к мэтру Айморе, - ответствовал вор.

- Даже так? Хм, - задумался привратник. – Раз вы знаете, кем господин некогда был, заходите. Вашу женщину можете оставить здесь.

- Что? – опешила бретонка.

- Да шучу я, - старик улыбнулся, продемонстрировав гнилые зубы. – Заходите и вы тоже!

 

Холл особняка произвел на незнакомку такое же сильное впечатление, как давеча на Сех-ле. Редгард заметил, как загорелись ее глаза, когда она увидела стяг с пламенной птицей. Проходя вдоль длинных столов, женщина коснулась ладонью мягкой ткани, покрывавшей кресла.

- Не сломайте шею, милая, - голос хозяина вновь зазвучал абсолютно неожиданно. Бретонка, заворожено рассматривавшая люстры, опустила голову и встретилась взглядом с мэтром Айморе, сидевшим на одном из кресел с книгой в руке.

- Это большая честь для меня, мэтр!

- Пустое. Зовите меня Ги. Напоминания о том, кем я был, причиняют мне боль.

- Простите, - женщина виновато перевела взор на боевое полотнище.

- Принято, - старик отложил книгу. – Чем я обязан визиту?

- У нее есть сведения, за которыми вы посылали меня, - вступил в разговор Сех-ле.

- Очень хорошо. Ты можешь идти, если хочешь…

Вор развернулся, чтобы уйти, но тут мэтр Айморе закончил свою фразу.

- А если хочешь немного разбогатеть – останься.

- Вы нанимаете меня?

- Можешь назвать это наймом, - пожал плечами старик. – Дело твое. Я предпочитаю слово «сотрудничество». У нас обоих есть, что предложить друг другу. С моей стороны - деньги, с твоей – пара крепких ног, ловкость и воровское везение.

Сех-ле не ответил. Но и особняк покидать не стал. Подошел дряхлый имперец, потрепал редгарда по плечу и сунул в руку золотой. Задаток.

- А теперь я хотел бы услышать, что мне хочет рассказать прекрасная леди, - Айморе вытянул руку, приглашая Сех-ле и незнакомку присесть на соседние кресла. – Начал бы я с имени.

- Меня зовут Кандис, - сказала бретонка. – Я из рода Лешеров.

- Наслышан, - кивнул старик, поворачиваясь к Сех-ле. – Тебе, кстати, тоже можно представиться.

- Сех-ле. Я из Сентинеля.

- Хорошо. Теперь, когда мы все познакомились, позвольте мне угостить вас бренди. Версидус, не будешь ли любезен?

- Конечно, - привратник кивнул и направился к лестнице на второй этаж.

- А теперь я внимательно слушаю.

 

- Я познакомилась с ним как раз в Часовне, - начала Кандис. – Он сказал мне, что его орден пришел в город, чтобы искоренить в нем зло.

- Орден? – переспросил Айморе.

- Да. Это не просто наемничий отряд, как все думают. Сами они кличут себя Дозорными Стендарра. Сражаются с некромантами, даэдропоклонниками и всеми им подобными. Но тогда я этого еще не знала. Он мне просто понравился. Любезничал со мной, пригласил в «Мост» выпить пару бокалов вина.

- Очень хорошо. А что дальше?

- А дальше он взялся проводить меня домой, а в проулке напал. Сказал, что знает, кто я такая, и убьет во славу Стендарра, - женщина осеклась, видимо, вспомнив пережитый ужас той ночи.

- Вас есть в чем обвинить? – в лоб спросил Айморе. – Отвечайте честно.

- Нет. То есть, формально, наверное, да. Я почитала владычицу Вермину, но все это в прошлом. Я тогда даже не поняла, о чем он. И до сих пор не имею понятия, как он узнал.

- Если эти люди – те самые Дозорные, о которых слышал я, то я не удивлен его осведомленностью, - старик запустил руку в бороду. – Но давайте вернемся к вашей истории. Что вы предприняли?

- Я… я его убила.

- Как?

- Меня учили магии, Ги, - Кандис обиженно скрестила на груди руки.

- Конечно. Лешеры верны себе, - улыбнулся Айморе. – Я ни разу в жизни не был в Хай Роке, но о вашем доме наслышан. Иллюзия, верно?

- Да. Полный паралич. И кинжал под правое ребро, чтобы умер быстро, но успел помучиться, - бретонка ответила на улыбку старика, и Сех-ле поежился. Черты Кандис зловеще исказились, когда она с усмешкой на лице рассказывала о том, как отняла жизнь.

- Вы оставили труп в проулке?

- Да. А что мне еще было делать?

- Нечего. Это верно. В таком случае вопросов у меня к вам больше не будет. Огромное вам спасибо, милая Кандис.

- Но вы же должны мне помочь! – воскликнула бретонка.

- Как? И в каком деле? Вы легко расправились с Дозорным, так зачем вам помощь калеки, не покидавшего этих стен уже добрый десяток лет, - последние слова дались старику с трудом. Он сглотнул и замолчал.

- Вы же понимаете, что они не оставят меня в покое, Ги. – Кандис наклонилась к Айморе и взяла его за руку. – А я не забыла, как все остальные, о ваших талантах. Я читала ваши мемуары, нашла их даже после того, как их запретили. Знаю о Лейсской шахте, о делах Рыбьего Черепа и Солитьюдского отравителя. И о том, почему вас предали забвению. Вы были моим кумиром, Ги. И остаетесь.

- Вы не ответили на вопрос, Кандис, - Айморе впился в женщину взглядом, которому позавидовал бы даже дознаватель чейдинхольской тюрьмы. Сех-ле понял, что мэтр ждет единственно верного ответа.

- Мне нужна именно ваша помощь, потому что никому другому не под силу помочь мне, - после долгого молчания сказала бретонка. Старик кивнул.

- Что ж, это, наверное, правда. Тогда позвольте мне кое о чем попросить Сех-ле, и мы вернемся к вашей проблеме.

- Мое первое поручение? – осведомился редгард.

- Да. И с ходу самое сложное. Скажи, имеешь ли ты что-нибудь против глумления над трупами?

___

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

За баги спасибо. Исправим. А пока - Акт 3.

___

 

В крипту вел только один путь – изнутри самой Часовни. Так думали все. Сех-ле, как и всякий другой вор, находившийся в Гильдии на добром счету, знал, что это совсем не так. Неприметный люк в одном из прудов герцогского замка, открывал длинный извилистый проход, заканчивавшийся могилой одного из древних, давно позабытых правителей Чейдинхола. Этим путем пользовались редко. Грабить Часовню считалось делом низким, недостойным, а главное – неприбыльным. Однако, ныряя в мутные воды пруда, Сех-ле думал именно о деньгах. Айморе посулил двести септимов, неслыханную награду за одно-единственное вторжение. Конечно, редгарда слегка смущала перспектива полосовать ножом покойника, но обещанное золото с лихвой перевешивало природную брезгливость и страх перед мертвецами.

Вернув решетку на место и проплыв несколько метров под водой, Сех-ле смог, наконец-то, высунуть голову и сделать глубокий вдох. Ноги коснулись дна. В затопленном тоннеле безраздельно царствовала тьма. Поводив руками по стенам и потолку, вор убедился, что факелов здесь никогда и не было. Проход всегда оставался погруженным в черноту.

Пробираться по затопленному тоннелю оказалось делом тяжелым. Несколько раз нога редгарда проваливалась в выбоину, и тогда он, погружаясь в воду с головой, глотал тухлую и крайне неприятную на вкус воду. А прикинув расстояние между Часовней и замком, Сех-ле окончательно приуныл. Такими темпами он мог добраться до крипты лишь к рассвету, и ему пришлось бы ждать в проходе целый день, пока жрецы вновь не отправятся на боковую.

Нащупав в кармане амулет каджитского глаза, редгард вызвал его магию. Как он и ожидал, ничего токового рассмотреть не удалось. Взору вора открылся уходящий во тьму коридор с земляным потолком и неровными стенами. Лениво колебавшаяся вода неопределенного оттенка цвела мелкими водорослями.

Сех-ле начал мерзнуть. Уже дважды ему пришлось опорожнить мочевой пузырь. Пронизывающий холод сковывал движения и сильно тормозил передвижение. Редгард вспомнил, что ему рассказывали о гибели от переохлаждения. Воры, работавшие в Бруме, часто повторяли, что ощущение холода означало готовность организма сопротивляться, а чувство тепла – напротив - смертельную опасность. Погибнуть в богами забытом тайном ходе даже ради двухсот золотых было бы довольно глупо, поэтому Сех-ле, собрав волю в кулак, решил во что бы то ни стало ускориться и достичь крипты до рассвета. Сначала он попытался плыть, но тоннель был слишком узок для этого. Вор то и дело бился руками о стены, сдирая кожу, и вскоре вновь перешел на шаг.

По ощущениям редгарда, он шел уже добрых три часа. Уровень воды, несмотря на это, не менялся. В некоторых местах Сех-ле даже приходилось нырять и преодолевать полностью затопленные участки. Холод ушел на второй план. Теперь вором овладела неуверенность в том, действительно ли тоннель ведет в крипту. Гильдейцы не пользовались им долгие годы. Вдруг они дали ложную наводку? А сам лаз вполне мог обвалиться! Сех-ле нервно дернулся, представив себе, что ему придется преодолевать обратный путь. В этом случае холод точно его доконает. Он уже почти полностью отчаялся, когда уткнулся в глухую стену. Редгард поводил по ней руками, и его ладонь легла на выпуклый шершавый камень. Сех-ле вдавил его в стену, и в глаза ему ударил ослепляющий желтый свет, а под ногами выросли невесть откуда взявшиеся ступени.

 

Редгард шагнул вперед, и скрип за его спиной возвестил о том, что потайной лаз вновь затворился от ненужных глаз. Щурясь, делая неуверенные шаги и оставляя на полу мокрые следы, вор добрался до ближайшего факела и сбросил его на пол. Зал крипты окутал полумрак, позволивший Сех-ле быстрее адаптироваться к свету после трех часов блуждания в кромешной темноте. Прислонившись к стене, редгард оглядел помещение, в котором очутился. Один из укромных уголков крипты, как и уверяли гильдейцы. Здесь не хоронили простонародье, и скорбящие родственники редко тревожили священный покой этого места. Вдоль стен стройными рядами стояли роскошные саркофаги знати. Некоторые надгробия выглядели давно забытыми, некоторые были ухожены и украшены цветами и свечами. В центре высились два стоячих памятника, один из которых, изображавший воителя с двуручником, прижатым к могучей груди, и служил входом в затопленный лаз.

Оставив графский погребальный зал, Сех-ле вышел в смежную комнату. Именно там он и нашел то, что искал. Мертвый Дозорный лежал на мраморной плите. Жрецы уже омыли его, но еще не облекли в погребальные одежды. Покойник был обнажен. Большая удача! Редгард вытащил тонкий алхимический скальпель, который ему дал Айморе. Но, осмотрев труп, Сех-ле испытал чувство, сродное одновременно и страху, и разочарованию. То, что он искал на теле Дозорного, исчезло вместе с куском мяса, буквально выдранным из бедра. Кто бы ни сделал это, он наверняка либо недавно покинул крипту, либо еще находился в ней. Перекинув скальпель в левую руку, редгард потянул из ножен свой верный кинжал. В тот же момент послышалось бряцанье стали.

Сех-ле нырнул в графский зал, прижался к стоячему саркофагу и попытался выровнять дыхание. Его сердце колотилось так сильно, что, казалось, сотрясало стены гробницы. Молясь всем богам и поминая Шестнадцать Принцев, редгард выглянул из своего укрытия. В погребальную залу спустился Дозорный Стендарра, тот самый, который остался в Часовне после общей поминальной молитвы. Воин подошел к покойнику и осмотрел его. Обнаружив рану на бедре, Дозорный насторожился. Рука его легла на рукоять меча. Несколько мучительно долгих мгновений воин вертел по сторонам головой, затем прошел по всему залу, заглядывая за каждую колонну и проверяя каждую нишу. Сех-ле вновь спрятался за изваяние старого графа. Клацанье кованых сапог Дозорного раздавалось теперь совсем близко. Спустя несколько ударов сердца воитель зашел в графскую погребальную залу. Не заметить лужи на полу он не мог...

 

Коннельм. Крюки.

 

Сначала было просто чувство боли. Стараясь ничем не выдать себя, Коннельм лежал, уткнувшись лицом в пропитанный собственной кровью песок. Затем пришли служители арены. Ржавый железный крюк вонзился в ногу норда, и тяжелое тело повлекли безжалостные и безмолвные служители. Коннельма протащили по грубому каменному спуску, грубо вытесанным ступеням, везли в трясучей телеге, пребольно ударяя о занозистые стенки, а потом бросили в зловонную яму и накрыли чуть надушенной тканью. Гладиатор знал, что подобных ему не хоронили с почестями. Будь он мертв, его последним пристанищем стала бы братская могила, в которую раз в три дня погибших воинов кидают друг на друга и наскоро забрасывают землей. Но Коннельм еще цеплялся за жизнь.

Дождавшись, пока колеса телеги вновь заскрипят, увозя служителей назад в Имперский Город, норд открыл глаза, ощупал рану в боку. Кровь почти перестала течь. Сделав вдох полной грудью, Коннельм по ощущениям понял, что легкое не пробито. Гораздо хуже дело обстояло с икрой, в которую вонзился крюк могильщиков. Ржавое железо пробило мышцу, и любая попытка пошевелить ногой вызывало чудовищные мучения.

Гладиатор нащупал лежавшее прямо под ним тело. Оторвал от доспеха две широкие кожаные полосы и крепко перемотал ногу. Затем примотал к торсу тряпку, служившую еще одному мертвецу нижней рубахой. И – пополз. Его целью было озеро Румаре.

 

Ренас. В предвкушении опасности.

 

Возвращаться в Морровинд Ренасу не хотелось. Аргонианские власти вряд ли забыли, при каких обстоятельствах темный эльф покидал родину своих предков. Ренас прекрасно понимал это, равно как и его приемный отец, но иного выхода у них не было. Дело, которому Ги Айморе посвятил последний десяток лет, подходило к завершению, и роль Ренаса в нем была решающей.

Лодчонка медленно плыла по течению одного из протоков непроходимых топей на границе с Аргонией. С трудом вдыхая тягучий жаркий воздух, Ренас наблюдал за слаженной работой своих наемников. Он подобрал их на границе с Сиродиилом. Отчаянные ребята, готовые взяться за любую работу. Специалисты, которым азарт и гордость за выполненное задание куда важнее денег.

- Завтра будем на месте, - сказал Погребенный-в-Лепестках, единственный аргонианин в отряде.

- Я знаю, спасибо, - Ренас сухо кивнул. – Вы готовы пойти за мной внутрь?

- Ты заплатил вперед, - Погребенный пожал плечами, словно вопрос данмера показался ему абсурдным.

- Ты был там?

- Никогда. Мы обходим это место стороной. Хист не одобряет то, что Великий Конструктор сделал с лесом, с его недрами и корнями.

- Бредни, - фыркнул Мойл, имперец, командовавший отрядом. – Двемеры веками занимались тем же, но при виде их руин тебя не мучил суеверный ужас!

- Это другое, старший брат, - покачал головой аргонианин. – Магия Конструктора, она другая. Он достаточно изучил двемеров, чтобы усовершенствовать то, что делали они. К тому же, он исчез совсем недавно.

- Исчез? Да его убили! – вмешался лучник Саймир, вытаскивая из воды весло. – И, по слухам, все его создания тоже уничтожены!

- Я в это не верю, - отрезал Погребенный-в-Лепестках.

 

Ренас вполоборота отвернулся от спорящих наемников и поднял голову. Над ними сплошным зеленым потолком простирались кроны причудливо изгибающихся растений. Скрученные древесные стволы переходили в миллионы тонких ветвей, сплетавшихся друг с другом в смертельной борьбе за солнечный свет. Среди густой листвы прятались птичьи гнезда и змеиные логова. Огромные насекомые то взмывали в воздух, то резко снижались в попытках слету выхватить из воды мелкую рыбешку или зазевавшегося водного жука. Джунгли жили так же, как и тысячи лет назад. Это была прекрасная и дикая арена, на которой разворачивались схватки за существование целых видов.

 

- Смотрите! – Погребенный-в-Лепестках вытянул руку. Ренас повернулся и увидел первое доказательство их близости к Заводному Городу. Аргонианин указывал на древнее дерево Хиста. Колоссальный ствол выглядел безжизненным на фоне окружавших его более молодых растений. На ветвях не зеленел ни единый лист, а высунувшиеся из-под земли корни практически окаменели и приобрели пепельно-серый цвет. Священное древо Аргонии было задушено изнутри. Приглядевшись, Ренас заметил, что ствол Хиста оплетен тонкими латунными трубами. То там, то здесь из коры торчали гвозди, металлические обрезки, приборы, вживленные некогда прямо в дерево.

Внезапно дерево издало глухой протяжный звук, похожий на вздох, и все участники экспедиции одновременно вздрогнули. Из глубоких ран, оставленных на теле Хиста непостижимым гением Сота Сила, вырвались клубы белоснежного пара. Трубы с лязгом сдвинулись, словно гигантские змеи, душащие добычу, а из-под земли близ дерева высунулись два шатуна. Ренас как завороженный наблюдал за сцепляющимися в механическом танце шестернями. Шатуны прошли вдоль Хиста, цепляясь за ползучие лианы и распугивая насекомых, и столь же неожиданно скрылись, а громадное растение, окутанное клубами пара, вновь застыло, и обманчиво мертвое искусственное подобие жизни покинуло его до следующего цикла.

- Это только первое, - с горечью проговорил аргонианин. – Таких деревьев здесь больше десятка. Конструктор отнимал нашу память.

- Нет, не думаю, - Ренас глядел на мертвый Хист, пытаясь представить себе истинный масштаб деяний мудрейшего из Трибунала. Великого мистика, которого ему по долгу рождения надлежало звать Богом. – Он пытался изменить действительность. Это дерево не погибло зря.

- Тебе не понять, - ответил Погребенный. В его голосе не было злобы, и он словно жалел данмера, который не мог оценить истинное значение Хиста. – Только Народ Корня в состоянии видеть то, что скрыто под землей. Это прерванная связь. Изгои. Отречение. Отстраненность. Ты не чувствуешь. Никто здесь не чувствует.

- Боги, да заткнись ты! – рявкнул Мойл. – Если ты будешь устраивать такое из-за каждого дерева, зачем ты вызвался идти с нами?

- Твое слово – закон, старший брат, - невозмутимо ответствовал ящер.

- Так-то, - имперец удовлетворенно кивнул. – А теперь смотрим в оба. Нам нужно место для привала. Доплывем до Сота Сил уже завтра.

- Стоянка? Так рано? – удивленно поднял бровь Ренас.

- Да. Мне нужно будет поговорить с ребятами, сказать, чего я жду от них завтра. Мы спустимся на ярус вниз, верно?

- Я на это очень рассчитываю, - подтвердил данмер.

- Тогда мы должны действовать четко, - Мойл подозвал к себе Аферелиса, альтмера, выполнявшего в отряде роль мага и целителя. – За сегодняшний вечер я добьюсь от ребят, чтобы они действовали слаженней, чем та машина Конструктора, которую мы только что видели.

- Ясно.

- Я рад, что ты меня понял. Аферелис, начинай подготовку.

Альтмер не ответил, но за время путешествия Ренас успел привыкнуть к тому, что волшебник практически всегда молчит, зато выполняет поручения быстро и грамотно. Так произошло и теперь. Лодку словно подхватили чьи-то могучие, но бережные ладони. Спустя пару мгновений судно мягко вытолкнуло на берег. Мойл выпрыгнул на сушу.

- А теперь – за работу!

 

Ренас не стал помогать наемникам ставить лагерь. Он сел на берегу и задумался о предстоящих испытаниях. Ги был уверен, что собрал достаточно составных частей, чтобы разгадать головоломку. Флаг, татуировки, ключи, карты. Сойдется ли все это воедино? Сможет ли Ренас вернуть приемному отцу доброе имя? Увидит ли Ильмени?

Ильмени. Сестра. Самое близкое существо во всем мире. Несмотря на доброту Ги и Лесты, Ренас так и не научился называть их отцом и матерью. Поняла ли Леста, что простое слово «мама», которое она услышала от него лишь на смертном ложе, было произнесено с фальшью? Данмер надеялся, что нет. Из Лесты определенно получилась бы хорошая мать.

Но не для него. Темный эльф не мог впустить ее в свое сердце. Боязнь очередной потери пугала его.

Ренас привык терять близких. Отец, мать, дядя, Фелас, Ошертес, Леста. Этот список можно было продолжить именем сестры. Ильмени ушла из особняка Айморе несколько лет назад. Ушла – чтобы не вернуться. Но Ренас не терял надежды увидеть ее вновь. Он не верил, что Ильмени погибла, напротив, уверенность в том, что она уже нашла свое счастье и, может быть, даже стала матерью, была непоколебима. Сестра не слышала зов дальних странствий и неведомых опасностей. Тихая домашняя и привязчивая девочка превратилась в скромную девушку, которая стала бы идеальной женой. Ее уход – или бегство – стало неожиданностью для всех, кто ее знал. Почему она это сделала? Что заставило Ильмени покинуть Чейдинхол сразу же после смерти Лесты? В оставленном ею письме не было ни намека. Просто прощание…

Ренас зачерпнул ладонью воды и плеснул на лицо, пытаясь отогнать тоску по сестре и боль, которую разделял с Ги. Все это не должно отвлекать его. Завтра – уже завтра – он первым со времен Неревара Возрожденного войдет в Заводной Город.

 

Коннельм. Румаре.

 

Холодная вода обжигала глотку и желудок. Норд пил ее с жадностью, словно странник пустыни, достигший оазиса. Он чувствовал жизнь, которую дает первозданная влага. Саднящие раны, смертная усталость и позор поражения отступили на второй план, пока Коннельм, по-звериному припадая к воде, наслаждался каждым глотком.

 

Что будет теперь? Изгнание? Бегство? Попытка вернуться на Арену? Гладиатор перевернулся на спину, позволив степенным волнам Румаре теребить его длинные волосы, заплетенные в три косы. Плеск волн навевал сон, но отдыхать было нельзя. Коннельм прикидывал все возможные варианты, пока, наконец, в голову ему не пришел единственно верный. Норд улыбнулся собственной недогадливости.

Она не стала его добивать. Благодаря ей он дышит. И именно ей он посвятит остаток дней. Кажется, ее зовут Ильм. Он явится к девушке и предложит ей решить, что делать дальше. Если Ильм не захочет принять Коннельма – так тому и быть. Но почему-то взгляд, который норд поймал перед тем, как она опустила занесенное для удара милосердия оружие, подсказывал ему, что он не будет брошен…

___

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 2 недели спустя...

3. Сех-ле. В погоне за страхом.

 

В левой руке Дозорного засветился магический огонек. Обнажив клинок, воин направился прямиком к надгробию, за которым скрывался Сех-ле. Деваться было некуда. Редгард приготовился выскочить, когда Дозорный подойдет поближе, чтобы успеть нанести первый удар, но этого не потребовалось. Из смежной залы донесся резкий шум. Страж Стендарра моментально среагировал на него, и до Сех-ле донесся звук его удаляющихся шагов. А спустя несколько мгновений крипту огласил самый страшный рев, который вору доводилось слышать в жизни.

Редгард выбежал из укрытия. В соседней зале рык неведомого чудовища смешался с боевым кличем Дозорного. В голосе человека Сех-ле явственно расслышал отчаяние. Видимо, воин понимал, что одолеть тварь ему не удастся. В голову вору пришла мысль о том, что надо делать ноги. Но как? Тайный тоннель не открывался со стороны крипты, а до лестницы, ведущей в молельный зал, можно было добраться лишь миновав сражающихся. Набравшись храбрости и отерев потные ладони о стену, редгард вцепился в рукояти своих клинков и выглянул в соседнее помещение.

Зверь, с которым бился Дозорный, был на голову выше самого крупного из смертных. Темная шерсть в свете факелов отдавала рыжиной, а маленькие злые глаза на вытянутой по-медвежьи морде светились ярко-желтым огнем. Чудище держалось прямо на двух задних лапах, а передними пыталось достать человека. Дозорный, более ловкий и проворный, чем его враг, пытался держаться на почтительном расстоянии от страшных когтей, делая лишь редкие попытки атаковать. Противники вполне были поглощены схваткой, чтобы обратить внимание на редгарда.

 

Сех-ле кинулся бежать. Вслед ему разнесся удивленно-злобный рык зверя, увидевшего вторую добычу. На ходу повернув голову, вор пожалел, что решился на свой безумный план. Чудовище опустилось на четыре лапы и кинулось за ним. Сех-ле наугад метнул кинжал, но он отскочил от прочной шкуры твари. Тогда вор резко свернул в сторону, изменив направление движения. Дезориентированное чудище, уже готовившееся сделать бросок, начало на скорости поворачивать, царапая когтями каменный пол, но его занесло, и тяжелая туша с ходу врезалось в одно из надгробий. Подоспевший следом Дозорный Стендарра всадил в зверя меч. Тварь заревела от боли и сграбастала воина, не успевшего даже вытащить свое оружие, в смертельные объятия. Сех-ле попятился, увидев, как тяжелые челюсти, раздробив стальной шлем словно скорлупу ореха, сдавили череп Дозорного. Предсмертный крик человека в мгновение оборвался. Резко дернув уродливой башкой, чудовище откусило несчастному половину головы. Верхняя часть черепа вместе со шлемом исчезла в пасти, а закованное в сталь тело грянулось о пол.

Зверь поглядел на Сех-ле. Вор приготовился к неминуемой гибели, но тут по телу чудовища прошла судорога, и оно с воем боли бросилось прочь от редгарда – к лестнице. Недолго думая, Сех-ле побежал следом. Зверь своротил дверь и вырвался в Часовню. Немногочисленные служки, убиравшие святилище, прыснули в разные стороны, точно рыбешки-мальки, которым в пруд бросили камень. Раненое чудовище не обратило на них никакого внимания. Двумя мощными ударами оно разбило портал и исчезло в предрассветных сумерках Чейдинхола. Редгард, не желая терять его из виду, последовал в развороченную дверь.

Темный силуэт удалялся прочь по одной из улиц, ведущих в беднейшие кварталы. Редгард со всех ног кинулся следом, забыв об опасности. Его захватила горячка погони. Чудовище свернуло в проулок. С соседней улицы донесся тревожный зов ночного стражника. Сех-ле нырнул в темный узкий проход между домами вслед за зверем. В проулке резко воняло дерьмом, мочой и мокрой шерстью. Между узкими окнами домов были натянуты веревки с мокрым бельем. Над незасыпанными выгребными ямами жужжали мухи. Раненая тварь скрылась где-то здесь.

Редгард медленно пошел вперед, осматривая стены и землю в поисках скрытого лаза.

- Вроде здесь, - донесся до него голос стражника. Судя по всему, патрульные обыскивали соседний проулок, но времени у Сех-ле все равно оставалось в обрез. Вор уже почти отчаялся найти убежище таинственного чудища, когда вдруг его взгляд привлек торчавший из отходной ямы странный предмет. Подойдя поближе, редгард присел на корточки и, поборов брезгливость, вытащил из экскрементов меч Дозорного. Зверь вырвал его из тела именно здесь. Меч был серебряным. Так вот почему он причинял твари такие страдания, что она и думать забыла обо всем, кроме бегства!

Сех-ле достал амулет кошачьего зрения. И темнота раскрыла ему свою тайну - следы крови на стене ближайшего дома.

- А ты что тут делаешь? – на плечо вора легла тяжелая рука. Сех-ле обернулся и нос к носу столкнулся со стражником. Небритый имперец с налитыми кровью от ночных бдений глазами повторил вопрос, обдав редгарда запахом дешевого пива. Из-за его спины выглянул второй патрульный.

- Я вот, меч потерял, - брякнул первое, что пришло в голову, вор.

- А чего это он весь в говне? – сощурился стражник. – И почему ты такой грязный?

- Так я его тут потерял, вот и искал в отходах по колено.

- Ну, ты и везунчик, - рассмеялся имперец. – Ладно, иди, мы ж не звери какие! И не теряй больше оружие!

Сех-ле устало кивнул и пошел прочь. Прежде чем идти к Айморе, не мешало бы хорошенько отмыться. И выкинуть всю одежду. И выспаться. Наверное, даже сначала выспаться.

 

***

 

- Ты запомнил это место? – Айморе пригубил бренди и испытующе уставился на Сех-ле.

- Разумеется. Могу показать.

- Ценю твою готовность помочь, но я не могу позволить себе долгую пешую прогулку с последующим спуском в логово оборотня. Поскольку ты отлично справился с предыдущим заданием, я предлагаю эту честь тебе.

- Вы хотите, чтобы я сам отправился в лапы этой твари? – вскричал редгард. – Да вы с ума сошли!

- Пятьсот золотых, - предложил старик. - И ни септимом меньше. Плюс доплата в сто за ужасы, которые ты пережил в крипте.

- Дайте-ка поразмыслить… - вор картинно почесал подбородок, сделав вид, будто глубоко задумался. – Нет! Ни за какие деньги! Нанимайте проклятых Дозорных, магов, Гильдию бойцов, кого хотите. Будь я трижды проклят, если еще раз встречусь с этим порождением зла!

- Очень жаль, - оставаясь внешне спокойным, ответил Айморе. – А мог бы заработать, прежде чем покинуть Чейдинхол.

- Покинуть? О чем вы?

- Разве ты еще не понял, что придется бежать? В крипте рядом с растерзанным Часовым лежит твой кинжал. Патрульные обнаружили тебя с мечом убитого, да еще и перепачканного грязью и боги еще знают чем. Сопоставь это с перепуганными храмовыми мальчишками, которые расскажут, что из крипты выскочил медведь-оборотень, рассказом жреца, к которому ты недавно приставал насчет первого мертвеца, и угадай, кого городская стража будет разыскивать в ближайшие дни. Ах да, добавь сюда Дозорных Стендарра, которые явно не простят убийства своего товарища. Чейдинхол тесен, Сех-ле из Сентинеля, - старик загадочно улыбнулся и смочил горло еще одним глотком бренди.

- Вы пугаете меня?

- Что ты! Предупреждаю, раз уж у тебя не хватило ума дойти до всего сказанного мной самому. Куда подашься?

- В логово оборотня, - ответил, помрачнев, редгард. – Семьсот септимов.

- Другое дело, - Айморе протянул Сех-ле руку. – Мы сработаемся, я уверен.

 

Ильмени. Человек без судьбы.

 

Утро застало Ильмени за чтением очередной книги. Старый томик третьего переиздания «Гоблина с золотой рукой» Куилл-Вив увлек девушку настолько, что она просидела за столом всю ночь. Нарождающийся день обещал быть сонным и дурным, но данмерка не жалела об этом. Привычка помногу читать осталась у Ильмени в напоминание о том счастливом времени, когда у нее была настоящая семья.

На втором этаже послышались тяжелые шаги. Значит, Дорвар соизволил-таки очнуться от очередного скуумового загула. Данмерка вздохнула и отложила книгу, оставив развязку на завтра. Муж неуклюже спустился по лестнице, цепляясь за перила. Выглядел он и жалко, и отталкивающе одновременно. Дорвар исхудал и отрастил козлиную бородку, которая совсем не шла к его вытянутому усталому лицу со впалыми щеками. В нем не осталось и тени того мужественного и красивого данмера, в которого Ильмени некогда влюбилась настолько сильно, что рискнула сбежать из дома отца. Дорвар обещал ей богатую жизнь и возвращение в высший свет Империи. Он мог бы дать ей все это, но пал еще одной жертвой скуумовых дельцов.

Иногда Ильмени задумывалась о возвращении к отцу и брату, но всякий раз стыд, запоздалое раскаяние и еще теплившиеся в душе искорки любви к мужу останавливали ее. Девушка не могла даже представить, как она заглянет в добрые и мудрые глаза человека, который взял ее вместе с братом из разоренной Лейсской шахты и подарил ей всю заботу и нежность, на которую был способен. Что она скажет отцу? Как оправдается перед ним? И как искупит всю ту боль, что нанесла ему?

- Мама Леста, - прошептала Ильмени. – Подскажи, что мне делать?

- Что ты там бормочешь? – Дорвар плюхнулся за стол и дрожащей рукой плеснул в глиняный стакан вина.

- Ничего. Беседую сама с собой, - девушка с укором посмотрела на мужа, который залпом осушил стакан и налил себе следующий.

- Деньги, - прохрипел темный эльф. – Ты достала?

- Только на самые нужные вещи, - строго сказала Ильмени. – А со скуумой переломаешься.

- Сучка, - Дорвар запрокинул голову, сглатывая вино. – Где твоя жалость?

- Оставлена на Арене, дорогой, - горько усмехнулась девушка. – Цена твоей эйфории – пролитая кровь.

- Громкие слова! - данмер бросил стакан об пол. – Мы не говорим о крови тех неудачников с Арены? Кто они такие? Кто их оплачет? Мусор!

- А я мусор? – спокойно спросила Ильмени. – У всех гладиаторов есть причина. Почему твои страдания без наркотика должны перевешивать их цели? Может быть, их родственники тоже испытывают страдания?

- Мне плевать, - Дорвар поднялся со стула и зашагал туда-сюда по комнате. Скуумовая ломка вступила в свои права.

- И после этого ты предлагаешь мне продолжать жить с тобой? – девушка встала, бережно убрала книгу в ящик стола и вышла на улицу. Вслед ей понеслись грязные ругательства на данмерском.

 

Ильмени не успела сделать и пяти шагов. Какой-то нищий, замотанный в скрывавший его с ног до головы плащ с капюшоном ловко перехватил ее за полу платья.

- Добрая госпожа! Помогите!

- Мне и самой потребовалась бы помощь, - данмерка нагнулась, чтобы разжать пальцы попрошайки, но тот вдруг ловким движением откинул капюшон.

- Здравствуй, Ильм, - сказал Коннельм Яростное Сердце.

- Ты? Во имя Девятерых, что тебе нужно от меня?

- Это разговор не для улицы, - норд вновь скрыл лицо и опасливо осмотрелся по сторонам. К счастью редкие утренние прохожие не узнали его.

- И что? Мне вести тебя домой? Или пригласить в таверну?

- Как пожелаешь. Ты можешь оставить меня здесь, и я просто тихо умру, - бесстрастно ответил Коннельм. По тону его голоса Ильмени поняла, что это не пустые слова и не попытка давить на жалость.

- Хорошо, - она протянула недавнему сопернику руку. – Пошли.

 

Коннельм мог передвигаться лишь хватаясь рукой за стену и почти не наступая на левую ногу. Подставив ему плечо, Ильмени едва не согнулась под тяжестью. Гладиатор, казалось, весь состоял из упругих жестких мышц. Отворив дверь, девушка с большим трудом смогла довести раненого до единственного кресла, которое Дорвар еще не разменял на скууму, усадила его, подставила стул, чтобы он мог горизонтально вытянуть изувеченную ногу, и только потом взглянула на мужа. Данмер уже не ходил взад-вперед, а стоял, скрестив на груди руки.

- Как это понимать?

- Я спасла ему жизнь во вчерашнем бою.

- И что? – Дорвар подошел поближе. – Теперь он в благодарность за это будет тебя трахать?

- Заткнись! – разозлилась Ильмени. – И проваливай наверх, если ты не сможешь помочь. Не видишь что ли, он ранен.

- Ах, бедняжка! – сорвался на визг темный эльф. – Ну, давай, заплати целителю! Отдай за скудоумного пса Арены последние деньги! И оставь законного мужа страдать!

- И отдам! Лишь бы не видеть тебя снова под скуумой или в таком состоянии, как сейчас!

- Вот оно что, - голос Дорвара в один момент с высокого визгливого опустился до зловещего шепота. Ломка нарастала, и данмер прекратил отдавать себе отчет в словах и поступках.

- Иди наверх. Просто уйди, - Ильмени положила руки на плечи мужу. Тот вывернулся.

- Никуда я не уйду! Ты останешься здесь с этим красавчиком, да? Хрен-то у него, поди, не ранен, да?

- Ты бредишь, Дор. Ляг, успокойся.

- Успокоиться? Когда ты спала со мной в последний раз? Месяц назад? Думаешь, я не знаю, что нужно молодой девке в первую очередь? Это с ним ты развлекаешься втайне от меня? – Дорвар вновь завелся и в возбуждении запрыгал по комнате, заламывая руки.

- Я его вчера в первый раз в жизни увидела! – закричала Ильмени, теряя терпение. – Но знаешь, я бы с удовольствием попробовала бы и с ним, только бы не с тобой!

- Шлюха! Убью! – данмер кинулся на жену. Она не успела среагировать, и лицо обожгла постыдной болью пощечина. Дорвар оттолкнул Ильмени, и та, потеряв равновесие, села на пол.

- Не смей! – рык Коннельма остановил ногу данмера, занесенную для удара.

- Что? Это ты мне, мразь? – Дорвар повернулся к раненому.

- Тебе, - норд сжал могучие кулаки. – Если ты еще раз хоть пальцем тронешь Ильм, я тебя убью.

- Попробуй! – разъярился данмер.

Коннельм прыгнул на него. Дорвар, не ожидавший от раненого такой прыти, оказался в секунду смят и прижат к полу.

- Нет, не надо, - сказала Ильмени. – Отпусти его.

- Как скажешь, - гладиатор убрал руки и перекатился на спину. Данмер встал и, спотыкаясь, побежал на второй этаж. А Коннельм пополз к креслу, оставляя за собой кровавый след.

 

- Ты растревожил раны, - Ильмени помогла норду положить ногу на стул. – Я посмотрю?

- Конечно, - Коннельм распахнул плащ и остался в кожаных бойцовских доспехах.

- Придется снять, - покачала головой девушка. – Ты зря обмотал рану поверх доспеха.

- У меня не было лекарской практики, - гладиатор улыбнулся. – Меня редко кто ранил.

- Охотно верю, - Ильмени взяла кухонный нож и срезала кожаные полосы, скреплявшие нагрудник с оплечьями, затем распорола пропитавшуюся кровью тряпку и отстегнула клепаную юбку. – Приготовься. Если нагрудник прилип к ране, сейчас будет очень больно.

- Ага, - кивнул норд. Ильмени одним движением сорвала нагрудник. Коннельм сдавленно завыл и запрокинул голову. Видимо, он действительно, не привык к боли.

- Теперь обработаем, - продолжила девушка. Она встала и пошла рыться в заветном шкафчике, который закрывала от мужа на четыре замка. В нем хранились зелья, немногочисленные свитки, которые она могла себе позволить, а также маленький запас скуумы для облегчения боли или ломки.

- Можно задать тебе вопрос? – окликнул ее норд.

- Валяй.

- Почему ты живешь с этим слизняком?

- Ты о Доре? Он мой муж, разве не заметно?

- Он ничтожество. Бить женщину, да еще и ту, что поклялся защищать до конца своих дней… - Коннельм запнулся, как будто не смог подобрать для Дорвара подходящее ругательство.

- Он никогда этого раньше не делал. А к ссорам и обвинениям я уже привыкла, - Ильмени в раздражении выкинула из шкафчика моток бинтов, на которые пролилось зелье антимагии.

- Зря. Ты рискуешь жизнью ради неблагодарности. Вместе с тем, - Коннельм сделал паузу и произнес то, что девушка никак не хотела признавать, обманывая себя, - его жизнь окончена. Я видел множество бедолаг, пристрастившихся к скууме. Путь назад к нормальной жизни есть только до определенного порога. Твой муж его уже переступил.

- Я… знаю, - вздохнула девушка.

- И продолжаешь мучить себя?

- Я любила его, - Ильмени вернулась к Коннельму, расставила на полу снадобья и принялась колдовать над раной.

- В Скайриме говорят так: оставь прошлое прошлому, а устремления – настоящему.

- Кстати о настоящем, - перевела разговор девушка. - Что планируешь делать ты?

- Это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить.

- Ну так?

- Ты спасла мне жизнь, - начал Коннельм.

- Я заметила. Кстати, уже дважды, - данмерка отложила тряпицу, которой протирала рану, и смочила бинт в целительном растворе. – Еще полдня – и тебе была бы крышка. В рану попала какая-то грязь, и твое счастье, что мне удалось ее убрать и нейтрализовать заражение.

- Спасибо. Я никогда не смогу отплатить тебе. Равно как и вернуться на Арену, где толпа сразу же узнает меня и подумает, что убийства на играх ненастоящие. Коннельм Яростное Сердце, хоть и остался жив, потерял свою судьбу. Поэтому я и пришел к тебе. Если ты меня примешь, я готов служить тебе до конца моих дней. Дам клятву именем Шора.

- Ты серьезно? – Ильмени подняла голову. Норд смотрел на нее.

- О таком не шутят.

- Знаешь, что, - девушка отвернулась. – Мне кажется, что потрясений для одного утра достаточно. Клятва Шором и личный слуга в придачу меня доконает. Давай-ка сначала поставим тебя на ноги, а потом решим, что будем делать. Идет?

- Конечно. Спасибо тебе, Ильм, - Лицо Коннельма осветилось широкой мальчишеской улыбкой. Данмерка улыбнулась ему в ответ и принялась вдевать в иглу баранью жилу:

- Не расслабляйся раньше времени! Сейчас я буду тебя штопать.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 3 недели спустя...

Давно я здесь ничего не выкладывал. Не знаю, читтает ли кто, но все же - очередная глава к вашим услугам))

___

 

4. Сех-ле. Комната татуировок.

 

Клинок Дозорного Сех-ле взял с собой. Нанести визит оборотню стоило днем, когда Хирцин не властен над плотью и разумом проклятого им смертного. Редгард не был уверен, разыскивают ли его уже стража, так что на всякий случай надел широкополую шляпу, скрывавшую в тени его лицо, а серебряный меч сунул в неприглядные старые ножны и замотал рукоять полосками грубой кожи. Проходя мимо Великой Часовни, он отметил, что на ступенях столпились Дозорные, которые о чем-то спорили со жрецом. Видимо, отношения между чейдинхольскими священниками и Стражами Стендарра после ночного убийства оказались окончательно испорчены.

Отыскав нужный проулок, вор убедился, что не попался на глаза стражникам и кинул монетку растянувшемуся в грязи нищему, который сразу же уверил, что никому не расскажет о том, что видел Сех-ле. Кровь оборотня, разумеется, стирать никто из жителей соседних домов не стал. Встав прямо напротив стены, редгард внимательно изучил ее, попытался найти выступы, знаки или тайные замочные скважины, попробовал нажимать на кровавые пятна. Ничего не происходило. Вор знал, что помимо обычных механизмов, открывающих скрытые двери, есть еще и магические системы. Некоторые из них открывались особым видом волшебства или стихийными заклинаниями, для каких-то требовались пароли, а какие-то вообще невозможно было открыть, не зная определенных закономерностей. Мог ли человек, живущий в районе-клоаке, позволить себе сложный магический замок? Вряд ли. Дешевле всего навесить на тайную дверь заговор на пароль. Это может сделать любой новичок школы Изменений. Какое же секретное слово мог использовать оборотень?

- Хирцин, - сказал Сех-ле. Ничего не произошло. – Луна. Кровь. Оборотень. Медведь. Вербэр, - он повторял и повторял слова, которые ассоциировались у него с оборотнями, но все безуспешно.

Проклятье! Простым подбором эту дверь было не открыть. Хозяин дома мог загадать все, что угодно – да хоть свое имя! А может, Сех-ле ошибся, и на самом деле дверь открывается не паролем? Редгард в сердцах пнул лежавший на земле камешек. Тот, подпрыгивая, покатился в сторону выгребной ямы, в которой вор нашел меч. Машинально провожая камешек взглядом, Сех-ле вдруг увидел, что из ямы вновь торчит что-то длинное. Он подошел поближе. На этот раз в отходах красовалась гладкая деревянная палка, видимо, некогда служившая флагштоком или древком копья. Рычаг!

Редгард схватился за палку и потянул ее, но не на себя, как меч вчера, а вбок. Механизм послушно щелкнул, и запачканная кровью стена медленно опустилась вниз. Вор выдернул рычаг из отхожей ямы, обнажил клинок и вошел внутрь.

 

Тайная комната находилась под землей. Сех-ле спускался по крутой винтовой лестнице, держа на изготовке меч. Наступив на одну из ступеней, он услышал еще один щелчок, и стена над его головой вновь встала на место. Редгард поставил палку-рычаг на ступеньку, приводящую механизм в действие, и схватился за амулет кошачьего глаза. К его великой удаче, лестница оказалась не самой длинной. Вор миновал узкий коридор, осторожно открыл дверь и шагнул внутрь самого жуткого кошмара в своей жизни.

Сперва он даже не понял, что за странные картины украшают длинное помещение с низким потолком. Неровно вырезанные клочки пергамента с грубыми и бессмысленными на первый взгляд изображениями висели на тонких нитях, к которым крепились рыболовными крючками. Нити образовывали под потолком нечто вроде паутины, а одноцветные картины соединялись в подобие мозаики. Вдоль стен стояли лампы, ярко освещавшие эту непостижимую головоломку. Сех-ле подошел поближе – и по его спине побежали мурашки страха.

Мозаику составляли вовсе не клочки пергамента. На крючках красовались засушенные обрезки человеческой и эльфийской кожи, украшенной татуировками. Редгард сглотнул. Все кусочки кожи принадлежали разным смертным, и их было не меньше двадцати. Двадцать загубленных жизней. Двадцать трупов с вырезанными частями тел.

Сех-ле отошел на два шага назад и, перебарывая отвращение, осмотрел составленную из плоти картину. Сложенные вместе татуировки изображали круг с вписанным в него треугольником. По граням фигуры шли даэдрические руны, причем на вершинах красовались крупные «Айем», «Сехт» и «Векх». Обширного куска в самом центре треугольника не хватало. Также отсутствовала часть окружности напротив вершины «Сехт».

 

Вор с трудом оторвал взгляд от макабрического полотна на мертвой плоти и обошел комнату по периметру. В одном из углов обнаружился сундук, в котором лежал присыпанный морозными солями кусок плоти Дозорного. Татуировка – примерно половина недостающей части окружности – была бережно обведена синей краской и подколота по границам иголками.

Захлопнув крышку и едва сдержав рвотный позыв, Сех-ле обратил свой взор на мраморный стол, на котором в идеальном порядке были разложены скальпели, иглы, нити, крючки, скребки и даже кисти и краски. Чуть поодаль стоял книжный шкаф, забитый тетрадями и свитками. Возле него прямо на полу лежала косматая шкура, служившая, видимо, кроватью. Открыв шкаф, редгард наугад вытащил одну из тетрадей и пролистнул. Больше половины листов было покрыто зарисовками. Здесь были и копии татуировок, и изображения каких-то чудовищ, и карты, и примеры тайнописи на основе гномского алфавита. Записи встречались редко и носили малозначимый характер. Неизвестный автор писал очень размашистым почерком, соединяя руны и нанося заметки и исправления прямо по старым записям. Попытавшись разобраться во всем этом, Сех-ле понял, что может выделить лишь отдельные слова, а общий смысл ускользает от него. Тогда он положил тетрадь на место и вытащил листок бумаги, к которому крепилась толстая витая кисть с печатью.

На красном сургуче был оттиснут герб в виде парящей птицы, такой же, как на знамени в особняке Айморе, только здесь крылатая бестия держала в когтях табличку, которая гласила «Лорд Иркварт Крикст». Сех-ле развернул письмо лорда Крикста. То, что он там увидел, вызвало новую волну леденящего страха. Вор сунул бумагу за пазуху и побежал к лестнице.

 

Взбежав по ступеням, он схватил рычаг, с силой топнул ногой, заставляя потайную стену открыться, и выскочил на улицу.

- Ни с места! – Сех-ле вздрогнул и медленно повернулся. Ему в лицо смотрел наконечник копья.

- Ты арестован, парень. За двойное убийство и за то, что ты оборотень, - стражник приставил копье к горлу редгарда. – Брось палку и медленно подними руки вверх.

 

Ренас. Вход.

 

Ренас ожидал от внешних сооружений Заводного Города большей роскоши. Увидев две покосившиеся сторожевые башни, меж которых приютилось приземистое здание с куполом и круглой дверью в двемерском стиле, данмер испытал чувство разочарования. Словно почувствовав это, Погребенный-в-Лепестках положил руку ему на плечо и прошипел:

- Это далеко не все. Основные постройки Конструктора скрыты под землей и в глуши джунглей, там, куда опасаемся ходить даже мы.

- Он предпочитал работать вдали от ненужных глаз, я знаю, - ответил Ренас. - И все же мне не верится, что главный вход в Сота Сил столь невзрачен.

- Кто захотел бы навестить Конструктора? – аргонианин высунул длинный раздвоенный язык и издал свистящий смех. – Поверь мне, его боялись.

- Боялись? Он был мудр и добр, - начал данмер, но Погребенный перебил его.

- И мудр, и добр, и непонятен. Смертные бояться неизвестности, не так ли?

 

И ящер соскочил с лодки прямо в воду. Подплыв к берегу, он поднял с земли толстый сухой сук и со всей силы запустил его в сторону одной из башен. Падение деревяшки вызвало мелодичный треск, и из-под земли выдвинулись острые латунные штыри.

- Зачем, - прокричал аргонианин, - мудрецу и добряку пронзать гостей насквозь на пороге собственного дома?

Ренас не нашел, что ему ответить. Он вытащил из походной сумы записи Ги и начал читать. Данмер отлично помнил, что приемный отец упоминал об охранных ловушках. Значит, должен быть способ их преодоления.

- Что нам делать? – Мойл бросил в воду два тяжелых камня, использовавшихся вместо якорей, и вопросительно уставился на Ренаса.

- Подходите к берегу. Я пока посмотрю, как мы сможем добраться до входа и открыть его.

- Лады, - кивнул командир.

К тому моменту как лодка ткнулась носом в поросший короткой острой травой берег, темный эльф уже знал, что ему делать дальше. Он достал из сумки лист пергамента, на котором был нарисован заключенный в круг треугольник. За исключением центрального элемента, фигура была раскрашена в яркие цвета, и к каждому цветному участку прилагалась пояснительная надпись. «Убегая, они нечаянно включили охранную систему, - писал Ги Айморе напротив ярко-желтого фрагмента, на котором окружность соединялась с одной из вершин треугольника. – Ключ к разгадке – руны. Идите последовательностью «Альмсиви», номер ключа от крепости – 6». Ренас аккуратно свернул пергамент и выудил из сумы свиток, перевязанный рубиново-красной лентой. Чары были сработаны самим Ги.

- Отойдите на два шага назад, - велел данмер.

Убедившись, что наемники выполнили его распоряжение, темный эльф раскрыл свиток и громко прочитал заклинание. Широкая дуга пламени опалила заросшее дикими травами пространство вплоть до входной двери в Сота Сил. Уничтоженные растения рассыпались прахом, обнажая то, что скрывали долгие годы. Перед постройками Заводного Города широкой полосой тянулись ряды каменных плит, на каждой из которых виднелась руна.

- А теперь все за мной, - Ренас приблизился к первой из головоломок Конструктора и аккуратно наступил на плиту с руной Айем. Ничего не произошло. Данмер ловко пробежал по плитам с рунами, составлявшими слово «Альмсиви». Наемники последовали за ним. Когда все собрались у тяжелого металлического диска, открывавшего проход в Сота Сил, Ренас достал ключ номер шесть – узкую латунную пластину с замысловатыми узорами, выпаянными по поверхности, - и вставил ее в единственное отверстие в странной двери, которое на вид подходило для этого. Конструкция издала протяжный скрип, и дверь подалась вперед. Данмер повернул ключ, и диск медленно отодвинулся в сторону.

 

Изнутри доносился мерный стрекот механизмов. Ренас знал, что искусственная жизнь Заводного Города, не остановилась даже со смертью Сота Сила, но лишь услышав звуки работающих устройств величайшего данмерского волшебника, он понял, насколько уникален был гений Конструктора. Он смог в одиночку преумножить и усовершенствовать наследие двемеров. Создал механическую крепость, которая таила секреты настолько грандиозные и страшные, что Ги Айморе, самый светлый ум своей эпохи, потратил на разгадку лишь одного из них добрые десять лет, да и то с посторонней помощью.

Отряд в полном молчании начал спускаться в недра крепости. Гладкий пологий пол, стены, подставки для магических ламп – все было сделано из металла. В конце тоннеля, располагавшемся внизу, примерно на уровне речного дна, виднелась еще одна круглая дверь. А возле нее в молчании застыли устрашающие фигуры механических ящероподобных стражей.

 

Капитан Лериччи. Побег.

 

Камера, в которой содержался самый опасный узник Имперского города, находилась не в тюремном районе и даже не в одной из сторожевых башен. Иркварт Крикст добился права заточить своего сына в отдельной комнате в своем поместье на одном из маленьких островов Румаре. Шествуя по шаткому подвесному мосту, ведущему в Крикст-холл, капитан Валериус Лериччи в очередной раз клял себя за то, что не перевел заключенного в подземелье после смерти лорда Иркварта, благо все основания на то имелись.

- Капитан, - легионеры, дежурившие возле входа в поместье, синхронно стукнули кулаками по нагрудникам. Лериччи ответил легким кивком головы. Солдаты раскрыли перед ним створки высоких резных дверей, и капитан зашел внутрь.

- Вот и ты, - навстречу Валериусу шагнула Дираша, старший следопыт Легиона.

- Докладывай, - махнул рукой Лериччи и пошел дальше по уставленному вазами и статуями холлу, на ходу слушая, что рассказывает каджитка.

- Следы и косвенные признаки указывают, что ему не помогали, - сказал Дираша. – Он заманил одного из стражей в камеру и убил его.

- Как?

- Сломал шею.

- Не убил. Меня волнует, как он его заманил. Охранникам были даны четкие указания насчет Асека Крикста, - раздраженно произнес Валериус.

- Этого мне не удалось понять, - кошка развела руки в стороны.

- Ладно. Дальше.

- Дальше он мечом первого стража зарубил второго и ушел через потайной ход. Две других пары легионеров его не заметили.

- Ты нашла ход? – Лериччи свернул в боковой коридор.

- О да, - с гордостью ответила каджитка. – Покажу тебе его после осмотра камеры. Ты удивишься, насколько просто было догадаться.

 

Других вопросов к Дираше у капитана не было. Они в молчании добрались до бывшего узилища Асека Крикста. На полу возле глухой двери с маленькой решеткой, служившей равно для передачи посудин с едой и ночного горшка, виднелись брызги крови. Тела легионеров убрали. Лериччи вошел в тюремный покой. Последний раз он посещал его одиннадцать лет назад, проверяя на надежность и отсутствие тайных лазеек. За годы заточения Асек изменил комнату до неузнаваемости.

Стены были расписаны углем. Всю дальнюю от входа стену занимал искусно нарисованный родовой пернатый хищник Крикстов. Асек потрудился над каждым перышком и каждым язычком пламени, лизавшем силуэт грозной птицы. В когтях вместо таблички с именем главы рода был зажат императорский венец.

- Он так и не отказался от своей затеи, - сказал Лериччи Дираше. – Все мечтает о власти.

- Значит ли это, что он направится в Сота Сил?

- Не думаю. Его отряд распался. Кого-то уже наверняка нет в живых, а без татуировок и ключей ему даже внутрь не проникнуть.

- Я не была бы так уверена, - кошка указала на левую от входа стену. На ней пестрели имена. Валериус сразу же отыскал в аккуратном списке, состоявшем из трех колонок, тех, кто участвовал в деле Асека. Членов его отряда, как предавших своего командира и купивших свободу, так и решивших хранить верность Крикстам до конца и давно сгнившим в тюрьме. Лериччи знал, что ни один из них не протянул и пяти лет. Пробежав глазами по строчкам, Валериус нашел еще несколько знакомых имен. Профетис Лекс, начальник стражи Имперского Города, члены Совета, предложившие предать дом Крикстов наказанию, Ги Айморе, человек, распутавший истинные замыслы Асека и поплатившийся за это карьерой.

- Айморе, - Лериччи повернулся к Дираше. – Вот к кому направится Асек Крикст.

 

Ренас. Фабрика чудовищ.

 

- Мне кажется, мы несколько переоценили свои силы, - Погребенный-в-Лепестках устало привалился к стене. Ренас кивнул и бросил опасливый взгляд на дверь, которая отрезала их от выхода на поверхность. Снаружи доносился скрежет металлических когтей. Фабриканты в своей холодной расчетливой ярости, направленной против каждого нарушителя границ Заводного Города, пытались добраться до жалких остатков отряда Мойла.

Данмера, принявшего командование после смерти Мойла, грыз жгучий стыд. В живых остались лишь он, Погребенный, Саймир и Аферелис. Тридцать семь их спутников пало…

 

Начиналось все отлично. Первые фабриканты были уничтожены магией, не успев даже сделать шага. Но уже следующей комнате биомеханические стражи напали исподтишка, сумев ранить двоих и убить одного. Каждый следующий зал встречал наемников уже волнами монстров. Фабриканты лезли из каждой открытой двери, каждой трещины. Услышать, откуда исходит опасность, было невозможно: клацающая металлическая поступь чудовищ заглушалась лязгом шестерней, шатунов и рычагов, из которых Заводной Город, казалось, состоял целиком.

 

Ренас пересчитал ключи. Осталось только два. Значит, если Ги не ошибался, до цели оставалось два испытания. Но каких? Данмер расстелил пергамент татуировок и начал его перечитывать.

«Минуйте нижние ярусы. Не пытайтесь перебить творения Сота Сила, насколько я понял, он сумел наладить постоянное их производство, - это уж точно, подумал Ренас, поежившись при воспоминании о Фабрике. – Запирайте за собой двери. Фабриканты глупы и не умеют их открывать».

 

Центральный конвейер по производству механических стражей потрясал воображение. Гигантский купол, окруженный со всех сторон толстенными латунными трубами, извергал клубы пара черного дыма и беспрестанно разевал щербатые пасти зубчатых врат, из которых один за другим выходили, вытягивая длинные шеи в поисках врагов, фабриканты. Отгородиться от них дверями было невозможно: Сота Сил специально свел все коридоры нижних ярусов к Фабрике единым лабиринтом.

Ренас вел отряд строго по указаниям Ги. К Фабрике они вышли уже изрядно потрепанными. Восьмеро погибло, Мойл лишился кисти левой руки и сменил секиру на одноручный эльфийский топорик. До спасительной лестницы, ведущей на верхний ярус, оставался лишь один извилистый коридор...

Фабриканты налетели на них подобно океанскому шквалу. Обширное пространство вокруг главного купола запестрело от серо-черных спин чудовищ. Тяжелые щиты наемников, следовавших в первой линии, приняли не себя лишь первый удар. Самые ретивые стражи Заводного Города повалились на пол мертвыми, но остальные, сориентировавшись, полумесяцем окружили меленький отряд. Заработали страшные челюсти; узкие змеиные головы легко отыскивали бреши в защитных рядах воинов, выхватывая из тел несчастных целые куски плоти, стальные клыки раздирали кольчуги словно льняную ткань.

Но и наемники не собирались сдаваться. Под отчаянные команды Мойла, заглушавшие даже хриплый треск конвейера, отряд шаг за шагом продвигался к спасительному коридору. Десятки фабрикантов падали, истекая кровью и маслом, - пронзенные, разрубленные, обезглавленные, сокрушенные магическими ударами. Давясь металлическим ржанием, все новые и новые искусственные стражи спотыкались о трупы, и с остервенением осиного роя продолжали бросаться в самоубийственную атаку во имя своего давно погибшего создателя.

В коридоре отряд ощетинился короткими пиками и двуручными мечами. Фабриканты, потерявшие возможность атаковать с боков и с тыла, начали нападать в лоб, карабкаясь по быстро растущей горе трупов. Ренас побежал вперед открывать дверь, сопровождаемый отвратительным неестественным визгом чудовищ и дикими криками боли. Подобрав нужный ключ – читать, какой именно номер ему нужен, времени не было – данмер побежал назад. И чуть не столкнулся с Погребенным, Мойлом, Аферелисом и Саймиром, за которыми по пятам бежали фабриканты. Ворвавшись в открытую дверь, Ренас дернул за рычаг, и тяжелые створки резко захлопнулись, располовинив сразу двух механических ящеров. Но за секунду до этого самый расторопный из фабрикантов буквально вспрыгнул на плечи Мойлу. Челюсти сомкнулись на шее наемника. Аферелис пронзил фабриканта ледяной стрелой, но помочь командиру было уже нельзя. За считанные удары сердца он истек кровью…

 

«Подбери ключ девять, - прочитал Ренас. Комментарии Ги, подкрашенные оранжевым, относились к центральной части треугольника, испещренной непонятными письменами. – Следующий зал должен продемонстрировать «Мировое Несовершенство».

- Отдыхаем не больше двух часов, - данмер убрал пергамент и лег прямо на пол, положив суму под голову. – Мы должны добраться до цели.

___

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Не знаю, читтает ли кто

 

Я!))) Я слежу и читаю, правда, в основном, через почту.

 

- Хирцин, - сказал Сех-ле. Ничего не произошло. – Луна. Кровь. Оборотень. Медведь. Вербэр

 

Скажи "Оборотень" и войди))

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Вот я и добрался до новых похождений Ги и компании :dance:

Обливионистично, то есть атмосферно, то есть хорошо. А главы про Ренаса - даже морроувиндистично, что ещё лучше :thumbsup:

Много повов, что тоже радует - чувствую, будет нехилая закрутка сюжета)

С нетерпением жду проды, а также глав Тириона Ланнистера :crazy:

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Продолжим?

__

5. Сех-ле. Дно.

 

Редгард растянулся на неудобной подстилке, набитой чем-то, похожим на солому, которая отсырела, замерзла и превратилась в жесткие колючие комки. Чувство безысходности, поселившееся в нем в тот момент, когда стражники сковали его руки кандалами и на цепи повели в крепость, теперь отошло на второй план. Разумом он понимал, что следующее же полнолуние докажет, что он – не оборотень, и тогда можно будет спокойно вернуться к Ги Айморе, показать ему все находки, забрать плату и покинуть город. Остается, конечно, проблема с Дозорными, но неужели старик не сможет доказать им, что Сех-ле никого не убивал? Да даже если и нет – плевать! В любом случае, в Чейдинхоле уже не останешься…

Успокоив себя, вор закрыл глаза в надежде подремать. Из соседних камер доносились крики, смех и проклятия, но Сех-ле вымотался настолько, что провалился в глубокий сон даже под эту какофонию. Ему снился медведь-оборотень, терзающий плоть Дозорного Стендарра.

 

Утро он встретил бодрым и даже немного счастливым. После событий последних дней Сех-ле смог, наконец-то выспаться без чувства того, что завтрашний день готовит очередной взлом, погоню или – хуже того – визит к оборотню. Слопав миску жидкого супа, сваренного, судя по вкусу, из какого-то животного, умершего от старости еще в Первую эру, редгард подошел к решетке и постарался оглядеться. Голова не пролезла сквозь прутья, так что он смог увидеть только камеры на противоположной стороне. В клети напротив сидела девушка в коротком платье. Дрожащие отблески факела выхватывали из полумрака следы заразной болезни на ее лице. Ряд камер по левую от нее сторону пустовал, зато справа Сех-ле заметил двух громил-орков, по виду – обычных головорезов с большой дороги.

- Здесь есть кто? – вполголоса спросил редгард, обращаясь к возможным соседям из ближних клетей.

- Джа-Марид здесь, - ответили справа. – Джа-Марид попался на сладком сахаре. Сбоку от Джа-Марида норд. Норд не может говорить, не имеет языка, но все слышит и понимает.

- Ясно.

- Редгард назовет свое имя? – промурлыкал Джа-Марид.

- Сех-ле из Сентинеля, - представился вор. – А сижу здесь ни за что.

- Каджиту знакома такая ситуация, - кот издал странный булькающий звук, словно попытался засмеяться, но не смог. – Норду тоже. Разве сладкий сахар, священный сахар, может считаться преступным? Джа-Марид так не думает.

 

- Так, скоты, - послышался скрип несмазанного дверного косяка, и в тюрьму спустился стражник, – кто здесь еще не сдох?

- Охранник приходит раз в час, - прокомментировал Джа-Марид. – Каджит предпочел бы видеть его пореже.

- Заткни пасть, кошак! – гаркнул тюремщик. В это время девушка напротив повернулась к нему задом, нагнулась и задрала юбку:

- Хочешь меня? Я дам тебе бесплатно! Только выпусти! Выпусти!

- Тебя? – стражник, тяжело переваливаясь, подошел к камере девушки. Сех-ле отметил, что ему не мешало бы похудеть хотя бы на полтора-два десятка фунтов. – Да я скорее засуну хрен троллю в пасть, чем в твою дырку! Ты скольких мужчин успела перезаразить, сука?

- Мне нужны были деньги! Прошу вас… Мои дети…

- Твои дети переданы в приют, - сплюнул себе под ноги тюремщик.

- Нет! Не-ет! – зарыдала несчастная женщина.

- Нечего было идти в шлюхи, - стражник отвернулся. – Как будто не знала, что от этого родятся ублюдки.

- Дай лучше мне, крошка, - выкрикнул запоздалую грубую остроту один из орков. – У меня длиннее!

- Так-так-так, - проигнорировав разбойника, тюремщик подошел к Сех-ле. – А ты у нас, значит, оборотень?

- Нет, - покачал головой вор.

- Увидим. С радостью насажу твою голову на пику.

- Не зарекайтесь, - редгард улыбнулся. – До полнолуния две недели. А там – сладкая свобода.

- А ты не думал, отродье Хирцина, - стражник провел по горлу ребром ладони, - что две недели ты здесь не протянешь? Поспорим, что тебе срубят башку еще до наступления следующей? Ты перешел дорогу очень уважаемым людям, так что можешь начинать молиться.

- Это подстава!

- Конечно-конечно, - расхохотался, брызгая слюной, охранник. – Все так говорят. Вон, послушать тех зеленых, так их тоже подставили. Вручили им в руки окровавленные топоры и подбросили труп двенадцатилетнего мальчика прямо в их хибару! Вот подстава – так подстава, куда уж твоим злоумышленникам!

 

- Пусть редгард не слушает охранника, - сказал Джа-Марид, когда стражник ушел. – Охранник часто пугает узников.

- Нет, в чем-то он прав, - поморщился Сех-ле. – Я действительно влез не в свое дело. Но казнить, не разобравшись, действительно ли я виновен…

Вор не стал слушать, что ответит каджит. Он вернулся на свою подстилку, сел, подтянув колени к подбородку, и предался тяжелым мыслям. Вся уверенность в будущем оказалась мнимой, ложной. Если Дозорные, настоящий оборотень или кто-то другой, кому мог помешать Сех-ле, действительно могут влиять на власти Чейдинхола, его песенка спета. Обхватив ноги руками, он тупо смотрел на девушку в камере напротив, скорчившуюся примерно в такой же позе. Две беды, два горя, две безысходности. У несчастной шлюхи отобрали самых близких людей, у него могли столь же просто отнять жизнь. Перемолоть забрызганными кровью жерновами лжеправосудия и предать вечному забвению.

 

Он даже не заметил, как задремал. Сон был тяжелый, тревожный и прерывистый. Сквозь марево полуреальности Сех-ле видел, как толстый стражник пытается разбудить его, стуча по решетке железной дубинкой. Звуки и запахи потеряли всякое значение. Ворочаясь на подстилке, редгард чувствовал, что она пропитана потом. Ладони и лоб покрылись липкой испариной. Несколько раз он опорожнял кишечник, чувствовал, что ему неприятно, но подняться и дойти до зловонной ямы не было сил. Открывая глаза, Сех-ле видел, что на полу его камеры стоят уже четыре миски с похлебкой. Четыре дня. Прошло четыре дня. Вор пытался осознать это, но безуспешно…

 

- Да у него лихорадка! – голос показался странно знакомым, и Сех-ле попытался поднять голову и разлепить веки.

- Он все равно труп, - ответил грубый бас тюремщика. Редгард поднял руку.

- Он узнал меня, видите? – старческий голос. Знакомый. Спасительный.

- Да и что?

- Вы впустите меня к нему. Может быть, вам нужны деньги?

- Взятка? Мне? – с деланной обидой произнес стражник. – Да еще и от слуги человека, потерявшего честь!

- Какая вам разница? – проворчал старик.

- Верно, никакой. Но свое я уже получил, - тюремщик говорил, не таясь.

- Тогда все ясно. Сколько они вам заплатили? Мы перебьем цену.

- Не выйдет, - отрубил охранник. – У тебя десять минут, дед. Говори с заключенным, делай, что хочешь, но внутрь ты не войдешь и ничего ему не передашь.

- Сех-ле, - позвал старик. Редгард дернулся, пытаясь перевернуться на бок. – Не двигайся. Лежи, копи силы. Это Версидус, дворецкий мэтра Айморе. Узнал? Подними вверх один палец, если узнал.

Вор вытянул большой палец.

- Извини, что не нашли тебя раньше, - продолжил удовлетворившийся ответом Версидус. – И не подумай, что тебя бросили умирать. Мы попытаемся вытянуть тебя побыстрее и уж точно отсрочим твою казнь. Мэтр уже говорил с Дозорными, скоро они должны отозвать обвинения. И, между прочим, ты нашел то, о чем просил мэтр? Подними палец… Отлично! Ты большой молодец, Сех-ле.

- И все? – спросил у замолчавшего старика тюремщик.

- Все. Могу я принести ему целебное снадобье? Пусть ваши алхимики проверят его.

- Ладно, - сдался стражник. – Но только для того, чтобы он дотянул до плахи.

Посетитель ушел. Редгард снова погрузился в бессознательное состояние. Но на следующее утро он тяжело перекатился на бок, сполз с подстилки, добрался до мисок с едой и съел содержимое двух из них.

- Эй, каджит! – Сех-ле попытался закричать, но из его горла вырвался лишь сиплый стон. Тем не менее, его услышали.

- Джа-Марид здесь.

- Сколько… дней?

- Луна взошла пять раз, - ответил кот и сразу же добавил, - Джа-Марид думает, что Сех-ле из Сентинеля будет жить. Лихорадка обычно убивает за первые три ночи.

- Надеюсь, - прошептал редгард, думая лишь о том, что выздоровление может лишь ненадолго отсрочить его конец, если Ги Айморе не убедит Дозорных Стендарра в его невиновности. В любом случае ему оставалось лишь ждать.

 

Ильмени. Слишком много вопросов.

 

- И что ты скажешь в свое оправдание? – Амзарат гро-Баргаш закинул ногу на ногу и вопросительно посмотрел на Ильмени.

- Оправдываться? Мне? За то, что из общей могилы стащили труп? – попыталась изобразить удивление девушка. – Ты бредишь.

- Не будь самоуверенной, Ильм, - орк махнул рукой, давая понять, что возражений не потерпит. – Человек, который спрашивал о Коннельме сегодня, явно не любит и не умеет шутить. Мне все одно, добила ты норда или нет, но исчезновение тела вызывает подозрения. Я заболтал нашему гостю зубы, но он вернется, чтобы поболтать именно с тобой, вот увидишь.

- Спасибо, Ам, - данмерка благодарно кивнула. – Но я в любом случае чиста.

- В таком случае, тебе нечего опасаться. Ты готова выступать? На Зеленой Дороге захватили гоблинов, так что можно устроить дневной бой против двух из них.

- Цена вопроса?

- Сто пятьдесят за каждого. Ставки на гладиатора ниже, поэтому больше дать не могу. Если ты не пойдешь – выпущу Ашижру.

- Я согласна, - Ильмени коснулась руки Амзарата. Орк поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.

- Будь осторожна, Ильм, - сказал гладиатор. – И не только с гоблинами. Тебя будет жалко терять.

 

Публика, как и всегда, встретила Ильмени оглушительным воем и громовыми аплодисментами. Охота на гоблинов считалась одним из любимейших развлечений толпы. Взвесив в руке тяжелую алебарду, выданную Амзаратом, девушка вышла в песчаный круг и картинно поклонилась. Решетка врат Желтой команды медленно опустилась, выпуская на Арену гоблинов. Приземистые головастые существа с обманчиво тонкими ручонками были облачены в туники яркого цыплячьего цвета. Обоим гоблинам в качестве оружия выдали по булаве. Сутулясь и неуклюже шаркая лапами по песку, нелюди начали обходить девушку с двух сторон.

Ильмени атаковала первой. Гоблин, на которого она прыгнула, заверещал и неловко отбил алебарду своей булавой. Девушка ушла в сторону от контрвыпада, снова занося свое оружие. Второй противник уже бежал на нее, размахивая лапами и что-то выкрикивая на своем странном языке. Данмерка слегка остудила его пыл широким взмахом алебарды, от которого гоблин едва успел увернуться. Не дожидаясь новой атаки, Ильмени сделала шаг вперед к первому врагу и обратным ударом своего тяжелого оружия выбила из его рук булаву, а на следующем выпаде развалила тщедушное тельце практически пополам – от плеча до пояса. Гоблин конвульсивно дернулся, заваливаясь на спину, и девушка выпустила древко намертво застрявшей в трупе алебарды.

Увидев, что Ильмени обезоружена, оставшийся в живых гоблин кинулся на нее, беспорядочно нанося удары булавой. Эльфийка уходила от его выпадов, сохраняя дистанцию и выискивая удобный момент для контратаки. Таковой вскоре представился: не рассчитав свои силы, гоблин слишком широко размахнулся оружием и не смог удержать равновесие. Железное яблоко ткнулось в песок, а данмерка, упруго оттолкнувшись от земли, прыгнула на гоблина, повалила его и схватила за подбородок и макушку. Резко повернув голову противника вбок, Ильмени сломала ему шею. Поднявшись на ноги и еще раз поклонившись зрителям, девушка вытащила из тела убитого гоблина алебарду и спустилась в Кровавый зал.

 

- Держи, - Амзарат протянул девушке мешочек с золотом. Отсчитав пятьдесят монет, Ильмени замотала их в тряпку, а остальное сложила в свой ящик. Там уже накопилась немаленькая сумма. Когда-то эльфийка хотела потратить ее на специалиста Гильдии Магов, который по слухам лечил скуумовых наркоманов, но затем, поняв, что Дорвара невозможно вернуть к нормальной жизни, начала копить сбережения бесцельно и безотчетно.

Разобравшись с деньгами, Ильмени отчистила алебарду от густой липкой крови и отдала ее Амзарату. Сняла доспехи, оставшись в набедренной повязке и сандалиях, вычистила из них песок и аккуратно сложила в ящик. Затем надела платье, привесила к поясу деньги и, попрощавшись с Амзаратом и гладиаторами, готовившимися к вечернему выступлению, покинула Кровавый зал.

На Имперский Город опустилась тяжкая дымка. Предвечерняя жара вступала в свои права. Десятки нищих и голодных оборванцев уныло толпились возле входа на Арену. Это были самые бедные жители столицы. Они не могли позволить себе сделать даже минимальную ставку, но, как и все прочие, живо обсуждали события сегодняшнего дня. В их существовании не осталось ничего, кроме чужой боли и предсмертного страха; да и жили они лишь ожиданием крови и жалкой, постыдной удовлетворенностью тем, что кому-то приходится еще хуже, чем им. Нищие, охочие до смерти. Когда-нибудь они почувствуют радость убийства, совершенного собственными руками, и тогда Имперский Город утонет в крови…

Ильмени уже почти миновала разгорячнных спорами бедняков, когда ее окликнули. Она не сбавила скорости, и незнакомец догнал ее.

- Простите? – девушка на ходу повернула голову. Рядом с ней шел беловолосый альтмер, чье лицо было обезображено четырьмя длинными шрамами. Их могли оставить только когти крупного хищника наподобие медведя или горного льва.

- Что вам нужно?

- Я хотел бы поздравить вас с победой, - медоточиво улыбнулся альтмер. Разорванная зверем верхняя губа приподнялась, обнажая десны. – А еще…

- Спасибо. Надеюсь, вы преумножили свои деньги, - Ильмени ускорила шаг.

- А еще, - настойчиво повторил незнакомец, - задать несколько вопросов, если вы не против.

- Против.

- Очень жаль. Могу поинтересоваться, почему?

- Не можете, - девушка остановилась и уперла руки в бока. – Слушайте, я знаю, что сегодня вы уже спрашивали о Коннельме Яростном Сердце. Он мертв. Что вы хотите от меня?!

- Мне нужно лишь удостовериться в истинности ваших уверений, - как ни в чем не бывало ответил высокий эльф. – Понимаете ли, Коннельм должен был кое-что мне отдать, да не успел. Вот я и подумал, а вдруг он еще жив? Но когда я достиг погребальной ямы, его там не было. Я лишился очень важной для меня вещи…

- Сочувствую. Но ничем помочь не могу.

- Что ж, - альтмер блеснул глазами, - это на самом деле прискорбно. Но спасибо и за то, что уделили мне время, госпожа Айморе.

- Не за что, - Ильмени повернулась на каблуках и пошла дальше, чувствуя на себе испытывающий взгляд незнакомца. Он знает о ее происхождении и о том, что в истории с Коннельмом точка еще не поставлена. Слишком много вопросов, на которые нет ни времени, ни желания искать ответы. А значит, пришло самое время расспросить норда о его таинственных должниках и, если надо, выставить его за дверь…

 

Коннельм. Гончие.

 

Он полулежал в кресле, положив ноги на стул. Стараниями Ильмени рана в боку уже болела значительно меньше, а разорванная крюками икра почти не беспокоила его, если он не наступал на ногу. Теперь Коннельм мог ходить по комнате, опираясь на костыль. Дорвар предпочитал не попадаться норду на глаза, так что все свое время тот проводил в одиночестве – читая книги из обширной библиотеки данмерки – либо в разговорах с самой Ильмени.

Коннельм старался быть полезным. Он наточил все ножи и кинжалы в доме, поправил покосившуюся печную раму, вырвал из лестницы на второй этаж прогнившую ступеньку и заменил ее новой. Каждый вечер норд встречал Ильмени новым блюдом, которые готовил из найденных в подвале продуктов. К Коннельму вернулось практически забытое ощущение дома, очага и благодарности. Он не смог бы выразить свою признательность за спасение словами, иными, чем вечная клятва на верность, и поэтому старался показать ее делами. Ильмени принимала помощь норда, но к разговору о том, что будет после его выздоровления, так и не возвращалась.

 

Тихий стук поднял Коннельма с кресла. С помощью костыля он доскакал до двери и впустил Ильмени внутрь. Девушка выглядела расстроенной и обеспокоенной.

- Суп в котелке, - сказал норд.

- Позже, Коннельм, - эльфийка подвинула себе стул и села у огня. – Сначала я у тебя кое-что спрошу.

- Я весь внимание.

- Сегодня о тебе дважды спрашивали. Высокий эльф с разодранным лицом. Он сказал, что ты его должник, - Ильмени рассеянно уставилась на пляшущие в печи огоньки. – Расскажи мне все, что ты об этом знаешь. От твоего ответа будет зависеть, останешься ли ты в этом доме.

- Я… знал, что это случится, - ответил норд после короткой паузы. Он доковылял до кресла и тяжело опустился в него. – Это значит, я сам должен тебя покинуть. Гончие напали на след, Ильм.

__

Пока все. Пока Тирион готовится к выходу на сцену, жду комментариев))

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Интересно, как все эти сюжетные линии будут сведены воедино) Особенно интересно узнать, какой сюрприз приготовил Сота Сил. Не исключено повторения офигенности той концовки, что была в "Тихих песнях". Надеюсь Ренас придумает, как ему пробраться мимо всех тех фабрикантов - ему всё-таки ещё назад идти) Если, конечно, его не зарубит какое-нибудь Несовершенство на подступах.

 

Ладно, это мы скоро (ведь скоро же, да?) узнаем. А пока явно видно что с каждой главой...

 

- Хочешь меня? Я дам тебе бесплатно! Только выпусти! Выпусти!

- Дай лучше мне, крошка, У меня длиннее!

 

...страсти нешуточно накаляются! :crazy:

Изменено пользователем Котэварин
Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учетную запись

Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти
  • Последние посетители   0 пользователей онлайн

    • Ни одного зарегистрированного пользователя не просматривает данную страницу
×
×
  • Создать...