[Творчество Нидики]

Ничего себе... Признаюсь честно, такого не ожидал совершенно. После сумасшедшего стёба надо всем подряд такая серьёзная работа... Очень неожиданно.

 

На мой взгляд, написано очень хорошо. Очень сильно сомневаюсь, что я бы смог написать это лучше.

 

Что касается "анимешности": лично мне она так уж в глаза не бросается. Есть немного, но совершенно не мешает. Подборка имён мне тоже не особо глаза режет. Вполне нормальные имена.

 

В общем, на меня работа произвела весьма и весьма положительное впечатление, хотя бы это далеко и не мой стиль. Хорошая работа.

[Я тоже иногда стишки мараю...]

:1anim_ah: Спасибо :1anim_ah:

 

Прочла только поледнее, Дон...

А как на счёт остальных, донна? =)

[Я тоже иногда стишки мараю...]

Я ухожу к ветру...

Тело моё на пару метров

Под землю уходит? -

- Плевать!

Тело не я. Я - ветер, что по миру бродит.

Мне теперь волосами чужими играть.

[Рыжие рассказы]

Да, и вообще, здесь был упор на реализьм, а не на грустность.

Да, к сожалению, это именно реализм.

Написано очень хорошо.

[Конкурс 'Фотожаба на FR']

Иннельда

Ааа-а-аа-а-ааа!!!! :1anim_ag: :1anim_ag: :1anim_ag: :1anim_ag: :1anim_ag:

 

P.s. Мне плохо... Донна, вы довели меня до истерики... =))

[Linkin Park]

Очень попсовая группа - удивлён, что она так популярна среди посетителей форума.

 

Музыка - три аккорда на дисторшне - как таковая отсутствует. Как и техника исполнения оной. Это о гитарах. Синтезаторы... хоть я и недолюбливаю их, Бог с ними, с синтезаторами... Но вот виниловые "вертушки"... Возможно я примитивно мыслю, но - ИМХО - как вообще можно сочетать электрогитару с "вертушками"? Это же нонсенс, господа. "Вертушки" - это танцевальная музыка и рэп. Вы когда-нибудь видели, чтоб какой-нибудь ди-джей на дискотеке вдруг схватился за электрогитару, или чтоб какой-нибудь рэппер читал под аккомпанемент Fender'а? Сомневаюсь я, что вы это видели. И не удивительно. Инструменты абсолютно несовместимые.

 

Ну, музыка ещё ладно - такая дикость нынче в моде - рынок, так сказать, конъюнктура. Сейчас мало кто вообще нормально играет. Да и те - из стариков. Но вот вокалы...

 

Во-первых, рэп - это чёрные для чёрных. Рэппер белым быть не может по определению. Белый, пытающийся читать рэп - зрелище жалкое. А уж азиат (пусть и наполовину), пытающийся читать рэп...

 

Во-вторых, Честер Беннингтон... Он не воет, нет, он, по-моему, извините, ноет. И именно его вокал - самая попсовая составляющая их работ. То есть, нет, голосовые связки у него, конечно, в порядке, и в ноты он попадает. Но манера пения... я бы сказал, слегка не типичная для рок-музыки. Совсем не типичная, то есть.

[О столкновении Неревара и Дагота Ура]

Автор рассказа: LofZ. Перенесено из Библиотеки с её согласия.

 

О столкновении Неревара и Дагота Ура.

 

Он казался неподвижным изваянием на фоне темных стен цитадели, и багряная лава отбрасывала на его тело холодные отблески. Она угрожающе змеилась из разлома на полу в нескольких шагах от него, но он как будто не замечал. Время разрушало цитадель, носившую его имя, и никогда никто из ее обитателей не подумал хоть как-то укрепить стены. Они не для этого тут находились.

 

Здесь на нижнем уровне двемерского сооружения не было никаких звуков, кроме зловещего гула из-под земли, слабого шипения разрушающихся механизмов да странного приглушенного шума за пузатым дверным проемом. А он сидел у порога в коленопреклоненной позе, полузакрыв глаза, уже неизвестно сколько времени. Причудливые видения сплетались в его сознании, терзали голову, как тяжелая золотая маска… Мысли расплывались в странные символы. Губы шептали непонятные фразы… иф меню мод равно один ретюрн... эндиф… придет… все равно придет…

 

Он вслушивался в темноту, и ему порой казалось, что где-то вдалеке идет бой, громыхают разрушительные заклинания, раздаются вопли… но может быть все это было только в его сознании и было отзвуками старой битвы (старой драки.. да, так вернее), когда он скользнул по наклонной плоскости в бездну, в одно мгновение превратившись из молодого лорда и надежды своего народа в предателя и изгнанника. И теперь вся прежняя жизнь позади, осталось только сидеть вот так и, пожалуй, сыграть эту навязанную роль. Вы отвернулись от меня? Вы живете полной жизнью в довольстве, в вашем мире голубое небо и цветы? Вы считаете меня ренегатом и чудовищем? Ну так я им и буду!

 

И вот он, легкий ничтожный пепел, сбивает с пути странников, раскрашивает небо в кровавые тона, на корню засыхает трава и бегут прочь испуганные звери… он проникает в ваше тело, туманит ваше сознание, высушивает разум… А в конце концов вы приходите ко мне, покорные и униженные… но моя ярость и мука только подбавляет дров в вашу горящую от страданий душу.

 

Это не может длиться бесконечно…Когда-нибудь все закончится… гетджорналиндекс цэ три дестрой Дагот… как много в этой дикой фразе… смертным не понять.

 

….

Однажды круглая двемерская дверь повела себя несвойственно. Со скрежетом она разломилась на две части. Это настолько нарушило его неподвижность, что он поднялся с пола, щурясь на освободившийся просвет.

 

Там стоял человек. Вот и конец одиночеству…

 

Но он мог видеть, что тот тяжело дышит. Броня была пробита, откололись красивые стеклянные кристаллы с наплечников, кое-где виднелись трещины и вмятины. Видно ей пришлось защищать своего владельца от сильных ударов и заклинаний. На вороненом металле темнели пятна крови, своей и чужой.

 

- Как тебе мои пепельные вампиры? – спросил он, улыбаясь (жаль, под маской не видно). – Плохой у тебя вид, а ведь все только начинается…

 

Человек от неожиданности выронил склянку с каким-то зельем и сделал шаг назад.

 

- Ты думал, найдешь здесь спокойное место, чтобы отдохнуть от битвы? Знаешь, может быть, ты и в самом деле найдешь здесь покой…

 

Лязгнул клинок.

 

- О это же Разрубатель! – он усмехнулся. – Так значит Одросал пал… Ты кое-что умеешь, раз сумел забрать это оружие. Значит, мне будет не скучно…

 

Однако немедленной атаки почему-то не последовало. Он недостаточно темпераментный что ли? Вместо этого вопрос:

 

- Ты - Дагот Ур?

 

- Ага, также называемый дьяволом трибунала, спящим, кошмаром Морровинда, повелителем корпрусных чудовищ и так далее…- он сделал жест рукой, в ладони вспыхнуло серое пламя и тут же развеялось по ветру. – Можешь сам придумывать имена. Ну? Ты на самом деле пришел меня убить или просто в гости, посмотреть, как живут пепельные твари? Кто ты такой?

 

Золотая маска в упор смотрела на пришедшего.

 

- Они тебя, наверное, назвали Нереварином,- голос Дагота Ура звучал равнодушно и отстраненно, - многие претендовали называться так. Некоторые из них даже доходили до моей цитадели. Ты кости у порога видел?

 

Незнакомец, кажется, вздрогнул.

 

- Ладно, переведи дыхание. Я все равно не собираюсь нападать. Первым. – Он сделал акцент на последнем слове. – Кстати, ты еще можешь убежать. Честное слово пепельной твари, что не буду тебя преследовать (я что-то ноги отсидел, и так еле встал, чтобы тебя встретить). Будешь мужланам в таверне за кружкой шейна хвалиться, что видел самого Дагота Ура. Кому-то и этого достаточно… Нет? Ну что ж, ты сам выбрал свою судьбу.

 

Мерным шагом он направился к пришельцу:

 

- Да не бойся, все это кончится быстро. По моим меркам. Давай поговорим. Со мной давно никто не разговаривал. Итак, кто ты и зачем сюда пришел?

 

Две фигуры, стоящие напротив друг друга, отбрасывали странные искаженные тени на своды цитадели.

 

- Кто я и зачем?.. – вопрос, казалось, повис в воздухе, но пришелец вдруг произнес: – Так ты вовсе не такой всемогущий и вездесущий…ты не понял, что я…

 

Руки привычными движениями стянули с головы закрытый эбонитовый шлем. Из-под подшлемника посыпались длинные пряди волос, мелькнули тонкие черты лица, изящно очерченный рот. Через мгновение на Дагота Ура смотрел данмер. Обычный для этой расы пронзительный, недоверчивый и отчужденно-горделивый взгляд. Необычным было то, что на Дагота Ура смотрела девушка.

 

- эээ… кажется, пепельные вампиры неправильно меня информировали… Блин.. иф плайер сет… – безумные слова он выплюнул как ругательство, но через секунду за золотой маской слышался прежний спокойный, чуть насмешливый голос, - а ты прошла обряд инициации? Знаешь, ты похожа на Пикстар, только она была постарше… и кажется у нее седых волос было поменьше. Как это, тебе ведь по виду еще и ста не исполнилось? А ну да, нелегкая жизнь избранника… гоняют туда-сюда по всему Морровинду… лорды даэдра, сладкий словесный яд о предназначении и подвигах… Ты там еще не падаешь в обморок от потери крови? Ну ладно…

 

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, ожидая в любой момент атаки. Наконец Дагот Ур махнул рукой:

 

- Хочешь, я покажу тебе мое детище, мой любимый проект? Тот самый Акулахан, о котором столько говорят древние предания и свежие слухи. Хочешь? Зачем нам враждовать? Взгляни на артефакт, что хранится в моей цитадели. Почувствуй эту эйфорию, когда ты растворяешься в теплом свете, когда тело становится невесомым и приоткрывается дверь в сокровенные таинства мироздания. Я готов с тобой этим поделиться. Ты мне нравишься, честное слово корп…

 

Он протянул руку, чтобы похлопать ее по плечу, но девушка в ужасе отшатнулась. Зеленая рука с ногтями, длинными до такой степени, что казались завитыми в спираль, повисла в воздухе. За золотой маской послышался смех, похожий скорее на вой.

 

- Все равно тебе туда идти. – Он в ожидании стоял у порога. - И не поскользнись, потому что если ты случайно свалишься в огненную реку, это будет очень нелепая смерть. По крайней мере, я обижусь.

 

Она никогда ничего подобного не видела. За дверью была широкая платформа, расцвеченная болезненным огненным сиянием. Красноватый туман окутывал все плотной пеленой. Внизу была бездонная пропасть, над которой серпантином извивались каменные уступы. А впереди… Впереди, посередине зала, за протянутым веревочным мостом возвышалась исполинская громада. Это был Акулахан.

 

Нижняя часть тела каменного исполина скрывалась в бездне, на виду был только широкий торс и массивные руки, голова уходила куда-то ввысь. Кое-где из-под камня торчал скелетоподобный каркас. На животе статуи сверкало что-то, похожее на гигантский прекрасный рубин.

 

Дагот Ур как будто залюбовался своим творением, хотя на самом деле он знал каждую трещинку, каждую деталь своего исполина. Сердце Лорхана находилось посередине и сияло алым огнем, но этот свет не согревал, а, наоборот – от него по позвоночнику пробегали острые иголочки.

 

Смеясь, с деланной беззаботностью, из-под маски лились какие-то фразы, все об Акулахане, о том, что за этой дверью не действуют заклинания телепортации... Но внутренний взор блуждал где-то далеко, и Дагот Ур видел этот зал без каменного чудовища и рабочих с тачками. Все также сиял алый огонь, только пыли было поменьше.

 

«Этот придурок, кажется, уничтожил весь свой народ. Ты видел, как они все растворились в воздухе?..».

 

«У тебя кровь на лице…».

 

Да, вон на ту стену огонь отбрасывал тень в индорильском доспехе. Он тоже выглядел тогда не очень. И, кажется, потерял свой меч в битве.

 

«Я вернусь, как только посоветуюсь с нашими лордами. Я вернусь…».

 

«Не беспокойся, я позабочусь об этих инструментах. Никто их не возьмет».

 

Он ушел, наотрез отказавшись забрать его последний пузырек с зельем, хотя едва держался на ногах.

 

Но Дагот сдержал свое обещание. Правда, по-своему.

 

Сначала нервозность и тревога в ожидании подвоха, потом хмурая деловитость, как бы получше здесь устроиться… спать хочется… потом любопытство… а потом…он не смог отвести глаз от волшебного молота и клинка.

 

Руки обожгло инструментами, но этот алый свет, которым пропитана комната, неумолимо звал. Это был живой источник, дающий сверхвозможности, силу и мегаспособности… Подобным могуществом обладают в этом мире только боги. Это был короткий шаг.

 

Так просто… Мир вздрогнул и замер, и он узнал истинное имя каждой вещи, в том числе узнал себя самого. Прямо перед ним чернела бездна, очерченная рамкой, четыре окна со списками всего сущего. Теперь не может быть иного пути у того, кто узнал, какие возможности открываются от прикосновения к ней. «Кон-соль». - мелодично прозвенел древний двемерский артефакт.

 

- Что?

 

Он посмотрел на нее с ненавистью. Почему эти людишки не могут оставить в покое прах Неревара? Почему они жонглируют его именем, используют его, словно маску? И как ко всему этому относиться?

 

- В тебе что-то не так… - она смотрела на него пристально.

 

«…только я никак не могу понять что».

 

«Ничего не случилось».

 

Его тень извивалась на стене в нервических жестах.

 

«Я обещал… я обещал, что эти инструменты никто не возьмет».

 

Красные полосы ожогов на руках и блаженно-виноватая улыбка лунатика. Почему я неправ? Что я не так сделал? Нет, не трогай! Это – моё!

 

Эхо гулко отражало реплики на повышенных тонах, обрывки фраз звенели в бездне. А затем оно отразило взвизг электрических искр, и ослепительные вспышки заклинания поглотили его силуэт на стене. Кто же нанес первый удар? Непонятно, но так ли это важно… оба к этому стремились. А тот к этому времени все еще не оправился от ран… Огонь разрушающего заклинания бежал по броне…земля дымилась и плавилась на тех местах, куда падали полупрозрачные разноцветные шары.

 

Но ведь это только по воле какого-то зловещего случая в облаке золотистых пылинок растаял призванный меч, оставляя свежую рану на груди. Только по нелепой раскладке случайных чисел обрушившаяся масса заклинаний оказалась слишком велика и, пробив защиту, подрубила жизненные силы, отключая сознание.

 

А потом… какая странная тишина… холодно… но уже не больно…только хочется спать…Его лицо. Почему ты так строго смотришь? Все расплылось в алом свете…

 

Когда советники нашли их, взбешенный Вивек в отчаянии искал неведомую двемерскую силу, которая убила Ворина Дагота и тяжело ранила Неревара. Никто не верил, что друзья могли вступить в поединок, что эти страшные раны они нанесли друг другу сами… Да, Ворин выглядел странно…Поэтому Неревар попросился поговорить с ним с глазу на глаз, но чтоб такое… Потом советники узнали, в чем дело. Вместе с горем и гневом возникло и презрение к изменнику, который пытался присвоить странные инструменты богохульной двемерской расы и напал на Неревара. Великий дом Дагот находился в смятении, не зная, как относиться к поступку своего лорда…лорда, который не вернулся с Красной горы.

 

Алый свет и ощущение невесомости… свободно парить по просторным сводам цитадели. Тебя тоже больше нет. Они развеяли твой прах над полями эшленда, где пробиваются молодые ростки виквита, где так весело светит солнышко и торжествует жизнь; где ты родился и когда-то плясал у костра со всеми, охотился за животными, влюблялся, ты смотрел на это звездное небо, которое я никогда больше не увижу.

 

Но от тебя ничего не осталось, даже ай-ди…А я вернулся. Но почему моя кожа больше не золотая… в нее как будто намертво впитался пепел… глаза стали как раскаленные угли. Мое тело так изменилось… А инструменты… где они?..

 

Страшный, отчаянный вопль потряс своды цитадели. АЛЬМСИВИ! Будь они прокляты!

 

Дагот Ур в бешенстве сжал кулаки. Под его ладонями был пепел.

 

Швырнуть бы эти воспоминания, как горсть песка, пусть они развеются по ветру и забудутся. Дальше ведь полный бред. Только одно было реальным – глаза того ординатора, которого он придушил. А что, они думали, что двемеры исчезли, война закончилась и можно расслабиться… Очень удивились, когда словно из-под земли выросла высокая странная фигура и в ярости напала на них. Но только когда он увидел свое отражение в глазах умирающей жертвы, в этом было что-то такое… После этого случая он надел золотую маску. После этого случая он не мог уже называться прежним именем…

 

Дом Дагот… в его рафинированных аристократах, по легенде, текла и вампирская кровь. Они были не просто преданны, они душой чувствовали своего повелителя, даже на расстоянии. Удивительно быстро их иссушил пепел, его боль свела их с ума, выпила разум, исказила тела. И вот перед нами пепельные вампиры, такие, какими вы видите их сейчас. Неконтролируемая ярость все росла, она превращалась в пепел и, заполнив всю цитадель багряным воздушным покрывалом, медленно разносилась по ветру.

 

Горе тому, кто попал в пепельную непогоду!

 

Потом было то знаменитое нападение на Трибунал, предательство уже целого дома Дагот… Их сумели подавить, но, кажется, никто не понял. Люди видели только ужасных чудовищ. Впрочем, они и не могли знать, что за сила превратила их в монстров. Кто кого предал?

 

Он ничего не добился. Он мог бы продолжать и продолжать нападать на Морровинд, но вид разрушенных домов, убийства, уничтожение всего живого, - это только несколько капель в чашу, полную ярости, боли и жгучей обиды.

 

Он затаился и уснул, склонившись к этим камням. В цитадели, называемой теперь Дагот Ур, как и на территории Красной горы, активности почти не наблюдалась. Вместе с пеплом стала появляться пыль. Тяжелые пустые сны, которые вряд ли что-то могло нарушить. Но все-таки что-то нарушило…

 

Она смотрела на цитадель сердца и, кажется, удивлялась. Он позволил ей глотнуть зелье и укрепить заклинаниями броню. Эти красные глаза с пепельной кожей в отсветах сердца Лорхана выглядят как-то особенно пронзительно, или я просто отвык от общества?.. Она осторожно попыталась заглянуть за край пропасти, но в смятении отошла. Снова установилась тишина и напряженное ожидание. Нет, с этим надо что-то сделать, а то она, пожалуй, здесь обживется. Но почему я медлю? Потому ли что это первый человек, которого вижу спустя столько лет? О чем она думает?

 

….

Это был долгий путь от прохладной болотистой местности Горького берега до этих иссушенных земель. Иногда денег не хватало даже на силт-страйдер и под ветхой хитиновой бронькой было голое тело в синяках и царапинах от столкновения с пещерными крысами. А сейчас я на пестрый скарб разбойников с великими камнями душ и свитками смотрю с презрением. На мое снаряжение не хватит денег у всех торговцев в городе. Вместе взятых. Когда-то надменные типы с ухмылкой предлагали мне грязную работу, которую они сами не хотели делать. Сейчас же меня с почетом встречают и лорды Великих Домов и дикие эшлендеры, удивленно косясь на амулеты шестого дома, подвязанные у пояса, как трофеи по числу убитых лордов Даготов.

 

На этом пути было много всего – беспомощные попытки съежиться и закрыться от ударов, когда уже лежишь на земле; дорога в штормовую погоду по воде, когда магическая энергия почти на нуле, и под толщей воды видно рыб-убийц; жар и бредовое состояние от зараженных ран, и надо срочно найти лекаря, чтобы просто упасть на порог его дома, а люди вокруг только шарахаются, опасаясь заразы; последняя стрела, а впереди маячит атронах; ложь; предательства; смерть. Но помню я и рассвет над Аскадианскими островами, и старого милого торговца с гуаром Ролли, и улыбку Морри, и дорогу, ведущую к алтарю Канала Загадок, и Требониуса, примиренно протягивающего мне руку, и торжественный голос самой Азуры, там, в пещере Воплощения. И мосты, уходящие в прямо в утренний туман, и шум дождя над деревянными хижинами, лесные тропки между деревьями, сладкий одуряющий запах духов Телванни, белокаменную Балмору, мрачноватый дворец в Морнхолде, первый снег и алые ягоды на зеленой траве Солтсхейма… Все то, что заставляет душу встрепенуться, подставить лицо свежему ветру и сияющему солнцу… Все то, что заставляет вырваться из груди ликующему крику: «Прекрасен ты, наш родной Морровинд!».

 

И помню я свои сны. Нет, не безумные кошмары, которые принес вампиризм, а другое… Там была и высокая фигура в золотой маске, но еще до этого… Голос звал меня в этом сне… иссушенная пустыня в багряной дымке в пепельный ураган, над которым вдруг проливаются свежие дождевые капли, и там в воде отражается луна и звезда, наполняя воздух живительной прохладой. Но кто был тот второй голос, наверное, я никогда не узнаю…

 

Воспоминание об этом сне вело меня всю дорогу как память о том, что мне нужно сделать. Оно и привело меня сюда. И оно дает мне надежду, что я смогу тебя победить.

 

- Ты уверена?

 

Усмешка еще не сошла с лица Дагота, когда огненный столб разрушительного заклинания взметнулся по ее броне. Дагот бросился вперед, удар разрубателя лязгнул по маске и царапнул плечо. Он не обратил на это внимание, самое главное - сбить ее с ног. Это нетрудно, ведь она и весит меньше и более миниатюрна, по сравнению с его высокой фигурой. Стекло доспеха хрустнуло под его ударом, и зеленые осколки располосовали ему кожу. Холодная волна ударила в Дагота и вырвалась прочь, захватив с собой часть его тепла. Чертов абсорб хил!

 

Дагот вцепился в ее запястье, как будто чтобы не дать больше читать заклинания, но на самом деле его целью была перчатка, чуть светившаяся лиловым от наложенного заклинания. В следующее мгновение Призрачный Страж сорвался с ее руки. Дагот увидел, как он исчез за краем бездны. Уф… Стопкомбат.

 

В ее глазах была какая-то опустошенность, но все еще читались недоумение и злость.

 

- Вот и все, - объяснил Дагот, переводя дыхание.- Без Призрачного Стража ты не можешь воспользоваться инструментами. Сердца не разрушишь, меня не убьешь. Можешь отправляться домой. Я, пожалуй, тебя отпущу. Убийство слабой женщины много чести не даст. У меня была мечта вырыть могилу, чтобы похоронить того, кто придет сюда и назовется Нереварином. Но вас так много, что я, право, не знаю…

 

Она с воплем попыталась его ударить, но Дагот сильнее сжал запястье. Крик ярости обратился в сдавленный стон.

 

- Нечестно…

 

- Хе… конечно. Я должен был принимать и отражать удары, пока один из нас не падет, или, может быть, как тупой аи, броситься за тобой и угодить в пропасть? Нет, я сценарии знаю, поэтому я здесь как бог. Так-то.

 

Он почувствовал, что золотая маска непривычно покоится на лице, наверное, на ней вмятины, и попытался оценить повреждения свободной рукой. В этот момент девушка рванулась, и маска слетела прочь. Дагот попытался вывернуть ей руку, но его что-то резко укололо. Спустя мгновение они молча разглядывали друг друга: она - его лицо без маски, он – кольцо на ее руке, которое его оцарапало.

 

«Оно делает владельца более обаятельным. Мог бы и одолжить для лучшего друга на завтрашний вечер. Ты же знаешь, я общителен и красив, как призванный даэдрот в пещере некроманта. А там будет столько прекрасных двемерок..»

 

«Не скромничай, ты вовсе не такой. Твои стихи известны по всему Ресдайну. Уверен, ты победишь Вивека на ближайшем поэтическом состязании. Но это кольцо я не могу никому дать. Оно зачаровано так, что убьет любого, кто попытается надеть его. А тебе не кажется, что леди Альмалексия обратила на меня внимание?»

 

«Та рыженькая?..»

 

- Это подделка, - проскрипел Дагот сквозь зубы, прекрасно понимая, что он отрекается машинально. Сама мысль, что то, о чем он так долго грезил в этой пещере, воплотилось в реальность, шокировала.

 

Но память о прошедшем вдруг всколыхнулась в нем. Как все это было чудесно! Просто жить и наслаждаться жизнью, а рядом друзья и те, кому ты нужен. Мечта объединить народ начала сбываться. Но все это безвозвратно исчезло! И так нелепо…

 

Из груди рвался крик, который не мог больше сдерживаться.

 

Зачем?! Скажите мне, зачем я не ушел с ним в пустоту?! Мое время прошло! От моей эпохи не осталось и следа, только мы, проклятые безумные фигуры остались зачем-то мучить данмеров… Трибунал да я. Уже сами как призраки, а все боремся за что-то. Сколько народа полегло! Проклятые предатели… ненавижу… зачем…

 

Дагот Ур упал на землю в белесый сухой пепел, в ярости ударяя кулаками по земле. Насытились ли вы своим могуществом? Превратили наш мир в цветущий сад? И только не говорите, что все у вас не получилось из-за меня, вы, пьяные от власти людишки, решившие поиграть в богов! Неревара укокошили… он-то вам был препятствием творить самоуправства! Инструменты отобрали… Мои инструменты… я их сам добыл, а вы все украли… А теперь я тут унижаюсь перед вашей очередной марионеткой… вот уж совсем не похоже на привычную работу системы. Вот так финальная встреча! Какая комедия! Какой позор!

 

- Да убирайся ты в конце концов!

 

Внезапно Дагот почувствовал легкое прикосновение. Он повернул голову и увидел руку с кольцом луна-и-звезда и выше – серое пятно личика. Что-то было особенное такое то ли в чертах лица, то ли во взгляде, то ли просто особенный отблеск в глазах.

 

- Успокойся, что ты так кричишь…Все хорошо, Ворин.

 

- Неревар?

 

Стартскрипт… нолор. Этого не может быть… Просто не может. Перед ним чужеземец, чужой человек… Ни тело, ни память, ни характер не могут быть восстановлены после смерти. Перед ним совершенно другой человек. И все-таки это он… Поразительно.

 

Но почему?

 

- Время и место каждого подвига определяются судьбой. Меня окружает что-то, что я не понимаю. Оно выше моих точек зрения, воли и побуждений. Я только воплощенная форма. Я только то, что вложено в меня свыше. Но неужели я, правда, марионетка в чьих-то руках? Неужели этот мир обрекает на рабство?

 

- Наплевать на это. Можно самим выбирать себе судьбу, если знаешь механизм.

 

- Ну ты и довыбирался…

 

- Заткнись! Ненавижу, когда ты иронизируешь, сколько раз говорил… Тьфу! Нет, ты не можешь быть Нере…

 

Дагот Ур поймал ее взгляд и замолчал.

 

- Неревар для меня - посторонняя фигура. Я ничего не помню, и не чувствую ничего особенного в своих помыслах и поступках. Эта тень не тяготит меня. Но… такое чувство, что я видела тебя раньше, что я многое о тебе знаю. Хотя если ты спросишь о чем-то конкретном, то вряд ли я скажу верно. Разве только угадаю… Помоги мне понять, кто я. Только ты можешь это сделать.

 

- Вот что, данмерка! Топай отсюда, пока я не потерял терпение! Драться я с тобой не собираюсь. Могу вытряхнуть вон из цитадели, если будешь нарываться. Мне ты ничего не сделаешь. Только уничтожение сердца могло бы что-то изменить, но перчатка твоя тю-тю… уже, наверно, расплавилась там в лаве. А возьмешь инструменты голыми руками, - умрешь меньше, чем за минуту.

 

Дагот демонстративно повернулся к ней спиной и сделал вид, что его больше интересует пепел. Он вслушивался в посторонние звуки. Рабочие где-то наверху шумели, приглушенно гудели механизмы, и звук отражался от сводов цитадели. Можно было представить и растерянный взгляд, и нервический жест, растирающий поврежденное запястье, и удивленно приоткрытый рот.

 

Шум удаляющихся шагов… Ну наконец-то…

 

Да, об этом можно вспоминать еще долго. Ей будет о чем рассказать по возвращении. Правда его демонстративный отказ от поединка и пренебрежение должно обернуться для нее позором среди гордых эшлендеров, но, принимая во внимание, что Дагот Ур – противник похлеще каких-нибудь мелких даэдра, ей должны воздать неслыханные почести и…

 

Грохот заклинания разрушения оглушил Дагота. Он тут же вскочил на ноги. Попробуешь разрушить механизмы на строительстве Акулахана? Какая мелочность, но…

 

Он вдруг увидел ее фигуру в отсветах сердца. Звездочки пастельно нежного цвета кружили вокруг нее, накладываясь сеткой на огненный круг, вытягивающий из нее жизнь. В руках у нее были инструменты. Два заклинания: одно – восстановления, другое – разрушения боролись между собой, в то время как она пыталась разрушить сердце Лорхана. И тут до него дошло происходящее.

 

Ну и глупость… Жизнь все равно уйдет из нее, раз она взяла в незащищенные руки проклятые инструменты. Но, кажется, до этого она сумеет…

 

- Да что ты делаешь?! Я ведь бог. Как можно убить бога? – закричал Дагот Ур.

 

«Вот самоуверенность меня и погубила…» - подумал он, понимая, что не успеет пробежать по веревочному мостику над огненной рекой.

 

…..

С последним ударом клинка сердце разлетелось, как хрустальное. Мир вздрогнул. Все замерло на секунду, даже торжествующий блеск в ее глазах. А затем все пошло как прежде. Малиновые искры щедро рассыпались по каменному грунту и медленно начали таять.

 

Дагот Ур в смятении остановился, впервые за многие годы ощутив тишину. И нет теперь чувства единения с миром и багровой лучистой ауры.

 

Слова, которые Дагот шептал, вдруг показались ему безумными, он моментально забыл даже, какой смысл в слове фиксми.

 

Тильда…ё… точка какая-то… Не действует - не действует- не действует… Кто-то сменил настройки… что такое «на стройки»? Неужели… тэгээм… офф… что за чушь я несу? Почему у меня кожа серого цвета? А, это, наверное, во тьме этой пещеры так кажется. Как тут зловеще. Не устроили бы двемеры засаду… Нет, они же испарились, исчезли. А вдруг вернулись и поджидают за углом? Где Неревар?

 

И тут он его увидел. Неревар неподвижно лежал у постамента рядом с исполинской уродливой статуей. Ворин подбежал к телу друга.

 

Его лицо уже было землистого цвета. Смерть наложила на него отпечаток, и Ворину его черты показались незнакомыми и чужими, а израненное разрушительными заклинаниями тело – маленьким и хрупким. Но перед ним был Неревар, в этом не было никаких сомнений.

 

- Нет…да что же это такое…- он попытался его растормошить. Отпихнул ногами проклятые инструменты. – Двемерские технологии – погибель моя… Очнись, друг!

 

И тут он все вспомнил. Воспоминания встали в один ряд с последующими событиями. От начала до конца. Будто ветер утих, и пепельный вихрь рассыпался в воздухе.

 

- Что же я наделал?!

 

В ответ тишина.

 

- Что же я натворил?..- уже шептал он.

 

Сколько было потерь… холод… смерть… Просто не верится… искалеченные судьбы, изуродованные тела… жалкое могущество на одной чаше весов, на другой – страх и презрение всех людей. И неужели это был я?.. Неревар, прости…

 

Ворин перевел взгляд с тела друга на помятую золотую маску, все еще лежащую у края пропасти. Почему-то защипало глаза. Неревар…

 

Мы ведь были друзьями и братьями в мире и на войне. А я так подло себя вел да еще прикрывался твоими словами…

 

«Эй, слезай с дерева!»

 

«Вот еще! Сам меня сюда загнал и еще требует…. Ты же за мной не полезешь? Ты одет как лорд. Не боишься порвать свою изящную рубашку о кору?»

 

«Ах ты, гад! (пауза) А ты смело сражался. Если бы еще причина была благородная, я бы сказал, что ты достойный противник, а то - нападать на путников…»

 

«Между прочим, я знатного рода, хоть и обедневшего. Из рода Дагот. Слышал, в нас, по преданию, течет вампирская кровь…»

 

«И все лорды Даготы кидаются на людей на большой дороге?»

 

Взрыв возмущения и попытка объяснить, что его просто выкинули на улицу искать свою судьбу, что попытки были бесплодны, и он уже два дня ничего не ел, а тут одинокий путник на горизонте, задумчиво обозревающий окрестности и на ходу дожевывающий булку…

 

Но что-то такое было в глазах его несостоявшейся жертвы, какой-то живой огонек, отчего лицо Ворина вдруг осветилось виноватой скорбной улыбкой. Через несколько минут разговора ему вдруг показалось, что он знал этого человека всю жизнь.

 

«Пойдем со мной. Мне нужен компаньон. Я иду на восток в племя Телванни»

 

«Это о них говорят, что они живут в гигантских грибах, пляшут с бубном у костра и приносят жертвы скампам?».

 

«Да. Вот из-за этих слухов никто и не согласился со мной пойти. А надо найти способ договориться с их вождями. Кимеры должны объединиться с двемерами в одно государство, хватит уже бессмысленных войн. Не думаю, впрочем, что у этих Телванни все так страшно».

 

«Ты пытаешься объединить такие, не сходные друг с другом племена?» - Он спрыгнул с дерева. – «Вот умора! Ну ладно, пойду с тобой, чтобы на это посмотреть. Все равно терять нечего».

 

И добавил уже серьезно:

 

«Можешь рассчитывать на мои кулаки и мои заклинания»

 

И они в первый раз пожали друг другу руки.

 

Ворину казалось, что сама судьба поставила их рядом. В одиночку каждый из них не смог бы одолеть испытания, обрушивающиеся лавиной. Немного соперники, соратники во всех делах и помыслах, они столько раз прикрывали друг другу спины в бою. Их характеры, казалось, дополняли друг друга. Неревар сделал невероятное – объединил разрозненные народы, основал Ресдайн и установил мир в Тамриэле. Но неизвестно, как бы ему это удалось и что бы у него получилось без помощи и поддержки Ворина, преданного ему как брату. Они действительно были друг для друга братьями. Это потом предательство перекрыло все его добрые дела; и все, что он сделал хорошего, заросло травой забвения. Но не потому ли Неревар вернулся, чтобы сделать то, что ему не удалось: вернуть Ворина Дагота?

 

И он сумел его вернуть. Ценой жизни.

 

Но зачем, зачем ты снова ушел?.. Я опять остался один. Со своими муками совести, такими же страшными и неумолимыми, как смерть, что забрала тебя. Никому не нужный, всеми проклинаемый. Пока не истощатся силы, и придет старость… но какой остался срок… может быть, огромный? Кимеры… данмеры… могут жить тысячелетиями. Или без божественной мощи меня схватят какие-нибудь охотники за головами, посадят в клетку и будут показывать скучающей публике на базарах?

 

Нет, Неревар. У меня осталось одно заклинание, которое я никогда не использовал. А сейчас, видимо, настало время. Это все из-за того, что во мне течет и вампирская кровь. Я могу читать заклинание, обратное абсорб… поглотить здоровье. Я отдам свою жизненную силу тебе. Надеюсь, что не слишком поздно…

 

Мне никогда не искупить своей вины, но… если сможешь…

 

Прости меня, Морровинд.

 

~

 

Какая тишина…Ощущение невесомости и чувство, похожее на головокружение. Все наполнено белым светом. Ни пространства, ни времени. Это даже не выразить словами.

 

И вдруг словно дождевая капля упала на поверхность пруда. По водной глади поплыли круги, и закачалось отражение луны и звезды.

 

- Очнись! Почему ты дрожишь? Ты в порядке?.. Проснись!

 

- Так это был ты? Тот голос из сна…

 

Высокая фигура без золотой маски вышла из света. Неревар радостно устремился к нему, протягивая руки. Но Ворин отстранился:

 

- Нет, еще не сейчас.

 

- Ворин! Это снова я! Я все помню и понимаю!

 

Ворин улыбнулся другу, но эта улыбка была такая же скорбная и виноватая, как и тогда.

 

- Что происходит? Кажется, ты… Почему?..

 

- Если не придет тот, кто сможет совершить подвиг, не будет и подвига, - сказал Ворин. - Мы обязательно встретимся снова, Неревар. Но сейчас еще не время. Тебе еще нужно походить по Морровинду. В этот раз без меня. Мне тоже предстоит долгий путь, чтобы снова стать достойным. Но я буду ждать тебя. Слышишь, я буду ждать тебя здесь у дерева…

 

И все расплылось. Напоследок Неревар успел понять, что у того, кто стоял рядом с ним, была золотая кожа кимера, и глаза не красные, как уголь, а бархатные, карие.

 

…..

Когда я пришла в себя, то не сразу смогла понять, где я. Передо мной была цитадель сердца, темная и холодная. Кругом валялись какие-то осколки. Кажется, от этого проклятого Сердца. Или от моей брони? Почему такая тишина? Где Дагот Ур?

 

Воспоминание о чем-то теплом и наполненном светом, промелькнуло в сознании, и тут же пропало. Но не пропадало ощущение, что все закончилось. Что теперь все будет хорошо.

 

Спотыкаясь на каждом шагу, я пошла назад. За моей спиной тут же сорвались каменные глыбы, земля затряслась. Охх… Акулахан погребал сам себя навек. Цитадель уходила под землю.

 

Но порог впереди вдруг осветился волшебным светом. И я увидела женщину-данмера, которая протянула мне руки.

 

- Азура… - у меня захватило дыхание.

 

Я упала на колени и зарылась носом в ее пышные юбки, содрогаясь от беззвучных рыданий. На глазах показались непрошенные слезы. А она все гладила меня по голове и что-то утешительно говорила.

 

Заклинание вмешательства Альмсиви перенесло меня в Альдрун. Была ночь, я еле нашла силт-страйдер, и меня не хотели везти за грязный, непрезентабельный вид. Бродячий авантюрист, помятый в стычке с разбойниками, и Нереварин, уничтоживший опасность Красной Горы, в темноте выглядят одинаково.

 

Я ворвалась во дворец Вивека, как ураган.

 

- Что ты теперь скажешь? Что дальше будет?

 

Лорд Вивек поднял на меня взор, отчасти блуждающий в далеких мирах.

 

Вот все и закончилось. Или только начинается?

 

Он говорил, что этот мир ждет. Что его тайники не раскрыты. Что люди нуждаются в Нереварине, ведь сила Альмсиви медленно истекает. Мне показалось, он был немного грустен. Может быть, это не то, что я ожидала. Распахнулась тяжелая дверь Храма, и внутрь проник свежий ветер, вместе с запахом выпеченного хлеба.

 

Стоя здесь на площадке дворца, я могла наблюдать город внизу. Поселения гордо возвышались над водой. Этим камням, к которым снизу ластились ржавые водоросли, а сверху жарко тянулось солнце, было уже 2000 лет.

 

Площадки постепенно наполнялись людьми. Узкими черточками плыли гондолы, а вдалеке сверкнула зеленая лента материка, где ярким пятном выделялась шкура кагути.

 

Над Вивеком начинался новый день.

[Фэнтезийные фильмы]

Ведьмака не смотрел, но читал серию книг пр него, что то сомневаюсь смотреть или нет... стоит вобще?

Не советую. "Ведьмака" можно смотреть тому, кто книги не читал. Тогда может и понравится. Если читали - не понравится с очень высокой вероятностью. Ибо сюжет переврали безбожно - одни имена героев остались на месте. Единственное достоинство - более-менее выдержанный антураж. Хотя бои поставлены плохо: Геральт - непобедимый ведьмак, мастер меча и прочее - двигается как подстреленный. Так же, не совсем там одекватный подбор актёров, по-моему. В частности, Лютика сыграл какой-то толстый низкорослый мужик с многодневной щетиной, подстриженный почти "под ноль". Кто читал книги, поймёт насколько это соответствует собственно "книжному" Лютику.

[Жизнь Императора]

Кроме того, он проявлял некоторый интерес к происходящему в комнате: сначала скользнул глазами по распахнутой двери балкона и мятой кровати, а затем его взгляд переместился на самого Императора, который с тревогой наблюдал за этой нехитрой траекторией: лицо (кажется, губы) – шея и грудь – живот – а потом… …потом Император густо покраснел и опустил глаза.

Чёрт побери, донна, я надеюсь, Император хотя бы не скопец? :1anim_ab: Что-то вы совсем его не любите, как я погляжу :1anim_ab:

Вступление маленько не удалось: стиль попрыгивает. Но это, конечно же, моё личное ИМХО.

Но концовка, концовка! Какая сцена! Браво, в самую точку :1anim_ay:

[Arcanum]

У меня была идея-фикс - собрать все возможные огнестрелы. Огнемет так и не сделал, увы...

Я делал. Правда, не пользовался :1anim_ab: У меня там в Таренте был сундучок, забитый моими "поделками". И огнемёт был, и гранатомёт, снайперки, какие-то супер крутые электрические стволы... единственное, чего я так и не увидел, так это пулемёт... Там вроде бы один товарищ может его вам сделать по завершении квеста. Квест выполнил, притащил детали, какие он просил - эффект ноль. Глюк?

 

Некроманизатор?.. Хе-хе, милый, очень милый прибор :1anim_ab:

[Arcanum]

Жаль я в эту всеж замечательную игру не поиграл - год назад впервые увидел её.. всеж графику такую не выдежал..

Хм. Собственно, я тоже на эту игрушку набрёл относительно недавно - года два назад где-то... Графика? Бог с ней, с графикой :1anim_ab: Сыграйте - оно того стоит. Графика - мелочь :1anim_ab:

[Arcanum]

Помню, я там был эльфом-стрелком-электриком, бегал с тесла-ружьем, зеркальной винтовкой и вендигротским пистолетом с неприличным названием, хех...

Хм. Да вы, дон, тот ещё извращенец :1anim_ab: Качать эльфу технику - ход, я бы сказал, нестандартный :1anim_ab: Сопряжённый с некоторыми трудностями, к тому же. Впрочем, я тоже всегда играл техником: любимое занятие у меня там было - мотаться по городам в поисках новых схем. Такие пушки там собирал... И пистолет с неприличным названием тоже =) Только не эльфом. Сначала игра за человека, потом за тангара. Ксатит, по поводу тангаров: "Арканум" - единственная игра, в которой я видел столь непривычный перевод слова "dwarf" :1anim_ab: А то всё гном да гном, а тут... =)

Великая игрушка, без сомнения.

P.s. Крафтинг рулит! :1anim_ay: Ни одной игры больше не знаю, где, порывшись в мусорном баке, можно собрать что угодно, кроме, разве что, ядерной бомбы :1anim_ab:

[Жизнь Императора]

Впечатляет. Весьма и весьма недурственно :1anim_ab:

Багов не наблюдаю, и это хорошо. Единственное, что меня слегка покоробило, так это имя Императора "Сюссё". Что уж вы его так не благозвучно-то? :1anim_ab: Впрочем, это так - мелочь, моё ИМХО возмущается :1anim_ab: В целом, впечатление весьма положительное.

Жду продолжения.

[Only Hope]

И в фантастике может быть христианство.

В фантастике (SF, киберпанк...) может. В фэнтэзи - нет.

[Нескладухи Ориона]

Хм. Возможно. Тогда представили бы сразу запись :1anim_ab: А то так ведь не сообразишь, как это поётся :1anim_ab:

 

А припев что? Давайте и его тогда уж - для полноты впечатлений и повышения точности оценки :1anim_ab:

[Нескладухи Ориона]

И не только с ритмом. С рифмой тоже.

 

Если это песня, то ритм безусловно надо править. В таком виде, нормально спеть это получиться вряд ли. Разве что, подобрать музыку со столь же неровным ритмом. Что вряд ли будет хорошо восприниматься на слух.

[26 правил русского языка]

Критиковать может любой пользователь форума. Конструктивная критика приветствуется и никогда не остаётся без внимания. Флуд и оффтоп - наказывается, как, впрочем, и всегда.

 

Строго говоря, в природе вообще не существует такого феномена как "объективная оценка". Ваше мнение по поводу "галимости" некоторых комментариев тоже необъективно. Кто-то считает их весьма существенными.

 

Сомневаюсь, что такое возможно - иначе это бы уже произошло. Писатели - люди, помешанные на литературе. Способны читать непрерывно и в больших количествах. Иной разговор, ситуации, когда качество представляемых на обсуждение форумом работ оставляет желать лучшего. Здесь, конечно же, у Писателей может отпасть всякое желание заниматься подробным "разбором полётов". Однако, и в данном случае работа не останется без внимания - прочтена она будет обязательно. Ещё ни разу не видел, чтобы какая-либо работа вообще осталась без внимания.

[Metallica]

Хоть я и держу у себя все альбомы "Металлики" (классика, как-никак!), но по мне - чем дальше, тем хуже. "Kill'em All" - вот это был шедевр! Да еще в то время!

Согласен, но с поправкой - лучшим, по-моему, был "Ride the lighting".

"Kill'em all" по-проще будет. Хотя "Anesthesia", конечно, шедевр. Ну, может ещё "Pantom Lord"... Тоже ничего себе вещь.

 

P.s. Unforgiven'ы не нравяться. Оба.

[Дорога в тумане]

Скажите, а что изменилось за 4 года? В плане взгляда на мир?

Хм. Наверное, всё. Нашёл ответы на часть - мизерную, замечу - мучавших меня вопросов. Остальные так и остались без ответов. Появилась куча новых. Долго рассказывать. И не здесь, конечно же... Ибо флуд и оффтоп =)

[Альвери. История первая]

Аналогии не буквальны, но _я_ могу себе представить, как, почему и с какими мыслями моя героиня делала те или иные вещи.

Это, конечно же, хорошо, что вы можете себе это представить, но вот как на счёт читателя? Неплохо было бы, чтоб и у него сложилось хоть примерное впечатление, что к чему. Правда ведь?

[Альвери. История первая]

С одними Альвери такая, а с другими - другая. А наедине с собой она и вовсе третья - такая, какой ни первые, ни вторые её никогда и не видывали...

Да, спасибо, что напомнили :1anim_ab: Она ведь не просто стерва, она - лицемерная стерва :1anim_ab: В общем, полный набор в одном флаконе. В то, что она при этом такая милашка - НЕ ВЕРЮ :1anim_ae:

[Альвери. История первая]

Ругаться буду. ВотЬ.

Всё ничего, кабы не... сама Альвери.

 

Напомню, по сюжету, эта знойная женщина прибывает в Балмору, с очень милой целью - прикончить бывшего любовника. И тут мы обнаруживаем, что она, оказывается, чистейшей души существо! Сидит на бережгу, свесив ноги, с фруктовым льдом в руке и подставляет лицо ветру... Сняв скромную комнату и скромно же пообедав в отнюдь не самом престижном балморском заведении, она впадает в - ни больше, ни меньше! - ностальгию! Это после весьма небедной-то жизни в Альд-руне - "...а она купается в роскоши..." - в весьма, как я понимаю, неплохо обставленном доме с прислугой. О чём?.. О чём может ностальгировать эта рассчетливая стерва, привыкшая уже к дорогой одежде, косметике и украшениям - а сейчас таскающаяся по Балморе в рубище и без каких бы то ни было следов боевой раскраски на лице? О чём может ностальгировать эта рассчетливая стерва, направо-налево убивающая бывших - и весьма, как я предполагаю, многочисленных - любовников, бывшая воровка и гробокопательница? О чём? :1anim_be: Да она должна быть в бешенстве! А этого Даглина она должна была убить сразу же - за то, что смешал ей все планы, заставил тащится в Балмору и жить в воровском притоне - а никак уж ни пускать его к себе в постель... А уж если она и в самом деле такая романтическая натура, тоскующая по покинутым любовникам и нелёгкой жизни авантюриста, то кой чёрт она закрутила эту интригу в Доме Редоран? Жила бы себе дальше, воруя, убивая и копаясь в могилах...

 

Я к чему всё это, собственно? Я к тому, что образ этой Альвери - психологический нонсенс. Явный, на мой взгляд, промах автора.

 

ВотЬ. Злой я что-то стал в последнее время... :1anim_ab:

[Дорога в тумане]

Вместо предисловия.

 

Итак, благородные доны и донны, я хочу представить вашему вниманию один свой старенький рассказик. Я считаю, будет нелишним с моей стороны привести здесь некоторые пояснения, дабы облегчить вам прочтение и понимание сего труда.

Во-первых, рассказ, как я уже упоминал, не имеет ни к Морровинду, в частности, ни к фэнтэзи, вообще, никакого отношения. Его можно было бы отнести к научной фантастике, но это было бы слишком громко сказано. В нём присутствуют некоторые элементы SF, но в основном это технические детали и не более чем фон для остального повествования.

Во-вторых, рассказ был написан в мае 2002 - был я в те далёкие времена очень молод и на многие вещи смотрел несколько иначе нежели сейчас. По сему может статься, что кому-то рассказ покажется несколько примитивным и инфантильным. Признаюсь честно, я и сам придерживаюсь этого мнения. Меня мучило жгучее желание переписать его заново, но я всеми силами сдерживался. Зачем? Если кому будет интересно, поясню позже.

В-третьих, представляю, как меня раздраконят критики. Господа, будьте милосердны!

Итак, в путь...

 

Дорога в тумане.

 

Пролог.

***

- М-да… А не слишком ли, а?

- Так решил Он, - почтительно сказал Хранитель.

- А-а, - протянул Наставник. - Ну что ж, если Он так решил, значит так правильно… Хотя, согласись: далеко не обычная внешность.

- Не спорю. Внешность необычная, - согласился Хранитель. - В толпе не затеряешься.

- Ну и ладно, и так сойдёт.

Некоторое время они молчали, глядя на белые пушистые облака.

- Ты знаешь, - тихо начал Наставник, - хоть я и знаю, что так должно быть… Я не люблю возвращаться.

- Понимаю, - мягко согласился Хранитель. - Все мы пришли оттуда, и возвращаться обратно трудно.

- И ещё труднее уходить оттуда опять, - совсем тихо сказал Наставник. - Ну ладно, хватит, - голос его стал резким, - слёзы лить да сопли жевать… Скажи лучше, когда?

- Когда?.. Что - когда? Когда он умрёт? Через два года.

- Два года, два года, - задумчиво повторил Наставник. - А сейчас ему сколько?

- Пятнадцать.

- Пятнадцать?! - обалдел Наставник.

- Да, не спорю, - понимающе произнёс Хранитель. - Это редкость, что бы к пятнадцатилетним посылали Наставника.

С ума сойти, подумал Наставник, за два года сделать из пятнадцатилетнего безбожника Ученика… Возраст-то не самый удобный - нигилизм, максимализм, ну и атеизм, естественно… "Возраст самых больших смятений"… М-да… Это вам не прогулка по кабакам. Взгляд Наставника застыл на Пустоте. Он печально улыбнулся… Нет, не буду вспоминать - не время.

Наставник встрепенулся:

- А я?

- Его новый одноклассник.

- Гм… Не самый лучший вариант, - Наставник опять помрачнел.

- Так решил Он, - почтительно сказал Хранитель.

Да… Давно я не был школе… Ну что ж, подумал Наставник, отгоняя Печаль, это будет мой первый Ученик.

Наставник и Хранитель долго ещё сидели, молча глядя на белые пушистые облака сквозь чёрный Космос.

 

Часть Первая.

***

Антон шел, нежно обнимая Сабину за талию. Она не сопротивлялась. Он познакомился с ней два часа назад.

А сейчас же им просто надоело сидеть в насквозь прокуренной квартире, и они всей компанией вывалили на улицу - куча пьяных подростков, на которых трезвые аборигены опасливо оглядывались и старались обойти подальше. Может быть, они и впрямь выглядели грозно, но Антону было плевать - у него была Сабина. Прекрасная словно сон. Антон посмотрел на неё. Где-то на заднем плане сознания - передний занимала Сабина - Антон уже видел, как он завтра с утра стоит в ванной перед зеркалом и гадает: не привиделась ли она ему? И не пора ли бросать?

- Не печалься, Андрюха, придёт и твой черёд, - сказал Антон, ехидно косясь на своего старого друга.

- А не пойти ли тебе к ё…ной матери? - раздражённо осведомился Андрей.

Кроме Сабины этот диалог не понял никто.

- Ты знаешь, Андрей, я могла бы подыскать для тебя…

- Спасибо, не надо, - металлическим голосом оборвал её Андрей.

Воцарилось молчание. Андрей с чувством пнул лежавший на дороге камушек.

- Ладно, не кипятись, - сказал Антон миротворно. Он вспомнил, что сунулся не в своё дело и почувствовал себя виноватым. - Извини, что напомнил.

- Ладно, забудь, - Андрей печально махнул рукой, рассеяно закурил и вдруг неестественно бодрым голосом провозгласил: - Ребята, а не хлебнуть ли нам ещё пивка?

Идея была встречена с энтузиазмом. После недолгого обсуждения решили, что воплощать идею в жизнь должен самый трезвый. Самым трезвым оказался, как ни странно, Антон. Так что ему пришлось-таки отпустить Сабину. Он поцеловал её волосы - она улыбнулась своей нежной улыбкой. Антон чуть не свихнулся от этой улыбки. Убью любого за неё, подумал он. Он огляделся - убивать было некого - и пошёл за пивом. В голове у него бродило.

Он стоял около её дома, нежно обняв её и не в силах отпустить. Он молча смотрел на неё, на её прекрасные чёрные волосы, на её божественные губы, на её словно святящиеся глаза. И он чувствовал себя червем рядом с ней. Наконец, он смог разжать руки, и она скрылась за дверью, бросив ему прощанье свою нежную улыбку. Проводив Сабину взглядом, Антон подошёл к Андрею, что стоял в стороне, и попросил у него сигарету. Антон млел. Он был счастлив, он блаженствовал. Фигу тебе, мысленно сказал Антон заходящему Солнцу, всё только начинается… Ты улыбаешься как идиот, сказал Андрей. Антон лишь махнул рукой, но улыбку снять так и не смог. Они пошли к остановке.

Андрей всегда трезвел быстро, о чём всегда и жалел, и почему всегда предлагал добавить. Трезвея же, он всегда был мрачен. Но сейчас особенно.

- Слушай, Андрюха, не обижайся… Я не хотел тебя задеть…

- Да ладно, - с неудовольствием отмахнулся Андрей, - это всё - мелочи. Просто ноют старые раны. Ты тут ни при чём… Понимаешь, задолбали меня эти, мать их, высокие чувства… - тут Андрей спохватился, что уж было собрался поплакаться в жилетку. - Ладно, всё… Забыли.

Они подошли к остановке и сели на скамью.

- А как тебе Сабина? - спросил Антон, искренне полагая Андрея знатоком женской красоты.

- Прекрасная девушка, - сказал Андрей, тупо уставившись на направляющие эстакады.

- Она прекрасна, друг мой… - Антон оборвал себя. Андрей мрачнел. М-да, плохие вещи делает любовь с людьми, подумал Антон и тут же испугался: не постигнет ли его та же участь. Нет, не может быть, подумал он.

Лёгкий шорох подъезжающего трамвая вывел их из оцепенения. Он тихо подплыл, сверкнув ярко-алыми бликами далёкого заката, остановился и выжидательно открыл двери. Блик скользнул по лицу Антона - он оглянулся и посмотрел на большое, низкое и совсем не слепящее, ласково-багряное Солнце. Он подумал, что слишком уж многое сегодня произошло, и что он дико устал. Андрей тяжело вздохнул, поднялся и побрёл к трамваю. Они вошли в него с опущенными головами, вяло шаркнув картами по яркой пластине контроллера. Ехали они молча, уставившись пустыми глазами на реактивный рельс линейного двигателя.

***

Утро следующего дня было хмурым. Антон тяжело приподнялся и тут же упал обратно, закрыв глаза. Так… Вчера всё-таки перебрали: голова нудила, во рту было ощущение, будто вчера весь день жевал бумагу. Ничего нового, всё как всегда. "Так тебе и надо", - с неожиданной злостью сказал Антон сам себе. Но что-то было не так: какое-то смутное беспокойство овладело им, едва первая мысль провернулась в его голове. Антон долго соображал, что же это, как вдруг вспомнил: Сабина. Он заставил себя сесть и хмурым взглядом начал искать тапочки. Да, Сабина… Сабина… Что ж это вчера такое было?.. Он долго простоял у зеркала в ванной, вглядываясь в несколько опухшее лицо, тихо позавтракал - благо желудок был ещё жив - и пошёл в школу. Ощущения были странны. Всё вчерашнее казалось нереальным. Всё вчерашнее было бредом, самым настоящим бредом, настолько сладким и приятным бредом, что хотелось верить…

Перед началом занятий вошёл учитель и, освещая это хмурое утро своей лучезарной улыбкой, сообщил:

- Ребята. Ребята! Попрошу минуту внимания. В нашу группу пришёл новый человек. Звать его Сергей Марков. Он несколько необычный человек, но… - учитель несколько помедлил, - в целом, не плохой. Заходите, Сергей.

В кабинет вошёл новичок. Однако, пронеслось у Антона в голове. Кто-то тихонько присвистнул - учитель бросил сердитый взгляд в глубь класса. Ещё бы! Перед ними стоял парень ростом под метр девяносто, одетый в чёрное с ног до головы, но это - не главное, а главное - у него были длинные, ниже плеч, прямые, абсолютное седые волосы, почти бесцветные глаза и губы. Присмотревшись, Антон заметил ещё и шрам над правой бровью. Однако… Новенький спокойно оглядел учеников, не обращая ни на кого особого внимания.

- Сергей, ты можешь занять стол рядом с Антоном Пановым, - Антон, не совладав с собой, затравленно посмотрел на учителя.

Новенький взглянул на Антона - Антон взглотнул - и не спеша подошёл к нему.

- Антон Иванович, - Антон протянул руку.

Сергей, помедлив какую-то неуловимую долю секунды, пожал руку.

- Сергей Владимирович, - спокойно сказал он, не меняя выражения лица.

Он поправил седые волосы и полез в футляр с дисками. Для контраста он что ли так одевается, ни с того ни с сего подумал Антон. Впрочем, спокойствие…

Весь урок на Сергея потихоньку оглядывались, его это, впрочем, не трогало. Видимо из ложной скромности (кроме, конечно, Андрея - он никогда ей не страдал), никто не решился завести с Сергеем задушевный разговор, ограничившись коротким знакомством. Но на него оглядывались… Особенно девушки. Они с лёгкой оторопью смотрели на его седые волосы и шрам, однако в поведении их читался неподдельный интерес. Интерес был, судя по влажному похотливому блеску их глаз, сугубо животного характера… Некоторые непроизвольно, но весьма эротично, облизывали губы…

Кто бы он ни был, этот Сергей Марков, по-видимому, это был железной выдержки человек - несмотря на то, что всё происходящее вокруг очень точно отображалось фразой "по улицам слона водили", несмотря на то, что всё это было им несомненно замечено, за весь день на его лице не мелькнуло ни единой эмоции.

***

- Оригинальный товарищ, - громко сказал Антон, стараясь перекрыть гремящую музыку. Они опять были у Санька, опять были пьяны, опять гремела музыка, опять Сабина была в объятиях Антона.

- Да, он довольно необычен, - согласился Андрей.

- Седые волосы, шрам… - рассеяно сказал Антон, любуясь Сабиной, и вдруг оживился, - и глаза. Ты знаешь, когда он взглянул на меня, мне стало очень не по себе.

- Нет. Я не о том, - нетерпеливо сказал Андрей, - это шелуха, внешнее… Важно то, что внутри. У него просто стальные нервы, заметил? - Антон кивнул в ответ и зарылся лицом в волосы Сабины. - По идее, он обязан проявлять какое-то беспокойство: смена обстановки, новые лица и прочее… - Андрей задумчиво почесал щеку. - Психология!.. Да, даже чёрт с ней, со сменой обстановки! Как на него пялились-то весь день. Некоторые глаз оторвать не могли… Любой нормальный человек обязан отреагировать: либо смутиться, либо взбеситься, либо я не знаю что ещё… А он - ноль реакции… Стена! Монолит… Канаты стальные, а не нервы…

Андрей покачал головой и замолчал, занявшись закуской.

Антон выбрался из волос Сабины, взгляда, впрочем, от неё не отрывал.

- Да-да, странно, очень странно, - рассеяно сказал он.

- Угу, - промычал Андрей набитым ртом и сказал, прожевав, - сталь и камень. Стальные нервы и каменное лицо… Впрочем, - Андрей поднял палец и выразительно посмотрел на Антона, - я сильно подозреваю, что есть прямая связь между его внешностью, характером и его прошлым.

- Хм, вероятно он прожил фантастически интересную жизнь, - сказал Антон, поражаясь собственному цинизму, - настолько интересную, что поседел, да ещё и шрам заработал… - тут Антон заметил, что Андрей его не слушает, а обалдело смотрит мимо. Антон обернулся и тоже обалдел. Там стояла Аня. Анна. Очень любопытная по-своему девица. Антон мысленно присвистнул. Какого хрена она тут делает, подумал он… Поступила она в своё время просто-таки по-свински. Как Андрей её тогда не придушил?.. Любил, наверное. До сих пор ведь, дурак, и любит. Простить, правда, один хрен не может.

Андрей оправился, отвернулся, тихо выматерился и выпил две рюмки водки. Две, потому что больше не было. Аня казалась потерянной: её взгляд рывками бродил по комнате, чуть тряслись губы, пальцы нервно сжимались и разжимались. Сей психологический поединок продолжался недолго. Аня не выдержала - отвернулась и убежала на кухню.

Антон глянул на Андрея. Андрей курил, глядя в одну точку. Вторую сигарету подряд, глубоко затягиваясь. Закурил третью и, кажется, пришёл в себя. Сволочная любовь… Но какого хрена ей здесь надо, подумал Антон об Ане.

- Слушай, Андрюха… - нерешительно начал Антон.

- Ничего-ничего, все в ажуре, - жёстким голосом оборвал его Андрей.

Антон замолчал. А что я могу сделать, подумал он. Да, что я могу сделать? Ничего…

Андрей, как-то странно усмехнувшись, вдавил окурок в пепельницу. Он коротко глянул на Антона и решительно направился на кухню. На встречу ему, из кухни, вышла Сабина - она несла два стакана с коктейлем. Что-то Антону почудилось странное в этом взгляде. Радость, что ли?.. Пока Антон соображал, оттуда могла взяться радость и что эта радость могла означать, к нему подошла Сабина, отдала ему один стакан и села рядом, облокотившись на него. Антон сделал два глотка, мысленно послал всё к чёртовой матери и снова зарылся в волосы Сабины - сегодня они как-то особенно приятно пахли.

 

Часть Вторая.

***

Ночь накрыла город одеялом снега. Город сразу стал белым и мягким, и как-то подревнел - следы цивилизации скрылись под снегом, по улицам гуляла дикая метель, засыпая и без того утонувшие в снегу тротуары, сугробы были безупречно гладкие, словно бы лежали здесь уже целый месяц. То же, что осталось больше напоминало засыпанные снегом руины чего-то весьма большого, но очень древнего и давно мёртвого.

Антон пробирался к трамвайной остановке по узенькой тропиночке, уже протоптанной ранними прохожими. Слава Богу, подумал он, хоть трамваи ходят по эстакаде. Антон глянул вдоль путей: эстакада была собрана из толстых композитных труб - ажурная конструкция почти не задерживала снега.

Как и положено по расписанию, через минуту, мягко шурша, подъехал трамвай. Войдя в него, Антон подумал, что "в связи с сильными снегопадами, обрушившимися на город" популярность трамвая взлетела просто-таки до небес - о том, чтобы где-нибудь присесть, речь и вовсе не шла. Антон ехал домой и почти ни о чём не думал. Ему было просто очень хорошо и как-то непривычно спокойно. Этой ночью он был с Сабиной. Он полюбил её, как только увидел, она полюбила его, как только увидела. Любовь с первого взгляда, подумал Антон и усмехнулся. Надо же, никогда ведь я сам в такие вещи не верил… Он открыл глаза. Трамвай летел со скорость около трёхсот километров вдоль обрыва, за которым начинался залив. Уже отсюда была видна тридцатикилометровая громада - Экспериментально-Производственный Комплекс Космического Объединения, точнее, его северное отделение - Северный ЭПроКом. А неплохо было бы войти в один из тех монстров, что они строят, и слетать, например, до Плутона, совершить там пару смертоубийственных подвигов, покрыть себя вечной славой и вернуться домой… Есть, конечно, риск, что эта слава может, не дай Бог, оказаться погребальным саваном, а домой тебя вернут по частям… Но мне это, конечно, не светит. Антон вдруг ощутил свою никчёмность. "Каждый получает то, что заслуживает", - сказал седой Серёга Марков, он же Святой, во время очередной попойки. Именно он в их компании ввёл моду на пьяные философские споры. Ничто так не угнетало Антона как эти словесные перепалки - сразу наваливалось ощущение какой-то безнадёжности, и появлялось дикое желание напиться. Оптимизм Антона исчезал с угрожающей быстротой ("Оптимизм - враг разума", - говорил Святой). Ощущение собственной никчёмности появилось тоже после очередного пьяного спора. Теперь это ощущение появлялось всё чаще.

Трамвай остановился на проспекте Свободы, и Антон вышел. Перебрался через сугроб на расчищенный тротуар и пошёл домой, погружаясь в воспоминания о вчерашнем споре со Святым.

 

…"Ну, должно же быть в этом мире хоть что-нибудь хорошее", - прошипел Антон. - "Да ну? Просвети-ка", - язвил Святой. - "Ну-у… Э… Допусти, любовь". - "Ты так думаешь?" - "Да, я так думаю". - "Думаешь, значит, - издевательски ухмыляясь, повторил Святой. - Ну-ну. Желаю удачи. Только эта твоя любовь… гм… на самом деле, лишь изощрённое половое извращение и…" - "Да вы, батенька, циник", - попытался влезть Антон, но Святой лишь повысил голос. "И ничего хорошего в ней нет. - Святой залпом выпил треть стакана пива. - Ну, сам, дятел ты комнатный, подумай, что в ней хорошего? А? Счастье, что ли?" Святой махнул рукой. "Да какое там, на хрен, счастье. Это тюрьма, понимаешь? Тюрьма, в которую ты идёшь с радостью". - "Знаешь, что, - твёрдо сказал Антон, глядя на Святого в упор, - во-первых, из нас двоих, дятел - ты, а, во-вторых, дружок, с твоей философией свихнуться можно…" - "Да, псих я, псих", - сказал Святой и расплылся в победной улыбке…

 

Антон провёл картой по замку, с мягким щелчком открылась дверь.

Интересно, а зачем я сюда пришёл, подумал Антон. Ему вдруг остро захотелось увидеть Сабину. Естественно, обнять её. И целовать её, её тело. Сантиметр за сантиметром, каждый бугорочек, каждую впадинку её тела. И медленно, ме-е-едленно, чтобы, не дай Боже, ничего не пропустить… Антон мотнул головой. "Какой ты, однако, горячий", - сказал он самому себе, подражая Святому, и сразу же вспомнил, что сегодня опять сбор у Санька. Очередная попойка, без энтузиазма подумал он. Сабина, наверное, придёт. Антон закрыл глаза и улыбнулся. Улыбнулся потому, что вспомнил Сабину. Да, она прекрасна, подумал Антон, Андрей был прав, она божественна… Вот только Святой со своей философией пессимизма, реализма и всеобщей мировой дерьмовости ("Весь мир - дерьмо")… Антон усмехнулся. Ну ничего, мы ещё посмотрим - кто кого…

 

…"Слушай Святой, я всё же не пойму: чем плоха любовь?" - "Поня-а-ать, - язвительно тянул Святой, - было бы тебе чем понимать. Любовь - это тюрьма. Тюрьма, боль и смерть. Понимаешь? Не понимаешь… Ах ты дятел комнатный. Ну, хорошо, попробую объяснить, хотя такие вещи не объясняются, их самому понять надо… Ну вот. Ты говоришь: любовь даёт покой и счастье. Но вот этим-то она и плоха. Она умиротворяет тебя, она отучивает тебя думать, делает из тебя, чёрт её дери, - распалялся Святой, - романтика. Пока человек НЕ любит, он ВИДИТ, что жизнь - [censored] И хотя бы пытается это исправить. Но тут ты влюбился и - ура! - мир прекрасен. И всё, это практически конец". - "Знаешь, Святой, я вот что-то не считаю мир прекрасным". - "А ты что, влюблён?!" - удивился Святой. - "Да, я влюблён". - "Бедный ты мой, как тебе не повезло-то, а!" - Святой картинно запричитал. Антон сморщился. - "Не уклоняйся от ответа". - "Я не уклоняюсь, - веско сказал Святой, - ты не считаешь мир прекрасным, но ТЫ неизбежно видишь его несколько лучше, чем он есть". Антон задумался. - "А, всё равно любить приятно". - "Да я не спорю, - неожиданно легко согласился Святой, - немного счастья и покоя". - "Ну вот видишь…" - обрадовался Антон. - "Погоди, покой-покоем, счастье-счастьем, но вот вместе с тем она отбирает у тебя свободу, свободу мысли". - "Как это?" - тупо спросил Антон. - "Появляется объект, на котором ТЫ зацикливаешься. Всё, что ты делаешь и думаешь, направлено на НЕЁ. Ни о чём другом думать ты не можешь. В общем, ты зацикливаешься, начинаешь вертеться и, в итоге, проваливаешься в яму чистой бытовухи". - "А чем, собственно, тебе не нравиться бытовуха", - спросил Антон. Так просто спросил, в шутку. Святой тяжело посмотрел на него, но промолчал. Антон, впрочем, уже вспомнил, что с чувством юмора у Святого было плохо. - "То есть, по-твоему, либо свобода, либо счастье", - спросил Антон. - "Надо же, не уж то дошло. Горжусь - достойный ученик". Святой довольно ухмыльнулся. - "Ну знаешь ли, Святой…" - после некоторого раздумья начал Антон. А вдруг Святой прав, подумал он и тут же вспомнил Сабину. "Тюрьма, тюрьма, в которую ТЫ идёшь с радостью…" Да, с радостью. Ах ты сволочь, Святой, подумал Антон, в чём ты меня убедил… "Ничего-ничего, привыкнешь", - пробурчал, отвернувшись, Святой. Антон не услышал. Чтобы смыть неприятное ощущение он выпил водки. Сволочь ты, Святой, горько подумал Антон, в чём же ты меня убедил, во что ж ты, гад, заставил меня поверить-то, а? Как же я теперь? Тюрьма… тюрьма… тюрьма. Пьяная сонливость неожиданно навалилась на него. Думать стало невообразимо тяжело - мысли еле ворочались в его мозгу. Антон тяжело кивнул головой. Тюрьма…

 

Антон и Сабина лежали в темноте, прислушиваясь к тихому тиканью старинных часов, что стояли в углу. То был единственный звук в этом маленьком мирке, ограниченном пределами комнаты. Этот звук был тих, и потому они лежали неподвижно, подчас даже затаивая дыхание, чтобы слышать и, главное, слушать его, а слушать его было нужно, ибо заключал в себе он бесценнейшую мудрость всех и каждой из отмерянных им секунд. Других же звуков, видимо, просто не существовало. Но они были и не нужны. Неожиданно волосы Сабины полупрозрачным занавесом закрыли этот мирок от Антона. Разумеется, этот мирок не стоил ни единого волоса Сабины. Потому Антон не протестовал против такой перемены. Тем более что некоторые детали мирка были по-прежнему видны сквозь волосы Сабины, хотя теперь они были несущественны.

- Антон, - шёпотом позвала Сабина.

- Да, - уверенно сказал Антон.

- Что - "да"? - с интересом спросила Сабина.

- Неважно, - сказал Антон, млея, - главное, что да.

Сабина немного помолчала.

- Я вспомнила твой спор с Сергеем о… о любви и… - голос её стал неуверенным. - Неспокойно мне как-то, - неожиданно жалостливо сказала она.

- Да ну его, - нежно сказал Антон, - Святой просто псих, а я… я-то всё равно люблю тебя, что бы он там не говорил.

Несмотря на темноту, царившую в этом мирке, Антон почувствовал, что Сабина улыбнулась.

 

…"Хотя я признаю, что, пусть любовь и есть тюрьма, если ты, образно говоря в неё садишься, то это ещё не значит, что ты - дурак". - "Ба, Святой! Да ты никак отказываешься от своего мировоззрения!" - Антон всплеснул руками. "Хрена тебе, - с достоинством сказал Святой и показал фигу. - Я хотел сказать, что правило "либо свобода, либо счастье" безусловно действует лишь на тех, кто его не понимает. Если у тебя хватает мозгов понять это правило, то тебе самому решать: действует оно на тебя или нет. Но если ты пожил эту жизнь, если что-то в ней понял, то вот тогда ты получаешь это право: любить и быть всё же свободным - и никто не смеет ни в чём тебя упрекнуть". - "Ну что ж, - сказал Антон рассудительно, - тут ты пожалуй прав". Святой посмотрел на него… "Я предлагаю это дело отпраздновать", - сказал он и решительно кивнул в сторону холодильника. В холодильнике было пиво. "Какое дело?" - не понял Антон. - "Как какое? Ты впервые легко и быстро со мной согласился. Следовательно, умнеешь. Разве это не стоит отпраздновать?" Антон кивнул. "Стоит"…

***

Тихо и медленно утекает жизнь Антона Панова, меланхолично думал Антон, лёжа в постели. Уже давно надо было бы встать и заняться делом. А Антон лежал и даже не думал вставать. Антон был болен.

Святой прав, продолжал Антон, жизнь идёт, а я - дурак - ничего не делаю. Молодец Святой, открыл ты мне - дураку - глаза. Но как? Как?! Антон копался в памяти. О чём-то подобном, подумал он, со Святым мы ведь говорили. Точно помню - говорили. Надо только вспомнить… Ах да, вот оно.

 

…"Надо жить так, что бы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитую жизнь", - сказал Святой. Антон хмыкнул. "Красивая фраза, - сказал он, - да вот только ничего не объясняет". - "А она ничего и не должна объяснять, - возразил Святой. - Все люди разные. У каждого своя жизнь. Тебе даётся только, так скажем, общая установка, остальное ты должен додумать сам, никто за тебя думать не будет"…

 

Так, от Святого помощи не будет. Сам, сам, всё сам, подумал Антон, надо думать, как жить правильно. Ну что ж, будем думать. Думать, думать… Друг, а умеешь ли ты думать? Тебе когда-нибудь думать приходилось? А?.. К ощущению собственной никчёмности примешалась какая-то злость на самого себя. И тут Антон как обожгло - он вдруг понял, какой он оказывается дурак. "Только когда ты поймёшь, какой ты дурак, только тогда у тебя появиться шанс поумнеть", - говорил Святой. Антон аж глаза закрыл от стыда. А Святой-то ведь и это предусмотрел, подумал он. В дверь позвонили - Антон застонал. Даже больному не дадут покоя…

С жуткими проклятиями (про себя) Антон выбрался из постели и побрёл. Шаркая тапочками по полу, открывать. За дверью стоял врач.

-Ну-с, как у нас сегодня дела? - бодро, приподняв брови, спросил врач. Он был уже далеко не молод, этот вечно добрый, вечно бодрый и вечно весёлый врач.

- Да вроде, жив… Пока, - добавил Антон.

Врач улыбнулся.

- Ну-у, зачем так мрачно? - спросил он, доставая диагностическую аппаратуру. Собственно, всей аппаратуры и было, что один небольшой прибор да пара зондов. Гладенький такой приборчик, корпус светло-бежевой пластмассы, монитор, пара кнопок… Врач закрепил зонды на теле Антона - прибор тихо, почти по-домашнему, загудел.

Прошла пара секунд. Прибор помигал индикаторами и затих.

- Ага… - сказал врач, глядя на монитор, - ну что ж, жить можно - разрешаю, - морщины на его лице углубились, он улыбался. - А что это ты такой грустный, Антон?

- Да так, мелочи всё… Полез копаться в себе и докопался до такого, что уже и жалею, что полез. Лучше б не лазил.

Врач странно посмотрел на него:

- Самокритично… И это радует Антон, - врач запаковывал прибор обратно в футляр, - значит ты, по крайней мере, не дурак, УЖЕ не дурак, и это хорошо.

- А, по-моему выходит, что как раз дурак, - сказал Антон.

- Нет, не дурак, - твёрдо сказал врач. - Уже только потому, что ты признаёшь свою неидеальность, не дурак.

- А дурак этого не признаёт?

- Нет, он просто об этом никогда не задумывается. Ну, на то он и дурак, - врач засмеялся. - Это единственный вопрос, на который человек не может ответить правильно - дурак он или нет? Если он говорит, что нет, то он-то как раз дурак, да ещё какой. А если да, то говорящий, очевидно, дураком не является. Вот так.

Врач ушёл, и Антон вяло соображал: серьёзно ли говорил врач о дураках, или всё сказанное им - всего лишь замысловатая словесная конструкция. Он отмахнулся от этих мыслей и включил стереовизор - тишина душила, и её надлежало разогнать. Быстро переключая каналы, где шла всякая муть, от которой тошнило не меньше, чем после перепоя, Антон остановился на выпуске Новостей Науки и Техники:

"Объединённое Космическое Агентство сообщает об окончании разработки плана строительства космического корабля "Странник". Это первый корабль, рассчитанный на полёты длительностью до тридцати лет локального времени. Согласно заявлению представителей Агентства, строительство "Странника" будет завершено через шесть лет. Первые модули корабля будут готовы через восемь месяцев. Через три года начнётся вывод блоков на орбиту, где они и будут собираться в единое целое. Затем лучшие лётчики-испытатели планеты проведут серию испытательных полётов на малые расстояния. Период испытаний займёт предположительно два года земного времени. Таким образом, с учётом времени необходимого на устранение недостатков, которые, возможно, выявятся в процессе испытаний, максимум через девять лет "Странник" будет полностью готов к экспедиции".

Антон выключил стереовизор. Вот так вот, подумал он. Кто-то полетит к звёздам, а я не полечу, потому что дурак. Восемь лет, механически соображал Антон, мне будет двадцать три. Мало - не возьмут. Хотя в полёт длительностью тридцать лет вряд ли будут брать стариков… В душу Антона закралась надежда. Именно закралась, и закралась, сволочь, через потайную дверь - все остальные двери были предусмотрительно закрыты. "Надежда - способ убежать от жизни", - сказал как-то Святой в совершенно пьяном состоянии. Чёрт знает, где он этого набрался, но за ним можно было хоть записывать! Ну нет, Святой, к чёрту тебя вместе с твоей философией… Антону виделось уже, как он летит в чёрные глубины Космоса, к чужой звезде, туда, где ничего не известно заранее и где может быть всё, что угодно… Чужая планета, на которой может быть жизнь, а может, чёрт её дери, и не просто жизнь, а Разумная Жизнь…

Вот, сказал Антон самому себе, куда мне надо идти. Да, чёрт побери! Какое-то новое, совершенно незнакомое чувство наполнило Антона. Ты тут только что ныл, что никчёмен и что дурак, и вот пришло время действовать. Ему не сиделось на месте. Действовать, действовать, действовать, носилось в его голове. Во-первых, учёба - чтоб на отлично, во-вторых, дополнительные занятия - физика, математика, техника - чтоб на зубок, в-третьих, физическая форма - зарядка, закалка, спортзал и придётся бросить пить… и курить тоже… чёрт… ладно - что был здоров как бык!.. Да… Как меня, однако, понесло, смущённо подумал Антон, но додумать ему не дали. В дверь опять позвонили. Антон сыпал проклятиями, ища тапочки, что были на нём полминуты назад. Тапочек он так и не нашёл. Грохая ногами, он подлетел к двери и рванул ручку. Вся злость мгновенно прошла. За дверью стояла, нежно улыбаясь, Сабина. Неожиданно даже для самого себя Антон подхватил её, сходу зарываясь в её волосах, и занёс в прихожую. Дверь мягко щелкнула. Антон выбрался из волос Сабины и поставил её на ноги. Краем глаза он заметил, что распроклятые тапочки, как ни в чём не бывало, аккуратно, одна к другой, стоят возле двери.

- А мне сообщили, что ты болен, - весело сказала Сабина, - но теперь я вижу, что мне нагло солгали.

Всё вокруг померкло. Даже если мне каким-то чудом удастся попасть в экипаж "Странника", подумал Антон, то Сабине это вряд ли удастся… Если ей это вообще будет нужно!.. Ай-яй-яй, как не хорошо.

- Что это с тобой? Может я не во время? - растерянно спросила Сабина.

- Что? - Сабина принахмурилась, но Антон уже очнулся. - Нет-нет, что это за глупости. Как это ты можешь быть не во время?

Антон обнял её, как всегда, чуть ниже талии, Сабина положила руки, как всегда, на его шею. Он поцеловал её. Она, как всегда божественна, подумал Антон,.. обожаю её губы. Об этом нельзя было умолчать, и он не умолчал, за что был вознаграждён нежной улыбкой. Антон чуть не свихнулся. Любого… за неё, обрывочно подумал он, зарываясь в шёлк её волос.

 

Часть Третья.

***

Случилось то, что случается редко - отменили занятия. А потому капитан дал экипажу вольную, и все разбрелись кто куда. Антон со Святым сидел на скамейке в сквере за корпусом.

 

…"Слушая, Святой, это уже перебор: все люди, видите ли, свиньи, за редкими, мол, исключениями". - "А разве я не прав?" - "Конечно, ты не прав. У каждого человека есть мозг, следовательно, он способен думать; далее, у каждого человека есть душа, следовательно, он способен чувствовать; свиньи, заметь, такими способностями не обладают". - "Ты верно сказал, - по лицу Святого было видно, что он и не думает соглашаться, - он способен. СПОСОБЕН! Вот именно, СПОСОБЕН! Но почему-то эту свою СПОСОБНОСТЬ не использует. Ты посмотри на людей: они не думают - они соображают, "думать" - слишком громкое для них слово; по-твоему, они чувствуют? Чёрта с два, они чувствуют. Они играют в чувства. И это именно так и называется - играют. И не более". Антон молчал. "Ну хорошо, - заговорил он, - а как же те, кого зовут великими?" - "Так я же говорил, за редкими исключениями; как ты думаешь, почему они великие? - Святой посмотрел на Антона. - Да потому что они заставили себя думать и чувствовать по-настоящему. А может, их просто так воспитали". Святой пожал плечами. "Слушай, раз ты такой умный, - спросил Антон с издевкой, - может объяснишь, почему они так глупы?" - "А на кой ляд им думать? Ты пойми, жизнь - хитрая штука, можно не думать и жить прекрасно. Человеку всегда лень себя напрягать. И потому, если можно не думать, так он и не будет". Воцарилось молчание. Святой наблюдал за падающими листьями. Антон тупо уставился на асфальтовую дорожку. "Ничего им не надо, - пробормотал Святой, - ничего они не хотят знать, живут своими мелочными заботами, мелкие среднестатистические люди. Хм… Люди… Но это ещё не самое страшное". - "Да ну?" - мрачно усмехнулся Антон. - "Да ну, - сказал Святой сердито. - Самое страшное: им нельзя помочь, их нельзя исправить, они всегда были такими, они такими и останутся, ничто и никто им не поможет… Человек - не ангел, но и не адепт мирового зла - он всего лишь безликая скотина в стаде таких же безликих скотов". - "Слушай, Святой, - сказал Антон вдруг, его посетила мысль, - мы упустили одну деталь. Среднестатистические … Может в этом и дело". Святой посмотрел на него непонимающе. "Они таковы в толпе, - продолжал Антон. - Стадные инстинкты, знаете ли. Сон разума… А каждый в отдельности может и не так уж плох". - "А, - Святой задумчиво пожевал губы, - хм, не знаю… Хотя что-то в этом есть. Поздравляю, ты, кажется, начал думать, и это радует… - Святой оживился. - Так ты значит уже понял, каким дураком ты был". Он хихикнул. "Очень смешно", - лязгая, огрызнулся Антон…

 

Была уже осень. С деревьев падали, кувыркаясь, мёртвые листья. Остатки жизни, меланхолично подумал Антон. Жизнь, о Господи, как она проста и сложна одновременно. Невероятно проста в своей сути и в содержании. И не надо морочить себе голову философскими бреднями, подумал Антон, всё в жизни просто. Но именно в своей простоте она и сложна. Но здесь вся беда уже в несовершенстве нашего разума. Он всё время подозревает какие-то скрытые механизмы и смыслы, которых нет на самом деле, да и не нужны они, он не способен понять, что нет никаких механизмов. И вся сложность в том-то и состоит, что бы отучить разум искать эти механизмы, научить тому, что не всегда и не везде они нужны. А может, вообще не нужны… И всё сразу станет простым и понятным.

 

…"Слушай, Святой, если им нельзя помочь, - спросил Антон, - зачем тогда всё это?" - "Зачем? Гм… Нашёл у кого спросить. - Святой развёл руками. - Смысл жизни в самой жизни… Хотя, я всё-таки погорячился. Их нельзя исправить - это да. Это верно. Но они исправляются сами, со временем. Медленно, но исправляются". - "Кровь и войны?" - предположил Антон. - "Да, - Святой кивнул, - кровь и войны… Человеку, видите ли, чтоб поумнеть, надо сначала дерьма нахлебаться… Это, кстати, в просторечии называется "набраться опыту"… Может для того мы и живём, чтобы, если не исправить, то хоть помочь исправиться". - "Так ты, что же, предлагаешь устроить войну?" - удивился Антон. Святой вздрогнул. "Конечно, нет. Я псих, конечно, но не настолько"…

 

У Антона зажало сердце. Люди, ведь я ваш брат, все мы братья. Я должен вам помочь, так подскажите мне, братья, чем вам помочь, как вырвать вас из цивилизованной пустоты, как вернуть вам души, что вы где-то потеряли. Как оторвать от, так называемых, насущных забот и заставить оглянуться вокруг. Чёрт побери, мир вокруг огромен и интересен, так как же мне вас, мать вашу в душу, в этом убедить, как?! Антон не знал как, но он чувствовал, что наконец-то нашёл то, чем надо жить. "У каждого своё предназначение", - говорил Святой. Да, и это моё предназначение, подумал Антон. Антон вспомнил, что Святой ещё добавлял: "И каждому - свои заблуждения", но отмахнулся и продолжил размышление. Я не знаю, как вам помочь, но я буду искать, а когда найду, то жизнь свою положу на ваше спасение. Только бы хватило сил, устало подумал Антон. А ведь "Странник" скоро собирать уже начнут, вдруг вспомнил он. Так что же, придётся отказаться от этой затеи? О, Господи…. Ладно-ладно, успокаивал себя Антон, вернись на землю, до конца строительства ещё пять лет, плюс два года на испытание, так что ещё минимум семь лет впереди. К тому же, продолжал он урезонивать сам себя, нет никаких гарантий, что выберут нас. И вообще, откуда ты, дружок, взял, что тебе вот так вот просто удастся "спасти" людей? Да и что ты, собственно, подразумеваешь под словом "спасти"? Беседа с самим собой становилась интересной. Это как же ты собрался их "спасть"? Тоже мне спасатель - сам, значит, в дерьме по уши, а ещё лезет других чистить… Можно подумать, ты первый кто задумался об этом. А ведь таких как ты было множество, и ни один, между прочим, не "спас". Даже способа ещё не нашли, а ты уже лезешь спасать… Великий Антон Панов спасает мир. Хвала ему и почёт… Знаешь что, дружок: лети-ка ты лучше к звёздам - больше пользы выйдет … Нет, это дело так просто оставлять нельзя, это обдумать надо хорошенько…

***

- Так что же делать, Святой?

- Не знаю… наверное, нужно найти причину всех бед и устранить её.

- А чуть поконкретнее?

- Не могу, жри как есть, - сказал Святой. Антон хмыкнул и подошёл к окну.

За окном мела настоящая зимняя метель, темнело, один за одним включались фонари. Сначала один, потом второй, третий и вот уже целая цепочка фонарей, словно бесконечная новогодняя гирлянда, тянется куда-то в темноту. Шёл второй год обучения в специальном училище, из выпускников которого и рассчитывали собрать экипаж "Странника". Первый год они обучались в общих группах, и за ними неусыпно, как за лабораторными кроликами, наблюдали психологи. А затем провели элементарный опрос "кого вы хотели бы видеть в своём экипаже?", и, в соответствии с накопленными материалами о курсантах, собрали шесть возможных экипажей. Антон и Сергей, естественно, попали в один экипаж. Антон был штурманом и, соответственно, налегал на астрономию и астрофизику, Святой был бортинженером и больше налегал на технику. Антон чуть с ума не сошёл, когда узнал о создании этого корпуса. А вот родители его очень странно на него посмотрели

- Слушай, Святой, а откуда ты это взял… ну, на счёт безликих скотов?

- Каких ещё скотов?

-Ну, как же. "Человек - не ангел, но и не адепт мирового зла - он всего лишь безликая скотина в стаде таких же безликих скотов".

Святой задумчиво ухмыльнулся.

- Да, помню, - негромко сказал он, глядя в окно. - Это из наблюдений жизни. Ты, наверное, и сам не раз замечал, как люди "возводят очи горе" и признаются, что им осточертела их жизнь их жизнь, что им так хочется, чтобы что-нибудь изменилось…

Андрей смутно догадывался, куда ведёт Святой, но печаль его голос передалась Антону, и говорить ничего не хотелось. Хотелось пригорюниться и поразмыслить о печальной судьбе всех и каждого…

- Ну так вот, слушай, - продолжал Святой. - Я тебе укажу на две особенности этих полужалоб, а остальное поймёшь сам. Заметь: им хочется, чтобы что-нибудь изменилось. Изменилось. Само по себе изменилось, понимаешь? Они не хотят сами менять, они не хотят что-то сделать, чтобы изменить, они ждут, как изменится само. Это первое. Второе: они хотят, чтобы что-нибудь изменилось, Что-нибудь. Чувствуешь, да? Они сами не знают, чего хотят, что должно измениться… Что-нибудь, к тому же, само по себе…

Антон кивнул - возразить ему было нечего. Это было именно то, чего он и ожидал. Он подошёл к непривычно тихому Святому и похлопал его по плечу.

- Ничего, дружище, справимся, - сказал Антон. Святой ухмыльнулся и покачал головой. - Придумаем что-нибудь, сообразим.

- Не знаю, не знаю, - сказал Святой. - Сколько я об это думал, так ничего и не придумал.

***

"Как, Святой, как?" - спрашивал Антон. "Не знаю, не знаю", - говорил Святой. Так пришла весна. Оживление. Сон отступил. Именно сон, а никак не смерть. То, что раньше казалось смертью, теперь виделось сном. Антон сидел на скамейке, отдыхая после стрельбы, попутно разглядывая свежие, только ещё распустившиеся, листочки. От одного взгляда на них становилось фантастически спокойно. В весне Антону чудилось какое-то всеобъемлющее единство. Он сказал об этом Святому.

- Конечно, - ответил он простым голосом, - это Бог. Это чувство единства, на самом деле, чувство Бога. Ты просто почувствовал Его.

- Бога? - удивился Антон. Ну, конечно, неуверенно, подумал он. Как же это я… раньше этого не замечал… Антон полагал себя атеистом и от веры отказывался сознательно, полагая, что вера есть добровольное моральное рабство, но теперь… Он почувствовал что-то новое, помогающее жить. Он понял, что ему чего-то не хватало, особенно последнее время, когда он благодаря Святому сжёг всё, во что верил. Он понял, что не хватало ему Бога. Нет, не так! Он понял, что вера давно жила в нём, но где-то в глубине, и она продиралась наверх, к его сознанию, сквозь заросли колючего атеизма, продиралась, оставляя на колючках свою плоть и кровь, высыхала в пустыне безверья, разрывала ту гниль, что Антон называл своим внутренним миром, и разрывалась сама… Отсюда и это поганое состояние в последнее время. И вот, наконец, эта волна света докатилась до его сознания, и сразу стало легко, спокойно и свободно! Моментально растворился туман, в котором он бродил всё это время. Вера - не рабство, подумал Антон, вера - свобода. Атеизм - вот уж действительно рабство… Жизнь атеиста, подумал он, дорога в тумане - ни хрена впереди не видно, да и позади тоже. Куда идёт - не знает, откуда - не помнит… Господи! Но как сразу стало хорошо, тепло и уютно. Даже вот, Святой - циник и извращенец - стал почти святым. Вот теперь, подумал Антон, можно и за счастье человеческое побороться.

- Сияет, - дружелюбно сказал Святой, покачивая головой, - как начищенный унитаз.

Антон счастливо улыбнулся. Даже колкости Святого теперь не казались чем-то обидным.

- Ну, теперь-то понял? - спросил, улыбаясь, Святой.

- Да, я понял, - ответил Антон.

Улыбка у Святого разошлась по всему лицу. Тут он уловил дробный стук каблуков по асфальту. Он обернулся.

- Сабина идёт… Э-э… Ну, я пошёл, - деликатно сказал Святой, встал, многозначительно подмигнул Антону, как бы говоря, "ну теперь-то мы им всем зададим перцу", и быстро скрылся из виду.

Какого чёрта я тут сижу, подумал Антон… Он встал и побежал на встречу Сабине. Он обнял её, как всегда, чуть ниже талии, Сабина положила руки, как всегда, на его шею. Он поцеловал её. Она, как всегда, божественна, подумал Антон…обожаю её губы. Об этом нельзя было умолчать, и он не умолчал, за что был вознаграждён нежной улыбкой. Антон чуть не свихнулся. Любого… за неё, обрывочно думал он, вновь зарываясь в шёлк её волос.

***

Была ночь перед Последним Днём. Святой никак не мог уснуть. Он долго ворочался, ёрзал, взбивал подушку и пытался заставить себя заснуть. В три часа ночи он рывком сел на кровать. Вдруг выражение его лица стало решительным. Громкое "А ну их всех в глубокую задницу" нарушило ночную тишину. Он снова лёг, закрыл глаза и повернулся на левый бок. Через минуту он крепко заснул.

- Послушай, Святой, - сказал Антон, щурясь от бликов полуденного солнца, - я не могу решить, что делать, если выберут нас… Лететь или оставаться… Ведь надо думать, решать, что-то делать… А если улетим, ведь это же будет бегство…

- А с чего ты решил, что если полетишь, то не сможешь им помочь? Ведь ты можешь найти что-то такое, что изменит их… - Антон посмотрел на него с сомнением, и Святой понимающе кивнул. - Но даже если и не найдёшь чего-то особенного, ты принесёшь им знание, и это уже хорошо.

Они уже подходили к станции. Святой дрожал. Поезд должен был прибыть минут через десять. И тут Святой увидел Сабину. Она подбежала и, сходу нырнув в объятия Антона, сказала, чуть запыхавшись:

- И всё-таки я успела.

- Ещё десять минут, - успокаивающе произнёс Антон. Он, как всегда, не мог оторвать от неё взгляд.

Тут Святой понял.

- С-слушайте, ребята, на кой ляд вам это надо? Давайте, я сам съезжу, а вы… вы найдёте, чем заняться.

- Нет, - сказал Антон, - что мы - маленькие, что ли? Тем более мне не хотелось бы тебя утруждать.

- Да какое там утруждать, - нервно сказал Святой, - мне, один хрен, делать нечего.

Антон впервые видел, как Святой нервничает.

- Послушай, Сергей, в чём дело? - спросил он тихо.

- Не могу объяснить, - чуть слышно произнёс Святой, у него задёргалась щека. - Просто не могу, не надо вам ехать. Не надо.

Антон долго молчал, озабоченно глядя на Святого.

- Хорошо-хорошо, не поедем. Не нервничай… Философ.

 

***

Из отчёта о результатах предварительного расследования причин катастрофы на ветке линейного сообщения №14095.

"В ходе предварительного расследования причин катастрофы на ветке линейного сообщения №14095… было установлено, что 24 апреля 2079 года в 12 часов 35 минут 24 секунды местного времени по неизвестным причинам вышло из строя регулирующее устройство системы магнитной подвески сектора №23 ветки №14095, в результате направляющие рельсовые пути были обесточены в течение 4 секунд… Подробности устанавливаются…"

 

Эпилог.

***

- Он хочет видеть тебя, - сказал Хранитель.

Наставник ощущал страх, он пытался давить его в себе, и ничего не получалось. И вдруг Наставник ощутил яркий и чистый свет Его и услышал голос Его…

- Я просил Его вернуть меня обратно, и Он разрешил, - ошарашено сказал Наставник.

- А ты чего ожидал? - с интересом спросил Хранитель.

- Изгнания.

- За что? - удивился Хранитель.

- Я пошёл против Его Воли, - сказал Наставник.

- Хм… Неужели ты думаешь, что Он не знал этого?

Наставник обалдело уставился на Хранителя. Хранитель мягко улыбался.

 

Конец.

[Леди Неревар]

М-да... Массаж пяток - это что-то :1anim_ag: Ничуть не хуже штанов :1anim_ag:

А вот имя её мне показалось странно знакомым... Может "Кинуцэ"? :1anim_ab:

 

НО! Совершенно не понимаю: что, неужели жители Балморы никак не отреагировали на появление Лорда Дагота в их городе? Это вообще возможно? :1anim_al:

 

Итого: продолжайте в том же духе =) Мне нравится ваш юмор. Нравится и то, что вы удерживаете его "на уровне". То есть не скатываетесь ни в глупость, ни в пошлость. Вот только Дагота в Балморе надо как-то пофиксить...

[Как журавль в небе высоком...]

Дело в том, что я предпринял пару попыток расписать по-подробнее, но получалась, мягко говоря, лажа. К тому же, очень пафосная лажа - точь-в-точь, как сказала Ведьма. В итоге, я это дело бросил и вернулся к изначальной задумке с очень резким финалом.