Хранители. Легенда гэд-далиан

[Boeny]

[buspoiler]***

 

Она очнулась в темном помещении, на чем-то мягком и теплом...

 

«...ммм... как же приятно врастать в пол, перемигиваясь с соседями и обретая целостность с ними... Стоп. Соседями? Где это я? И... и кто я?»

 

Девушка оглянулась и попыталась отскочить от странных полупрозрачных пузырей, прикрепленных к полу – с гирляндой разноцветных огней по всей поверхности. Получилось это не с первого раза, подвело зрение: картинка расплывалась и «смазывалась», оставляя в пространстве «хвосты» от предметов при резком движении головы. Двигать глазами почему-то не получалось, а сами движения были точно во сне, без единого напряжения мышц. Но едва она различила буроватого цвета стену, как чувство «срастания» пропало, а тело резко бросило вперед. Успокоившись, бедняжка рассредоточила свое внимание и попыталась вспомнить хоть что-нибудь из последних событий. В памяти всплыло слово. Анаата. «Мать света». Хм, похоже, что это ее имя. Постепенно вспоминались лица, действия, корабль.

 

«Корабль? И где же все, капитан, команда? Выходит, мы уже высадились на поверхность? Может быть даже у меня частичная потеря памяти из-за удара… и меня перенесли сюда, в жилище каких-нибудь аборигенов... Ох, мне надо выбираться отсюда, надо срочно узнать что случилось!»

 

Удар, по-видимому, был сильным – картинка все никак не хотела восстанавливаться. Но сейчас это было не так важно. Теперь, когда Анаата вспомнила свое имя и цель прибытия, необходимо было присоединиться к команде: миссия слишком важна, чтобы кто-нибудь позволял себе отдыхать! Но тут она вспомнила также и то, что в недрах ее «универсального костюма», юнисьюта, защищавшего организм от внешней среды, а также служившего экраном и передатчиком, в специальном журнале должна была вестись голографическая запись всего, что с ней происходило в течение полета.

 

«Это при условии, что информацию не стерли...» Хотя кому это нужно?

 

Но отклика не было даже на простой мысленный приказ показать журнал. Что уж было говорить о содержащейся в нем информации! Анаату посетила страшная мысль о том, что на ней вообще нет «костюма». Страшная и, в то же время, нелепая. «Никто не имеет право снимать юнисьюты на чужой территории! Особенно это касается Вас, скаут Иллокаан, зная Вашу непосредственность и склонность к неподчинению приказам. Бронекостюмы – собственность Охранной Корпорации, как и вся информация, содержащаяся в их схомоплазме! Попадание этой информации к потенциальному врагу недопустимо!» – инструктировали их перед отлетом. Но отсутствие юнисьюта возможно указывало на наличие кислорода, уж если не на всей планете, то в этом помещении наверняка! Девушка-скаут попыталась встать – пол просто «поехал» вниз. Ни рук, ни самого тела она не видела – зрение играло с ней по каким-то своим правилам.

 

«Так, расслабиться, не делать резких движений» – утихомиривала Анаата вновь подступившую панику. Вот она уже различает круглое помещение, «пол» которого усыпан «пузырями» и представляет собой дикое смешение непрерывно перетекающих друг в друга цветов всевозможных оттенков. Потихоньку, концентрируясь на овале света на противоположной стене и пытаясь не думать об источниках этого светящегося хаоса, девушка рваной траекторией начала продвигаться к возможному выходу.

 

Анаата оказалась права – овальное пятно действительно было выходом наружу, к дневному свету. Странному, раскрасившему небо необычной радугой , с одной стороны обрезанной до голубого цвета, а с другой до желтого – но явно дневному. И, похоже, что Иллокаан действительно находилась в поселении аборигенов. Правда, их самих она не заметила. Насколько хватало глаз, виднелись конструкции, напоминающие темно-коричневые башни, будто составленные из многоярусных грибных шляпок, в каждой из которых имелся собственный вход. Или выход. Поражало сходство со старым добрым «земным» принципом строительства зданий, хотя, с тех пор как человечество вышло из колыбели и ему позволили познакомиться с культурой других цивилизаций, в том числе значительно превосходящих его по техническому уровню развития, люди мало у кого встречали похожий принцип расположения жилых помещений – то есть строго друг над другом. Разве что в мирах с дефицитом свободной для строительства земли. Чаще же здания проектировались с учетом приближенности-удаленности «квартир» от тех или иных важных для жителей мест – и могли иметь пирамидальную, округлую, шарообразную или любую иную форму, ограниченную лишь возможностями данной цивилизации. Могли протянуться на многие километры или, наоборот, занимать минимум пространства. Здесь же принцип «башни» как будто давал возможность «убежать» от неразберихи, царившей внизу.

Анаата вдруг с ужасом поняла, что ни перед одним из этих «шляпочных» входов нет ни лестниц, ни веревок, ни даже «подлетных» – так на планетах Корпорации называли платформы для высадки пассажиров (в то время как в более цивилизованных системах людям вообще не обязательно было выходить из здания: личный транспорт там являлся его продолжением). «На чем же я тогда стою?» – замерев, подумала девушка – и посмотрела вниз. Лучше бы она этого не делала. Под ней простиралось глубокое ущелье, которое с трудом можно было назвать улицей из-за месива наползающих друг на друга и переплетающихся во всевозможных комбинациях этажей-шляпок, иногда почти полностью перекрывавших собой проход. От страха скаут даже начала падать, отчего резко зажмурилась. И – падение вдруг прекратилось. Страх вскоре уступил место любопытству: похоже, она начинала понимать в чем тут дело. «Если просто концентрируясь на чем-то, я могу летать, то это ведь... это значит...» – но мысли как-то устало ворочались в голове – и, так и не найдя нужной ассоциации, та решила оставить поиск ответов на потом. А пока девушка условно назвала «нижним городом» ту его часть, что для нее выглядела как хаотичное нагромождение камней, и «верхним» – где этот хаос переходил в величественные, устремленные ввысь грибообразные башни.

 

«Надо найти местных жителей, вдруг они что-то знают о судьбе моей команды» – пронеслось у Анааты в голове. О том, что местное население может вообще не говорить на ее языке, она как-то не задумывалась. Иллокаан довольно быстро освоила технику полета и перестала волноваться по поводу своего зрения: пока внимание не было ни на чем сфокусировано, картинка выглядела размытой, а у всех предметов появлялись «хвосты» – и тело просто висело в воздухе. Но стоило ей сосредоточиться на чем-нибудь, будь то предмет или ощущение, например, страх – как мир сразу же приобретал четкость, и это тут же отражалось на положении ее тела в пространстве тем или иным образом.

 

Спустившись к границе нижнего и верхнего городов, Анаата направилась вдоль ущелья-улицы – благо та не разветвлялась – и начала выискивать любые признаки жизни. Ей пришлось не раз облететь многочисленные выступы, мостики, шипы и изгибы своеобразного тоннеля, прежде чем мысль, похоже все это время работавшая в фоновом режиме, внезапно не заставила ее остановиться. Вот она, нужная ассоциация. Сон. Ведь это все было похоже на всего лишь до жути реалистичный сон! Да, а иначе просто не могло быть: все эти полеты, потеря памяти, отсутствие костюма, странный город под странным небом... Может быть даже, она все еще находилась на корабле! – и, испытав некоторое облегчение, девушка продолжила свой путь.

 

***

 

Сержант мобильных войск, Лаална Поомм, выпустила на разведку шар локализаторов, отделившийся от сопровождавшего ее гайдбота – одной из бесчисленных модификаций дрона. Шар послушно распался на рой микроскопических датчиков и потек в заданном направлении, попутно фиксируя все, что попадалось по пути, измеряя температуру, давление и еще сотню-другую параметров. Ха. Их предупреждали, что некие «локальные гравитационные дискретности» могут попортить нервы скачкообразно меняющимся вектором силы тяжести... Но пока, на протяжении почти километра от места падения, подобных возмущений поля обнаружено не было. И как можно вообще отпускать пилотов на задание без должной предварительной разведки местности? Не удаленного сканирования искаженных данных, а натуральной разведки – дронами, коих полно на материнском корабле? Как будто посылали на убой... или наугад.

 

Девушка остановилась. Локализаторы, похоже, наконец-то обнаружили еще одну животную форму жизни. Не тех, конечно, стадных существ, что они видели, пока летели сюда. Но уже и не растущие на каждом шагу многочисленные бугры слизи, называемые бу’онг… «Стоп. Кем это еще называемые?» – вдруг опомнилась Лаална. Их распознавание даже пришлось отключить из-за срабатывания детекторов на каждом шагу. Но стоящее впереди существо было «самым нормальным» для животного: достаточно большим и подвижным, чтобы быть потенциально разумным. Данные, поступавшие на ткань рукава юнисьюта, говорили о... о чем же они говорили? Слава Невыразимому, сержант успела «воспринять» в себя всю бортовую базу данных прямо перед падением. Правда, по иронии судьбы, не успела ею воспользоваться, чтобы предотвратить само падение. Но теперь глаза, напрямую используя опыт из базы, отмечали явные отличия параметров данного экспоната от здешних растений, или того, что она приняла за растения, как, например, те бледно-голубые «спрутовые деревья», обвивающие себя одной единственной веткой, «при встрече» попытавшейся заодно обвить и сержанта – и получившей свою порцию плазмы; или «антенная трава», чьи мохнатые зигзагообразные стебли росли под одинаковым углом к горизонту; или, наконец, все те же вездесущие «бугры» («Бу-онг?»), выделяющие непригодный для дыхания газ то’ом… («Да что со мной происходит?!»), составляющий основу здешней атмосферы – пока не распознанный, но добавленный в банк следовавшего за девушкой дрона для дальнейшего изучения.

 

Поомм приказала дрону закрепиться в этом месте, чтобы вести подробную голозапись существа. Правда она никогда не делала этого раньше, а потому не знала, какой шум может издавать трансформирующийся рой такого размера. Животное, похоже, услышав как дрон собирает и устанавливает командный центр, повернулось на трех жилистых, будто сплетенных из многочисленных веревок, ногах и уставилось на девушку. Точнее, ей так показалось, потому что на огромной "голове" чудовища не было глаз. Существо стремительно выпустило в нее откуда-то из глубины своего тела еще одну конечность в виде трубы со щупальцами на конце. Лаална едва успела отклониться, как из-за ее спины в «трубу» ударила струя криоплазмы, заморозив и разбив ее на части. Но в глубине души сержант почему-то знала, что животное не причинило бы ей вреда. Это просто способ познания… Отогнав непривычные, будто чужие, мысли, девушка предположила, что база данных корабля каким-то образом влияет на ее мышление. Но, смирившись с неизбежным, Лаална настроилась на предстоящую схватку.

 

***

 

Вылетев из узкого лабиринта каменных «грибов» на открытое пространство, без долгих раздумий нареченное «площадью», Анаата, открытая новым впечатлениям, была готова ко всему. Ну, или почти ко всему. В частности, хрупкое сознание девушки уж точно не было готово увидеть... этих... – оно начало усиленно искать знакомый образ для сравнения, но все не находило. Сон, похоже, превращался в кошмар. С противоположного края площади на человека неслась толпа призракоподобных... головастиков? И Анаате бы улететь сейчас в какое-нибудь укромное местечко и спрятаться там, вот только все внимание ее было приковано к жуткой картине – и скаут застыла на месте, больше всего в тот момент желая проснуться. Но толпа, к величайшему ее удивлению не обратив на нее никакого внимания, начала разлетаться по своим делам. Большая часть направилась к многочисленным тоннелям, отходившим от площади, остальные же уплыли в верхний город. Последними кто остался, были сама Иллокаан и еще пара «головастиков»: один с короткими, а другой – с длинными, похожими на рога, выступами на бурой костяной броне, судя по всему прикрывавшей головы существ, напоминавших треххвостых червей. Как ни странно, она даже поняла некоторые слова, произнесенные рогатым червем, и, видимо, обращенные к ней. Правда, девушке это показалось естественным, ведь во сне можно разговаривать с чем угодно, хоть с фрактолитовым креслом. И потому ее не насторожил довольно дружелюбный тон, с которым головастик приветствовал, по сути, совершенно неизвестный ему вид.

 

– Не изменяя, мы несем тебе Дар, кродор. Наша структура есть Оромокр’и, «Указывающий-к-Источнику-путь» или «Путем-Проклятых-ведущий». Но мы не познаём твоей структуры, кродор.

Как оказалось, понимать смысл самих слов, и смысл их сочетаний – все же разные вещи. По телу головастика пробежала волна. Оцепенение проходило, чего, правда, нельзя было сказать о страхе. Анаата хотела уже улететь оттуда, но что-то ее не отпускало и приковывало к собеседнику.

– Эм... Вы что-то сказали? – девушка понемногу приходила в себя.

– Не изменяя, тебя нет на познании Дара, кродор, ибо мы не впитываем тебя. У тебя нет защиты – изменяя, мы создаем ее тебе. Мы познаём силу твоего полного изменения! – пока эти слова дробью отдавались у скаута в голове, головастик потянулся к ней одним из отростков своего тела. Что бы это значило? Желание познакомиться поближе?

– Я что-то Вас не понимаю, про какие изменения Вы говорите? Те, что со мной произошли? Я бы и сама хотела узнать об этом побольше...

На теле двухметрового червя, ее рогатого собеседника, появилась мелкая рябь. Отросток отдернулся от Анааты. Второй червь, все это время сохранявший неподвижность, откуда-то достал какую-то серую массу и небольшой прозрачный шар, на который ее налепил. Затем обхватил шар своими щупальцами и зачем-то стал мять его. Девушка с опаской покосилась на подозрительные действия червя.

– Не изменяя, мы познаём твое мыслие, поокх’отори. В некотором изменении ты не кродор, и не рождаешься здесь?

– Да, Вы правы, – похоже, начиная догадываться, чего от нее хотят, подтвердила девушка, – я «не рождаюсь здесь», и я ни разу не «кродор», а Человек, и хотела бы...

– Не изменяя, ты идешь извне, дабы отнять наш дар-проклятие! Ты изгоняешь нас. Изменяя, мы изгоняем тебя! – рябь постепенно перерастала в колыхание всего тела.

– Эй, я ничего не собираюсь у вас отнимать! Но клянусь Невыразимым, если еще хоть раз услышу про «изменения»...! – разозлилась Анаата. Этот сон уже начал ее утомлять. Но девушка все еще не могла сдвинуться с места. Червь ее будто загипнотизировал. Со стороны червя-с-шаром послышалось шипение – серая масса начала покрываться блестящей, отливавшей золотом поверхностью, которая затем почти сразу потемнела. Не желая больше принимать во всем этом участие, Иллокаан попыталась зажмуриться, надеясь на то, что этот сон сразу закончится. Но она не смогла этого сделать, так как не чувствовала своих глаз.

– Изменяя, последователи Пути Дара наполняете и отделяете поокх’отори!

 

Как же Анаата жалела сейчас, что на ней не было юнисьюта! Тогда бы она могла принять внешний облик этих существ – и просто слиться с толпой; или стать невидимой для них так же, как сейчас сама была невидима для себя – и продолжить поиски команды. Но костюма не было, а тем временем из «Большой Грибной Шляпы», примыкавшей к площади, появилось еще трое червей, колыхание тел которых было таким же сильным, что и у допрашивающего Анаату. Никуда не уходивший страх лишь усиливался. Колыхание каким-то образом передалось и ее по-прежнему невидимому телу. Ощущения были не из приятных, похожие одновременно на тошноту и сильную усталость, и – слишком реалистичные для сна. Но если это не сон, тогда что? Девушка вдруг вспомнила лекции по истории, исключая, правда, ту их часть, когда она играла с плаомом, мысленно заставляя его менять свою форму и цвет – иногда получались презабавные существа! В одной из лекций описывались технологии, запрещенные еще более ста стандартных земных циклов назад, когда из-за злоупотребления «машинами желаний» у подвергнутых их длительному излучению людей изменялись структуры ДНК, превращая покорителей космоса в жестоких и уродливых дикарей, шедших на все ради получения искусственного удовольствия. Но эти же машины при разумном использовании могли лечить как тела людей, так и их души. Побочным же эффектом, о котором широкие массы узнали лишь спустя много циклов из рассекреченных военных архивов, была возможность манипулировать сознанием человека, в том числе путем создания иллюзий любого уровня реалистичности.

 

«Так может быть мы попросту подопытные кролики, и этот мир, как и вся наша «экспедиция» – лишь иллюзия, эксперимент? Хотя... нет, вряд ли, технология была давно утеряна, да и зачем это нужно? Хотя... военные еще ни разу не теряли свои секретные разработки, какие бы катаклизмы не выпадали на долю человечества... Хотя...»

 

Заставив себя больше не думать об этом, чтобы окончательно не сойти с ума, Анаата решила пока играть по правилам этого мира и выяснить-таки наконец, что же здесь происходит.

А кошмар тем временем продолжался. Червь-с-шаром куда-то удалился – девушка немного расслабилась. Что с ней сделают эти странные существа? Сожгут, как древние невежественные племена людей сжигали тех, кто отличался от толпы? Будут пытать, отрезая кусочек за кусочком и поливая поврежденные места разъедающими веществами? - О да, скаут Иллокаан любила древнюю историю! - Или, может, просто изгонят из города как они и грозились? Что было бы в данном случае для нее лучше всего? Черви тащили девушку вверх, к условно определенной ею границе двух городов. Анаата все еще пыталась сопротивляться, слабо надеясь повлиять на них:

 

– Вы пожалеете об этом! За мной придут – и камня на камне не оставят от этого города! – кричала Анаата. Или думала, что кричала, потому что, похоже, ее никто не слышал. Девушка фокусировала свое внимание на проносящихся мимо строениях, но быстро поняла, что это бесполезно. И хотя своего тела она не видела, все же «всем телом» чувствовала непреодолимую, влекущую ее силу, сопротивляться которой у нее не хватило бы никакой концентрации.

 

***

 

Животное издало трубный звук и втянуло в себя болтающуюся на уцелевших связках конечность. Крови, как впрочем, и любого другого цвета жидкости, Поомм не заметила. Почва заходила ходуном, по ее поверхности то и дело пробегали цветовые волны. Сержант потеряла равновесие и упала на внезапно затвердевшие под ней «бугры» бу’онга, между которыми начали просачиваться многочисленные тонкие щупальца, обвиваясь вокруг ее ног и рук. Дрон же, следуя программе защиты человека от потенциальной опасности, подвел к ней один из «стандартных модификаторов поля с креплением типа П3.12-4.12»* или просто «П3-4», из которого выстрелил меньше килосдвига** назад. Прошло еще несколько, прежде чем девушка сумела вскарабкаться на оружие, попутно отбиваясь от цеплявших ее за ноги сплетенных из щупалец жуткого вида «корней», напоминавших конечность-трубу, а точнее, центр трехногого животного. Дрон не стрелял, пока оставался риск задеть сержанта. Но вот она уже сидит верхом на конструкции овального вида, сплошь состоящей из шаров и труб с индикаторами-плаомами – пленочными дисплеями из схомоплазмы. Забравшись, Лаална тут же выстрелила, отключив клапан обратного хода – самый быстрый способ взлететь, используя силу отдачи криоплазмы. Уж на чем девушка вволю натренировалась «взлетать» после крушения, так это на П3-4: потребовалось время, чтобы догадаться воспользоваться клапаном для гашения импульса, так как в базе данных об этой особенности оружия почему-то не было сказано ни слова. С тех пор сержант всегда держала клапан открытым.

------------------------------------

*Такие кличи использовались в древних «невидимых войнах», когда солдатам, одетым в камуфляжные бронекостюмы, которым все же было далеко до современных юнисьютов, требовалась бесшумная и быстрая починка. Для вызова ре-монтных ботов определенного вида использовались коды типа «пайм 3.21» или «пайм 1-2.2», которые обозначали про-нумерованные части тела (голова – 1 и т.д. с подуровнями). Так, модификаторы П3.12-4.12 по традиции крепятся соот-ветственно к левому и правому плечам и предплечьям.

 

**В одной секунде в описываемое время было около 200 сдвигов ткани Времени. Всего килоцикл назад их было 350.

1 килосдвиг = 5 секунд

12 кс = 1 минута

720 кс = 1 час

1 мегасдвиг = 83 минуты

17.28 мс = 1 сутки

------------------------------------

Как только Поомм оказалась в воздухе, дрон заморозил опасные корни и, следуя мысленному приказу, поплыл за человеком, так и оставшись в виде командного центра. Из спрутового леса неподалеку выскочил еще десяток трехногих тварей, направивших свои щупальца в след летящему над ними врагу. Или лакомой добыче? «В любом случае, лучше держаться подальше от всего этого зоопарка». А новые корни все выстреливались из бугристой почвы под «модификатором», но до него, правда, не доставали. Команде из бота и человека предстояло пролететь над сине-зеленым лесом к видневшимся за ним сопкам такого же цвета. Но из чащи навстречу им вылетело множество блестящих, отливающих золотом шаров. Лаална вздрогнула при виде их и приготовилась стрелять. Дрон искусственным голосом с нотками недоумения посоветовал отступить и обойти лес по холмистой равнине, сделав, правда, при этом внушительный крюк. Но сержант, забыв, что обращается не к человеку, стояла на своем:

 

«Люди ждут успешного завершения Миссии, они надеются на меня, как на последнего оставшегося в живых члена экипажа, – на то, что я добуду надежду на лучшее будущее всего человечества, возможность заявить целой расе о своих правах – правах члена Галактической семьи. С этой силой нас больше не будут считать всего лишь «Младшими Братьями» и наконец, снимут запрет на освоение технологий, позволяющих стать равными богам», – она повысила голос, – «так что мы пойдем прямым путем, не отступая и не прячась подобно трусам! И всякая тварь, что встанет на пути обретения людьми свободы, будет повержена, ибо сила и правда на нашей стороне! Невыразимый видит это и не позволит сыновьям и дочерям своим довольствоваться жалкой горсткой систем на окраине Галактики и унизительной ролью «младших» из-за того лишь, то недостойные черви сегодня решили закусить инопланетным деликатесом вместо приевшейся местной кухни!»

 

Дрон мало что понял из пылкого и пафосного монолога Поомм, но зато ясно уловил тон, которому лучше было не перечить, чтобы как можно точнее следовать директиве защиты человека от любой опасности на его пути, за выполнением которой техники следили особенно рьяно, карая неподчинение директивой боли... Даже если путь человека был нелогичен и противоречил здравому смыслу. Шары подлетели ближе и со скрипом выпустили свои тонкие и гибкие полупрозрачные лучи во все стороны, подобно звездам. Сержант истратила на них всю плазму, но, к ее удивлению, те никак не хотели замораживаться – «звезды» лишь отбрасывало на десяток метров, но они все равно возвращались – целыми и невредимыми. Сердце солдата на несколько сдвигов замерло. В тот момент Лаална особенно сильно пожалела о гибели капитана: только он знал коды доступа к складу с оружием, не поврежденному даже при крушении. Слава Невыразимому дроны снабжались стандартными модификаторами, как о них говорилось в описании, «для различных нужд». Без оружия покорять новый мир было бы самоубийством, если бы не возможности роя и юнисьюта. Неужели ей все-таки придется отступить? Невозможно. Пока модификатор преобразует местную атмосферу в новый запас плазмы, пройдет не меньше двадцати килосдвигов, а без подпитываемого вихрями криоплазмы генератора искусственной гравитации сержант не сдвинется с места. Однако бронекостюм тварям не пробить, и еще хорошо, что «П3-4» не начал падать, удерживаемый лишь внедренными в корпус фрактолитами – материалом, испускающим лучи направленной микрогравитации, сила которой при параллельном уплотнении биллионов фрактальных частиц увеличивалась на порядки.

 

***

 

– Ты правый есть, бонг’эдал, мы изгоняем заражающих, но лишь из соображений безопасности, унгм! Они приближают неокрепшие умы к той Границе, из-за которой больше нет возврата! Мы распускаем центр! – при этих словах головастик, убеждавший Анаату в своей правоте, высунул из центра своего «среднего хвоста» трубу со щупальцами – и распустил их в разные стороны. «Видимо, это знак того, что он говорит искренне, от всего сердца… или, в данном случае, центра?», – догадалась девушка. Существо это было из народа гэд-дал, чьи головы не прикрывала коричневая броня. Впрочем, на них также не было и глаз, ушей или рта – что поначалу, пока скаут не перестала обращать на это внимание, выглядело жутковато. При встрече с человеком существо назвалось «хранителем мыслия» – а по сути, заведующим местной «библиотекой», если можно так назвать склад каких-то серых шаров. Правда, схомы тоже раньше имели такую форму – до тех пор, пока им не «привили» мысленное управление ею, превратив, таким образом, в «плазмосхомы» или – «плаомы», способные запоминать гораздо больше, и делавшие это во много раз быстрее. Это дало толчок рождению целой индустрии по производству предметов, сделанных из «схомоплазмы» – ткани с познавательными свойствами схомов. Но даже один старый добрый шарообразный схом мог вместить в себя тысячи библиотек всего человечества вместе взятых, так что здесь, в этом забытом всеми системными владыками месте, видимо, использовался другой принцип «чтения». Хранитель пытался его объяснить, употребляя такие выражения как «вкрапление мыслия в форму», «усиление неопределенности для познания пустот», а также «форма наполняет пустоту, храня ее, не изменяя», но девушке это ни о чем не говорило.

 

Скаут Иллокаан прибыла сюда, в Эладэн – «Приграничье» – после долгого скитания по грязно-бурой долине, местами пронизанной дырами в земле, которые гэд-далиане называли «анг'эа», «источники анг’а» – газа, который они употребляли в пищу. Анаата держалась направления вверх по реке «Най-меняющей-дно», несшей свои воды через все населенные земли к Оламэи – широкому «как целый город» водовороту, который и был той Границей, за которую не заходил еще ни один мыслящий. Или, по крайней мере, ни один не вернулся обратно. Девушку действительно изгнали – и это было самое меньшее из зол, ведь жители Границы, народ «эланэдал», обычно, поймав на своей территории последователей Храма «слияния» или «опустошения», отпускали их лишь «нарушив их целостность» – и Анаате не очень нравился смысл этого выражения. «Эланэдальцы» считали, что изгнавший их народ гэд-дал хочет силой отнять их "Дар", сделав своими рабами и лишив их способности находить и использовать «свойства мира», которая и позволила им построить «Высокий Город», смысл которого гэд-далианам до сих пор не удалось постичь – ведь у них все строения были одноэтажными.

 

Все это девушка узнала позже от приветливого «хранителя мыслия», когда добралась, наконец, изможденная полетом, до первого же на ее пути поселения в Эладэн и по счастливой случайности наткнулась на чело… на существо, любопытство которого можно было сравнить только с его познаниями. Хранитель, пригласив путника в свой дом в виде полусферы земляного цвета, долго убеждал ее попробовать поесть, чтобы восстановить силы, но Анаата упорно отказывалась, боясь отравиться неизвестным ей газом и непонятной горсткой… камней, составлявших, видимо, «десерт» ее роскошного «ужина», хотя ужин это или завтрак – она различить так и не смогла: небо, хотя и меняло постоянно цвет, принципиально не желало темнеть.

Выслушав историю о «невидимом теле», хранитель заявил, что прекрасно видит его, а также упомянул нечто, что надолго повергло девушку в шок. И чему поверить она просто не могла. Не могла, потому что это неправда, потому что этого не может быть! Он утверждал… будто она и не девушка вовсе. И что ни капли не отличается от него самого. Главными и, правда, очень убедительными его аргументами были знание их языка и способность летать. Анаата, понимая это, то впадала в депрессию, с грустью размышляя об оставшихся на материнском корабле отце и семье на одной из планет Корпорации, которых, если хранитель не лгал, она больше не увидит; то порывалась «пойти и разнести к дренам весь их город, пусть отдают мое тело обратно!» – но не могла сконцентрироваться даже настолько, чтобы просто «дойти» до двери – голод давал о себе знать. Наконец, она плюнула на все. «Хуже чем сейчас мне уж точно не будет», – решила она и наконец согласилась что-нибудь принять в пищу… хотя, конечно, ей для этого сначала пришлось заново учиться это делать под чутким руководством Хранителя, заставлявшего ее «распускать свой центр» – служивший, как оказалось, и ртом, и рукой, и еще много чем – не видя его. Дело осложнялось тем, что Иллокаан долго не могла поверить в реальность этого «центра», а потому и не могла им управлять. Но «учитель» заверил молодого скаута, что изучаемый в Храме Путь Слияния и умение «опустошать» себя позволят ей увидеть свое нынешнее тело, просто концентрируясь на нем.

 

Спустя некоторое время Анаата приноровилась заплывать под «хранилища еды» – внутренние панцири странных летающих медуз, «цветов анг’а», обычно растущих над анг'эа, теми дырами в долине, – и высасывать газ оттуда, за что неоднократно получала выговор, поскольку приютивший ее головастик беспокоился за нее. Попав на любой незащищенный участок тела, кроме «центра», анг вызывал его омертвление, а потому есть, когда не видишь как и чем ты ешь, надо было очень осторожно. Пораженное место покрывалось той самой «броней», унгэлэ, что Анаата видела у Оромокри, встретившего ее на площади Высокого Города. Эта броня также была признаком «проклятия», обычно проявлявшегося на «голове» зараженного бу’онга – цветастого «пузыря», младенца головастиков. Таких детей держали отдельно от остальных и, по прошествии «изменений достаточной силы», изгоняли из общества. Слава Невыразимому, им было куда податься: вдоль Границы, Эланэ, располагалось несколько городов эланэдал’иан, не враждовавших, но имевших разные взгляды на происхождение Дара и его цель.

 

***

 

Внизу, под днищем модификатора, человека все так же ждали торчавшие из земли извивающиеся змеи корнеобразных голодных труб. Дрон, как и сержант, орудуя вторым П3-4, не добился особого успеха: их окружали. Оценив ситуацию, бот начал стрелять порциями, по мере ионизации и охлаждения газа, но Поомм решила дать оружию полностью зарядиться, потому что вдруг вспомнила о способности схомоплазмы почти мгновенно, буквально за считанные сдвиги, изменять свое агрегатное состояние. Она вытянула вперед руку и, как то трехногое чудище, «выплюнула» вперед поток быстро застывающих нитей, целясь в опасно приблизившиеся «воздушные звезды», попутно приказав дрону отдать ей второе оружие, вспомнив о силе роя, которую оно лишь сдерживало.

 

Хрупкая на вид девушка склеивала и связывала лучи врагов, раскручивая и сталкивая шары друг с другом; собирала все свои нити вместе и, приказывая им затвердеть, этими снарядами, как заправский древний пращник, яростно пробивала внутреннюю броню окруживших ее существ. Она даже успела сплести некое подобие щита, в котором застревали конечности врагов. И когда П3-4 сообщил о полной зарядке и готовности к бою, Лаална не сразу обратила на это внимание – настолько увлекла ее битва. Повсюду слышался шелест выплескиваемых частей костюма, скрип выпускаемых звездами лучей, жужжание модификаторов, хруст смертельно раненых тел, выходящих из боя и падающих к ногам безмолвных трехногих зрителей. Дрон быстро приспособился к новым условиям, изменив свою форму так, чтобы было удобнее рассекать и просачиваться сквозь сеть тонких и липких щупалец – в которых даже всепожирающий рой застревал и более ничего не мог с этим поделать – туда, в самый их центр, к прочным телам, для нанесения решающего удара. Бой, казалось, подходил к концу, но сержант чувствовала где-то в глубине непонятную гнетущую тревогу, потому что с каждым упавшим телом все больше нарушала главное качество леса – его целостность, тем самым все неотвратимее приближая свой конец. Восстанавливая дыхание и собирая юнисьют обратно в единое целое, молодая амазонка приготовилась отразить новые атаки шаров. И тут же почувствовала глухой удар снизу: пока ее отвлекали воздушные звезды, корни накапливали материал, строя свое продолжение, чтобы-таки достать нарушителя спокойствия. Как назло, у обоих модификаторов к этому времени кончился заряд, так что далеко улететь она не могла, а псевдокорни уже обвивали П3-4, пытаясь утащить оружие вместе с его хозяйкой в свое подземное логово.

 

***

 

– Так Вы говорите, они заражены… Чем же это? – в очередной раз пытаясь переформулировать вопрос так, чтобы учитель ее понял, спросила Анаата.

 

По меркам гэд-далиан у бывшего скаута была странная, на их взгляд, манера или «структура» суждений, не позволявшая ей даже «читать» их «книги» – те самые серые шары. Поэтому после посещения Храма, когда небесная «зелень» смещалась к горизонту, она обучалась «на дому». На это уходило почти все время до следующего посещения, но «девушку» это не утомляло: странным образом в этом мире никто не спал, заменяя сон сознательным «погружением в пустоту», что также являлось частью обучения. За время пребывания в Приграничье Анаата постепенно училась видеть себя, правда, сначала – в виде «хвостов», дублирующих ее тело во все возможные стороны. Затем она училась выделять из всего этого многообразия единственный, «истинный хвост» – и, фокусируясь на нем, становиться им. Иллокаан также узнала о том, что принявший ее народ не имел понятия о «прошлом» и «будущем», считая, что все происходит «в данный момент», и приравнивая происходящие в мире изменения к обычному перемещению в пространстве. Привыкнуть к такому Анаата так и не смогла, а потому изъяснялась как умела. В отличие от гэд-далиан, жители Границы учитывали «силу изменения» в своем разговоре, отчего их суждения иногда пестрили этими «изменениями» так, что понять их было очень сложно. Даже те «заражаемые», чьи родители все же успели «свести» приметный панцирь с их маленьких тел с помощью специальных средств, уже отличались от своих сверстников тем, что никак не могли принять «одновременность всего» и решительно не поддавались обучению. Правда, бывало, «черви» прятали «изменяемых» чтобы не «прикреплять» их к обществу, но обычно это заканчивалось побегом самого ребенка. Анаате также пришлось пройти обряд «прикрепления».

 

Иллокаан и ее учитель медленно плыли над поселением.

 

– «Проклятием изменяемые» называют это «Даром», «Болезнью Хранителей» и «способом увидеть невидимое», в частности, «скрытые свойства вещей». Да, мы признаем, что во время первого Исхода «изменяемые» создают удивительные вещи: летающие дома, сферы для сбора анг’а и другие. И это, в некотором познании, прекрасно, только если анг, «подаривший» внешние уродства, не задевает внутреннюю структуру. Тем более, что те же исходы, что получаются применением силы «дара», в некотором познании достигаются и нашим Путем Слияния и Опустошения – но при меньших потерях. Ты замечаешь, у того эланэдал’а, структуру которого ты познаешь как… Оломо… Одомог… – тело Хранителя задрожало.

– Оромокри. Уж эту «структуру» я не забуду…

– Ххогм, Од’домоглд… мы с трудом обучаемся сему произношению – слишком много структурных изменений…

– Все нормально, учитель. Продолжайте.

– Ты замечаешь у него странную силу изменять твою целостность?

– Эм… Вы о том, что из-за этой силы я не могла двигаться?

– Сие есть тоже. Мы познаём, что эта сила «дара» ведет к наполнению и отделению структуры, разрушая и все дальше уводя ее от истинной Начальной Пустоты, что противоречит самому принципу мыслия, жизни и познания первого вторым.

– Унгм, кажется, в некотором познании, я поняла. С одной стороны это дар, ибо позволяет многого достичь, но с другой – проклятие, ибо ведет к деградации и смерти… так?

– Ххогм, ты впервые правильно применяешь сочетание «в некотором познании», – радостно завибрировал Хранитель, – но мы не познаем значения двух слов последнего изменения… хотя, судя по ответу твоего тела, суть ты познаёшь правильно. Проклятие начинает распространяться после изменения в небе – оно являет полосу, непознаваемую нами.

Упоминание о полосе в небе взбудоражило Анаату и приоткрыло еще одну страницу ее памяти – она живо вспомнила корабль, потерявший управление, крики капитана, пытающегося утихомирить панику молодых и неопытных девушек, а также тряску из-за постепенно выходящего из строя реактора. А еще она снова вспомнила цель, ради которой погибли все остальные члены ее команды. В том, что они не сумели спастись, «девушка» уже почему-то не сомневалась…

– А… Вы случайно не знаете что-нибудь о некоем предмете, из-за которого этот мир стал таким… ммм… неправильным?

– Унгм, мир только в твоем познании неправильный. Но в некотором познании ты правый есть. История о Хранителях дает нам то, что мы познаем, как искривляется Стержень по мере погружения в пустоту. «Неправильность» увеличивается в таком случае – до состояния, где Стержень является прямым, не искривленным – и Начальная Пустота царит вокруг, – хранитель вдруг повернул и повел скаута в направлении центра города, хотя они договаривались прогуляться вдоль реки Най. Но Иллокаан ни о чем спрашивать не стала.

– То есть причина «неправильности» – этот самый Стержень? – Анаата уже слышала легенду гэд-далиан о «сотворении мира из Пустоты», но до сих пор не придавала ей особого значения. Может, речь идет о некой расе, что прилетела сюда задолго до людей – и оставила загадочный «стержень», чтобы защитить этот мир от посягательств других пришельцев, таких, как те же люди?

– Унгм, причины как таковой нет. Ты сам, в некотором познании, изменяешь «правила» – и познаёшь Стержень, что являешь собой ты. Твой Стержень и есть твой центр, как Стержень мира есть Столп Унгэлэ цвета прямого края неба.

 

Запомнить всего две стороны света Анаате было легко. В направлении Границы, откуда она пришла сюда, "край неба" называли прямым, намекая на Изначальную Пустоту, которую символизировал считающийся священным голубой Столп – странное образование в виде колонны, видневшееся из-за далеких сине-зеленых холмов. С другой стороны "ложбины мира" небо называли "изменяемым" или "начальным": считалось, что именно оттуда в Приграничные территории некогда пришел веселый народ "воды и камня", дав начало двум таким непохожим друг на друга племенам.

 

– То есть это не предмет, а всего лишь мой центр? – разочарованно протянула «девушка». Столп в центре мира ее не интересовал.

– Достигая состояния нэд-ан-гуадэ, что есть крайняя неопределенность, ты изменяешь форму своей силы – и изгиб своего Стержня. Предмет в центре Эладэн указывает это, – незнакомое слово хранитель произнес так быстро, что оно прозвучало как ндангдэ.

 

Они выплыли на открытое место – своеобразную площадь, в центре которой возвышался изогнутый как волна белый столб, из которого, как ветки из дерева, торчали прутья разной длины. Сооружение разительно отличалось от окружающей местности, являясь чем-то инородным унылому желто-коричневому пейзажу.

 

– От центра отходят Нити, проникающие во все уголки внешнего и внутреннего миров…

– Это… это и есть он? Это Стержень? – завибрировала Анаата. Так вот зачем учитель привел ее сюда!

– Ххогм, бонг’эдал. – согласился учитель, – Познаваемый тобой изгиб Стержня являет собой форму силы изменений.

– А что есть Нить? Я познаю это в некотором изменении? – поинтересовалась Иллокаан, разглядывая Стержень. Если это и был тот самый «божественный» артефакт, то доставить его людям она явно не сумеет. Разве что, используя дронов, но кто знает, где теперь искать упавший корабль? Хотя, по крайней мере, скаут могла изучить предмет легендарной мощи. Вблизи столб представлял собой структуру, составленную из скрепленных между собой многочисленных белоснежных шаров. Скрепленных настолько плотно, что между ними не оставалось ни единого разрыва.

 

– Нить есть связь центра с собой и миром внутри себя. При усилении ндангдэ ты ослабляешь связывающие тебя нити – и, в некотором познании, плетешь новые. Так мы, в некотором познании, изменяем нити не только внутреннего, но и внешнего мира, – при этих словах учитель принял форму неопределенности, став размытым пятном. Чтобы видеть что происходит, Анаата тоже «погрузилась в пустоту». Мир расплылся, в очередной раз став "хвостатым". Хранитель сфокусировался на одном из выпиравших из земли ее многочисленных «хвостов». Посреди площади вырос холм. Затем она снова стала ровной. Иллокаан вдруг осенила одна догадка. Она попробовала выбрать измененную форму Стержня, но у нее ничего не получилось. «Конечно, ведь это его силой я пользуюсь. Он же не позволит использовать ее на самом себе!» – с грустью размышляла скаут, потеряв надежду быстро и незаметно телепортировать его и себя вместе с ним куда угодно. Учителю о своей попытке она сказать не решилась. Мало ли. Вместо этого она выбрала «хвост» еще одного холма и затем убрала его. Тут Анаату настигла вторая догадка: «…и еще не факт, что вдали от этого мира технология «усиления ндангдэ» вообще будет работать…».

 

– Также мы, в некотором познании, перемещаемся в любое место внешнего мира, используя его связь с внутренним, – передал хранитель Анаате. Они снова погрузились в пустоту.

Тело хранителя распространило себя вокруг, и он, сфокусировавшись на одном из своих «хвостов», оказался по другую сторону площади. Анаата восхитилась искусством мастера – она зачем-то всегда стремилась избавиться от раздражающего самокопирования, из-за которого не видела окружающей обстановки. Но теперь она «познаёт» как полезны иногда бывают эти «хвосты». Ученица повторила трюк: распространив себя во все стороны, начала смещаться по направлению к учителю. Она не впервые фокусировала свое внимание «не на своем» теле – и уже не так боялась «потерять себя», как в первый раз. На вопрос: «А где же тогда истинная я, если «я» меняю свое тело?» – хранитель успокоил ее: «Это все и есть ты. То, что ты познаёшь как «множество», есть лишь нити, связывающие тебя с собой. Но убираешь нити, освобождаешься от них – и ты познаёшь, что кроме тебя ничего нет. Сие есть различие между «ничем» и пустотой. Последняя есть все, тогда как у первого нет даже существования».

 

Анаата, в отличие от мгновенного перемещения учителя, двигалась очень медленно, не имея пока опыта в быстрой перефокусировке. Но на полпути произошло нечто странное. «Девушка» вдруг увидела хвосты, явно не принадлежащие ей! Вот только выглядели они почему-то как продолжение ее хвостов и плавно «вытекали» из них. И чем больше она интересовалась ими – тем сильнее смещалась в их сторону. Анаата испугалась, но в этом страхе непроизвольно представляла себе все то, чего боялась, а именно – окончательной «потери себя», несмотря на все слова учителя – что лишь увеличивало скорость смещения. Фокусировка «на себе» не помогала. «Учиитель! Вытааскиваай меняа-а!» – едва успела она передать хранителю, прежде чем ее втянуло в совершенно чужое тело.

 

Анаа… что? Анаата? Нет, ее теперь звали…

 

Она оглянулась. Повсюду были разбросаны обломки покореженного взрывом корпуса корабля, кое-где догорали какие-то контейнеры, а в воздухе над местом крушения нарезал круги деформированный рой, так и не получивший приказа начала операции. В голове всплывали образы, слова, ощущения. Причем последние накатили волной боли во всем теле. Девушка сначала поднялась на колени, а затем встала и во весь рост. Она осмотрела себя. На ней был юнисьют! Костюм показался ей в тот момент самым родным и дорогим другом на свете. «Видимо, перед падением успела-таки добежать до спецвыхода – его мягкая пленка все-таки здорово смягчает удар» – врывались в голову отголоски чужой памяти. Мысленный приказ – и рой послушно собрался в «сопровождающего гайдбота», вытащил пару модификаторов и подвел один к руке хозяйки. Девушка приняла его в свою руку, прицелилась – и попыталась выстрелить. Криоплазма, ускоренная гравитационным полем, ударила в запертый клапан обратного хода, отбросив человека на десяток метров назад и на пять вверх. Она повисла на «П3-4», покопалась в настройках одного из его плаомов – и плавно опустилась на землю. Чтобы не посрамить чести мобильных войск в этом задании, сержант еще три мегасдвига приручала непослушное оружие. Теперь Лаална Поомм была готова покорять новый мир.

 

***

 

Огромная, загородившая четверть неба Туша не спеша летела над лесом. Дрон висел в трех метрах над землей, направив все свое внимание на неподвижные, переливающиеся разноцветьем бугры: оценивал цепочки причин и следствий, выстраивал альтернативы, занося в базу возможные и явные промахи, попутно ведя запись всего, что происходит вокруг. А Туша тем временем приблизилась к группе «трубачей», как их непременно обозвала бы сержант... Схватила длинными, свисающими почти до земли «жвалами» одно из этих неподвижно застывших трехногих животных и направило в свою необъятную утробу. Трубач не сопротивлялся – лишь издал долгий прощальный звук. Дрон, закончив свое маленькое расследование, завершил программу по защите человека – и собрался до конца выполнить основное задание, полученное еще на брифинге Второго Скаут-корабля – потому что защищать более было некого. Совершенно забывшая о миссии в пылу схватки Поомм – с ее самоубийственной одержимостью обязательной «победой-любой-ценой»! – все же опомнилась и почти успела перескочить на другое подведенное к ней дроном оружие, пока очередная порция корней была заморожена... но сорвалась. Щупальца приняли ее тело с распростертыми объятиями – и через сотню сдвигов уже ничто не напоминало ни о пришельце, ни о гостеприимном приеме местных жителей.

Рой перестроился и выключил голосъемку поглощения одного представителя местной фауны другим. Затем впустил в себя оставшийся модификатор, не желая повторно совершать роковой ошибки. Без происшествий преодолев стадо так и не обративших на него внимания трубачей, дрон увеличил скорость и взял курс на сине-зеленые предгорья, за которыми в тумане слабо различался бледно-голубой столп, устремленный ввысь. А под ним, за начавшим желтеть лесом и невысоким хребтом, виднелся спуск к огромной водной воронке в устье некогда высохшей реки.

 

Туша, поглотив еще парочку так и не сдвинувшихся с места трехногих, втянула жвалы в себя и направилась в сторону той части небосвода, где зелень постепенно переходила в желтизну. Спокойную неподвижность нарушали лишь разбросанные повсюду бугры, весело перемигивающиеся в тишине.[/buspoiler]

Изменено 7 августа, 2010 пользователем Boeny

[Boeny]

"Локальные гравитационные дискретности" и "Электромагнитные возмущения" и что первое не употребимо, а второе не очень и существенно. Не лучше ли написать о наличии кислорода, фауны и элементарной жизни? Или это второстепенные вопросы, а главное узнать есть ли таки локальные гравитационные дискретности, или их нет?

Да, спасибо, ЭМ возмущения я убрал. Но "дискретности" составляют одно из последствий катастрофы, о которой будет сказано впоследствии. Про фауну я начал писать, в частности два вида в тестке есть. Флоры три вида. Про состав атмосферы спасибо, как-то я об этом забыл упомянуть. Исправлено. Также добавлено описание "скафандра". Просто для меня-то картина выглядит завершенной, поэтому иногда забываю, что для других это не так.

 

Меня интересует, правильно ли я выражаю то, что хочу сказать. А хочу сказать я следующее:

1) девушка в панике, потому что не знает, ни где она, ни как сюда попала, ни что с ней случилось (в частности, с ее организмом). Как показать этот страх "потерять себя"?

 

2) сержант пытается казаться бесстрашным членом команды, хотя на самом деле она всего лишь запуганная девчонка, которую по блату взяли на борт (официально "помошником капитана"). И после того, как все погибли, она все же решилась завершить миссию, но маскирует свой страх жестокостью по отношению к неизвестному. Какие "приемы" существуют на этот счет?

 

3) ну, капитан, он чувствует себя главным. За плечами опыт по налаживанию конфликтов и несомненные качества лидера. Вот только жизненная позиция какая-то неустойчивая, собственного мнения как такового нет. Типичный "солдафон": как прикажут думать, так он думать и будет, ни на секунду не сомневаясь в начальстве. Но любознателен, живо интересуется всем, что способствует успешному выполнению задания. Как я хотел бы показать далее, относится к местному "населению" он дружелюбно до тех пор, пока оно не мешает миссии.

 

ЗЫ. А что поняли Вы из текста? Мне очень важно знать картину мира, рисующуюся у читателя и изменяющуюся по мере прочтения.

Изменено 5 декабря, 2009 пользователем boeny

[Masquerade]

Хорошо написано, только довольно рвано.Цельности повествоваяния я, лично, не ощущаю. Пока.

 

1,2) Могу лишь посоветовать почитать учебное пособие по психологии, хотя бы основы, хотя бы мельком.

 

3) Личность капитана вообще никак не выявлена. То, что вы описали в п. 3 в тексте никак не отражено, и каким образом читатель должен до этого додуматься - не понятно.

 

Ну и, соответственно, выстроить какую-то картину мира по имеющимся данным довольно проблематично. Некий мир, наcеленный трехногими животными, трехвостыми змеями и "спрутовыми деревьями" (а дреугообразные гуманоиды поклоняются Великому Ктулху. XD) В этом мире есть зоны гравитационных аномалий, сила притяжения в которых может падать до 0, судя по болтающейся в воздухе скалой. Атмосфера формируется во многом под воздействием испарений загадочных "бугров". Все это прямым текстом указано в рассказе, соответственно, ценность подобных умозаключений минимальна. +) А измысливать нечто большее пока и трудно, и не хочется, ибо шесть с половиной килобайт текста ну никак к этому не располагают. ;)