Конкурс прозы №8

[Дарин]

Уважаемые посетители сайта, обитатели сайта и форумчане! Дорогие друзья!

 

"Академия изящных искусств Fullrest" и "Вечерний Тамриэль" рады сообщить, что сегодня стартует

 

ВОСЬМОЙ КОНКУРС ПРОЗЫ FULLREST

http://fullrest.ru/uploads/news_screen/Durin_last_autumn.jpg

 

 

http://fullrest.ru/uploads/news_screen/Durin_deco_strip.png

Тема конкурса: "Последняя осень"

Богатая тема, исполненная одновременно некой потаенной печали и сокрытой надежды. Осень - время увядания, когда мир готовится уснуть. Осень - это время маленькой смерти мира, в котором мы живем. Каждая осень - последняя. Таков порядок вещей. Но ничто не вечно...

 

Направленность конкурса: не-TES

Согласно древней традиции Fullrest, четные конкурсы прозы посвящены чему угодно - но авторскому. Чему-то, что придумал сам писатель. Ваш рассказ не должен быть фанфиком. Это должно быть целиком и полностью ваше произведение.

 

Жанр: любой

Вы можете написать как фантастический детектив, так и историческую мыльную оперу.

 

Объем рассказа: 10000 - 30000 знаков

Выход за означенные пределы не допускается. Прислав на конкурс рассказ, чей объем недостаточен или превышает указанный диапазон, ожидайте ответного письма с просьбой доработать рассказ.

 

Язык: русский

Мы любим и уважаем другие языки, но, правда, язык конкурса - русский. Литературный русский.

 

Недопустимый контент:

• Призывы к национальной, религиозной розни;
  
• Откровенный политический контекст;
  
• Откровенная порнография;
  
• Плагиат;
  
• Нецелесообразный сленг;
  
• Нецензурная лексика;
  

Корректура текста:

Впервые за всю историю конкурсов прозы Fullrest участники имеют право отдать текст на корректуру. Корректура заключается в исправлении орфографических и пунктуационных ошибок. Оргкомитет оставляет за собой право отклонить запрос на корректуру в случае достаточного уровня грамотности рассказа или, наоборот, его избыточной неграмотности. В последнем случае рассказ так или иначе будет возвращен автору для доработки без потери права на участие.

 

Откорректированные тексты при появлении на форуме будут иметь соответствующую пометку!

 

Форма заявки на участие:

Заявка отправляется посредством форумной системы личных сообщений Наогиру Ркату. Она представляет собой личное сообщение, в котором декларируется:

• желание принять участие в конкурсе;
  
• желание или нежелание пройти корректуру рассказа;
  
• и к которому прилагается текст рассказа либо прямо в тексте сообщения, либо в приложеннои текстовом файле (txt, doc, docx, rtf).
  

КОНКУРС ПРОВОДИТСЯ АНОНИМНО

Это значит, что если кто-то как-то узнает, что вы автор той или иной работы, и до оргкомитета дойдут сведения об этом, ваша работа будет незамедлительно снята с конкурса. Даже в разгар голосования. Даже за пять минут до его завершения.

 

Какое вознаграждение ждет победителя?

Традиционно, это:

• Размещение вашего произведения в разделе "Избранное" Академии Искусств.
  
• Вам гарантированы респекты юзеров Фуллреста.
  
• Специальная медалька.
  
• В конце концов, вы просто сможете сделать себе подпись - "Победитель (такого-то) конкурса" - и ею гордиться!
  
• Просто хороший повод попробовать свои силы.
  

Сроки приема работ:

 

10.01.12 01:00 МСК - 30.01.12 12:00 МСК

 

Желаем вам удачи!

 

 

 

http://fullrest.ru/uploads/news_screen/Durin_deco_strip.png

 

Внимание: в этой теме будут появляться рассказы! Все остальное будет жестоко и беспощадно истребляться огнем плазменной артиллерии.

Изменено 24 января, 2012 пользователем Дарин

[Дарин]

Работа №1

Угасание рассвета

 

В глубинах сердца где когда то царила симфония,

Я должен найти свой исход, пока не стало поздно

 

 

- Я уповал на тебя, друг мой.

 

И я вновь закрываю глаза. Черная пелена охватывает потаенные углы сознания. Все то я помнил - бесконечные картины своего прошлого, разлетающиеся тысячью искрящихся осколков разбитых зеркал, серебряные паруса надежд, наполненные ожиданиями великого и крошечные крупицы отчаяния, рассыпанные белоснежность пылью на потоке времени. Я хотел бы зарыдать, если бы мог. Если бы я помнил как это делается

 

Ты всегда любил осень, друг. Бесконечный сверкающий хоровод огня, кружащейся в промерзающем дрожащем воздухе. Как бы я хотел чтобы ты сейчас был тут, чтобы ты мог ответить мне хоть чем нибудь. Чтобы увидел как вновь наступает осень. Как осень вновь своими нежными объятиями мертвеца окутывает один маленький мир.

 

Я помню твои слова. Помню как ты говорил о том какое чудесное время наступает каждый раз, стоит на небо взгромоздиться вечерним сумеркам и осень вновь входит в свои владения. Период угасания и тлена, смерти и забвения - ты всегда находил что-то манящее для себя, а я лишь усмехался.

 

Листва опадает. Ветер, порочный и грязный, всеми гонимый оборванец гоняет грязную, сбивающуюся в кучу листву. Земля, промерзающая и холодная, покрывается этим ковром. Каждый раз когда я прихожу сюда, мне кажется что кто-то вырывает у меня из груди сердце. Ты был моим другом. Братом по оружию. Я уповал на тебя. И теперь ты со мной. Навсегда и навечно. Тебе уже никуда не деться от меня, но я опять вру себе - это я твой вечный пленник. Ты бы расхохотался бы, узнав как мне страшно каждый когда вновь наступает эта чудовищная пора и твои руки, кровавые, скрюченные как уродливые корни деревьев, вновь начинают вылезать из моих стен.

 

Где то вдалеке я слышу шум, но чем дольше я пытаюсь к нему прислушаться, тем сильнее понимаю что в моей голове гулом отдается рев бесконечных симфоний, не имеющих ни начала, ни конца. Раньше все это имело какой то смысл.

 

Ты молчишь. Все так же молчишь, как и тысячу мгновений назад. И точно так же как будешь молчать целую вечность, а может быть и не одну. Я смотрю вдаль. Долина, поросшая деревьями, которые, кажется, видели самый момент сотворения нашего бренного мира. Они стоят здесь, такие тихие и безмятежные, будто не знают ни боли, ни страданий, ни скорби, ни одиночества. Но это ложь. Если бы они могли говорить, они кричали бы без конца, от той агонии, которая испытывает сама земля земля. Непрекращающееся рыдание, в котором нельзя было бы различить отдельные голоса.

 

Мне никогда не нравилось это место, но каждый раз вспоминая как ты приходил сюда, я всеми своими силами пытаюсь понять что ты видел здесь. И видел ли это что-то я, хоть когда нибудь. Изменилось ли это место или изменился я. А может быть мы оба повзрослели? Я и оно. Ты и я. Мы. Смешно. Я гораздо охотней поверил бы что мы просто стали стариками.

 

Тучи, тяжелые и налитые думами, медленно плывут рябью над головой. Темно, но мне все видно. Перед глазами предстает все та же утопическая картина твоей счастливой старости, которой ты грезил и о которой с блеском в глазах каждый раз рассказывал каждый раз после удачного возвращения из очередного путешествия. О маленьком домике, где нибудь в низине холмов, о осыпающихся каждый осенний сезон деревьях, листва которых будет покрывать твою тропинку к колодцу. Легкий дождь, который своим ненавязчивым ритмом по твоей крыше будет навевать смутные воспоминания о каких то давних делах и прошедших событиях. Настоящая мечта, которой суждено было стать реальностью.

 

Если бы только мечта не превращалась в прах когда ты пытаешься к ней прикоснуться.

 

- Я уповал на тебя, мой друг.

 

Чего я жду? Ответа? Мне хочется верить. Мне хочется верить во что угодно. Стоя здесь, среди камней, медленно покрывающихся мхом и этих великанов-деревьев, кроны которых тянут свои ветви в небо как любопытные маленькие ящерки тянут свои головы на тонких шейках навстречу утреннему солнцу, мне хочется верить хоть во что нибудь.

Перед глазами снова возникает пелена и внезапно наступает тишина. Я ничего не слышу. Даже если бы хотел. Вокруг меня сгущается темнота, сумерки сквозь которые в безумном танце пляшут белоснежные маски. На них застыли окаменевшие выражения лица. Парад ужаса, который улыбается мне и приветствует меня как брата. Как когда то приветствовал ты.

Сердце не бьется, но это не пугает. Нормальное состояние вещей с тех пор как они перестали быть нормальными. Я никогда не был сентиментальным, но сейчас бы я вывернул свою душу наизнанку, лишь бы обратить вспять то, что прошло песком сквозь мои пальцы.

 

Мне кажется что я стал одним целым с пустотой хаоса, окружающего меня. Маски сливаются в невосприимчивую глазу смесь образов, пятна, похожие на дни, пролетающие друг за другом.

 

Что же ты делаешь со мной.

 

Я ненавижу это время и ты всегда помнил это. Всегда пристально смотрел мне в глаза безмолвно спрашивая, отдаю ли я себе отчет в том какую ерунду говорю. Я отдавал. Я думал что отдавал.

 

- Я уповал на тебя...

 

Я не слышу собственных слов. И себя тоже. А слышал ли когда нибудь?

 

Маски выстраиваются в ряд, напротив друг друга. Они неотрывно смотрят. Мне не по себе. Должно быть мне очень невесело, но я не грущу.

 

Но где же конец всему этому ужасу?

 

Открываю глаза. Я все там же. Все так же стою положив руки на серый камень. Он холоден и наполовину занесен листвой. На нем ничего не написано, но это мало кого бы волновало. Я просто знаю что это твой камень.

 

Возможно я схожу с ума. Возможно я давным давно лишился рассудка.

 

Ты помнишь? Помнишь это? Помнишь как мы были молодыми? Как двигали наш мир своими шагами? Как мерили жизнь скачками от неизвестности к неизвестности? Помнишь как мы были живыми?

 

Мне отвечает дождь.

 

Нет.

Нет.

Нет.

 

Капли, крупные будто слезы льющиеся из глаз бьют по твоему камню.

 

С шумом втягиваю в себя воздух и снова смотрю вдаль. В невообразимом пространстве от меня стена воды падает с неба. Небеса орошают землю, кормят её ледяным жидким пламенем, сеют последние потоки жизни.

Красное и желтое, серое и синее. Все рябит в моих глазах. Как тяжело шагать отрывая корни, любил говорить ты. Теперь, кажется, я понимаю что ты имел в виду. Одиночество это беспощадная гарпия терзающая грудь. Но ты ничего не мог поделать.

Как тяжело ты умирал.

 

Глаза твои, уже покрывающиеся туманом смерти отвечали моему взгляду полному ужаса "Это конец, друг. Конец". Ты был спокойнее меня, белоснежное лицо с застывшей маской смерти, излучающей спокойствие. Кого ты хотел успокоить этим, кроме себя?

 

Иногда когда я глубокой ночью с криком просыпаюсь, я вижу как мои ладони снова в твоей крови. Она впиталась в меня и теперь проступает каждый раз как ты навещаешь меня во снах. Это благословение которым ты меня проклял и я ничего с ним не могу поделать. Я сделал все что мог и сделал бы больше, если бы это было в моих силах. Мне хочется в это верить .

Прости меня. Я так этого и не сказал. Потому что знал что ты ответишь Ты засмеешься. Или хотя бы попытаешься это сделать, отхаркивая кровь из глубины своих легких.

 

Тогда стояла та же пора. И точно такие же небесные слезы падали на землю. Мир скорбел по тебе, не зная об этом, а листва все так же продолжала разносить весть, о которой никто не узнает. Ветер завывал, не зная о том кого он оплакивает. Все это было бы дурным спектаклем, если бы не было пронизано красной лентой отчаяния.

 

- Я уповал...

 

Зачем я вернулся? Зачем я каждый раз сюда возвращаюсь? Почему все что у меня осталось - бесконечный кошмар, история у которой нет счастливого конца ни для кого, кроме самой истории. Ты привел меня сюда так же, как тысячу раз уже делал это. Довел до самых врат ада. Они распахнулись, представив пред глазами сцены, доселе невиданные - угасание и погибель, изничтожение и утрата.Они распахнулись предо мной и снова захлопнулись. В голове лишь промелькнула вспышка - яркая звезда, засиявшая в темных потоках сознания.

 

Сумерки. Они наполнены дурными предчувствиями. Мои призраки незримыми тенями все так же беснуются подле меня. Они пируют и кричат тосты за мое здоровье. Они танцуют и поют неизведанные танцы и неведомые песни. Они постигают невиданные удовольствия, упиваясь мной, высасывая то что от меня осталось. Они навечно мои, а я навечно их.

Вспоминать - будто пытаться собрать руками расколотое зеркало. Оно дробится в руках, рассекая пальцы, твое отражение в осколках искажается, меняет тебя. Что я мог сделать? Мой самый любимый вопрос, на который у тебя всегда была твоя любимая отговорка - слишком поздно и слишком мало. Слишком поздно открыл глаза. Слишком долго пытался их держать прикрытыми.

 

У меня никогда не было друга. И теперь его тоже нет. Но та пропасть между юнцом, оставляющем робкие царапины на лице мира и глубоким стариком с больной душой навсегда принадлежит мне. И эта осень. И этот дождь. И этот камень. И мой мертвый друг.

 

Мы сражались за лучшее, стоя плечом к плечу. И дружба наша не познала смерти.

 

Как бы я хотел, чтобы сейчас ты был рядом.

 

Камень не понимает меня. Он стоит тут десятилетия и каждый раз встречая меня, кажется, будто смотрит на меня с непониманием. Что я забыл тут? Но я всего лишь прихожу проведать своё прошлом, встретится лицом к лицу с демоном, меня терзающим и отплатить тот долг, который никогда не смогу отплатить.

 

Осень входит в свои владения и с этим уже ничего не поделаешь. Пестрый ковер мертвых листьев, захлебывающихся в дождевой воде и ветер, напевающий веселую песенку - "Где-же они? Где-же они? Где-же они?". Сердце в моей груди с каждым мгновением стучит все медленней и тише, на моих устал появляется улыбка, та самая с которой ты смотрел на меня, глазами произнося "Конец". Это конец, мой единственный друг, конец.

 

Я в последний раз поднимаю глаза к небу. Оно прекрасно. И я чувствую себя живым впервые за очень долгое время.Мои мгновения медленно ускользают и я из моих глаз начинают литься слезы, крупные как капельки дождя.

 

- Я..

[Дарин]

Работа №2

Мир теней

 

 

Эпизод 1.

В одном из самых тайных мест вселенной. Трое красных повелителей и Чёрный Волк (главный персонаж).

Красный Повелитель Шамархан: "Давненько не виделись."

Чёрный Волк - молчит, зло улыбается;

Красный Повелитель Пермалион - громко и гневно: "Это наш Мир, наши законы, ты наш! Не понял?!! Уничтожим!!!

Третий Красный Повелитель в тени незаметен.

И тут открывается туннель в гиппер пространство и со скоростью тысячи солнц Чёрный Волк является в Мир. И стоя в полном одиночестве на краю земли, которая плоская как тарелка, которую держат на спинах четыре гигантских слона, стоящие на огромном ките-драконе, обитающем в неизмеримом океане вселенной. Как хозяин смотрит он на Мир, будто выискивая десять отличий, произошедших за его тысячелетнее отсутствие. А за ним по самому краю у бездны крадётся наркоша, и Волк, инстинктивно и машинально, ступив правой ногой чуть на зад, сталкивает его в пропасть.

 

Эпизод 2.

Немного осмотревшись, Чёрный Волк двинулся вперёд к ближайшему поселению, проходя густой лес, мысленно удивился: «Как тихо и спокойно!», но, выйдя из лесу и ступив на елевидную тропу через болота, обнаружил на себе два алчных взгляда. В это же время двое молодых прислужников, рыскав по лесу в поисках добычи, почуяли огромную силу, исходящую от странника и, решив завладеть ею, начали преследование. Комир: «Ты глянь, Стерун, мы можем стать учителями. Ведь он один и безоружен. Нам надо лишь на выходе из леса в болото тропку проложить, чтоб странник в тине растворился! Стерун: «Ты прав, Комир, когда в ловушку попадёт бродяга, вот тут мы силы заберём с него! Вот только надо поспешать». И они, зная все тропки в лесу, побежали готовить ловушку и готовиться к битве. Странник прошёл по елевидной тропе шагов двадцать и как сквозь землю провалился. Двое преследователей ринулись за ним, надеясь на успех своего предприятия, разбрасывая в стороны искры магических движений, с одним желанием – забрать всё у заблудившегося путника. Но, в самый разгар их таинственной церемонии, Чёрный Волк оказался у них за спинами, и они осознали, как жестоко были обмануты. Копия Чёрного Волка, иллюзия, прошёл по тропе и попал в ловушку, то была видимость, сотворённая специально для преследователей, а сам Чёрный Волк незамеченным прошёл за преследователями и, одним движением, отправил их в собственную же ловушку. Забрав их силу, Чёрный Волк одного из прислужников вытащил из болота за шкирку, как мокрого маленького щенка.

 

Эпизод 3.

То был Комир. И Чёрный Волк сказал ему: «Я дал тебе больше, чем забрал у тебя. Ты должен мне всю свою жизнь. Ты кто?» Комир ответил: «Я чёрный прислужник Комир и стремлюсь к совершенству», Ч.В.: «Кому ты служишь?». «Властелину душ Караману из метрополиса» - ответил Комир. Ч.В.: «Теперь ты служишь мне». И мгновенно нанёс на шею Комиру магическую метку. «Теперь ты не скроешься от меня! Даже из пасти великого кита-дракона я смогу призвать тебя. Показывай дорогу к Караману!» Тут на экране медленно переворачиваются песочные часы, очень необычные и красивые, великолепные часы. И вот хозяин и слуга на пороге одного из величайших городов мира, но за 1000 лет он поразительно изменился (тут надо показать какой был, изменения, и какой сейчас). Чёрный Волк говорит Комиру: «Иди к своему хозяину!» А тот и ухом не повёл, будто ему вольную дали, скрылся в толпе.

 

Эпизод 4.

Молодой человек довольно долго не был дома, и его мать, кухарка, очень беспокоилась. Только Комир появился на пороге, как на него посыпались удары скалкой со всех сторон. А он: «Мама! Это ты мне так рада!? Ну радуйся, радуйся» - кричит он, убегая от матери. Мать Комира зовут Юлец, у неё белые, как снег, волосы и зелёные глаза, красивая и добрая – настоящая мать. Комир перекусил и только сделал шаг за порог, на кухню к Юлец зашёл странный посетитель. Голодным, но не злым взглядом смотрел он на молодую красивую девушку, а в голове Юлец, давно не имевшей дела с мужчиной, начали появляться нескромные фантазии. «Здравствуйте» - сказал гость. «Вы не знаете, где в этом городе можно остановиться на ночь?» «Здравствуйте» - смущаясь, ответила Юлец, «Вы могли бы остановиться в нашем доме, у нас… две свободные комнаты, ой!!!, то есть одна… другая моя (не большая пауза). «Хотите кушать?» «Не откажусь. Меня зовут Виктор, а вас?» «Юлец» - ответила девушка. Юлец сервировала стол и принесла несколько блюд. Ели молча, но необъяснимая связь, сродни телепатии, установилась между ними, и взгляд Виктора стал несколько теплее, а Юлец смотрела на гостя так, будто знакома была с ним лет 20, не меньше. Ужин закончился. Чёрный Волк вышел на балкон столовой и осмотрел город.

 

Эпизод 5.

Неожиданно даже для него за спиной появилась Юлец, это мгновенье стоит запомнить. «Ваша комната готова, пойдёмте, я провожу Вас» - сказала Юлец. Она повела гостя по коридору, последняя дверь направо. Чёрный Волк (быстро): «Какая красивая… Кровать… Вы одна?» - спросил он Юлец, нежно поглаживая её шею, - может задержитесь, ненадолго, погово… но не успел он договорить, как лёгкий халатик соскользнул с её хрупких плеч, обнажив роскошную грудь, и они слились в жарких объятиях прямо на полу, так и не добравшись до красивой постели. Вот такой откровенный эпизод.

 

Эпизод 6.

Раннее утро. Ещё до рассвета Чёрный Волк проснулся и в момент уже был одет и как новенький. Лёгким волшебным движением на столе у кровати появился завтрак и изысканный десерт. Спрыгнув прямо из окна второго этажа, Чёрный Волк решил прогуляться по городу. Лёгкий ветерок разбудил Юлец. «Так сладко!» - подумала она, и, открыв глаза, увидела сюрприз на прикроватном столике. «Надо же!?» - сказала она уже вслух и, позавтракав, не вставая с постели, потянулась за своим красным шёлковым халатиком, и, тут, уже более сильный ветер распахнул незапертое окно и мощным порывом унёс из рук девушки лёгкое летнее одеяло. Голенькая, она, встала, надела халат и поспешила в свою комнату.

 

Эпизод 7.

Тем временем Чёрный Волк неспешно прогуливался по преобразившемуся за многие годы городу. «Город и вправду изменился»…

 

Серия 2

Эпизод 1

 

Обзор города с верху, облёт с посещением всяких значимых заведений полиса. Тех мест притяжения сил, в которых принимаются решения – Замок Монстра Маковицы, Храма Золотых драконов, мест отдыха взрослых, Грандиозных магических мест полиса.

Чтобы представить себе необычность архитектуры полиса, городского пейзажа нужно понять общественную организацию полиса. В этом мире денег нет, но кушать хочется всегда, лени нет, и каждый житель занят своим делом с рождения и может измениться только при условии обладания определёнными силами, обычно заключёнными в материальных предметах. Силу переносят те, кто понимает, соприкасаясь между собой, носители силы слегка обмениваются ей и выражается это в обмене вполне материальными предметами. То есть, там также, как и в реале, есть, допустим, столовая, и работают в ней повара и официанты, кассиры и грузчики, уборщицы и охранники. Там руководство – Звери, которые пилят приход. Там Золотые Драконы, которые обеспечивают функционирование, существование этого заведения. Там всякие исчезновения таинственные происходят периодически, и маленькие наркоши бегут получать призрачное удовольствие в окраины Замка Монстра Маковицы. Тёмные и светлые Властелины создают образ заведения в пространстве, какого характера Властелин Душ, такая и «столовая». Но «столовых» таких в полисе от трёх до пяти, потому что она огромна, грандиозна и красива, и трудятся в ней тысяча постоянных обитателей, там много залов и помещений и все они красивы и притягательны, есть по проще есть по сложнее, для всесильных и бессильных, для стремящихся к прекрасному и прислужников зла, в общем, для всех социально-политических групп с разным уровнем подушевого дохода . Там всегда толпа посетителей и каждому пищей служит то, чем они поддерживают своё существование. Грандиозное святилище, в которое попадает каждый житель территории расположения святилища, после того как совершит (закончит) одно дело. А дела у каждого свои. Главное, что большинство чувствуют собственную значимость в достаточном количестве, какая маленькая она бы ни была, и только личностный рост раздвигает горизонты самосознания и понимания собственных возможностей. И ты можешь только догадываться о занятиях какого-либо персонажа, и вероятность догадки зависит только от тебя. Каждый видит то, что хочет и может увидеть.

Замок Монстра Маковицы – самое огромное здание в этом полисе, Чёрный волк ещё не видел его. Расположенный на самой окраине, он мерцал светло-зелёным, подобно гигантскому светлячку, окрашивая в невозможные тона собственные окрестности. Окрестности эти – выразительная смесь великолепия и кошмарного ужаса, луга роз и гнилое кладбище, кривой иссохший лес и быстрый кристально чистый ручей, тучи красивейших бабочек и сети огромных пауков и их детки в огромном количестве пожирают тучи играя, норы маленьких кроликов и злые волки, рыщущие в поисках добычи. И картина эта тянется до неба, превращаясь в тень. Сам же Замок формой своей напоминает чёрную комету, остановившуюся в сантиметре от земли, из сантиметра этого и исходило призрачное удовольствие. Страшно прекрасный путь проходят наркоши, и существо любой силы в силу обстоятельств созданных кем бы то ни было, может бесславно сгинуть в этой будущей пропасти расслабившись призрачным удовольствием, а получить его можно по-разному, и, тот кто ищет встречи с ним, всегда найдёт его.

Храм Золотых Драконов – глубокий желоб в центре большого круглого озера, очень сложно Драконам каждые сутки вылезать на поверхность. Выходят они группами раз в неделю, и забирают излишки силы у кого только могут. Лозунг их – кто не спрятался, я не виноват. Драконы – сами сила, а сила в их руках – предметы силы необычайной красоты и, по легенде этого полиса, сонмы тонн добра и власти, роскоши и добродетели спрятано в казне Храма на самом дне глубокого желоба. Мы не видим Храм, видно только золотое свечение озёрной воды, её золото-тёмно-зелёный окрас.

Люди живут кто где, кто как. Заняты своим делом и стараются в большинстве случаев не лезть в дела других людей. Но некоторые (про них наш мультфильм), могут вмешиваться в любые процессы, явления и события. Личный суверенитет кого-либо в сравнении с их Делом – сущий пустяк, и нарушить его ничего не стоит. Но разум и чувство справедливости Чёрного Волка останавливают его от совершения опрометчивых поступков, от попадания в неожиданную ситуацию, от возможности быть опознанным и обнаруженным, обескураженным и обезоруженным. Величина самообладания возвеличивает его Человеческий облик над окружающими прохожими жителями, ступая легко, как ветер, прошагал пол полиса, до самого золотого озера, по пути забрав примечательную штуковину – камень по виду – чешуя рыбы, по цвету – золотой. Может и не важно, но тот, у кого он забрал, был очень недоволен и заметил, что «камень» забрал высокий чёрный пилигрим. Альберто – звали старика, он впал в уныние и целый день ходил сам не свой. Чёрный Волк вышел на берег озера и, не найдя ничего интересного в этой штуковине, решил запустить её лягушкой по поверхности озера. С силой размахнувшись, он кинул пластину и, как только она соприкоснулась с поверхностью озера, громкий, направленный по направлению броска, взрыв потряс воздух над берегом, камень оттолкнулся от воды, раз, два, пролетая каждый раз сотню футов, три, четыре, захватывая золотую воду и тяня всполохи света и маленькие молнии за собой, пять, шесть, то ли объединяясь с озером, то ли улетая от него, семь, восемь, превращаясь и золотея, девять, десять, в живую чешуйку Золотого Дракона, и, когда одиннадцатый и в последний раз предстояло ей удариться об воду в самом центре озера произошло необычное шевеление, будто извержение подводного вулкана обнажило купола Храма Золотых Драконов. С оглушающим грохотом и свистом группа Золотых Драконов начала подъём. Надо же, но Золотая чешуя Альберто упала не на дно золотого озера, а плашмя прямо на глаз предводителя группы Драконов по имени Стринг, закрыв его. Видимо это было больно. Но как он не трёс башкой и не махал крыльями, не мог отчиститься от мерзкой гадости, прилипшей к харе. «Довольно забавное зрелище» - подумал Чёрный Волк и двинул в другую сторону от полёта Драконов.

 

Эпизод 2.

Удивительное зрелище – полёт Драконов! Многие не видят ничего, кроме человеческого облика, и гигантские Драконы в их видении – то ли густой сверкающий золотым отблеском туман, то ли огромная грозовая туча, с рёвом проносящаяся над полисом. Великие Звери скрываются в ужасе, а Красные Повелители и их прислужники склоняются в покорности и ждут своей участи. Куски и хлопья силы отрываются от земли в небо и концентрируются в гребнях Драконов. Ещё более удивительным выглядит этот полёт, когда их предводитель наполовину слеп впервые в жизни, и ни одно существо не в силах ему помочь. Стринг бросался из стороны в сторону, из крайности в крайность, каждое мгновенье вздрагивая и причудливо извиваясь всем телом. Он не мог сконцентрироваться и поэтому вся сила проходила мимо него. Другие Драконы ничего не хотели понимать, они были увлечены разорением. Золотая мгла повисла над полисом.

Чёрный Волк всё более удалялся от Золотого озера и совсем не придавал значения произошедшему там. На секунду он задумался, мол надо что-то делать, когда из тени на встречу выполз громадный паучара. Молодой, подумал Чёрный Волк. Это был паук не из тех, что плетут сети, это был реальный охотник до Зверей, тело его было испещрено шрамами от оружия Красных Повелителей. «Ты кто?» - Спросил Чёрный Волк. «Я – Караман.» - ответил злой паучара и одним прыжком исчез в тени, из которой появился.

 

Эпизод 3

Чёрный Волк не особо торопился, он шёл не спеша, слегка погрузившись в собственные мысли, когда из глухой подворотни раздались крики и всхлипывания, по какой-то причине эти звуки заинтересовали Чёрного Волка, и он вошёл в тёмный закоулок. Странное зрелище предстало перед ним: трое красных прислужников пытались найти и забрать что-нибудь ценное у того, у кого ничего не было, ни силы, ни ценностей. Он был глуп, но целеустремлён. И это опять был Комир! Внезапно в темноте стало гораздо темнее и мрачнее, ночь образовалась меж трёх высоких домов, ни одна искра света при всём желании не смогла бы пробраться сквозь этот мрак. И в этой тени как из воздуха образовался сначало силуэт, потом фигура и облик какого-то заросшего длиннющей шкурой с мощным телом и большой головой чёрного волка, в этой тьме в это мгновенье не было никого кроме злого волчары и троих полулюдей, полузверей, полумонстров. В сравнений с этим волком они казались маленькими розовенькими кроликами, трясущимися в ожидании смерти. Ещё мгновение, и тело волка оторвалось в прыжке от земли и, одного левой лапой, а двух других огромными челюстями, одновременно троих разорвал на маленькие окровавленные тряпочки. Комир очнулся ото сна. Был день, и он спал в подворотне в луже крови. «Что это было?» - подумал Комир, «Лучше об этом никому не рассказывать…»

 

 

Эпизод 4

…стая, восемь или девять голодных красных собак пробиралась сквозь густой непроходимый лес к Великой зелёной горе с целью, ведомой только их вожаку. Все они были похожи, но Крюк, так звали вожака, выделялся из них и ростом и поведением. Грязные, с торчащими в разные стороны клочками шерсти, красно-рыжие собаки в ночи с мерцающими красным свечением контуром и злыми голодными глазами, почуяли добычу. Обломанные ветки и здоровые следы выдали Медведя. Он был полновластным властителем этих мест, и сам по ночи решил поохотиться. Не ждал он гостей в своём доме. Крюк первым определил след и ринулся в погоню, прорываясь с бешенной скоростью через кучи кустарников, перепрыгивая через невысокие деревья, он ринулся в погоню, заражая своим азартом и уверенности в успехе своих сородичей. Стая двинулась за своим вожаком скуля и громко лая. Целый час бежали голодные псяры, и медведь уже почуял их присутствие, он сам прибавил ход и пошёл по короткой тропе к горе, проходя через нерестовый ручей рыбина ухватилась телом за его когти, икра высыпалась и потекла по течению, а медведь, торопясь, сожрал в укус до головы, а голову выбросил. Здоровая голова была у этой белорыбицы, похожей на толстолобика, только метр в длину. Шёл медведь, потому что не мог бежать, ломая ветки и оставляя следы. Это был грандиозный медведь. Лапа одна могла обхватить ствол дерева, а вторая схватить его повыше и надломать. Но собаки эти были немаленькие, а челюсти с зубами – очень грозное оружие. Крюк было потерял след и остановился принюхаться, этого времени хватило, чтобы стая догнала его, они так торопились, что случайно, не заметив, с шумом навалились на Крюка. Взбешённый Крюк правой лапой полоснул так, что оставил полосы без шерсти на груди сразу троих членов стаи и только природная реакция и чутьё спасла их от кровоизлияния горла.

«Рядом вода» - подумал Крюк. Видимо не он один и та троица ринулась к воде пить. Там их ждал сюрприз икра, как большие грейпфруты докатилась по ручью в то место и в то время, когда обшарпанные красные шавки начали пить, жадно лакая, один из псов, не заметил прозрачного липкого шара и языком зацепил его. Икра лопнула, а пёс чуть не захлебнулся. Не ожидали собаки такого подарка, забыли они о погоне, добыче и Великой горе и весело стали ловить играющую в лучах лунного света икру белорыбицы. Крюк же только напился и понёсся в низ по течению полубежа-полуплывя перескакивая через коряги и берега в конце пути наткнулся на странный запах добычи. «Странно, гнался за медведем, поймал рыбу?!». Здоровья рыбья голова зависала на кроне короткого вяза, в два прыжка Крюк добрался до кроны, и третьим сгрыз голову с дерева, как плод, ну там вроде яблока или апельсина.

Медведь устало взглянул на вершину горы, стоя на её подножье. «Как высоко». Оглянувшись, два взгляда встретились за десять километров. Крюк рванул, да так, что иной раз перемахивая высокие деревья, быстро быстро пересекая расстояние взгляда. А медведь начал восхождение, нет, не как альпинист, а по откосам и уступам, прыжками и рывками, всё выше и выше, он взобрался выше середины горы, когда Крюк оказался у подножья. Крюк был ещё более взбешён, и камни посыпались, прям ему на макушку. Злой и голодный красный пёс понял, зачем лезть ему на гору, он приобрёл невиданную для собак мощь одним только этим пониманием, оттолкнувшись от подножья, прыжком он взлетел и махая передними лапами будто плывя вверх, он цеплялся когтями передних и задних лап за куски каменной породы, каждым взмахом преодолевая пять метров. Он брызгал слюнной и выл на луну, так захотел Крюк медведя, и вот уже на самой вершине пересекли Красный Пёс и Золотой Медведь призрачную финишную черту, только фотофиниш показал бы нам победителя, забыли они про голод и силу в пылу этой необычайной гонки и на самом верху не успев отдышаться, начали поединок. Странная битва, когда только угроза силы – приравнена к её применению, и сама возможность ущерба пугает, так что невольно делаешь шаг назад. Будто два сумоиста столкнулись они на татами, толкая и подтягивая друг друга, хитрыми движениями и обманными манёврами пытаясь скинуть противника с горы. Но тут проявилась красная поганая сущность Крюка, и он, забыв про игру, с громогласным ревом и хлипом бросился на медведя, в надежде столкнуть его с горы, забыл он и про себя, и про всё хотел прыгнуть со всей дури на грудь Золотому Медведю. И вот уже рядом с грудью оказались когти и челюсти, и огромная Чёрная правая лапа схватила медведя за плечо и дёрнула в право в полёте медведя шатнуло в воздухе, а переполошенный рассудок красной шавки с диким воплем устремился в пугающую затуманенную пропасть с горы…

 

Серия 3

Эпизод 1

Комир со всех ног торопился, бежал домой. Произошедшее как никогда и как ни что прежде пугало его. Он бежал, полностью погрузившись в собственные мысли, наталкиваясь и сбивая с ног некоторых прохожих. В полном смятении и обескураженности находился разум Комира. А думал он лишь об убийстве, о том, что это убийство совершил он, что он убийца.

Довольно долго бежал Комир, будто заблудившись в чужом городе. В своей пугающей отрешённости не замечал он ни людей, ни Драконов над городом, ни зданий, ни деревьев, ни газонов. Сломя голову нёсся беглец от себя самого, от пугающей реальности внезапно свалившейся на его молодую спину.

 

Эпизод 2

Чёрный Волк всё также неспешно прогуливался по спокойным после полёта Драконов улицам и за пару кварталов до места ночлега увидал, как молодой чёрный прислужник вломился в дом, чуть было, не снеся с петель двери. То был дом Юлец. Туда направлялся и Чёрный Волк. Войдя через порог, постоялец вежливо приветствовал хозяйку дома, хозяйка, бросив: «привет», куда-то побежала, а Виктор расположился на кухне и стал соображать ужин. Мгновенно сообразив полный стол вкуснейших закусок, он заскучал и направился на поиски Юлец, странно ему было в чужом доме есть одному, да и не хотелось. На первом этаже в крайней комнате слева послышались тихие голоса, неслышно подойдя к двери и распахнув её, Виктор увидел, как Комир лежит на полу и рыдает навзрыд, а мать его пытается успокоить, параллельно выясняя причину Истерики.

«Ну что такое? Ты же немаленький? Ну хватит плакать…» - ласково причитала Юлец: «Опять с друзьями поссорился? Ну кто тебя обидел? Ой, грязнуля, где же ты так испачкался?» (И т.д. в том же духе) Комир же не унимался и продолжал реветь. Виктор тихо подошёл и резко дёрнул за руку Комира, так что он повис в воздухе. Комир со стеклянными глазами: «Они искали тебя…» Юлец даже не успела понять, в чём дело, как Комир был опять на полу, а властный мужской голос позвал к столу.

 

Эпизод 3

Ели, в основном, молча. Только Юлец поинтересовалась у Виктора, как прошёл день, а он ответил, что день не закончен и ещё не вечер. Всё было очень вкусно. Комир попросил разрешения уйти в свою комнату, а оставшаяся парочка накатила вина. Они просто смотрели друг другу в глаза и улыбались… «Хорошие у Вас Драконы» - заметил Виктор. «Они Вас не испугали?». «Меня мало, что может напугать, а вот развеселить, развеселили» - сказал Виктор, вспоминая призабавнейшее зрелище кривляющегося Золотого Дракона, «Выйду не надолго», а Юлец осталась дома, наводить порядок и выяснять расстройство сына.

 

Эпизод 4

Чёрный Волк имел план. А в метрополисе существовало местечко, которое надо было посетить – своего рода призрачный ночной клуб – только для Властелинов Душ и их прислужников. Неспящие стражи по периметру смотрели за спокойствием, ни одна посторонняя душа не имела понятия о существовании этого заведения, а Красные Повелители только догадывались о его существовании. Как в любом человеческом ночном клубе там был и танцпол и випзал, и азартные игры с крупье, только вместо фишек каменья драгоценные от с ноготь до с кулак. Не много посетителей было в этом заведении и попадать туда можно было как из мира, так и из тени, причудливый декор и обстановка выдавала гениальность создателя заведения, а музыкальные мотивы были злы и ритмичны. Те, кто связал жизнь с этим заведением, не знали ничего, кроме этого заведения, просто не предполагали, не видали в своей жизни. Вроде украденных младенцев, жили до смерти своей в просторах подпольного заведения. С первого взгляда потрясало оно своим размахом и неповторимой привлекательностью. Стены и пол, и потолки в много уровней, сверкали, переливались тысячами оттенков в такт музыкальным темам, а ди-джеи, которых было одновременно три, вообще никогда не выходили из тени, получая от своей жизни неповторимое наслаждение, сродни призрачному удовольствию. Облик их – гусеницы с крылышками бабочек и каждая лапа вертит пластины и жмёт переключатели и пульты. Воздух в заведении был насыщен одурманивающим эфиром, в котором время то останавливалось, то ускорялось, и, порой казалось, что настал ясный день и все посетители обретали на малейшее мгновенье другой облик. Разношерстный коллектив собирался там еженощно, любили и умели отрываться они, но никогда не создавали конфликтов в своём кругу, хотя и прислужники могли схлопотать по шее за малейший проступок. Сила огромная была в этом коллективе, а каждый по отдельности из посетителей привлекал взгляд своим своеобразием и индивидуальностью. Один скакал как волчонок, другой извивался как змея, третий прям летал под потолками как коршун, четвёртый плавал в эфире, как щука в воде, пятый, как злой варан дёргал конечностями и всё лясы точил, шестой только что получил подзатыльник и в наказание залез под стол. Чем рассмешил окружающих, седьмой, как кот прыгал по стенам в танце, восьмой, как крокодил бегал по залу, все и всё приходило в движение, то общение, то кружение, танцы, крики и море удовольствия. Каждый день и круглосуточно жило это заведение по собственным законам и времени, там был и сон, и пища, и до тысячи посетителей, а возглавлял эту братию, восседая на платиновом троне, украшенном сапфирами и рубинами – Властелин Душ Караман. Он пребывал в тени по привычке, и одному Киту-Дракону ведомо его представление о реальности. Он мог обрести и человеческий облик, но этого требовалось очень редко. К Караману и пришёл Чёрный Волк, по-скоренькой, разметав стражам заведения за Силу и за Тень.

[Дарин]

Работа №3

Отпуск

 

Прибой глухим набатом бил в прибрежные скалы, штурмуя берег, как и миллионы лет назад, с бессмысленным упорством врезаясь в равнодушную твердь. Золотой шар солнца уже клонился к закату, готовясь упасть в океан и в мириадах капелек соленой влаги, поднятых в воздух, горели бледные осенние радуги. Бриз был наполнен запахами соли, бурых водорослей и чего-то неуловимо-ностальгического, что присуще только морю, подобно тому, как горький аромат воспоминаний присущ октябрьским кострам.

 

Она вышла на веранду – высокая, загорелая и уверенно-гордая, как восклицательный знак в конце предложения полного оптимизма. Например: «Жизнь прекрасна!» И черные сандалии аккуратной точкой внизу. Достала длинную тонкую сигарету, чиркнула спичкой о перила, отполированные за долгие годы десятками рук, и закурила, выпустив в выцветшее небо колечко синего дыма.

 

Он сделал вид, будто наблюдает за чайками, что планировали над берегом, печально крича о чем-то сугубо личном, птичьем и для людей так же недостижимом как полет на собственных крыльях, а сам исподтишка глядел на нее сквозь опущенные ресницы. Сухие, ломкие волосы, насквозь прожженные химией и лаками, маленький носик, забавно приподнятый, что вкупе с россыпью бледных веснушек придавало ей какой-то наивный детский шарм, тонкие губы (она с маниакальным упорством подкрашивала их даже здесь, в ста милях от ближайшего очага цивилизации) и глаза того цвета, который она сама с легким презрением называла «зеленовато-всяким». На ней был легкий, ничего не скрывающий сарафан, но он и с закрытыми глазами мог бы вспомнить малейший изгиб ее тела, которое даже теперь, в ее неполные сорок три, оставалось по-мальчишески сухим и стройным. В конце концов, он прожил с ней двадцать лет.

 

- Рядовой Алекс Смит! – она схватила его за ухо и легонько потрепала. – Вы так и будете пялиться на птичек, или соизволите, наконец, уделить своей супруге толику вашего драгоценного внимания? И зачем ты таскаешь обручальное кольцо? Ведь обязательно потеряешь, когда будешь купаться! Помнится, муж Мэри-Энн..

 

Он засмеялся, вырвался, забросил ее, хохочущую и смешно дрыгающую ногами на плечо, и потащил в сторону пляжа.

 

- Анна Смит! Вы опять сделали себе макияж! Очевидно, у вас свидание с каким-то престарелым морским ежом или раком-отшельником, ушедшим от мира! Поэтому разрешите доставить вас на место!

 

- Пусти! – она молотила его кулачками по спине, визжа как школьница. – Пусти, а то… а то я тебя укушу!

 

..С пляжа по тропинке уже поднимались дети. Майкл тащил доску для серфинга; с его длинных, черных как у индейца волос ручьями стекала вода. Лиз вела за руку Роберта, который путаясь в безразмерных красных шортах до колен, оживленно жестикулировал и, смеясь, показывал рукой на папу, очевидно, вознамерившегося искупать маму прямо в платье. На Лиз был вызывающе открытый красный купальник, подчеркивающий фигуру; ее кожа цвета темного жемчуга, который бывает только у людей не особо дружащих с солнцем, зато злоупотребляющих защитными кремами искрилась бисеринками маленьких капелек. Алекс с затаенной тоской подумал, что все вместе они похожи на фотографию, которые обычно стоят на каминной полке – «моя семья на отдыхе».

 

Он аккуратно поставил жену на песок, поцеловал в шею, туда, где бился пульс, и сказал:

 

- Пошли в дом. Я зверски голоден.

 

 

После ужина они сидели на веранде под клетчатым навесом, пили вино и смотрели, как солнце опускается в океан, краснея и раздуваясь, словно самый большой в мире резиновый пляжный мяч. Жара спала; бриз приятно холодил разгоряченные тела, унося сигаретный дым в сторону каменистой гряды на востоке.

 

В запотевших бокалах переливалось янтарными бликами сухое вино, в доме тихо играла музыка, заглушаемая грохотом прибоя. Было слышно, как Анна звенит посудой, разливая по чашкам крепкий черный чай, как вкрадчиво щелкает термостат и, вторя ему, поскрипывает старый дом: сухие щелчки, шорохи, мягкий посвист песка, занесенного зимними бурями под черепицу.

 

Лиз критически осмотрела ногти на руке, покачала головой и ткнула пальцем в Алекса:

 

- Отец! Может ли дочь твоя обратится к тебе с нижайшей просьбой?

 

Майкл хихикнул и показал Лиз язык. Та бросила в него салфеткой и была немедленно контратакована – пустая сигаретная пачка просвистела над ее головой. Мимо.

 

Алекс отхлебнул вина. Недурно. Старые запасы не подвели. Он вздохнул и кивнул головой:

 

- И что же Высокая Леди желает? Вишневого пива или шоколад «Блэк Черрри»? Или у нас закончилась туалетная бумага?

 

- Бумаги у нас, кстати, тоже негусто. – Лиз потянулась в плетеном кресле и зевнула, продемонстрировав всем эффективность своей отбеливающей пасты. – Нет, я, конечно, понимаю, что в этом медвежьем углу нет ни кабельного, ни интернета, но хоть телефон-то уже можно было починить?

 

- А он до сих пор не работает?

 

- И не думал даже. Гудок идет, но когда набираешь номер, какая-то баба, записанная на пленку, говорит, что на линии авария.

 

- Окей. – Алекс кивнул. – Завтра поеду в город и зайду в телефонную компанию… Черт, никто не хочет работать честно.

 

- И привези новые фильмы! Тут у нас одно старье и мелодрамы. И купи, наконец, репеллент! Здесь не комары, а какие-то маленькие Дракулы – жрут все, что видит око и имет зуб. И возьми пакет мятных карамелек.

 

- Ты же ненавидишь мятные карамельки.

 

- Это для Майкла. У него из пасти смердит как… Уй! Отдай мой шлепанец, ты, жирный!

 

- И не подумаю.

 

- Чай, господа и дамы! – Анна поставила поднос на скатерть. – К сожалению, пончики закончились еще вчера, так что…

 

- Я куплю. – Алекс приподнялся в кресле и чмокнул жену в щеку. – Завтра.

 

- Папа! – Роберт, которому надоело перебирать найденные на пляже камушки, забарабанил ложкой по столу, требуя внимания. – Папа, расскажи, как не случилась война!

 

- Ну, Роберт! – Лиз сморщила нос в смешной гримаске, - Сколько раз можно про это рассказывать?

 

- Действительно… - Анна дала Роберту конфету, которая сразу поглотила все его внимание и опустилась в кресло рядом с Алексом. – Папа уже сто раз говорил…

 

- Просто.. Ну.. - Майкл провел рукой по волосам и, несмотря на укоризненный взгляд матери, потянулся за сигаретой. – В голове не укладывается, что какой-то идиот мог..

 

- Да нечего тут, особо, рассказывать. – Алекс махнул рукой в сторону дома. – Когда все это началось, мы были дома… ну, вы же помните. Меня вызвали на базу, и я бы так и уехал, если бы не Хэт. Он позвонил и рассказал, что к чему. Что это не учения… Черт, он здорово рисковал. За такие шутки можно пойти под трибунал. Тогда я отправил вас сюда, а сам уехал в Стовингтон.

 

- А смысл? – Лиз комично подняла бровь. – Неужели эта халупа выстоит при атомном взрыве?

 

- Не в том дело. Здесь нет крупных городов, нет военных объектов, нет фабрик. Мой дед, который построил этот дом, как-то сказал, что это самый глухой угол во всей стране. Не знаю, может он и прав. В любом случае, сюда никто не станет пулять ракетами.

 

- Но убежище..

 

- Никакое убежище не спасет тебя от полуторамегатонной бомбы. Даже если ты и выживешь – что потом? Если даже такой деревенский парень как я это понимает, то до умников из штаба это дошло еще быстрее. Поэтому они и остановились. Вовремя остановились.

- Но они же начали обмен ударами.. – Майкл заворожено глядел куда-то в пространство. – Они..

 

- Да, начали. Запустили пару тактических ракет по базам на островах. Подводные лодки. Это страшная штука: снимаешь трубку, дзинь-дзинь, «так точно, сэр!», ключ на старт и через десять минут конец света падает прямо тебе на голову. Но они остановились. Нарушили прямой приказ с самого верха. Спешно начали переговоры. И только тогда до них дошло, чем все это могло закончиться. Из-за какого-то островка в Тихом океане, на котором нет ничего кроме камней, травы и десятка диких коз они едва не взорвали мир под собственной задницей. Сосед украл у меня курицу? Отлично, давайте сожжем его дом, а потом – весь город. Хорошая идея, да?

 

..Солнце коснулось вод океана и быстро, как монетка в щель автомата, скользнуло за горизонт. На небе появились первые зеленоватые звезды; ветер шелестел в листве старых деревьев, осторожно перебирал сухие стебли травы, ерошил длинные челки Лиз и Майка, склонившихся над веерами новеньких глянцевых карт. Вокруг китайского фонарика с драконами и «инь-янами» метались ночные бабочки. В сыром воздухе промелькнула вспышка призрачного света, запахло прелой листвой и свежестью горного ледника. «Гроза», подумал Алекс. «Сегодня ночью будет гроза».

 

 

…Он лежал на чистой простыне, источавшей слабый запах крахмала, и смотрел в темноту. На бледном диске циферблата тускло светились стрелки – без пяти минут три.

 

Насыщенный озоном ветер развевал тонкие белые занавески, словно паруса призрачного корабля, плывущего через ночной шторм из какой-то пыльной вечности в вечную ночь, полную беспокойных призраков. Они вздыхали, шелестели вокруг: мягкий, вкрадчивый шум дождя за окном, едва слышное урчание генератора в подвале, неизменный рокот прибоя, тиканье будильника, потрескивание стен, отдающих дневное тепло. Все эти звуки лишь подчеркивали ватную тишину старого дома – совершенно особую тишину, хрупкую как первый осенний лед.

 

Вспышка молнии за окном. Гром. Струи ночного ливня впиваются в песок, урчат в водостоках. Гроза идет над океаном.

 

- Алекс?

 

Он вздрогнул, но остался лежать неподвижно – тело – глыба льда, глаза – холодные оловянные шарики, горло – пересохший кювет. Гром заворчал ближе, забормотал, хрипло выругался. Молния броским зигзагом расписалась на клубящейся черноте неба, на мгновение вырвав из мрака линию далеких гор.

 

Она приподнялась на локте – тонкий бледный силуэт, излучающий свой собственный внутренний свет – тихое сияние неоновой трубки – и коснулась холодными пальцами его лба.

 

- У тебя жар? Ты не заболел?

 

Он потянулся в темноту и, поймав ее руку, осторожно сжал в своей.

 

- Все в порядке. Спи. Гроза меня разбудила. Сейчас пойду, смешаю себе скотч и усну, как убитый.

 

Она медленно покачала головой.

 

- Ты уже почти неделю нормально не спишь. Пьешь чуть больше обычного, куришь чуть больше обычного, смеешься как заводной чертик в коробочке. Я знаю тебя чересчур давно; ты не врешь, но просто ничего не говоришь. Что тебя мучает? Это…

 

- Да.

 

- Алекс, - она наклонилась над мужем и провела ладонью по его щеке, - все прошло. Все позади. Я понимаю, что несу чушь, что быть там… Что это совсем не то, что я думаю… Что это совсем иначе, чем я могу представить. Но… все действительно прошло.

 

- Я знаю. – он коснулся ее волос, вдыхая запах, знакомый ему до мельчайших оттенков: верхние чувственные нотки чистой кожи и молодой листвы и нижние – тонкий аромат мускуса и корицы. – Я просто думаю: а что если… Что если бы они не остановились вовремя? Эта база в Стовингтоне… Сто метров под землей – чушь собачья. Я бы даже не успел ничего понять. Ничего бы не почувствовал. Пуф-ф-ф! Но вы…

 

- Тс-с-с-с. Все прошло. Все закончилось.

 

Он медленно кивнул.

 

- Да. Все закончилось. Я сейчас вернусь.

 

..На кухне он наполнил стакан – не скотчем, а дешевым виски, - плеснул туда же немного содовой и выпил как воду. Постоял в темноте, прислушиваясь к тихому урчанию холодильника, потом включил радио. Оно, конечно, ничего не принимало - маленький маломощный приемник, работающий только в FM-диапазоне. Но сейчас ему показалось, что на самом краю шкалы чей-то едва слышимый голос пытается прорваться сквозь статику, словно поезд метро, грохочущий на глубине в трех кварталах от их квартиры на Манхеттене.

 

Он открыл окно и швырнул приемник в дождливую мглу.

 

 

..Утренний воздух был чист и свеж, как белье из химчистки. Солнце, раскаляясь, медленно карабкалось по небосклону, на котором не осталось ни облачка. Пройдет пара часов, и оно высушит землю, поднимет жар и духоту, заставляя кондиционеры натужно выдыхать прохладу; заставит вспомнить о плавках, надувных матрацах и лимонаде со льдом. Но осень уже дышала в лицо, летела в прохладном ветре, скрывалась в запахе утренней росы, тронув солнечный свет едва заметным золотом сентября.

 

Алекс грузил канистры для бензина в их старенький «фордовский» фургончик – в резервуаре генератора осталось чуть меньше тридцати галлонов. Анна и Лиз стояли рядом и вносили последние коррективы в список покупок; Лиз постоянно норовила что-то дописать на мятом листке из блокнота, а Анна скептически качала головой, напоминая той, что Лиз, конечно же, невероятно повезло с семьей, но это никак не делает ее дочерью миллионера. Майк с Робертом уже убежали купаться; перед этим Анна заставила Майка поклясться страшной клятвой, что тот не подпустит младшего брата к линии прибоя ближе, чем на сто футов.

 

Наконец Алекс завел «форд», сунул список в карман джинсов и сел за руль. Анна потрепала его по светлому ежику волос и сказала:

 

- Ты точно справишься один? Лиз-то с тобой точно не поедет, она ненавидит Олд Хилл пуще зубной боли, но я могу..

 

- Справлюсь. – Алекс поцеловал жену и захлопнул дверцу. – Буду к полудню или даже раньше, так что жду омаров и греческий салат.

 

- Будут тебе омары, проглот. Только не забудь оливки.

 

- Не забуду.

 

- Ой, твои слова – да богу в уши… Алекс?

 

Он опустил окно.

 

- Да?

 

- Знаешь.. Я.. Я рада, что мы приехали сюда. За последние пять лет мы ни разу никуда не выбирались все вместе. Так что этот внеплановый отпуск мне по душе.

 

Он улыбнулся.

 

- Я тоже рад.

 

- Лиз, конечно, говорит, что этот дом – дыра, но ты же знаешь Лиз. Она всегда ерничает. А ребятам тут очень нравится… Алекс?..

 

- Да?

 

- Мы ведь… задержимся здесь? Хотя бы еще на недельку.

 

- Хоть на две.

 

- Я люблю тебя.

 

- Я тоже тебя люблю.

 

..Она немного постояла, глядя, как старый фургончик пылит по разбитой грунтовке, помахала рукой, когда он выехал на холм и скрылся с глаз, и пошла в дом за купальником и полотенцем. Нет ничего лучше, чем искупаться перед завтраком.

 

Уже спускаясь к пляжу и глядя, как океан катит свои мягкие пенные валы, Анна подумала, что уже давно у нее не было так спокойно и хорошо на душе.

 

 

 

Он спустился с горы, миновал старый деревянный щит с облупившейся надписью «Добро пожаловать в Олд Хилл – самый тихий городок Штатов!», проехал по центральной улице и припарковался у двухэтажного здания полицейского участка. Заглушил двигатель «Форда», открыл дверцу. Некоторое время сидел, дымя сигаретой и прислушиваясь.

 

На улицах было пусто. Двери магазинов открыты настежь, машины аккуратно стоят у обочин. Кое-где витринные стекла были выбиты; на западе что-то догорало – к чистой голубизне утреннего неба поднималась жиденькая ленивая струйка дыма, но в целом Олд Хилл выглядел как обычно. Если бы не полная, оглушающая тишина, можно было подумать, что городок просто досматривает утренние сны и вот-вот откроются двери домов, проедет по улицам молочник, звякая бидонами, школьный автобус просигналит на перекрестке, а городские кумушки в цветастых сарафанах побегут к зеленщику (как всегда, не столько за свежими овощами, сколько за свежими сплетнями).

 

Но улицы по-прежнему были пусты. Покачивались на кронштейнах обесточенные светофоры, поскрипывали открытые ставни, шуршали по асфальту гонимые теплым ветром пластиковые стаканчики. Где-то одиноко попискивал будильник, но никто не шлепал его по «шляпке», дабы утихомирить и, выругавшись спросонок, отправится на работу.

 

Алекс вышел из машины, захлопнул дверцу, растоптал окурок и потянул за ручку двери полицейского участка. Дверь с натужным скрипом отворилась, пропуская его в полутемный холл, где пустые кресла стояли у столов, уже успевших покрыться тонким слоем пыли, а за стойкой администратора тускло сверкали новенькие телефонные аппараты. Жалюзи были опущены и в холле царил полумрак, но он так и не решился их поднять. Это место было похоже на огромный склеп, чьи беспокойные обитатели покинули его, чтобы бродить по ночным улицам и, гремя цепями, проклинать живых.

 

На одном из столов стояла полупустая бутылка бренди; рядом с ней на кипе бумаг лежал большой шестизарядный револьвер. Алекс взял его, откинул барабан и заглянул внутрь – шесть капсюлей подмигнули ему холодной латунью. Он сунул револьвер за пояс и отправился дальше.

 

У лестницы ведущей на второй этаж, прямо напротив кофейного автомата, лицом вниз лежал человек в полицейской форме. Прошлый раз Алекс застал его еще живым; тот сидел в кресле за стойкой, что-то быстро писал на обрывке тетрадного листа, ел пончик и плакал. На Алекса он не обратил ни малейшего внимания, а тот не счел нужным отвлекать офицера от его занятия. Теперь же он валялся здесь, уткнувшись в потертый линолеум, и от него уже начинало заметно пованивать. Крови на полу не было; очевидно, это был яд либо барбитураты.

 

Алексу вдруг захотелось пройтись по коридорам и поискать других людей – хоть кого-нибудь – но он быстро отогнал эту мысль. Слишком тихо тут было; слишком много темноты и теней скрывалось за углами и дверями пустых кабинетов. Поэтому он просто поднялся на второй этаж, где находилось то, что было ему нужно: мощная армейская радиостанция работающая от аккумулятора.

 

Минут пятнадцать он вращал верньеры, слушая эфир. На коротких и средних волнах не было ничего, кроме статики; на длинных работало всего две станции: автоматический передатчик, сыплющий судорожной морзянкой и какой-то полусумасшедший ди-джей, который то распевал псалмы, то заходясь истерическим смехом рассказывал, что «…Детройт сгорел, ну, чисто яблочный пирог; ничегошеньки не осталось, одна яма, и куча пепла, вот вам крест!» Алекс немного послушал, после чего переключил станцию в режим передачи и, перейдя на армейский диапазон, связался с базой на Блэк-Айленд, в ста километрах севернее.

 

Хэт ответил почти сразу. Судя по голосу, он беспробудно пил, не просыхая уже несколько суток, однако оказался, как ни странно, вменяемым. Он рассказал, что пять дней назад сейсмограф зарегистрировал два последних взрыва – где-то в Восточном полушарии, а позавчера замолчала последняя военная радиостанция.

 

- Европы и Азии больше нет, Алекс, - голос Хэта был пьяным и смертельно усталым. Австралия тоже не отзывается, а Штаты молчат уже давно. Я собрал все данные со спутников, что у меня были, и засунул их в тутошний компьютер. Если эта машинка не ошибается – а у меня нет повода сомневаться в японских микрочипах – через месяц на нашем шарике останутся только крысы и кузнечики. Всего с обеих сторон было выпущено около пяти тысяч ракет; восемьдесят процентов из которых прошли прямо сквозь «самые лучшие в мире системы ПРО». Теперь все это дело в верхних слоях атмосферы и медленно оседает. Не останется ни одного «чистого» островка, мать его.

 

Он замолчал. Алекс не произнес ни слова, дрожащими пальцами разминая сигарету. Хэт чем-то звякнул, вздохнул, тихо выругался и спросил:

 

- Твои.. Они все еще ничего не знают?

 

- Нет. Ничего.

 

- Повезло.. – Хэт пьяно хихикнул. – Прозевать конец света в загородном отпуске – мечта!.. Я им завидую, честное слово.

 

- Хэт..

 

- Алекс, комедия кончилась. Сегодня тут, на островах, фон поднялся в сто раз выше нормы. До вас уже должно было дойти. Ветра задержат облака на севере, но ненадолго. Если ехать на юг, то отсрочишь неизбежное, максимум, на две недели. Но ехать придется через районы, где дозы много выше смертельных, а самолеты сейчас не летают.. Алекс?

 

- Я здесь.

 

- Что ты будешь делать?

 

- А ты?

 

- Ну.. У меня здесь жратвы на месяц, выпивки лет на сто и аптечка набитая морфином. Когда станет совсем плохо, то.. Не хочу подыхать в собственной блевотине. Хотя я и не думаю, что у меня будет много времени. Так что я думаю, этот сеанс связи у нас последний. Только прошу – не надо слез и соплей. У меня от мыльных опер всегда начинались колики.

 

- Хэт..

 

- Ради бога, не начинай.

 

- Хэт.. Спасибо.

 

- Да пожалуйста.

 

Они попрощались и Хэт отключился. Алекс выключил радиостанцию, и некоторое время просто сидел в тишине, слушая как ветер гонит по мостовой первую опавшую листву.

 

 

..Он вышел из машины, и некоторое время наблюдал за Анной, сидящей на веранде в плетеном кресле его отца. На жене была голубая пляжная шляпка и темные очки; она пила кофе, рассеяно барабаня пальцами по крышке стоявшей на столе старенькой радиолы и время от времени поглядывая на Майка, не оставлявшего тщетные попытки управится с доской для серфинга.

 

Чувствуя, как внутри что-то невидимое, но очень большое наливается свинцовой тяжестью, Алекс медленно побрел по дорожке к дому. Под ноги ему попался мягкий беловато-серый комочек, и он опустил глаза. Мертвая чайка. Еще одна лежала на прибрежных камнях; ласковый ветер топорщил перья на птичьем трупике как струны самой странной в мире гитары.

 

Она встала, на секунду оказавшись точно в солнечном луче, бьющем через прореху в крыше. Алекса поразила ее бледная хрупкость; она была похожа на журавля из белой бумаги, сделанного кем-то на счастье и случайно занесенного ветром на веранду.

 

- Ты быстро, – она очаровательно улыбнулась и сняла шляпку, растрепав светлые волосы. – И успел как раз к омарам. Только наслаждаться ими будешь в гордом одиночестве и злорадствуя – Майк и Лиз умудрились съесть какую-то несвежую дрянь и теперь бегают от пляжа к кустам. Роберта тоже тошнило, но я дала ему «Пепто-Бисмол» и у него все прошло.

 

- Где он?

 

- Спит в доме. Не похоже на него, ага? Надо будет сегодня вечером перетряхнуть продукты и выбросить из него все, что хоть чуток просрочено. В этих городишках ни в одном магазине нет нормального холодильника.. Эй, ты чего?

 

Он крепко поцеловал ее в губы и обнял. Она шутливо отстранилась, хитро прищурившись.

 

- Рядовой Смит переходит в решительное наступление? Тогда лучше перенести плацдарм в дом..

 

- Чуть позже. – Он улыбнулся, чувствуя, что улыбка отняла последние остатки сил. В голове оглушительно стучала кровь. Ярость, недоумение, страх, разрывающая душу боль. Боль необходимости.

 

- Я на минутку поднимусь наверх, а ты пока собери всех в гостиной. У меня есть важная новость.

- Новость? – она недоверчиво подняла бровь.

- Скорее, сюрприз.

- Ох, Алекс.. Вечно ты что-то выдумываешь. За это, в общем-то, тебя и люблю. Ну хорошо, сейчас. – Она заговорщицки подмигнула ему. – Я надеюсь, это будет действительно интересный сюрприз.

 

 

..Он сел за стол, достал из-за пазухи револьвер и положил его на потертую столешницу. Посмотрел на фотографию в простой пластиковой рамке: он с женой и детьми в городском парке. Солнечный полдень, горящие осенним багрянцем клены, Лиз с ворохом опавших листьев в руках. Анна держит на руках Роберта, Майк в легкой курточке машет рукой в камеру. Осколок мира, который для него исчез так же тихо и незаметно, как сводка вчерашних новостей.

 

За окнами сияло солнце; прибой глухо бил в прибрежные скалы. Тикали на полке часы, мягко перелистывая странички уходящих секунд.

 

Этажом ниже радиола тихо напевала голосом Пегги Ли:

«Давай, Джонни,

На всю эту долгую ночь..

Давай, Джонни,

Это там, где все начиналось..»

 

Алекс закрыл лицо руками, и некоторое время сидел так перед заряженным револьвером.

«…давай, Джонни,

На всю эту долгую ночь..»

 

- Господи, - прошептал он, - дай мне сил сделать это. Дай мне сил, Господи. В последний раз. В самый-самый последний.

[Дарин]

Работа №4

Слова - кровь

Глава I – Таинственная ночь

 

Была уже ночь, а еще не нашел свою ‘цель’ это же надо было на такое подписаться чтобы найти какого-то мальца. Хм, кажется, я вижу свет в этой непроглядной тьме, там под тремя соснами в лесу полном тайн и опасностей, которые поджидают одинокого путника, не нашедшего ночлега в это неспокойное время кровной вражды и войн. Надо бы осмотреться и понять какая цель этого путника, чего он хочет и мирянин ли это. Вдруг, в нескольких метрах от меня начало двигаться к свету огромное существо бурого цвета, если бы я не знал, что Бер себя так повести не может я бы сказал что это именно он, потому что у него были большие даже можно сказать массивные лапы, которыми можно спокойно рвать плоть на части и загнутые крюком когти которыми наверняка удобно ловить рыбу. Он тихо прошел костру как будто, так и должно быть и начал спокойно осматривать путника зажавшегося от холода в шалаш. Юноша не растерялся и предложил хозяину леса кусок ароматного птичьего мяса лепешку из ржаного хлеба и немного медовухи оставшейся у него в запасе. Зверь был рад такому приветствию и с радостью откушал у путника, потом когда он наелся, лег рядом с ним как старый добрый друг, как будто они знакомы много лет и многое прошли вместе. Я долго наблюдал за ними, лежа в холодной мокрой и поросшей мхом канаве возможно появившейся в результате разлившейся неподалеку речки, и как же я завидовал этим двоим, которые хоть и находились не в княжеских палатах, а просто около костра, в тепле греясь после сытного ужина. Ох, как же мне одиноко и я ведь даже толком, не знаю тот ли это человек, которого я разыскиваю вторую неделю ведь его деревенские старожилы мне именно это направление в дремучий лес, позади которого построена новая дорога, если конечно двадцать с половиной лет это новая. Смотрю в таких глубинках нашей родной земли, даже караваны купцов боятся проходить, а я тут смельчак даже без небольшого отряда или хотя бы проводника из местных. ‘ Ох, дурная ты моя головушка!’ Надо бы попытаться заснуть, а то, поди, путь не близкий и зверюга близко не подпустит, буду следить на расстоянии. ‘И все же что за дело у столь благородных господ к деревенскому пареньку без родителей!’

 

Глава II – Солнечный день

 

Ах, что это солнце, сколько же я проспал и почему так холодно, ка-жется, я простудился так не вовремя. Постойте-ка, а где же мне скажете на милость тот храбрый паренек столь мило спавший рядом с Бером. Надеюсь, он [Бер] не решил перекусить своим другом с утречка пораньше, чтобы пойти хранить свой лес на сытый желудок и чистой душой перед лесным сообществом. А вот и следы у костра они ведут дальше в лес и там не только следы человека, но и моего вчерашнего знакомого. Наконец мы вышли на ‘новую’ дорогу солнце ослепительно блистало во всей своей красе, которую не поймет простой мещанин с его постоянными перебежками и волнениями. Дорога была на редкость хорошо сделана её камень, так хорошо отражал солнечный свет, что меня ослепляло солнце не только сверху, но и снизу. Мои други шли весело и быстро вперед навстречу солнечному свету и переменам в их несчастных жизнях, какими их наградил господь. Бер бежал особенно шустро и весело ведь он знал юноша, что его прикормил его и не бросит. В то время в душе у паренька горел пожар, что поглощал последние надежды на спасение его от наказания за его былые дела и даже за, то, что он привел прикормленного им Бера в деревню.

Вот что он думал: ‘Может мне сказать это моя собака, рожденная от Бера и суки, И, конечно же, они мне поверят! да? Ох, не это невозможно надеюсь на их благосклонность и уважение к хозяину лесов, хотя какой он хозяин, если ушел из своих земель’. Тем временем они проходили мимо малиновых кустов, столь приятно пахнущих, что даже у меня стоявшего в полукилометре от них потекли слюнки, я упивался запахом спелых сладких ягод, которых я давно не ел. Бер же решил не церемониться и проливать столь ценную слюну и начал жадно заглатывать ягоды вместе с листьями и ветвями, раня свой рот, но он не замечал и наслаждался процессом. Из чувства солидарности перед ново обретенным другом он оставил несколько кустов, которые обобрал юноша, торопясь чтобы Бер не передумал и не доел остатки столь лакомого яства. Я опять не попробовал свежих ягод как всегда отвлеченный делом. Ну что ж такова видать моя судьба на этот срок. И зачем я столько проспал, мог бы порыться в их сумке и перекусить, а то я как всегда торопясь забыл, купить у местных хоть немного еды приходится, есть коренья и мясистые листочки местной флоры. Ну, вот я только лишь перекусил, а они уже удрали за горизонт, это надо же так торопиться видать их ждет там счастливая судьба, не данная с рождения.

 

Глава III – На дороге

 

Ух, наконец, их догнал. Тут слишком просторно, чтобы идти за ними открыто, опять придется бродить по колено в травах со всякой мелкой заразой. Уже начинает темнеть, а они также шустро идут вперед видно им ничего не страшно пока они вместе и их и путь ведет к их мечте. Я надеюсь выдержать обещание и не хлебнуть чего покрепче для настроения испорченного вынужденным голодом. Я опять засыпаю, возьму я в руки лук, чтобы легче было идти, подпершись им. О, нет снова неприятности на дороге местный разбойный сброд спрашивает у моих друзей плату. Это надо так не иметь совести, что подойти к человеку с Бером и еще просит денег! А? Одному я выстрелом выбил глаз, даже смотреть противно, а второму попал в пониже живота, ну я же спать хочу. Да и отваги бандюгам не занимать хоть у моих путников ума хватило деру дать, но мне же их потом искать. Ну, вот спокойно могу идти дальше за ними и даже подумать немного о том о сем. Вот что я думал: ‘Зачем я взялся за это дело знал же что оно пахнет плохо, или это от рук так пахло после недельной пьянки в дешевом кабаке, но я же согласился, не смотря ни на что, думал работенка легкая и платят хорошо. И с последними событиями я начинаю задаваться вопросом кто этот человек, почему его полюбил Бер и почему он так дорог моим господам. Хм, все это очень и очень скверно, но честь не позволяет мне бросить юношу без защиты в этом жестоком мире’. Я продолжал двигаться за ними и наблюдал за преобразившейся природой. Ночь благоволила нам и нашему путешествию ее руки захватили нас в мягкие дружеские объятья, так что чувства во много раз обострились, и мы упивались ночной красой показавшейся нам магически прекрасной. Молча словно онемев, я шел во тьме, как ни странно было не холодно, а приятно свежо и блаженство разливалось по телу с такой ленью, что я, бодро, как будто проспав целый день, шел вперед в неизвестность.

 

Глава IV – Деревня

 

Ну что ж я опять отстал и выбился из сил, догоняя их. Я увидел под старым ободранным дубом старого знакомого Бера с большой миской яств, которые видимо, оставил ему здесь мой клиент. О, наконец, блага цивилизации хоть не так развитой, как в более больших городах, но все же цивилизации, я помоюсь и поем в ближайшем трактире, а может, и пропущу кружечку другую, пока юнцу ничего не грозит. Как же приятно спать в теплой хоть и с клопами кровати, а не в канаве с пометом и лужами неведомо чего. И еда. О, еда как я изголодался за два дня, я рад был даже похлебке не то, что жареному мясу, которое так вкусно здесь делают. Под утро я был сыт, пьян и бодр, как и положено воину с моим опытом. Радость расплывалась по моему телу негой, и я заметил, что юноша здесь не остановился, и мне пришлось его искать по всей древне. Но мне повезло, что здесь все так общительны благодаря этому я нашел его в следующие два часа у каких-то местных старейшин, возможно, он просил укрытия и или жилья. Кроме меня в деревне появились новые подозрительные личности, которые показались мне знакомыми. Они разыскивали моего клиента и неспроста, потому что я вспомнил, где я их видел, они были еще там, где мне предлагали в компании с ними найти и убить некоего человека, который видимо, мешал моим возможным работодателям проводить свою политику. Логика подсказала мне, что нужно срочно выводить юношу из деревни и лучше в ночное время заметая за собой следы, потому что с двумя мэтрами не справлюсь.

 

Глава V – Ночь свершений

 

Мой план был просчитан и входы и выходы за частокол, которым была обнесены деревенька, были закрыты ночью и стояли еще несколько новых вооруженных лиц. Эх, не везет это не приговор – это шанс показать свои возможности. Но их то и нет, приходится придумывать что-то новое и скорее всего, придется нарушить одно из условий контракта и рассказать все пареньку иначе нам обоим конец.

Разговор между мной и юношей:

Я: Эй, парень мне нужно с тобой переговорить и чем быстрее, тем лучше, а твой Бер подождет обед еще немного.

Юноша: Может не надо я же здесь ничего не сделал или у меня пре-ступный вид и откуда ты знаешь про Бера.

Я: Хм, ты упрямый я могу рассказать, если ты пройдешь в мою комнату и выслушаешь меня.

Юноша: Я согласен если наш разговор никто не услышит.

Через пару минут в съемной комнате:

Я: Ну что ж приступим я опытный воин, охотник за головами и бывший личный охранник многих благородных господ имена, которых я разглашать не могу даже под смертельной угрозой.

Юноша: Тогда и скажу о себе правду. Я сирота без родителей самого детства меня воспитал дед, которому еле-еле хватало на содержание себя не то, что меня и недавно с полнедели назад я сбежал из своей деревни, потому что дед умер, у меня отняли землю, и мне пришлось украсть козу соседей и зажарить. Об этом узнали и стали меня искать, чтобы бросить в выгребную яму, но я взял оставшиеся пожитки и бросился бежать с родной земли.

Я: *Смеясь*. Ну ты и задал там жару, даже я себе в детстве такого не позволял. А я тебе вот что скажу у меня для тебя две вести плохая и хорошая, а можно сказать даже одна. Ты очень важен неким высокопоставленным мужам некоторые желают твоей смерти, а иные желают твоего приезда к ним. Вот и думай это плохо или хорошо, что деревня окружена людьми первых и даже здесь тебе грозит смертельная опасность.

Юноша: Я, я не знал, но что мы будем теперь делать, мне было даровано счастье, а теперь все это нелепо прервется в этой захудалой деревеньке? Да!?

Я: Конечно, нет, но у меня есть план и ты мне поможешь в этом дельце, но готовься ко всему, что только можешь представить.

Они, молча, разошлись по своим комнатам и не виделись до утра.

 

Глава VI – Последний шанс

 

Утором мы снова встретились в моей комнате, и объяснил свой план. Он отнесся понимающе, мой план бал таков мы маскируем его под меня, а я заказываю специальное бронированное седло с копями и кадку меда для дружбы с Бером и снаряжаю его. Позже мы оба выходим из деревни, и он идет лесом на его прошлую стоянку, а я сажусь на Бера, если конечно он меня примет в друзья, и спешу ту даже отбиваясь от наших врагов если я не возвращаюсь, то он берет деньги, которые я ему дал и пишет письмо моим работодателям чтобы они прислали кого-то нового. С утра мы и начнем. Первый пункт прошел на ура Бер оказался сама вежливость, и лизнул меня в нос, хм, было приятно. Они не раскрыли наш маскарад, но риск был, и вечером мы начали второй этап плана паренек быстро убежал в лес после нашей встречи у дуба, а я сел на Бера и поскакал по дороге по тому пути, откуда мы пришли. Погони сначала не было, но чувствовал, что за мной следят. Посмотрим, как далеко они зашли. Бер, похоже, тоже все чувствовал, особенно когда ему под хвост попала стрела, благо она не была ядовита. Пришлось остановиться и обработать рану, он жутко орал и пытался дать по мне лапой, но я увернулся. А я все отчетливей слышал приближающиеся шаги и специ-ально притормаживал и ходил кругами, они не так глупы, чтобы напасть открыто, чувствуется старая школа охотников за головами. Но ничего у них не выйдет! Бер уже начал скучать по хозяину часто останавливался, я понял, время закончилось, придется напасть первым. Мы развернулись и на всей своей скорости поскакали назад, по дороге мы встретили и разбили в пух и прах всех стражей ворот в деревне и одного охотника за головами он ничего, это можно было бы и знать, не сказал про своего друга, а лишь прохрипел со стрелой в шее ’он отомстит…’. Беру, наконец, все это надоело, и он убежал в лес по тропинке за юнцом. Я шел снова на стоянку и чувствовал плохое предзнаменование, он нашел меня, тот охотник его стрела пробила мне шею, но из видимо чувства солидарности явился наш ‘герой’ и вместе со своим верным Бером прикончил мерзавца. Вот так жертва стала охотником. А я пишу эти последние строки стрелой вынутой из шеи и своей кровью вместо чернил. Я умираю рана оказалась смертельной и я счастлив что хоть кого-то научил…

[Дарин]

Работа №5

 

Скоро встретимся вновь

 

 

Я стояла на улице, задрав голову, и ядовитый дымок от только что раскуренной сигареты, лениво отрывался от губ. Шея давно затекла, а ноги под тонкой тканью брюк уже ничего не ощущали от холода. На заднем дворе госпиталя, куда изгонялись все без исключения курильщики, немилосердно дуло со всех сторон.

 

Мыслей не было. Я покосилась на голую чахлую рябинку, росшую у крыльца, и вздохнула. Глупо себя жалеть. Глупо и бессмысленно. Однако порой, особенно когда никто не видит, так и хочется этим заняться. Гулко хлопнула дверь и, обернувшись, я увидела двух женщин в застирано-белых халатах явно желающих предаться той же пагубной страсти, что и я. Ладно, отложим жалость на потом. Я по-быстрому и безо всякого удовольствия докурила и, затушив окурок, бросила его в урну для переработки. Не люблю мусорить.

 

Возвращаться не хотелось совершенно, но чувство вины – хороший стимул, как ни крути. Я потянула на себя тугую окрашенную в противно-зеленый цвет дверь и переступила больничный порог.

 

Особенно если это вина за то, что ты жив.

 

 

Когда мне сказали, что он умирает, не было ничего из того, что так любят демонстрировать киношники. Просто воздух вдруг стал свинцовым, да сердце застучало так, словно я в одиночку пытаюсь удержать всю небесную твердь от падения. Некоторые даже называли меня после этого бессердечной. Ну и чихать на них на всех с высокой колокольни. Бесплатного спектакля не будет.

 

Коридор военного госпиталя, куда свозили всех инфицированных солдат, пах по своему обыкновению хлоркой, лекарствами и горелой кашей. К этому «фирменному аромату» всегда примешивается еще что-то такое… неуловимо противное. Запах болезни? Беспомощности? Отчаяния? Наверное, всего вместе. У палаты я на мгновение замешкалась, пытаясь придать лицу выражение уверенного спокойствия, а затем раздраженно мотнула головой. Какая, к черту, разница, что я там пытаюсь изобразить. Он все равно читает меня как открытую книгу.

 

 

Кажется, что все это было еще совсем недавно. И радость от того, что шесть лет постоянной зубрежки и семинаров в Академии геологов-разведчиков позади. И трепет от получения первых развед-миссий на только-только открытых планетах и страх оплошать перед суровым начальством и амбиции, и кураж…. Какими же, черт побери, наивными мы были тогда.

 

Все началось с того, что на одной из планет робот обнаружил неизвестный доселе химический элемент. Когда образцы прибыли на Землю и ученые получили первые результаты опытов, весь научный мир буквально встал на уши. Не стану загружать вас ненужными подробностями из химии, биологии и прочих прикладных дисциплин, но суть великого переполоха сводилась к тому, это этот элемент позволял обращать процесс старения вспять у абсолютно всех органических соединений. Представляете? Человечество практически получило ключ к собственному бессмертию. Более того, в комплекте с бессмертием шла еще и цветущая юность. Несбыточная когда-то мечта, сладкий сон сотен поколений стал теперь вполне объективной реальностью. За всем этим шумом, как-то предпочли не обращать внимания на вторую часть присланного роботом доклада – в том далеком мире мы были не единственными, кто хотел жить вечно….

 

А потом начались бои. Попытки договориться, естественно, ни к чему не привели. И капсулы с телами солдат начали идти на Землю непрерывной чередой. Особая ирония заключалась в том, что зачастую там был еще живой человек, которого было просто не спасти земной медициной. Хорошо еще, что эта штука не обладала способностью к распространению. В противном случае землянам пришлось бы туго. Кажется, таким образом, нам демонстрировалось, ну… назовем это миролюбием. Однако потери от этого меньше не становились.

Обратиться к союзникам с других планет не было никакой возможности. Еще бы. Тогда бы пришлось объяснять, зачем мы развязали войну. А разве кто-то станет по доброй воле делиться подобным сокровищем? Уж кого-кого, а дураков в правящей верхушке не было никогда. Конечно же, в наших лабораториях спешно начали искать противоядие и, вроде бы, там были какие-то подвижки, но не знаю наверняка. Особых достижений пока не было, а люди так и продолжали умирать на руках у близких и родных.

В одной из таких капсул прислали и его….

 

 

Щеки были еще мокры от слез, когда он осторожно провел по ним рукой, стирая соленые капли. Я невольно прижалась к такой исхудавшей, но по-прежнему родной и сильной ладони и закрыла глаза.

 

- Не надо плакать, милая. Мы все одинаково приходим в этот мир. Смерть точно такой же естественный процесс и тут уже ничего не поделать.

 

Слезы вновь начали скапливаться в уголках глаз и я, боясь не сдержать подступающий поток, ответила полупридушенным шепотом:

 

- Но я люблю тебя! Люблю больше всего, что есть на этом свете и мне так страшно остаться одной....

 

Плотину все-таки прорвало. И я в очередной раз начала размазывать всю бегущую по щекам соль по больничному одеялу. Первый поцелуй был таким легким, что я его почти не почувствовала. Затем еще и еще, уже более настойчиво. Я открыла глаза и улыбнулась сквозь слезы:

 

- Ты псих.

 

- Но ведь еще живой. – Он улыбнулся в ответ.

 

Я ответила каким-то полусмешком - полувсхлипом и жадно потянулась к его губам…. Страсть и горечь близкой утраты смешались в какой-то безумно пьянящий коктейль, дав в осадке невообразимо безбашенную легкость, вплоть до того момента, когда обе вселенные сливаются воедино и с губ срывается стон переходящий в крик. Мы обессилевшие свалились в кровать, ловя последние капли ускользающего наслаждения и одновременно пытаясь перевести дух.

 

- Черт, это было нечто.

 

Я тщательно изучила облупившийся кое-где потолок, а затем перевела взгляд на того, кто лежал рядом и ворчливо заметила:

 

- Даже тут, можно сказать одной ногой на том свете, ты меня толкаешь на всякие экстремальные глупости, – решив придать своим словам весомость, я потянулась и куснула его за мочку уха.

 

Он захохотал.

 

- Да, что-то в этом мире никогда не изменится. И твой характер вместе с привычкой смущаться и краснеть от каждого пустяка в том числе. Но ведь согласись, что это было превосходно, – и он лукаво взглянул на меня.

 

Чувствуя, что щеки заливает предательская краска (и это несмотря на все, что было несколько минут назад), я уткнулась носом в жесткий больничный матрац и уже из этого укрытия пробурчала что-то невнятно-довольное в ответ…

 

 

Мы так и не расписались. Когда все только начиналось, регистрация брака, а уж тем более традиционная свадьба казались ненужной, давно уже отжившей свое формальностью. Оба были амбициозны, оба любили свободу, обоим казалось, что жизнь будет длиться вечно. Помню, даже как-то мечтали, что вот реализуем себя, отправимся в путешествие по другим мирам, а потом, может быть…. Нет, дальше «может быть» мы, кажется, так никогда и не зашли.

 

Когда началась эта заварушка, всех разведчиков вернули обратно на Землю. Пару недель нас держали в строжайшем карантине без сообщения с внешним миром. Делали какие-то анализы, а потом отправили восвояси. В военное время мы были без надобности.

Все это время я ходила по свое палате как запертый в тесной клетке дикий зверь. Мозг рисовал самые неприятные и извращенные картины, но хуже всего была сводящая с ума неизвестность. Лишь изредка сознание делало поблажку и позволяло забыться чутким рваным сном. Нервы были напряжены настолько, что у некоторых докторов зародились вполне определенные сомнения в моей вменяемости. Что ж, я их понимаю.

 

Попрощаться мы так и не успели. Корабль отбыл на место вооруженного конфликта ровно за сутки до того, как нас выпустили на свободу. Я вошла в нашу опустевшую квартиру, неспешно прогулялась по всем комнатам, а затем неожиданно для себя распласталась на мягком белом ковре в спальне. И долго-долго смотрела в потолок. Мыслей не было. Совсем.

 

 

Спустя где-то пару недель после похорон меня начало мутить. Слабость появлялась и раньше, но тогда я списала ее на вполне понятные обстоятельства. Почуяв неладное, я решила прогуляться вечером после работы в Академии, где числилась теперь преподавателем, в сторону аптеки, а когда получила результат, то долго посылала мирозданию самые изощренные ругательства. Вслух. Законы природы, чтоб их…

 

В тот момент, когда я изобретала для вселенной очередной нелицеприятный эпитет, резкий порыв ветра распахнул форточку и в комнате послышался удар чего-то об пол. «Стеклянное» – сходу определила я, направляясь на источник звука.

 

Оказалось, что это упала фотография, стоявшая на самой высокой полке. Никогда не любила море, и это был единственный раз, когда мы туда выбрались. Я невольно улыбнулась, нагнулась, чтобы поднять этот осколок памяти и вдруг заметила, что из-под фото выглядывает кусочек бумаги. Это оказалось письмо. И я, кажется, даже знала, как оно попало туда - умирать его привозили домой. Руки дрожали, когда я разворачивала листок, а затем глаза побежали по строчкам.

 

«Здравствуй, моя милая. Когда ты прочтешь это письмо, я уже наверняка пересеку границу в мир теней (всегда мечтал выразиться как-то поэтично, вот, теперь довелось). Знаешь, хотел сказать тебе, что в этом году выдалась отвратная осень. Она была настолько пропитана одиночеством, что оно буквально сочилось отовсюду. Из этой больничной рутины, дождя за окном, совершенно несъедобного обеда, бессмысленных встреч с незнакомыми людьми, которым что-то было нужно… твои глаза тоже были полны им. Нас разделила моя болезнь, жестко поставив по разные стороны жизни и смерти. Да…. Но это была последняя осень. Да, именно, последняя осень нашего одиночества. С этих пор я всегда буду рядом с тобой, за правым плечом. Твой персональный ангел-хранитель, только еще круче. И надежнее. Так что не грусти и не плачь обо мне, ведь я же все вижу.

Я всегда буду очень сильно любить тебя и хранить по ночам от кошмаров.

 

Навеки твой».

 

Я тыльной стороной запястья вытерла набежавшие слезы и вдруг заметила внизу еще пару строчек текста.

 

«P.S. Что-то мне подсказывает, что недолго мне суждено быть бесплотным духом. Не знаю как, но, скорее всего, мы с тобой скоро встретимся вновь».

 

Я опустила руку с изрядно уже подмокшим от слез письмом и в этот самый миг комнату осветил невесть каким образом пробившийся сквозь пелену туч отблеск заходящего солнца. Это точно. Скоро встретимся вновь.

[Дарин]

Работа №6

Фионелия

 

Осенние дожди сменились легкими снежинками. Этот день вроде бы не был ни чем примечательным, все те же бури, глубокие сугробы, все так же невыносимо холодно. Но именно он означал, что в мире Фионелии скоро наступит 3045 год с момента начала летоисчисления. Именно тогда на одном из трех континентов открылся еще один разлом. Это не было бы таким уж и примечательным событием, если бы только его местоположение не было так высоко в горах Шкар. Место, забытое богами, где не селятся даже Варварские народы, а уж тем более, куда не захочет отправиться ни один здравомыслящий маг.

 

Гаргус - старейший воин группы, неусыпно следил за своим работодателем, магом представившимся им как Шрилакзу. Ему сразу показалось это странным, ведь имя это было свойственно подземному народу, а сам маг выглядел больше как уроженец пустыни – красноватая кожа, темные волосы, грубые черты лица.

 

В детстве он слышал истории о разломах. Они введут в другие миры, они следствия неудачных заклинаний, они несут лишь опасности. Но кто поверит в такое? Ужас – думали дети, «сказки» говорили взрослые. Правда же в том, что не так давно разломы начали открываться, один за другим, в местах где никто не ожидал, и предсказать новое открытие было невозможно. Вместе с разломами пришли люди, которые звали себя Хранителями, они закрывали эти демонические врата. Именно Хранителем представился им Шрилакзу. Лио и Тилус были в таком восторге от встречи, как будто им явился сам архиепископ Жвенский. Крекмор не высказал ни каких эмоций, но Гаргус был уверен, что его собрат тоже смотрит на все это с подозрением. Звон монет сделал свое дело, и они согласились «помочь».

 

Так как разлом являлся следствием неудачного колдовства школы измерений, то группа наемников, нанятая для закрытия разлома, старалась найти хоть какие-то признаки недавнего пребывания человека в этих краях. И конечно они не заставили себя долго ждать. Было видно, что их даже не пытались скрыть, что хоть и логично ( В эти края действительно редко кто приходил), но довольно таки самонадеянно. Тринадцать из пятнадцати месяцев в Шкаре это снежные бури, и наверно этот день входил в меньшее число. Самый ясный день наверно за сотню лет. По мимо этого начинались легкие сумерки, и не составляло труда разглядеть огни от факелов, где то выше уровня глаз в горах. Видимо их забыли по тушить, хотя вообще не понятно, зачем и было там устанавливать.

 

 

 

Поднявшись по крутому склону начал виднеться освещенный вход в пещеру, и когда Гаргус вошел туда, он почувствовал резкую смену температуры. От такого пекла ему и его спутникам пришлось снять с себя меховые шкуры. Шо – самый молодой среди них, остался сторожить вещи, как от грызунов, так и возможных тварей обитающих здесь или вышедших из разлома. Трем же другим, Лио и Тилусу – друзья островитяне, и Крекмору, горный варвар как и Гаргус, он приказал обнажить оружие и быть начеку.

 

Извилистые коридоры пещеры, вели в глубь горы. С каждым шагом температура возрастала, но маг даже не распахнул свой плащ, в отличии от наемников, искавших на своем теле не нужную вещь на снятие. Гаргус присел на колено, чтобы потереть в руках песок. Кроме того, что рукоять теперь не скользила от запотевших рук, у него появилась веская причина отстать от группы. На плечо упала тяжелая рука, как и думал Гаргус, за ними следили. Резким разворотом, он ударил подкравшегося рукоятью, еще две пары глаз заблестели в темноте, и не успел он замахнуться для удара, как на него налетели они. Это были довольно мелкие существа. Сначала он подумал, что это люди, из-за того что они ходили на ногах и имели руки. Но у нападавших было вытянутое лицо и из пасти торчали острые зубы, которыми они пытались перегрызть горло. Четкий удар Крекмора раскроил череп одному нападавшему, другого за плечи прижали к стене Лио и Титлус.

 

- Я уже думал, что ты меня не понял, Крекмор – кашляя, протрубил варвар

 

- Мы росли в одном клане, братишка, я всегда смогу разгадать твои уловки – потянув руку, ответил Крекмор.

 

- Что, что за, - запнулся еще раз Лио, - что это за тварь?

 

- Убейте ее – властно скомандовал Шрилакзу, - они вылезли из разлома, им не место в этом мире.

 

- Ты должен был предупредить нас об этих монстрах – гнев так и переполнял Гаргуса.

 

- Я плачу вам не за душевные беседы. Вы должны понимать, что я вас нанял не для прогулок. Тем более я сам не знал кто нам может встретится, - хоть маг и был прав, что-то не нравилось Гаргусу.

 

- Ящер? В горах ящерица? – недоумевая повторил дважды Гаргус, оглядев нападавшего. Но не это удивило его больше всего, – постойте, даже если она и вышла из разлома, то кто его одел?

 

На Ящере действительно была одежда. Хлопчатые штаны, да легкая куртка, были сшиты так, как будто их действительно делали для ящера, а не человека. Посветив на остальные тела, он тоже обнаружил это. Также у них не было хвостов. Ни у одной, хотя он присутствовал ранее, было видно как их отрезали и прижгли. Варвар предположил, что это сделано для того, чтобы иметь возможность носить штаны, и даже вероятно поножи. Когда Гаргус представил меч к сердцу поледней ящерицы, в её глазах не было страха, скорее читалась сожаление и мольба. «Прости» вырвалось из уст варвара, когда он вонзил в тело клинок.

 

Крекмор посмотрел на лидера. Хоть он и был сильнее брата, он всегда признавал его ум. Вот и сейчас Крекмор желал, чтобы братишка смог опять найти выход из этой сложной и неприятной ситуации. Убивать монстров, это страшно, людей – неприятно. Но в его крови сейчас смешались эмоции. Он чувствовал, что поступил плохо, хоть и не напал, а защищался.

 

«Не уж то вот так выглядит работа Хранителя, они и вправду защищают нас от опасностей, о которых я даже не представлял» - восторженно смотря на Мага, Лио все обдумывал, как бы после попросить его замолвить словечко перед другими Хранителями, чтобы его приняли. «А может попросится на постоянную службу. Мы с Тилусом хорошие друзья, он просто обязан поддержать меня. От этих двух варваров никогда не было проку. И зачем они с ними связались? Два островитянина в компании горных варваров – абсурд да и только. Разве эти дикари смогут понять вольную душу.»

- стойте – прошептал маг, - вы слышали?

 

Действительно, были слышны тихие шевеления. Гаргус знаком показал, что бы все были на изготовке, а сам пошел в разведку. Шрилакзу, пропустил варвара, попутно заняв место позади всех. «Трус» пробурчал про себя Гаргус.

 

Через десять метров коридор пещеры, стал поворачиваться и расширятся. В конечном итоге, Гаргус уперся в стену, сделанную из каменных плит. Деревянная дверь была выдернута. Пройдя в помещение, Варвар крикнул от испуга. Ящеры, много ящеров, их было столько, что можно было бы заселить целый город. Хоть помещение и было огромно на столько, что в пору было бы проводить королевские балы, оно явно было мало для такого количество ящеров. Но никто даже не двинулся в его сторону. Все наоборот прижались к стенам еще больше, когда увидели человека с мечом. На большинстве ящеров были одеты платья, из чего он сделал предположения, что это женщины. Все они обнимали своих детей и шипели, больше от страха, чем от ярости. И все же там были мужчины. В основном это были старые ящеры с обесцвеченной кожей, все они носили мантии и их было около трети, так что не возможно было узнать сколько среди них стариков и старух. И еще было около двадцати мужчин, в легкой броне, не все они имели оружие, но они правильно решили, что с таким перевесом победа на их стороне.

 

Гаргус высоко поднял свой меч, и положил на пол. После он выпрямился во весь свой рост, и постучав по груди громко крикнул свое имя. На короткое время ящеры остановились, правда поглядев друг на друга, уже решили бежать на варвара, обнажив клыки и наставляя копья, как позади них раздалось громкое шипение. Из толпы вышел ящер, отличавшийся богатой одеждой по сравнению с другими. Он тоже был стар, правда старался выглядеть молодцем, не погибал спину и не ходил в раскачку, в отличие от остальных. Он медленно подошел к человеку, и постучал себя пот тому же месту в такой же манере. «Зейшус» - прошипел он, а после дотронулся до Варвара и вымолвил «Халхус».

 

В этот момент прибежали ребята, и уже были готовы набросится на ящера, но Гаргус их остановил.

 

- Они разумны, слышите. Их нельзя…

 

- Да что ты несешь. Уйди прочь или я убью и тебя, - перебил Шрилакзу.

 

- Я не дам, тебе убивать женщин и детей, и ребята меня поддержат.

 

Крекмор зашел за спину Гаргусу и обнажил клинок. Тилус же мешкался, но когда Лио наставил меч на в сторону ящеров, то решил последовать примеру друга.

 

- Это же монстры, - нарушил тишину Лио, - это же монстры, и их нужно убить, чтобы спасти…

 

Гаргус не дал договорить, и нанес свою первую атаку по магу. Тот отскочил назад, и выкрикнув ругательство, выкинул руки вперед. Из них вырвались плети пламени, объявшие Гаргуса. Такой боли варвар еще никогда не испытывал. Он уже собрался отойти в мир праотцов, как все резко закончилось, и он рухнул на землю. Рядом с ним лежал мертвый Крекмор, а чуть в стороне ящеры снимали кожу с Лио. Приподняв голову, он увидел, как Тилус снимает мага со своего меча. Видимо Шрилакзу не ожидал, что кроме варваров его может предать кто-то еще.

 

Тилус помог встать варвару, и они поковыляли к выходу. Ящеры последовали за ними. У выхода лежало тело Шо, видно те три ящера-сторожа, сочли его угрозой и убили. К Гаргусу подошел Зейшус и склонил голову, видимо это знак соболезнования. Варвар дотронулся до его плеч и обратился к остальным

 

- Надеюсь, что смерть Шо последняя жертва, которая была принесена нашей встречей. Не знаю, от куда вы и почему пришли сюда. Я расскажу про вас людям. Не все они воспримут эту новость с радостью, но обещаю вам, что мы найдем выход.

 

 

 

Именно так произошла, первая встреча Фионельцев с разумными демонами. Это был последний год жизни в неведении о других мирах и ее обитателей. И как предсказывал Гаргус, не все были рады этой встречи. Но Ящерам удалось получить право на жизнь. Возможно, мы бы никогда не смогли бы смешать культуру нашего мира со множеством других демонических рас: грациозными Райвирами, каменными Накзуу и множества других удивительных иномирцев – демонами, если бы не состоялась та встреча с Ящерами.

Изменено 5 февраля, 2012 пользователем Дарин

[Дарин]

Работа №7

 

Осень

 

- Проснись! Да проснись же ты, - слова начали перерастать в ощутимые толчки в бок. – Так всю оставшуюся жизнь проспишь!

 

Мужчина с трудом поднял одно веко. Взгляд его упёрся в насупленное личико симпатичной коротышки, упёршей руки в бока и пускавшей маленькие искорки негодования из своих серых глаз.

 

- Погоди ты, егоза. Куда мне спешить то? – уставший голос прогромыхал в маленькой комнате словно раскаты грома.

 

- Ты, наверное, забыл?! Это последняя осень, как нам обещал старик Живущий- на-Горе. Стоит прожить оставшееся время на полную катушку, а не дрыхнуть как ни в чём не бывало!

 

- Он мудр, но никогда не говорит напрямую своих предсказаний. И хватит звать его «Живущий-на-Горе». Его имя – Сагус. Лучше принеси мне одежду.

 

Малышка тотчас испарилась, а через секунду уже несла ворох одежды, сложенной кое-как.

 

- Сколько у нас ещё есть времени, чтобы успеть всё закончить до конца осени?

 

- Сейчас посмотрю, - она запустила руку в большую матерчатую сумку, смешно свисавшую почти до пола. Покопавшись там с чрезвычайно сосредоточенным лицом, девушка извлекла стеклянный сосуд. На самом дне он светился янтарным цветом, всё остальное было заполнено белым сиянием. – Ой. Сегодня последний день.

 

Лица у обоих вытянулись от изумления. Мужчина поскорее попытался взять себя в руки, а коротышка начала дрожать, да так, что чуть не выронила погодный сосуд из рук.

 

- Успокойся, Лейлочка. Всё не так ужасно. У нас ещё целый день впереди. Мы успеем всё сделать за пару часов, а потом отдохнём, насладимся жизнью, как ты и хотела. Да и уверен я, что старик вовсе не утверждал о том, что после осени не наступит зима.

 

Лейла подняла влажные глаза на своего собеседника. Долго смотрела на него, а потом тихонько кивнула.

 

- Хорошо, Здоровяк, я верю тебе. Мы должны выполнить свою работу, а там уж хоть трава не расти! – вскрикнула она с нотками отчаяния в голосе.

 

- Лейлочка, сколько тебе говорить, что моё имя – Кустос? Не «Здоровяк», не «Покатай-на Шее», не «Хватит-вечно-Спать». Эх, ладно уж, пошли, - мужчина закинул за плечо большой мешок и, посадив на другое Лейлу, вышел из комнаты.

 

Утреннее солнце заливало поляну ярким светом. Природа просыпалась после ночного отдыха, даже не подумывая о странных предзнаменованиях старого вещуна. Где то щебетали птицы, остававшиеся зимовать здесь. Оставшиеся листья трепыхались на ветру, наполняя лес шумом. Везде бурлила жизнь.

 

- А почему мы не скажем людям из селения о пророчестве?

 

- Это было бы глупо. Наша задача – охранять лес ото всех. Подземные твари, живущие под Горой, странствующие духи из соседнего леса, глупые люди, ставшие изгоями даже для своих – это наши враги. Никто не должен навредить духам нашего леса, иначе всё здесь зачахнет. Вот мы и следим за порядком…

 

-Ты это мне уже сто раз говорил,- коротышка скорчила недовольную рожицу. – Но почему не поделиться знаниями с людьми? Может они, как и ты, спят сейчас и не знают, что уже никогда не успеют повеселиться на славу?Они не вредят лесу, некоторые даже знают тебя и уважают.

 

- Так мы только навредим им. Пусть спокойно живут. Может быть, предсказание никак их не коснётся. Знаешь ведь людей – им только скажи, что завтра все помрут, так они все перемрут сегодня. Лучше проверь, как там поживает наш старый Дуб.

 

Перед ними стоял, заслоняя собою почти всё небо, огромный дуб. Старые деревья, росшие неподалёку, казались молодыми саженцами на фоне этого старожила. Морщинистая кора его в сочетании со мхом придавали стволу вид морщинистого старческого лица. Да и кряхтел он совсем по-старчески.

 

- Привет, дедуля, - Лейла прислонилась к столу дерева. Рядом с великаном она казалась ещё меньше. – Как у тебя сегодня настроение? Поиграешь со мной?

 

В ответ дуб закряхтел ещё сильнее, как бы посмеиваясь над неусидчивостью своей маленькой знакомой. Его ветви немного раздвинулись, и оттуда выглянула заспанная небритая физиономия.

 

- Кто тревожит старину Дуба?-владелец физиономии сказал это таким сонным голосом, что страж леса Кустос сам еле сдержал зевок. – А, это опять вы. С нами всё в порядке. Живём потихоньку, пьём солнечный свет, кушаем свежий воздух. Негодяев, разбойников и злых духов давненько не было. Спасибо, что зашли.

 

И сонное существо опять скрылось в раскидистых ветвях. Дуб ещё немного покряхтел, жалуясь на незадачливого сожителя и тоже умолк.

 

- Этот соня мне никогда не нравился, я с ним не общаюсь, а он мешает говорить мне с Дубом. Зачем он опять выполз? - коротышка жаловалась так, будто это было частью традиции общения между ней и тем самым существом из ветвей Дуба.

 

- Этот сонный дух очень силён, когда просыпается. Но делает это очень редко, поэтому мы его и навещаем, чтоб совсем мхом не покрылся. Ну да ты всё это и так знаешь, что я тебе рассказываю… Гляди-ка, что там за дым? Неужто пожар? Давай поторопимся!

 

Страж подхватил Лейлу и побежал с такой скоростью, словно был налегке и на ровной дороге. Лицо его выражало полное спокойствие, но сила, исходившая от него, предупреждала, что этот человек опаснее лесного медведя, которого можно было здесь встретить.

 

- Ха, я же говорил, что старики просто завидуют тому, что мы молоды и полны сил! Поэтому и пугают глупцов лесными духами и их законами. “Нельзя охотиться в лесу в седьмицу, рассердишь духов, беда будет”. “Не трогайте чёрного зайца, иначе погибнете в лесу”. Сейчас мы его запечём, а шкурку продадим. Какой мех то у него хороший!

 

Товарищ говорившего сидел понурый, не обращая никакого внимания на самодовольного глупца. Он всё сразу понял, когда увидел тушку зайца поближе. Раненый зверёк посмотрел осуждающе на него и, вздохнув совсем по-человечьи, испустил дух.

 

Тут послышался хруст веток и к ним приблизился здоровенный мужик, несший в одной руке маленькую девочку. Он бросил взгляд на лежащую возле костра тушку и рассвирепел.

 

- Ублюдки, вы хоть знаете, что вы сотворили?! – он поставил ребёнка на землю и направился к огню. Дорогу ему перегородил охотник, только что расхваливавший себя за смелость.

 

- Эй, дядя, это – наша добыча. Уйди по-хорошему, - охотник достал свой нож из-за пояса и угрожающе начал поигрывать им перед стражем леса.

 

- Фур, погоди…

 

- Ты что, не видишь? Они тоже хотят прославиться за счёт нас, - у говорившего лицо приобрело оттенок безумия. – Это наша добыча!

 

- Ясно, проклятие покарало тебя. Ты даже не узнал этого человека, - угрюмое лицо второго охотника выражало теперь смирение и непонятную боль. – Прости нас, страж. Можешь забрать мою жизнь, разум этого дурака забрал с собой дух, которого мы убили.

 

Кустос вновь стал спокойным, на его лице даже промелькнуло некое подобие улыбки.

 

- Ладно, бери свои вещи и тело духа, сейчас пойдём к нашему главному судье. Он вынесет вам справедливый приговор.

 

С этими словами он подошёл к обезумевшему парню и с лёгкостью взвалил его на свободное плечо. Тот даже не пошевелился. Его спутник бережно взял тушку убитого зайца и поспешил за ним.

 

- Не боишься, что твои вещи растащат?

 

- Думаю, что мне они уже не понадобятся…

 

В полном молчании они дошли до горы, которая соперничала с древним Дубом, глядевшим на неё с другого конца леса. Вот только она не внушалатого восторга, который внушало дерево. Люди редко подходили к ней, стараясь обходить стороной. Они верили, что все самые злые духи собираются именно здесь, ожидая незадачливых путников, проходящих мимо. Ветер, вечно вывший из отверстий в камне, казался злобным пением неведомых существ, отпугивавших всякого, кто подойдёт ближе к их жилищу.

 

- Сагус, пусти нас, - страж крикнул своим громовым голосом так сильно, что вокруг с деревьев слетели последние листья.

 

- Вечно ты шуму наведёшь, заходи, страж, - один из камней освободил вход в просторную пещеру, из которой и раздался старческий голос.

 

Они вошли в жилище предсказателя, скрывавшегося от людей в этой горе. Давным-давно его даже признали виновным в болезни, скосившей половину деревни, но он вылечил всех, после чего и ушёл от мирской суеты.

 

- О, вижу, что старине Ажутору попортили шкурку, - на лице старца растеклась ехидная улыбка. -Я говорил ему: “Не жди от людей благодарности. Они когут только навредить тебе!”. Так и произошло.

 

Девочка и страж переглянулись. Они так сильно удивились, что даже позабыли, зачем пришли сюда. Из оцепенения их вывел тот самый угрюмый охотник.

 

- Пророк, прости нас. Мы готовы понести наказание, хотя оно не вернёт духа, который помогал раньше людям, заблудившимся в лесу. Наша глупость не знает границ, это было понятно ещё в те времена, когда мой дед обвинил тебя в колдовстве, - он положил свою ношу перед старцем и стал на колени в ожидании приговора.

 

- Ладно, я вас простил давно, такая уж людская природа. Ну а насчёт духа-помощника,- он бросил очередной взгляд на зайца. – Он был не только проводником, но и вестником плохих знамений. Вы ведь не забыли, о чём я говорил ещё летом?

 

Страж с помощницей вздрогнули. Они старались изо всех сил не думать о предсказании. Сила лесных колодцев, наполнявшая их силой, иссякала. Лейла старалась отвлечь своего друга беззаботностью, но сама боялась близкого конца.

 

- Мы готовы. Работа выполнена, осенний обход завершён. Нечего тянуть, уже сто лет живём, пора и на покой.

 

- Да, чего нам горевать? Сегодня прекрасная погода! А завтра мы встретимся со стариной Ажутором и поболтаем о том, о сём, - малышка решила играть свою роль до конца.

 

Старик Сагус нахмурился. Но уже через минуту его смех заполнил всю пещеру.

 

- Глупые. Совсем, видать, память растеряли по лесу. Ажутора на небесах вы никак не встретите по нескольким причинам. Первая – он же дух, и его нельзя убить простым оружием. Это сорванцы лишь испортили его личину. Теперь нужно искать другую, эх… Ну, а вторая – вы и сами не попадёте на небеса. По крайней мере – в ближайшее время. Вспомните, как вы попали в этот лес, как начали ему служить.

 

Сто лет прошло. Ни Кустос, ни Лейла никогда не вспоминали этот день, когда двое напуганных до смерти детей бежали сквозь чащу, спасаясь от разбойников. Тогда то и спас их сонный дух, охранник Дуба. Потом они стали сами частью этого леса, начали понимать язык духов, общаться с ними. Идти им было некуда, поэтому Сагус, чтимый даже духами как мудрец, предложил им жить в лесу за одну услугу. Кустос и его спутница должны были охранять спокойствие своего нового дома. Время шло и уже взрослые стражи напрочь забыли, что они когда-то были обычными людьми.

 

- А как же лес без нашей защиты? – девочка не могла понять, к чему же клонил старик.

 

- Реки времени текут, дорогая моя. Всё меняется. Вы охраняли лес от злых духов соседнего леса, но его начали вырубать люди, которым надоело бояться неизведанной угрозы. Вы защищали созданий леса от тёмных тварей из глубинных пещер, но люди нашли применение их шкурам и теперь этих созданий самих нужно защищать от охотников. Вы прогоняли злодеев, угрожающих духам, но люди забывают о них, лишь немногие всё ещё могут увидеть духа. А вам пора пожить. Старые источники больше не будут омолаживать ваши тела, но по людским меркам вы молоды, жизнь вся впереди.

 

- А что делать с преступниками?

 

- Безумца я отпущу. Он сам себя покарает через два дня. Ну а этого смышленого молодого человека я, пожалуй, накажу по всей строгости. Сделаю его своим учеником. Пусть познает дорогу отрекшихся от общества, - будущий ученик поднял глаза и с благодарностью посмотрел на старика. Похоже, наказание было для него скорее избавлением от мук.

 

- Чего стоите? Жизнь бурлит, а вы ещё тут, в душной пещере. А ну пшли вон! – и с этими словамион махнул рукой так, что бывшие стражи тут же оказались на улице.

 

Высокая красивая девушка с радостным недоумением смотрела на парня, теперь не походившего на медведя.

 

- Мы будем жить, здорово, правда? – некая неуверенность придавала фразе совсем иной смысл.

 

- Да уж. Пошли, Лейла. До свидания, старик.

 

Они поглядели на Гору и пошли в сторону селения. Перед ними бежала чёрная лисица, показывая направление. А в пещере стоял старик со своим учеником и смотрел им вслед сквозь трещину в камне.

 

- Нет, не «до свидания». Прощайте, детишки. Это была наша последняя осень…

Изменено 7 февраля, 2012 пользователем Дарин

[Дарин]

Работа №8

Осеннее обострение

 

Дождь лил сплошной стеной. Навес, натянутый над костром, не особо спасал от косых струй, заливавших все вокруг. Быстро темнело, лес вдалеке уже был почти неразличим на фоне серого неба и дождя. Зак и еще девять человек сидели вокруг костра, рядом стояли три человека с винтовками и задумчиво смотрели вдаль.

 

«Сегодня я вижу это в последний раз», - подумал Зак и попытался еще раз вспомнить свою жизнь и все-таки решить, хорошо ли он ее прожил или же нет.

 

Детство свое Зак помнил смутно. Грязные стены и переулки Столицы выплывали из памяти подобно скелетам давно ушедшего прошлого, выносимым на берег теченем реки памяти. Вспоминались голоса, отдельные образы. Самым ярким и долгим из них была школа. Военная школа: тот район, где родился Зак, был в год его рождения отмечен как «рекрутский», что определяло судьбу всех, появившихся на свет в том году в этой части города. Не в то время и не в том месте – или наоборот в том? Зак не думал о том, какой была бы его жизнь, если бы он родился годом раньше или половиной километра севернее: зачем думать о том, чего никогда не было и не будет?

 

Значительную часть программы составляли уроки Подготовки. Они были самым отчетливым воспоминанием – видимо, потому что монотонные, практически не отличающиеся друг от друга уроки накладывались в памяти друг на друга, оставляя вытертое пятно в мозгу.

 

-После окончания школы вы станете солдатами, - раз за разом повторял безликий голос учителя, - Империя не должна проиграть войну.

 

«Империя, - подумал Зак, - Империя не должна проиграть. И не проигрывает. Да и другая тоже. Две Империи, северная и южная, столетиями ведут войну. И мы идем и погибаем за свою Империю. Просто потому, что это наша жизнь.»

 

-Такова будет ваша жизнь, - эхом отозвался голос учителя из памяти. - Вы будете сражаться за Империю. Многие из вас, или даже все, погибнут, но вы должны идти на смерть с радостью. Умереть за Империю – это высшее, чего может достичь человек в своей жизни.

 

Голос говорил о цели Империи, о великой войне. О том, что желание или нежелание человека есть ничто перед его долгом. И о том, что умереть за Империю – это тоже часть долга. Он повторял это раз за разом, закрепляя слова и фразы в головах детей. Сперва эти слова вызывали у Зака отторжение, но потом он перестал задумываться над их смыслом. Это были просто слова, которые надо было слушать и соглашаться с ними. И в самом деле, чего еще может добиться в своей жизни солдат?

 

«Странно, - мысль пришла неожиданно. - А ведь я раньше даже не оценивал эти слова, а просто… просто верил в них. И про цель войны не задумывался. Видимо, перед смертью человек начинает думать как-то иначе.»

 

Зак стал вспоминать дальше. После окончания последнего класса его, как выпускника военной школы, забрали в армию. Он помнил, как теплым осенним днем его, как и многих других, привезли в «новую жизнь», как им с усмешкой сказал сержант, занимавшийся новобранцами. Новая жизнь проходила за высоким бетонным забором и состояла из бесконечных тренировок и не менее бесконечных теоретических занятий. Война велась давно, оружие постепенно менялось, но и старые образцы никто не торопился выбрасывать. И солдаты должны были уметь стрелять из всего, что могло стрелять. Империя не могла мобилизовывать большие массы людей – иначе люди бы просто закончились – поэтому упор делался на подготовку. Устранялись не только физические, но и моральные несовершенства: Подготовка продолжалась и здесь. Голос учителя был другим, но интонации оставались теми же. Основной целью была защита будущих солдат от сумасшествия.

 

Некоторые люди, – говорил учитель, - не готовы к тому, чтобы стать солдатами и воевать на благо Империи. Причина этого – в особом генетическом дефекте, который мы, к сожалению, пока не научились выявлять. Такие люди могут сойти с ума и начать совершать странные поступки. Например, сдаться в плен врагам, когда есть возможность прорваться и спасти часть солдат. Или даже начать воевать против своей Империи. Если вы вдруг заметите у себя признаки болезни – не бойтесь и скажите об этом. На ранних стадиях все еще можно исправить. С вами проведут курс дополнительной подготовки, которая даст вам надежную опору на войне.

 

Несколько человек, как помнил Зак, действительно заявили об этом. После «дополнительной подготовки» они стали такими же, как и все остальные. Имена некоторых из них даже потом попали в списки «погибших с честью», обновляемые каждую неделю.

 

«А много ли возможностей умереть с честью было у меня? – задумался Зак. – Пожалуй, много. Два года назад мы обороняли высоту 563, в том бою погибли Гай и Тори. Их смерть была названа почетной. Год назад мы отбивали эту высоту… А ведь это тоже было осенью. Почему-то все важные события в моей жизни происхдят именно осенью. Впрочем, если бы мне кто-нибудь тогда сказал, что это предпоследняя осень в моей жизни, я бы не стал возражать. В конце концов, умереть осенью не так уж плохо. Конец годовой кампании, важные планы не сорваны, у Империи будет время сформировать новые отряды…»

 

Зак встал и огляделся. Навес находился с краю лагеря для пленных. С одной стороны было поле, за которым был виден лес. Довольно большая и глубокая яма располагалась в двадцати шагах от навеса. С другой стороны длинными рядами стояли палатки. В палатках ждали своей судьбы солдаты, под навес, переждать дождь, пустили только Зака и еще девятерых человек, которые должны были стать следующими. Зак посмотрел на девять фигур в грязной форме, сидящих у костра, и перевел взгляд на стоявших неподалеку Освободителей.

 

-Освобождение – способ умереть с честью даже если вы попали в плен, - прорезался в памяти голос учителя. – Некоторые из вас будут обучены на Освободителей. Любой, погибший от рук Освободителя, погибает с честью. У противника тоже есть Освободители, и если вы попадете в плен, вы должны надеяться на то, что рядом окажется их отряд. Смерть от пули Освободителя – единственный способ смыть пятно позора, полученное при пленении…

 

«Единственный способ, - мысленно усмехнулся Зак. – Поэтому нет ни стен, ничего. Мы должны сражаться ради Империи до последнего, но иногда случается и такое. Сумасшествие командира или же фатальное невезение – и вот мы все сидим и ждем окончания дождя и, одновременно, окончания своей жизни. Что ж, этот год мы провели неплохо. Отбили назад две высоты и одержали победу в довольно крупном сражении. Немногие могут похвастаться таким завершением жизни. Хотя можно было сражаться и лучше. Например, захватить тот бункер… Но что-то я размечтался. Всегда можно было сделать что-то лучше, но мне уже нечего исправлять.»

 

Довольно крупный жук отполз от костра, попавшись на глаза одному из Освободителей. Тот лениво достал пистолет и выстрелил. Жук превратился в мокрое пятно и куски панциря, разбросанные вокруг дырки в земле. Стрелявший что-то сказал стоящему рядом с ним, и оба засмеялись.

 

«А почетной ли смертью умер этот жук? – вдруг мелькнула дурацкая мысль. – С одной стороны, он не пытался защититься, ответить и вообще даже не подозревал об этом. С другой стороны, любая смерть от пули Освободителя почетна. Но…»

 

«Какая разница? – вторая мысль была совсем безумной. – Почетно или нет, но жук стал просто трупом. И ты сейчас станешь.»

 

Зак сел обратно на землю. Такие мысли были… неправильными. Достойная смерть не была чем-то плохим, она была просто… частью жизни.

 

«Ну и как достойнее – с дыркой во лбу или по кусочкам в воронке от снаряда? – внутренний голос не желал униматься. – Очнись, болван! Эта осень не последняя, если ты сам того не захочешь!»

 

Ошеломленный такими мыслями в своей голове, Зак сидел и моргал.

 

«Да я же псих!» – понял он.

 

Проявление сумасшествия на поздней стадии редко встречалось у обычных солдат, «предпочитая» офицеров. Три года назад командир пятой дивизии вдруг приказал своим людям взорвать захваченное укрепление, после чего уходить в лес. К счастью, лояльные Империи солдаты сдали предателя командованию…

 

«-К счастью? Предателя? Ты ведь сейчас не думаешь. Ты повторяешь услышанную новость.

 

-Но он был предателем!

 

-Если бы таких предателей было больше, война могла бы закончиться!

 

-Закончиться? Ты говоришь какой-то бред. Война – это вся наша жизнь, она…

 

-Я говорю? А кто, по-твоему, я?

 

-Ты…

 

-Я. И ты. Я – это ты. Я – голос в твоей голове. Я – твое психическое отклонение. Я – то, что делает тебя нормальнее, чем это стадо свиней!»

 

Зак схватился за голову руками. Спор с самим собой был невыносим, тем более что он явно проигрывал этот спор.

 

«-Офицеры, бывшие прежде солдатами, видели много битв, очень много смертей, - продолжал голос, - Больше, чем ты. Да, они привыкли к этому, но им же легче понять, что эта война бессмысленна.»

 

Спереди раздался выстрел. Тело пошатнулось и упало в яму. Раздался всплеск. Дождь почти закончился, и Освободители приступили к уничтожению первой партии пленных.

 

«-Видишь? Он был человеком, а стал трупом! Ты этого хочешь? Этого?!

 

-Он достойно умер!

 

-Правда? Да эти Освободители – просто выдумка правительства! Чем один человек лучше другого? Вот чем? Они были такими же людьми, как и ты, а что потом?

 

-Потом…

 

-Тебе просто промывали мозги! – «внутренний голос» даже не дал ответить. – Человек, побывавший в плену, может не захотеть воевать дальше. Поэтому его лучше убрать. Какая разница, в какую форму будут одеты сделавшие это?»

 

Раздался еще один выстрел, затем еще один всплеск..

 

«-Почему может не захотеть? – не понял Зак.

 

-Этот «генетический дефект» на самом деле – последние остатки нормальности. Чем больше человек пережил, тем активнее он сопротивляется!

 

-Откуда ты это все знаешь?

 

-Это то, что объясняет ситуацию, – голос неожиданно стал спокойным. - У тебя есть другое объяснение?

 

-Но почему тогда не убить всех на месте?

 

-Потому что проще перестрелять всех следующим вечером, чем продолжать битву, исход которой и так ясен. Меньше потерь с обеих сторон, ведь были случаи и когда они сдавались, а взамен – всего лишь небольшое расширение программы промывания мозгов.

 

-Но…

 

-Ты идиот, и сам это понимаешь. Ты споришь с самим собой!»

 

Выстрел, всплеск.

 

«-Последняя осень, да? Размечтался. Для них последняя. Потому что они уже не люди. Они – животные, идущие на убой!»

 

Один из Освободителей потряс Зака за плечо.

 

-Ты следующий. Вставай и иди к яме.

 

Зак поднялся на ноги и, шатаясь, пошел по направлению к яме. В его голове гудели обрывки голосов и мыслей. Воды налило много, и когда тело еще одного пленного упало вниз, опять раздался всплеск.

 

-Вставай на край ямы и приготовься, – Зака подтолкнули в спину стволом винтовки. – Ты что, спишь, что ли?

 

Голоса в голове утихли, осталась лишь звенящая пустота.

 

-Только что проснулся, - ответил Зак и с разворота врезал кулаком стоящему за ним человеку.

 

Может быть, сумасшествие – это не так уж плохо. В каком-то смысле Зак действительно умер. Или, наоборот, родился. Ничего последнего не бывает. Когда что-то подходит к концу, что-то другое готовится появиться. Когда заканчивается старая жизнь, начинается новая.

 

А теперь надо позаботиться о том, чтобы эта новая жизнь не оборвалась через пять секунд. К счастью, подготовку в армии дали хорошую…