Перейти к содержанию

Пони

Граждане
  • Постов

    265
  • Зарегистрирован

  • Посещение

Сообщения, опубликованные Пони

  1. Я и сам так думаю! :D

    А еще в анатомии , перспективе , цвете , работе с инструментарием фотожабы и проч.

    Да , еще мне кажется , что там трубка теряется , не знаю как ее четче выделить , да и с руками по-моему что-то не то

  2. Новострому больше ста тысяч лет. А это - район старого, имперских времен космопорта. В отличие от набитых новостроями Трущоб, склады космопорта - очень старые, и действительно присыпаны пылью многовековой давности. А вообще - это стандартные серые коробки, расставленные ровными рядами.

    Это понятно же .

    Но склады , припавшие пылью веков - это , как минимум , звучит странно

  3. серые коробки складов, припавшие пылью веков

    Как это понимать ?

    Он был высокий и худой, но жилистый

    Одно не противоречит другому , так что лучше переделать

    Из-за угла выскочили ребята Гилгрейва, числом десятеро, и в панике промчались мимо Однорукого, периодически меча исполненные ужаса взгляды в обратном направлении

    Как то странно

    произнес механизм в ее голове

    Щито?

    Одна из главных особенностей Колеса Фортуны – то, что имело оно всех в виду

    Тоже не очень , я опять ничего не понял

  4. К слову об обязательном использовании фраз \ слов etc :

     

    Янина не смотрела на танцовщиц. Гораздо интереснее в эту минуту были поэты: высокий бородач, считавшийся лучшим сочинителем столицы, и тощий парень, светловолосый и небритый, никому до сегодняшнего дня не известный. Шел пятый раунд «схватки на языках»: только что оба поэта получили задание сымпровизировать лирическое признание в четырех строфах, в котором упоминались бы оловянные лошадки, топор и хризантемы, все строки начинались на «Н» и последними словами каждой строфы были бы «…на черном бархате постели». Поэты получили пять минут на обдумывание, и танцовщицы развлекали публику, в то время как бородатый мастер перебирал в уме домашние заготовки, а молодой, нервный и совершенно потерянный среди барабанного грохота, суеты и жадного внимания публики, – этот самый молодой поэт трижды впал в отчаяние, прежде чем глаза его ожили, губы зашевелились и он быстро защелкал пальцами, отбивая внутренний ритм.

    {бла бла бла}

    А молодой сперва побледнел, а потом налился светом, будто фонарь в оранжевом стеклянном колпаке, и уверенно выступил вперед. Ему выпало читать первым.

     

    Он начал говорить. Площадь была устроена для выступлений великолепно – слова, сказанные на сцене, разносились эхом по всем ярусам.

     

    Наброском майской синевы,

    Неразличимым – еле-еле —

    Нежнейшим – так лежали вы

    На черном бархате постели.

     

     

    Немой, как пень, с недавних пор,

    Нагой – в глубинах цитадели

    Не я схватился за топор

    На черном бархате постели.

     

     

    Над хризантемой взвился рок —

    Нет!.. Лепестки похолодели —

    Не кровь, не смерть, но серебро

    На черном бархате постели!

     

     

    Ночь оловянных лошадей,

    Ночь безъязыких свиристелей,

    Надежда двух слепых людей

    На черном бархате постели…[1]

     

     

    – Недурно, – сказала дуэнья. – Образно.

     

    Янина захлопала, и многие на этот раз поддержали молодого. Но вот вышел бородач, прокашлялся в кулак, и резонаторы усилили его кашель до громового звука. Он пошел простым путем: каждая строка опровергала предыдущую и начиналась с «но»:

     

    Но если так, пускай. Финал.

    Но если нет? – под шум метели.

    Но если да? – я это знал

    На черном бархате постели.

     

     

    Но если ты? – свистит топор.

    Но если мы осиротели?

    Но если?.. – кончен давний спор

    На черном бархате постели.

     

     

    Но оловянен быстрый конь,

    Но неподкупны в чаще ели,

    Но не погас святой огонь

    На черном бархате постели.

     

     

    Но хризантемы отцвели,

    Но саксофоны онемели,

    Но вот он, самый край земли —

    На черном бархате постели…

     

     

×
×
  • Создать...