Не по вселенной ТЕS( у меня подруга пишет) Эпизод 1 Белая Кровь Глава 1 Свершение В кромешной тьме лишь одинокий столп полупрозрачного холодного света падал на коленопреклоненную фигурку. Огромные темные крылья за ее спиной чуть заметно вздыхали. Тяжелые роскошные пряди пепельных неубранных волос бросали густую тень на ее лицо и невозможно было рассмотреть черты ее лица. Но она не желала, чтобы его видели. Не от того, что ей было стыдно – стыда она не испытывала, потому что правда была на ее стороне. Однако не стоило усугублять свое положение, тем более, что и без того все отлично знали ее собственное мнение. Шел суд. Судили ее. И она презирала все это. Равно как и тех, кто судил ее. Бессмертные небожители. Бессмертные и справедливые, всевидящие и всесведующие. Какая дичь!!! Они все живут так долго, что уже давным-давно позабыли о том, что такое справедливость. В их понимании это слово имеет довольно извращенную семантику: тупое следование правилам, что подавляет личность, требует тупого подчинения и терпения. Терпения и смирения. Даже тогда, когда тебя унижают! Это недопустимо в ее понимании!! Сейчас она ожидала приговора. Впрочем, она отлично понимала, что ей уготовано. Сил ее не лишат, как и бессмертия. Жизни, тем более. К тому же ее заслуги перед Высоким Советом на столько значительны, что они не прибегнут к таким крайним мерам, как умерщвление или отвержение. На худой конец, имя Бледного Ангела имеет определенное значение в Совете, и как ее отец, он не допустит этого. Остается последнее: ссылка в какую-нибудь отдаленную вселенную. Но ей было наплевать. Наплевать!… Только отца жаль, и мать… - Щинококоро! Дочь Ангела Смерти и Демона Пламени! Неповиновение, оказанное тобой, и проявленное к твоему командиру непочтение – проступок весьма тяжкий. Последовавшая пауза означала, что это не просто утверждение, но и вопрос о степени ее осведомленности. - Мне это известно, - ответила осужденная. Голос ее был бесцветен, но полон скрытой силы. Если бы можно было видеть членов Высшего Суда, то они бы недоуменно переглянулись между собой, ибо ни тени раскаяния или сожаления не промелькнуло в этом голосе. Зато ясно и четко звучало следующее: даже будь у меня второй шанс, я бы воспользовалась им как очередной возможностью повторить содеянное. - Принимая во внимание твои бесспорные заслуги перед Советом, мы могли бы дать тебе возможность все исправить. Но твои дальнейшие действия, твой непокорный и гордый нрав, и тем более твой возмутительный поступок лишают тебя этой благоприятной возможности. В виду всего выше сказанного ты приговариваешься к ссылке в Сумеречье на неопределенный срок до высочайшего распоряжения. - Немедленно? – обронила в пустоту осужденная. И вновь она ощутила недоуменное шевеление во тьме – ее хладнокровие и безукоризненная реакция порой даже Высших ставила в тупик. Ответ последовал не сразу, и она готова была собственную голову дать на отсечение, что уже в тот момент, когда прозвучал приговор, среди судей появился еще кто-то. Наконец, ей ответили: - У тебя еще есть время, чтобы проститься. После недолгой паузы добавилось: - Ты можешь позвать с собой тех, кто пожелает сопровождать тебя. Этого, признаться, она никак не ожидала. Она словно увидела, как судьи невольно отшатнулись, когда она медленно поднялась с колен. Ее огромные крылья точно окаменели, но тень все также плотной вуалью лежала на ее лице. - Значит, - резанула она, - я могу… пригласить в ссылку… своих друзей и близких. Молчание было ей ответом. Она стремительно мчалась вперед, яростно рассекая воздух огромными золотисто-коричневыми крыльями. Ярость клокотала в груди, дрожь колотила все тело. Как они смели?!… Как им взбрело в голову предлагать ей такое?!! Хотя это прозвучало не как предложение, а как позволение. Чья это была гениальная идея?! Кто хотел так унизить ее?! Словно разрешали расписаться в полном безволии и слабости или просто поиздевались в отместку. Кроваво-багряные небеса темнели. В поле Поднебесья краски заката были особенно яркими, заливая все пространство. Вдали показались фиолетово-черные шпили замка. Замок являл собой по истине захватывающее зрелище. Он был высечен из цельного камня на самой высокой скале черного обелиска точно логово легендарного дракона. Кровавые блики играли на его идеально гладких стенах, образуя дивный узор, настолько хитрый и искусный, что невозможно было оторваться от его созерцания. Многочисленные башни, увенчанные острейшими шпилями, словно на штыки поднимали небеса. Колдовские узоры из лунного серебра и митрилла извивались на стенах башен и причудливо изогнутым арках точно чудесная паутина волшебного паука. Дух захватывало от этой красоты. И сердце холодело. Изощренное и чарующее сочетание божественной красоты и неизъяснимого смертельного ужаса. Это был дом Щинококро. Даже демоны предпочитали лишний раз здесь не появляться. Смертным же дорога сюда была заказана. Золотистой молнией метнулась Щинококоро в самую чащу шпилей, к башне, где были расположены ее покои, убранные багровыми с золотом гобеленами. Она ринулась прочь из комнаты, словно не видя ничего вокруг себя. Она стремительно мчалась по длинным змеевидным коридорам с острыми арками и высокими колоннами. Наконец она вбежала в зал такой огромный, что невозможно было понять, как он умещался даже в таком грандиозном замке, как этот. Здесь потолок был так высок, что его не было видно. Его подпирали искусно вырезанные колонны, богато украшенные перламутровыми узорами из хитро переплетенных змей и роз; кое-где даже проступали острые шипы. Этот зал служил библиотекой. Но книги были надежно сокрыты от глаз посторонних. Однако здесь уже кто-то был. - Утауюки! – раздался из глубины голос дивной красоты. На встречу Щинококоро вспорхнул изящный ангел в ослепительно белых одеждах. От его белоснежных крыльев исходило ровное мерцание. Он подбежал к ней так легко, совсем не касаясь каменных плит хрупкими ступнями. - Хару!… У Щинококоро болезненно защемило сердце, – она прилетела сюда, чтобы проститься со своим маленьким другом. Она хотела сделать это как можно холоднее и спокойнее. Но один только взгляд на это кроткое и нежное существо, преданно любившее ее, и к горлу подкатил ком, а глаза обожгли подступающие слезы. Хару порывисто обнял девушку за талию, – она была значительно выше его, – крепко прижался к ней, уткнувшись лицом ей в грудь. Щинококоро осторожно обняла его с материнской нежностью. - Утауюки! – голосок ангела дрожал и прерывался. – Что же теперь?… Он не договорил, так тяжко ему сдавили горло рыдания. - Все решено, дружок, - тихо сказала Щинококоро. Голос ее чуть охрип. – У меня есть время только, чтобы попрощаться. Хару молчал. Его маленькое тельце содрогалось в ее объятиях, а она молча гладила его по пушистым платиновым кудрям. Но вдруг он успокоился, поднял голову и серьезно посмотрел на нее чистыми синими глазами, в которых искрились небесные звезды. - Я пойду с тобой, - твердо сказал он. У нее все перевернулось внутри от неожиданности, – даже если бы сейчас вдруг рухнул ее замок, она не была бы так глубоко потрясена. В первый момент она подумала, не подслушал ли Хару приговор. Или какая-нибудь «добрая» душа просветила ее маленького друга. Но глядя в широко раскрытые глаза Хару, Щинококоро поняла, что это его решение и он ни за что не уступит, скорее расстанется со своей божественной силой. Щинококоро внимательно посмотрела на него и тихо, но совершенно серьезно заговорила: - Хару, знаешь ли ты, куда меня сослали? Я должна улететь в Сумеречье, туда, где происходят самые непонятные и странные вещи такие жуткие и богомерзкие, что кровь стынет в жилах. Там нужно ходить осторожно, спиной к стене, чтобы всегда быть лицом к лицу с потенциальным врагом. Там нет солнечного света, а то что его заменяет, способно выжечь глаза и спалить кожу. Там никто не придет на помощь, а если закричишь, то только привлечешь еще больше хищников. Я читала об этих местах, когда тайком прокралась в Черную библиотеку. Кроме того, никто из собратьев не поможет нам. Сумеречные туманы блокируют энергетические потоки от сюда. Там не место ангелам Весны. Нет. Я ни за что не возьму тебя с собой. Слышишь? – она крепко схватила его за плечи и легонько встряхнула. – Не смей даже думать об этом!… - Значит, тебе разрешили брать с собой спутников в ссылку, - облегченно вздохнул Хару и лучисто улыбнулся. Щинококоро ошеломленно уставилась на него. Маленький ангел уже был таким хитрым и сообразительным для своего нежного возраста, что даже старшие ангелы изумлялись. Теперь же она сама попалась в его хитро расставленные силки. - Прости, но я должен был знать. Я пойду с тобой. - Нет! - Спорить бесполезно, Утауюки, - он ласково покачал головой. Щинококоро высвободилась из его объятий, повернулась к нему спиной и молча уставилась перед собой. - Я все равно не оставлю тебя. Она знала, что Хару ни за что не отступится. Порой он был так упрям и уверен в своей правоте, что даже у Высших опускались руки и отпадали всякие возражения. Наконец Щинококоро выдавила: - Если с тобой что-нибудь случится, я сойду с ума от горя. Кто знает, во что я тогда превращусь. – Она обернулась к смертельно побледневшему Хару и пристально посмотрела в самую глубину его синих глаз, словно коснулась его дивной сущности. – Ты этого хочешь для меня, Хару? Она умолкла, не сводя с него серо-голубых глаз. - Воспоминания о тебе и твоей дружбе, о днях проведенных с тобой исцелили бы меня и придали сил даже на дне Сумеречья. А ты хочешь лишить меня этого? Хочешь, чтобы я каждый миг сходила с ума от страха за тебя? Губы Хару дрогнули. Он был на грани слез. Щинококоро смотрела на него глазами, полными смертельной тоски и горя. - Я никогда не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится. Бог знает, во что я тогда трансформируюсь, и какие беды принесу в наш мир. Понимаешь ли ты это? - Утауюки… - он умоляюще потянулся к ней, но она отступила от него прочь, чуть качнув головой. - Прошу, не мучай меня, Хару! – Она не выдержала: видя как беспомощно тянется к ней маленький ангел, жалость захлестнула ее так, что дыхание прервалось. Она рванулась к нему и снова сжала в объятиях. Он целовал ее плечи, орошая их слезами. Они опустились на каменные плиты пола и замерли, не выпуская друг друга из объятий. Щинококоро тихо напевала колыбельную, нежно лаская густые кудри Хару и целуя его лоб. Ангел Весны поднял на нее измученный взгляд. Щинококоро закрыла ему веки ласковыми поцелуями, продолжая баюкать. Хару не заметил, как сон сковал его сознание. Щинококоро осторожно поднялась, чтобы не разбудить спящего друга, все так же баюкая его на руках, и плавно взвилась ввысь. Она моментально переместилась в покои Хару, где все было убрано серебром и перламутром, опустила его на постель и накрыла мягким пледом. Затем она снова прилегла рядом, чуть приобняв спящего ангела за плечи. Хару проснулся внезапно и резко сел в постели. Он был один в своей спальне. Это Щинококоро принесла его сюда. Как давно она ушла? Который сейчас час? Ангел чувствовал, что в замке никого не было. Где же все? Свершение! - больно сверкнуло у него в мозгу. Хару вскочил и встряхнулся. Нужно спешить. Как бы там ни было, он не мог оставить своего друга в беде. Он дал ей слово, что всегда будет рядом с ней. Обещание свято для ангела. Даже для такого маленького ангела как Хару. Он выбежал на балкон, расправил крылья, вспрыгнул на перила и, легко оттолкнувшись, взмыл в небеса. Воспаленное солнце плескалось на его серебристых трепещущих крыльях, словно свежая кровь из ран. Щинококоро стояла в кругу изгнанника. Члены Высшего Совета частично материализовались и теперь возвышались столпами ослепительного радужного света. Их голоса слились в один мощный поток, струящийся в самый отдаленный уголок мироздания, в Сумеречье. Щинококоро не слушала и не смотрела на судей. Она видела только Бледного Ангела, своего отца, и Огненную Феникс, свою мать. Они провели вместе несколько часов в спальне спящего Хару. Вспомнив, как безмятежно спал ее маленький друг, она ощутила тепло и нежность, мягко разливавшиеся под сердцем. Ее мертвым сердцем. Песнопения Судей пробудили, наконец, дремавшие силы Круга Изгнанника. Огромные стальные обручи дрогнули и начали медленно вращаться, постепенно наращивая темп. Она вновь посмотрела на родителей. Бледный Ангел возвышался за спиной своей подруги, словно символ несокрушимой силы, которую ничто не могло поколебать. В его бледном чистом лице не отражались эмоции, но некогда чистые серо-стальные глаза помутнели от тоски. Благородные плечи гордого ангела чуть поникли. Черные крылья печально опустились. Огненная Феникс, демон по происхождению, служительница огненных стихий, чуть подалась вперед, будто готова была в любой момент броситься к дочери. Ее тонкие смуглые руки, на которых змеились золотые браслеты с крошечными цветами и бубенчиками, были заломлены, очевидно, она не справлялась с внутренним напряжением и боль рвалась из ее сердца на волю. Бледный Ангел осторожно опустил руку на маленькое покатое плечо Феникс, – какой большой была его рука, большой и на удивление изящной с длинными пальцами, на одном из которых сверкал черный камень кольца Смерти. Щинококоро снова позавидовала доброй завистью своим родителям. Сейчас она как никогда остро ощущала степень своего одиночества. Хару был ей другом, которого она воспринимала скорее как младшего брата и заботилась о нем с трепетом и нежностью любящей матери. Но от того она взяла себе такое имя, что никого не могла полюбить; за все минувшие века она ничего не узнала о любви. Стальные обручи тем временем резко вздыбились, не прерывая бешеной пляски, – они превратились в жуткий серебристый шар, швырявший шаровые молнии. На секунду они прерывали свой стальной танец, словно давая возможность осужденной и ее родным последний раз взглянуть друг другу в глаза. Теперь уж недолго, с мрачной решимостью подумала Щинококоро, отвлекаясь от грустных мыслей, и любовно погладила свои изящные катары. Все оружие и броня были великодушно оставлены ей. Хотя не исключено, что в Сумеречье некоторые магические свойства будут утеряны. Но с другой стороны ее сила и магия останутся при ней. До Свершения оставались считанные секунды, как вдруг, ослепительно сверкнув в помутневших небесах, в Круг Изгнанника метнулась серебристая молния. Со стороны могло показаться, что она ударила в осужденную, но это было не так. В блеске серебристых искр и металлических шлейфов все увидели, что маленький ангел Весны крепко обвил по-девичьи тонкими руками статную фигуру Щинококоро, потрясенно взиравшей на него с высоты своего роста. Хару умоляюще смотрел в ее расширившиеся серо-голубые глаза, крепко прижимаясь к ней. Потрясенное лицо Щинококоро чуть смягчилось, и она ответила на объятие маленького друга, склонив лицо к его растрепанным кудрям. Еще секунда, и осужденная вместе с ангелом Весны исчезли в ослепительных серебристых сполохах Круга Изгнанника. Какое-то время Судьи и другие свидетели Свершения остолбенело взирали на центр Круга, где еще недавно стояла одинокая и гордая воительница. Появление ангела Весны многих изумило, но поступок Хару никто не мог осмыслить еще очень долгое время спустя: шутка ли, добровольное изгнание в Сумеречье!!! В такое жуткое место только демоны посмеют сунуться, да и то не все. За Щинококоро мало кто переживал: в конце концов, она была дочерью Бледного Ангела, лорда ангелов Смерти, ближайшего советника самой Смерти. Ему и его бледным легионерам был открыт доступ в любые концы мироздания, а его дочь унаследовала большую часть его силы и возможностей. У нее был отличный шанс выжить. Но Хару!… Разве сможет хрупкий и нежный ангел Весны выжить в таком проклятом месте?! Верховный Судья, златокрылый Мигихаями, облаченный в золотые одежды, сидел в кресле в огромном зале Пурпурного Рассвета. Перед ним в призрачной дымке покоился развернутый древний манускрипт, который он уже давно не читал, подперев прекрасную златокудрую голову тонкой белой рукой. Последние события, а особенно происшествие на Свершении, потрясли Верховного до глубины души: его младший сын, ангел Весны, малыш Хару, ушел в добровольное изгнание! Это было страшным ударом для Мигихаями и его нежной подруги, принцессы Тихиро. Печальные мысли настолько поглотили Верховного, что он не заметил, как тихо и постепенно преобразился Пурпурный Зал. Тени, никогда не омрачавшие даже самых дальних углов, быстро сгустились и стали быстро стекаться к центру Зала. Они текли ото всюду призрачными серыми потоками, плотнея и преображаясь, изменяя цвет в центре Зала. Так перед Верховным Судьей выросла высокая статная темная фигура. - Войди, Сейширо, - очнувшись, пригласил гостя Мигихаями. Гость тут же принял четкие очертания. Сейширо, ангел ночи и Хранитель Таинств, один из лучших военачальников небес, выделялся дивной статью даже среди своих прекрасных сородичей. Идеально сложенное тело небесного воина, заключенное в серебристо-черные доспехи, благородный разворот широких плеч, на которых покоились череповидные рогатые головы драконов, осиная талия в тисках боевого пояса, к которому крепились два длинных изогнутых меча, твердые узкие бедра, также закованные в доспех, длинные сильные ноги в высоких сапогах из гибкой небесной стали. Два огромных фиолетово-черных крыла хоть и были сложены за его широкой прямой спиной, все же не могли утаить своей мощи. Идеально прямые иссиня-черные волосы ниспадали значительно ниже талии, словно блестящий плащ. Часть, правда, была перекинута через плечо, таким образом, что бросала густую тень на левую сторону лица ангела. Лицо Сейширо с утонченными, аристократически заостренными чертами, высоким гладким лбом и острыми скулами было невообразимо прекрасно, хотя сейчас его покрывала смертельная бледность, а под дивными темно-фиолетовыми глазами залегли тени. Мигихаями понял, что Свершение имело свои последствия не только для него одного. Заметил он и то, что теперь левая сторона лица Сейширо была скрыта плотной маской тени. Только зрачок вспыхивал алым пламенем. Выражая свое почтение, Сейширо чуть склонил прекрасную гордую голову, прижав кулак правой руки к левому плечу. - Добро пожаловать, Хранитель Таинств. Я призвал тебя, ибо хочу просить о помощи. Сейширо все отлично знал заранее: он единственный из всех Хранителей и ангелов, не служивших Смерти, кто не просто мог беспрепятственно войти в поле Сумеречья. Ни для кого не было секретом, что Ангел Ночи предпочитал таинственное и мрачное Сумеречье беззаботной жизни в небесных полях Эдема. И теперь Верховный Судья собирался просить вернуть его младшего сына Хару. Не тратя зря времени на бессмысленные вступления, Сейширо, как обычно, предпочел сразу приступить к делу. Его вещание было стремительным и точным как полет стрелы: «Поиск ангела Весны займет какое-то время. Предугадать не возможно, куда их могло выбросить, и как сильно изменился их облик. Но как бы то ни было, раз теперь он с Щинококоро, можно не опасаться за его безопасность.» - Я видел дочь Бледного Мастера в бою, - кивнул Мигихаями, и золотые искры пробежали по его локонам. – Жуткое зрелище! «И прекрасное!» - не сдержался в своих мыслях Сейширо, но Верховный судья услышал совсем другое: «Лишь одно могло заставить ангела Весны броситься вслед за его другом – обещание, данное прежде.» Мигихаями беспомощно кивнул, ибо перед такими вещами он был действительно бессилен и беспомощен. Раз данное ангелом обещание оставалось нерушимым на века. Но неужели Щинококоро могла вырвать у его маленького сына такое страшное обещание?! «Нет!» - вонзилось в его разум вещание Сейширо. – «Щинококоро молода, своенравна и горда. Но она слишком благородна, чтобы совершить такое. Она первая умоляла вашего сына быть осторожнее с обещаниями.» Мигихаями приподнял брови. Ангел Ночи кивнул: «Это произошло на моих глазах. Щинококоро закрыла Хару собой, приняв большую часть силы удара на себя. Хару не видел для себя другой возможности отплатить ей.» - Да, я помню, - Мигихаями склонил золотую голову. – Значит, нам остается ждать до высочайшего распоряжения. Сейширо не нашел нужным подтверждать то, что было очевидно. - И все же я прошу тебя… В дивно-фиолетовом глазу полыхнула белая искра. Пожелав здравствовать принцессе Тихиро, Хранитель Таинств оставил Верховного. Наконец-то! Ничто и никто уже не задержит его здесь вдали от его сердца. Теперь его путь лежал далеко за пределы Небесных Земель в темные пределы поля Сумеречья. Глава 2 Юми Первое, что она увидела, был потолок из идеально обтесанных досок, на гладкой поверхности которых играли крошечные блики огня. Испытываемая ею слабость уползала прочь, оставляя свежие силы в упругих мускулах. Щинококоро приподнялась, оглядываясь вокруг. Она лежала в чисто убранной комнатенке такой крохотной, что не хотелось лишний раз шевелиться, чтобы не развалить ее. Подле себя она различила чье-то шевеление и сладкое посапывание. Метнув туда взгляд, она увидела крошечного человечка. На первый взгляд он был похож на подростка пятнадцати лет с очень крупной головой. Ярко рыжий вихор топорщился над его лбом, словно слипшиеся иглы дикобраза. Впрочем такие же жесткие клоки волос украшали всю его голову да так густо, что вскоре она поняла: эффект неестественно большой головы достигался именно благодаря такой оригинальной растительности. Тут он заворочался и повернулся к ней лицом. Мордашка у него была круглая, вся сплошь усеянная богатой россыпью веснушек, носик был маленький и аккуратный. И все же его нельзя было назвать красивым. Самый обычный человеческий детеныш. Она еще продолжала рассматривать его, когда он вдруг открыл совершенно ясные пронзительно синие глаза – глаза Хару!!! От неожиданности она вскочила и со всего размаху вписалась затылком в низенький потолок, грохнулась мимо кровати на пол прямо на лопатки так, что в воздухе только ноги болтались. - Это оригинально, Утауюки! – весело хихикнул пацан с глазами Хару. – Неужели ты всегда так просыпаешься? - Какого черта ты пристроился здесь?! – рявкнула Щинококоро с полу, с огромным трудом принимая исходное положение. - Ну, в доме больше нет свободных мест. Не мог же я лечь с хозяйкой. Пришлось лечь с тобой. Знаешь, как трудно пришлось, когда мы со всего маху угодили в болото, да еще в самую топь? - Что ты несешь?! – заорала Щинококоро. – Какое еще, к чертям собачьим, болото?! Ты вообще кто такой?! Мальчишка обеспокоено приблизил веснушчатую физиономию вплотную к ее лицу, внимательно рассматривая ее, будто хотел убедиться, что она не повредилась в уме. Что-то знакомое было в том, как он смотрел на нее, как массировал подбородок и забавно морщил нос, насупив брови. - Хару?… - неуверенно спросила она. - Да приди ты в чувство, наконец! – нетерпеливо прикрикнул он. – Конечно, это я. - Но ты так… изменился… - Ну да, я стал значительно сильнее, - он задумчиво нахмурился и пощупал мышцы довольно крупные для маленького ребенка. – Иначе я бы тебя так запросто из болота не вытащил. А ты ведь почти утонула в трясине. Он заложил руки за голову и тут же брезгливо отдернул их. - Надо же! – он пристально осмотрел ладони. – Я так старался отмыться от болотной грязи, а голова по-прежнему грязная! – он вскочил, видимо, чтобы снова помыть голову, и исчез за дверью. Невероятно! Хару, маленький нежный ангелочек, превратился в какого-то сорвиголову, в пацана с иглообразными вихрами. Немыслимо! Интересно, подумала Щинококоро, а он знает о том, что изменился?… - А-А-А-А-А-А-А!!!!!!!!! - Скорее всего, нет, - пробормотала она. Она подскочила и, спотыкаясь, помчалась на крик. Из комнатушки она выскочила в комнату побольше, где увидела еще две двери, одна из которых была распахнута настежь. Там горел свет. Щинококоро заглянула внутрь. Хару, совершенно голый, сидел на полу, рядом стоял опрокинутый чан с водой. Перед мальчиком висел большой металлический диск с такой ровной и чистой поверхностью, что можно было без труда рассматривать свое отражение как в настоящем зеркале. Только сейчас в нем отражался в конец ошарашенный маленький мальчик с невообразимо рыжими вихрами, торчащими во все стороны как у дикобраза, и отлично развитым мускулистым и в то же время изящным телом. Он трясущимся пальцем показывал на то, что видел в диске, и отчаянно пытался что-то сказать. Его невозможно синие глаза почти вылезли из орбит. Посмотрев на себя, Щинококоро поняла, что совсем не изменилась, только вот тело стало чуть крепче. Сексуальнее что ли? Крыльев не было. Не было этих ангельских атрибутов и у Хару – его спина была абсолютно чистая, только мышечный рельеф просматривался довольно отчетливо. - Так, - расставила все точки над i Щинококоро. – Похоже, такое преображение для тебя – сюрприз. - Издеваешься?! – парня не на шутку трясло. – Меня отец не узнает… - Ну, твоего отца здесь и так нет, можешь расслабиться… - Расслабиться?!! – Хару взвыл басом. И тут же схватился за горло. – Мой голос… - прохрипел он, медленно соображая, что же с ним произошло. - Ты превратился в простого смертного мальчишку, - невозмутимо пожала плечами Щинококоро. Она-то уже успела немного успокоиться, тем более, что теперь надо было помочь другу адаптироваться. - Я читала об этом, - объяснила она. – Ангелы, чья жизненная сила не значительна, попав сюда, погибают, В противном случае они изменяются внешне и адаптируются. Сумеречье высвобождает некоторую скрытую часть их натуры, благодаря чему они выживают. И даже получают возможность развить определенный потенциал, подавляемый небесами. - Ты об этом потенциале говоришь?! – опять рявкнул Хару с полу. - Ндааа! – протянула задумчиво Щинококоро. – Еще тот потенциалец! Я-то грешным делом боялась, как ты здесь выживешь с твоей-то трогательной женственностью… - Не пори чушь! Я тебе не баба!… Хару ошарашено замолчал, – только теперь он понял, что даже высказываться начал иначе. Энергетическое поле Сумеречья вытащило на поверхность его неотесанную натуру взрывного подростка. - Фильтруй базар, сопляк! – с мрачной улыбкой процедила девушка, подбоченясь. – Я хоть и осталась девчонкой, но мне хватит сил перекинуть тебя через колено и хорошенько взгреть по заднице. Она насмешливо приподняла треугольную бровь, рассматривая друга. Хару смачно шмыгнул носом: - Ты чего? - Ничего, - просто откликнулась Щинококоро. – Теперь я вижу, что ты можешь стать настоящей грозой для здешних милашек. - Чевооо!!! – взвился Хару и тут же умолк. Наконец он сообразил, что уже минут десять сидит перед молодой женщиной совершенно голый! Он вскочил и, лихорадочно прикрываясь ладонями, где только мог и успевал, огляделся в поисках полотенце, которое висело на стене за спиной у Щинококоро. Та, ничтоже сумняшеся, хмыкнула, закрыв глаза, подхватила полотенце и, не глядя в сторону парня, кинула ему теплую плотную ткань. Оставив Хару наедине с его новым телом, она вышла в другую комнату. У одной из стен стоял деревянный стол и несколько стульев. Она села у окна и задумалась. Итак, они в Сумеречье. Однако, Хару это пошло на пользу – подавляемая божественностью сущность парня пока что не так уж и плоха. И чья-то добрая душа приютила их… Щинококоро так и подскочила. Это ж Сумеречье! Какие здесь могут быть, к чертям собачьим, добрые души?! В ответ на ее недобрые мысли отварилась вторая дверь и в дом вошла девушка в шарфе. Она поставила на пол деревянное ведро, из которого выпало большое спелое яблоко. Девушка тут же наклонилась, чтобы поднять его. В тот же миг шарф спал с ее головы, и она устало вздохнула, укладывая яблоко на место. Вот она повернулась в сторону Щинококоро и замерла от неожиданности. Щинококоро тоже замерла потрясенная. Лицо девушки в шарфе было изуродовано с правой стороны, его рассекали жуткие шрамы. Бедняжка выронила ведро, и спелые плоды рассыпались по полу. Опомнившись, девушка попыталась как следует намотать шарф на лицо, но руки ее тряслись. Непонятное сочувствие жаркой волной прилило к сердцу Щинококоро. Она встала из-за стола и невозмутимо стала подбирать яблоки с полу, осторожно укладывая их в ведро. - Прости, что испугала, - извинилась она, приветливо улыбаясь. – Давай помогу. – Она безо всякого усилия подняла тяжелое ведро. - Спасибо, - поблагодарила ее девушка. Голос у нее был такой нежный и чистый, что на сердце теплело. Она уже успокоилась и с интересом рассматривала Щинококоро. - Ваша одежда сильно испортилась в болотах, - проговорила она, несмело улыбаясь. – Я сейчас подберу вам с мальчиком что-нибудь. Щинококоро оглядела себя – на ней был короткий балахон из мягкого сукна, которого хватало ровно на столько, чтобы как следует прикрыть ягодицы. - Не помешает, пожалуй, - пробормотала Щинококоро. - Меня зовут Юми, - представилась девушка. – Этот дом раньше принадлежал моим родителям. Теперь я живу здесь одна. - Очень приятно, - весело ответила Щинококоро. – А я Щинококоро. - Это очень грустное имя, - Юми опустила голову. – Можно мне называть тебя просто Кокоро. - Пожалуйста, - Щинококоро пожала плечами. Она расслабилась немного. Ее интуиция позволила ей прощупать, что девушка не опасна. Видение позволило ей определить теплую золотистую ауру без каких-либо признаков злобы или ненависти. Только горе и тоска. Кто-то сильно обидел девушку. Тут в комнату вошел Хару, который успел немного прийти в себя после пережитого шока. Он обмотал вокруг бедер полотенце. Однако это только подчеркнуло безупречность его торса. Юми трогательно зарделась, скромно потупив огромные изумрудно-зеленые глаза, не забывая тщательно прикрывать изуродованную часть лица. Через некоторое время они сидели в той большой комнате за тем же самым столом, на котором теперь стояла плетеная корзинка со спелыми сочными яблоками, большое деревянное блюдо с горячим яблочным пирогом и аккуратный глиняный чайник с душистым чаем из лесных трав. Малыш Хару, забыв обо всем на свете, включая хорошие манеры, самозабвенно уписывал за обе щеки один пышный ломоть пирога за другим, да так, что мелкие крошки от хрустящей золотистой корочки летели в разные стороны. Щинококоро мало что могло смутить, но тут она просто не знала, куда себя деть, так неловко ей было перед маленькой хозяйкой. Но Юми с таким искренним восторгом смотрела на пацана, что скоро стало ясно – лучшего комплимента для девушки трудно придумать. - Значит вы чужестранцы, - подытожила Юми. - Ну, типа того, - промямлил Хару, и новая порция крошек щедро осыпала стол перед ним на добрых два локтя. - Если ты не будешь разговаривать, то успеешь смести еще два куска, - хмуро зыркнув на своего товарища возмущенными глазами, заметила Щинококоро. - А ты просто подумай о своей фигуре, - беспечно отозвался парень, вгрызаясь в очередной ломоть и ловко слизывая сладкий сок из начинки. – Теперь злоупотребление мучным может плохо сказаться на тебе. Щинококоро довольно ощутимо пнула Хару по коленке под столом. - Вы знаете, где вы сейчас находитесь? – будто не замечая беспокойства Щинококоро, спросила Юми. - Боюсь, что не можем так сказать, - осторожно проговорила Щинококоро. - Я вижу, что ты из тех мест, где женщина наравне с мужчиной живет и сражается. Не жди к себе такого отношения здесь. Теперь молодым женщинам и девушкам опасно даже просто посмотреть в окно, если они признаны хотя бы миловидными. За ними немедленно приходят наемники-евнухи, чтобы забрать в паучий гарем. - Давай-ка по порядку. Ты сказала, что для женщин стало опасно теперь. Значит, раньше все было иначе? Юми печально кивнула. В комнате стало так тихо и тоскливо, что казалось, будто свечи в глиняных плошках заплакали, отчаянно всхлипывая. Даже Хару прекратил жевать, проглотив непрожеванный кусок. - Семь лет назад Серебряный Источник, наш город, жил беззаботной жизнью. Люди торговали все возможными изделиями из лунного серебра, которым боги благословили рудники, принадлежащие жителям города. Город процветал. Жители радовались. Но потом караваны, с серебром перестали возвращаться. После двух таких случаев, лорд Генма, которому принадлежит город, отправил разведчиков, но никто из них не вернулся. - Отправлен был только один разведывательный отряд? – поинтересовался Хару. - Три. - И ни один из разведчиков не вернулся? - Вернулся один. Мой отец, - еле слышно проговорила девушка, и крупная дрожь сотрясла ее хрупкие плечи. – Но то, что от него осталось… - Он был сильно изранен? – спросила Щинококоро. - В его теле не было крови, - прошептала девушка. – В нем текло жидкое серебро. Мутное и грязное. Это был не человек. - Он что-нибудь сказал? - Он захлебывался этим мерзким серебром, которое в него закачали! – Юми резко вскочила, сжав кулаки. По ее бледной щеке струились слезы. – Он ничего не мог сказать!… - Прости, Юми, - голос Щинококоро звучал спокойно. – Но если мы хотим разобраться в происходящем, то должны знать все. - Простите, - Юми немного расслабилась, старательно вытирая слезы, залившие все ее лицо. - Ничего, все в порядке, - успокоил девушку Хару. Успокоившись, Юми продолжила: - Мы пытались найти новые пути, чтобы торговать, но все напрасно. Над городом словно тяготел злой рок или проклятье. Следопыты долго плутали по лесам и горам, но так и не могли найти даже те тропы, что были открыты ими прежде. Как будто нас изолировали от мира. - А ваши серебряные рудники? Кстати, кому они принадлежат? – вспомнила Щинококоро. - Каждая семья в городе имела свой рудник: те, кто побогаче, владели двумя или тремя рудниками; кто победнее – одним небольшим. Тремя самыми крупными рудниками владел лорд Генма. Один из этих рудников еще пять лет назад должны были отойти его единственному сыну, лорду Мудзюро. Тут она снова запнулась, пытаясь сглотнуть подступившие к горлу слезы. - Почему в прошедшем времени? – потребовал Хару. - Он… он исчез пять лет назад, - еле слышно проговорила Юми, как если бы каждое слово отнимало у нее силы. - И что же случилось потом? – тихо спросил Хару. Он сидел прямо, скрестив руки на груди, сочувственно, но решительно глядя на девушку. - В лесах, что к востоку от Серебряного Источника, жил один отшельник такой старый, что никто не мог сказать точно, сколько ему лет. Некоторые утверждают, что он уже был очень стар еще в те времена, когда город только начали строить. Он прежде никогда не появлялся в городе. Но после исчезновения лорда Мудзюро он пришел к его отцу и заявил, что разгадал страшную тайну Серебра, однако настаивал на том, что сообщит он об этом только лорду Генме. Лорд был просто убит известием об исчезновении сына, что немедля согласился. Они проговорили всю ночь, но никто не смог узнать, что было сказано Отшельником. Только на следующее утро лорд Генма потребовал, чтобы жители города отдали свои рудники, так как серебро должно было пойти на приготовление зелья очень сложного состава для снятия проклятья, которому подвергли наш город завистники. Он так же заявил, чтобы все жители беспрекословно подчинялись любым требованиям Паука. Так мы узнали имя Отшельника. Девушка умолкла, а потом продолжила, и голос ее был полон презрения и горечи: - С тех пор серебро было в руках Паука. Но ему было мало, и через полгода теперь уже его слуги выстроили странный дом, очень высокий и мерзкий, словно гнездо какого-то мерзкого насекомого. На следующий день, после того как строительство было закончено, Паук потребовал, чтобы туда привели двенадцать молодых и сильных женщин для внутренних работ, – якобы этот дом был предназначен для приготовления того грандиозного контр заклятия. Женщины пришли в дом Паука, и больше их никто не видел. Через месяц Паук потребовал еще шестерых, но помоложе. Что случилось с девушками тоже неизвестно. Но когда еще через месяц Паук затребовал еще шестерых женщин, жители взбунтовались. - И было от чего, - заметил Хару, но Щинококоро шикнула на него и парень умолк. Юми продолжила рассказ: - Тогда-то Паук вывел к людям нескольких женщин, дав понять, что работа движется. Еще через неделю в город пришли торговцы из Города Белого Песка. Торговые связи с Белым Песком высоко ценится жителями города. Как все радовались тогда! Торговля возобновилась, и через неделю пришли еще два каравана из долины Спящей Совы, а потом несколько домов получили назад свои серебряные рудники. Создалось впечатление, что жизнь начала налаживаться. А еще через месяц Паук потребовал еще двенадцать женщин для работ в его новом доме. Люди вновь поверили в Паука и его могущество, что тридцать молодых женщин по доброй воле пришли на его площадь. Он отобрал пятнадцать из них, а другим пообещал, что возможно их помощь так же пригодится. Караваны шли. Те, кому Паук вернул рудники, продавали серебро местным ремесленникам, которые должны были большую часть выручки отдавать за приобретаемый материал. - Несправедливый обмен, - задумчиво протянула Щинококоро. - Владельцы стали покупать ремесленников, так? – угадал Хару. - Да, - кивнула Юми. – Создавались гильдии мастеров и ремесленников, которые работали на новую элиту, в руках которой теперь сосредотачивалась вся власть в городе. Значительная часть жителей были отправлены на рудники. Налоги и пошлины возросли на столько, что люди начали роптать. Караваны завозили только самое необходимое. А некоторые крытые повозки сворачивали прямиком к дому Паука. Затем все они отсылались прочь в сторону рудников. А потом в город стали въезжать отряды наемников, вооруженных до зубов. Малейшие недовольства подавлялись грубой силой. Молодых и здоровых женщин уводили насильно. Сейчас их уже просто хватают на улицах, избивают до потери сознания и увозят в Паучий Гарем, откуда по ночам порой слышны нечеловеческие крики, вопли и еще какие-то непонятные звуки. Я избежала этой участи, - тут она сдернула шарф с головы. Щинококоро уже видела изуродованное лицо девушки; она не выказала ничего, кроме уважения и восхищения смелостью девушки. Хару же с трудом подавил в себе жалость, ибо понял сразу, что меньше всего Юми нуждалась именно в этом. Зато скрыть ярость и бешенство, захлестнувшие его душу, он так и не смог. - Они поверили, что у меня кожные язвы. Теперь это довольно распространенное заболевание среди местных жителей. - А что с лордом Генмой? – вспомнила Щинококоро. - Его уже давно никто не видел. Людей, работавших в его замке, и охрану – тоже; их родственники давно уже считают их погибшими или попавшими под паучье заклятие Отшельника. - Темное дело, - задумчиво протянул Хару. - А что на счет тех, кому вернули рудники? – спросила Щинококоро. - Они владеют ими и распоряжаются по своему усмотрению. Часть доходов поступает в казну Паука, остальное оседает в карманах тех, кто исхитрился выслужиться перед ним. – Юми говорила с таким презрением и ненавистью, что друзья поняли, девушка будет приветствовать любую помощь, откуда бы она не пришла. - А многие поддерживают тебя? - Недовольных хватает, но от этого мало толку. Люди, ослабшие от болезней, голода и непосильной работы, ни разу в жизни не державшие меча в руках, против страшного колдуна и наемников самого свирепого и необузданного нрава, которые привыкли к тому, что, если не убьют кого-нибудь за вечер, день, считай, прошел зря. - А если убить Паука? – задумчиво протянула Щинококоро. - Есть надежда, что тогда все прекратится, - кивнула Юми, внимательно глядя на воительницу. - А наемники? – напомнил Хару. – Сколько их теперь в городе? - В последнее время они чувствуют себя довольно подавлено. Судя по всему, они тоже пленники Паука, потому что не имеют права покидать город. От ощущения полной изоляции нас всех спасала только возможность наблюдать, как в город входят караваны. Но сейчас люди, да и некоторые из наемных солдат, подозревают, что это не те караваны, которые приходили раньше. - Иллюзия? – догадалась Щинококоро. - Скорее всего, - кивнула Юми. – Приезжие, безусловно, настоящие, но вот откуда они приходят остается тайной. - В любом случае, надо самим все разведать, - Хару решительно рубанул рукой воздух. - Вы и в самом деле хотите помочь? – Юми недоверчиво посмотрела на неожиданных друзей. - Вот именно, - решительно кивнула Щинококоро. - Времени у нас полно, - вклинился Хару, хитро прищурившись. – Делать все равно нечего. Так почему бы нам с… с сестрой не помочь вашему городу? - Это смертельно опасно, - возразила Юми. – Зачем вам рисковать жизнью? - За тем, - откликнулась Щинококоро. – За тем, что таких гадов, как ваш Паук, и без того слишком много. - Есть ли в городе люди, которые помогут нам раздобыть оружие и информацию? – сразу приступил к делу Хару. - Пожалуй, найдутся такие. Один из кузнецов Серой Гильдии, Тесай, поможет вам с оружием и прочим снаряжением. На счет всего остального и информации вам придется обратиться к одной женщине. Мало кто из местных знает ее. Она не скрывается, но и не попадается лишний раз на глаза. Тем не менее, ухитряется быть в курсе всего. Ее зовут Катанэ. - Где мы можем найти этих людей? - Город поделен на части. Чтобы найти Тесая, вам нужно будет пройти в район Услуг. Это бедный и грязный район, и товары, предлагаемые там, не представляют особой ценности. Зато там меньше охраны и полиция предпочитает не вмешиваться в дела. Словом, там вы не привлечете к себе такого пристального внимания, как в Черном Районе, куда вы потом направитесь, чтобы встретиться с Катанэ. Однако, если Катанэ будет известно о вас, то она не позволит причинить вам вред. - Ты поможешь нам? – попросила Щинококоро. Какое-то время Юми сидела неподвижно, не сводя глаз с трепещущего пламени свечи на столе. Друзья чувствовали, что никакой внутренней борьбы девушка не переживала. Она что-то обдумывала. Наконец, она подняла изувеченное лицо, и надежда, сверкавшая в ее огромных карих глазах, лишь укрепила друзей в намерении помочь. - В районе Услуг есть больница для страдающих кожной язвой. Завтра я отвезу вас, якобы больных, туда – к такому грузу, как прокаженные, особого досмотра не будет. Там нам поможет хозяин больницы Тофу. Я знаю его с детства, ему можно доверять. Он вхож во многие районы и хорошо знает людей, которые так же смогут оказать вам поддержку, если вы твердо намерены убить Паука. Друзья согласились с предложенным планом. Глава 3 Город Серебряного Источника На следующее утро Юми дала им закутаться в лохмотья поверх одежды, намотала на их головы и руки бинты такого вида, что бедолаг чуть не вывернуло от омерзения. Но делать было нечего. Они даже позволили, чтобы девушка вымазала их какой-то зловонной жижей, которая должна была имитировать ядовитый гной, выделявшийся из «язв». Тут бедняжка Хару не выдержал: - Во имя всего святого! Зачем так издеваться?! Да мы сдохнем от одной только вони, не доехав до ворот города! - Зато избежим досмотра, - рыкнула на него Щинококоро. Она крепко держала выворачивающегося парня, чтобы Юми могла его «замаскировать». - Конечно, - поддакнула Юми, продолжая деловито размазывать по веснушчатой мордашке Хару вязкую жижу. – Или ты думаешь, что местная полиция не допускает вероятности заговоров? А то, что так воняет, даже хорошо – меньше будет желания обыскивать нашу повозку. - А вот у меня уже пропало всякое желание наряжаться в прокаженного! – продолжал скандалить Хару. - Мы могли бы нарядить тебя девушкой легкого поведения, но, к сожалению, ты растерял всю свою женственность где-то в болотах! – яростно зашипела ему в лопушистое ухо Щинококоро. - Я не баба!!! – взревел Хару. Он так резко рванулся из рук Щинококоро, что толкнул Юми под локоть, и весь камуфляж вылился ему прямо на голову, от чего мерзкий запах гниющей плоти усилился десятикратно. Однако рука Юми с лопаткой, которой она наносила грим, продолжала приближаться к его лицу и угодила прямо в рот разбушевавшемуся пацану. От вони и неожиданности Хару умолк, смачно клацнув челюстями и прикусив лопатку, его невозможно синие глаза полезли на лоб, лицо приняло насыщенный зеленый оттенок, а невозможно рыжие вихры на голове неестественно вздыбились. Щинококоро в ужасе смотрела на друга. Такого он мог не выдержать. И что же теперь делать? Как лечить бедолагу?! Хару между тем, не меняясь в лице, рухнул наземь лицом вниз. Стоявшая над ним Юми расхохоталась. Успокоившись, она объяснила Щинококоро, что боятся нечего, так как мазилка была сделана из такой смеси трав и корешков, от которых парню худо не будет. Зато теперь его можно было укладывать в повозку, которую тащили два печального вида бычка, и спокойно везти в город. Дорога пролегала в долине такого унылого и печального вида, что челюсть сводило. Кое-где стояли обветшавшие домики таких бедняков, как Юми. Попадались хижины и вовсе полуразрушенные, где никто не жил после смерти хозяев. Юми объяснила, что местные боялись заразиться, потому предпочитали не подходить к домам тех несчастных, которые уже отмучались. Словом такой нищеты и запустения Щинококоро еще не видела. Да этого Паука надо живьем выпотрошить и повесить на его же собственных кишках! От ярости девушка скрипела зубами. - Такого не было до исчезновения караванов, - начала вспоминать Юми. – Когда-то здесь пышно колосились пшеничные поля и звенели ручьи. Аромат от спелых яблок и дикой земляники смешивался с теплым свежим воздухом. Мы часто гуляли здесь с моим… - тут девушка запнулась и умолкла. - У тебя был возлюбленный, - поняла Щинококоро. – Он тоже погиб, как твой отец? - Я не знаю, что с ним случилось. Он исчез без следа. Но если он и погиб, то непременно унес с собой не меньше десятка своих врагов, кем бы они ни были. – Юми гордо выпрямилась: - Он был величайшим воином и благородным человеком. «Прежде чем убить гада, непременно заставлю его вернуть всех, кого еще можно вернуть,» - поклялась себе Щинококоро. Постепенно пейзаж изменился, все чаще появлялись дома из камня и мощеные булыжником дороги. Щинококоро поняла, что они уже въехали в город. Не смотря на то, что был десятый час утра, в городе стояли сумерки. Солнце светило тускло, было очень прохладно и сыро, густой туман оседал липкой влагой на одежде и открытой коже, лениво клубился под ногами. Ну а запах, которым пропахли улицы, не очень отличался от той тошнотворной вони, которую источал грим путешественников. Наверное, поэтому на городских улицах было так немноголюдно. Горожане, закутанные в грязное тряпье, голодные и истощенные, с трудом ковыляли, периодически спотыкаясь о разбитый камень мостовых, падали, цеплялись за стены, и тогда можно было увидеть их изувеченные, высохшие или опухшие до синевы руки. Юми сама выбирала дорогу, стараясь не пользоваться широкими улицами и наиболее открытыми пространствами. Дома, построенные на одну половину из дерева, на другую – из камня, тесно лепились друг к другу. Стены были настолько черны от копоти и еще какой-то мерзости, что Щинококоро с огромным удовольствием закрыла бы глаза, но нужно было внимательно следить за дорогой и внимательно изучать местность. От канав и сточных труб шли омерзительные испарения, грязь вязко хлюпала под колесами и копытами бычков. Голодные бродячие животные и нищие старательно обыскивали каждую мусорную кучу, которых здесь было в завидном избытке. Временами то тут то там доносились жалобные стоны умиравших от голода или какой-нибудь заразы и истошные вопли, тех, кого пожирали заживо. - Мы в Кольце Прокаженного, - объяснила Юми шепотом. – Всех безнадежно больных, которых не успел спрятать доктор Тофу, вывезли сюда. - Охраны нет, - еле слышно отметила Щинококоро. - Они до смерти боятся заражения, потому и обходят стороной это место. Кольцо Прокаженного опоясывает весь город. Наемники в городе словно находятся в постоянном окружении. - Если Паук не опасается их бунта, он либо псих, либо очень искусный колдун, - рассудила Щинококоро. - Иногда до нас доходит ропот наемников. Они боятся Паука. Он владеет ими, как рабами, как всем нашим городом. Кое-кто из наемников пытался его убить. Что с ними потом случилось, знают только обитатели Кольца Прокаженного. - Они их видели? - Видели то, что от них осталось. И это было омерзительное зрелище, даже по сравнению с тем как теперь выглядят жители городской окраины. - Некоторые почти изъедены этой пакостью, но все еще живы. - А это самая страшная часть истории, - Юми задрожала крупной дрожью, даже слышно было, как она стучит зубами. – Никто со времени воцарения Паука не умер. Зато родилось очень много девочек. Щинококоро задумалась. Выходит Паук знаком с искусством некромантии, что делает его в некоторой степени немертвым. Но зачем тогда ему серебро? Точнее лунное серебро. Ведь это верная смерть для немертвого. Если только… если только он не пытался изготовить Белую Кровь! Белая Кровь – это эликсир, который позволит человеку не стареть и жить вечно или полностью воскресить умершего. Так вот зачем ему нужны были женщины! Важнейшим компонентом эликсира была кровь молодой здоровой смертной женщины, необязательно девственницы. При чем нужно было не просто провести банальное кровопускание, а подвергать жертву самым изощренным и ужасным пыткам, дабы ужас и отчаяние насытили кровь. Значит каждая из женщин, попавшая в Паучий Гарем, обречена на медленную и страшную смерть. - Юми, - встрепенулась Щинококоро. – Сколько женщин уже отправлено в Паучий Гарем? - До того как начались бесчинства Паука, тридцать девять женщин исчезли из города. А после несчастных просто отлавливали на улицах, тщательно проверяли и отправляли в Гарем. По шесть человек раз в месяц или по двенадцать раз в два месяца. Этими поимками занимается специально… стерилизованный отряд наемников. - Кастрированные, что ли? – уточнила Щинококоро. Юми кивнула: - Был еще один отряд, состоящий из женщин-наемниц. Но женщины становились такими нервными, что запросто калечили горожанок при поимке. Тогда наемниц подвергали унизительной порке прямо на улице, а потом этот отряд просто расформировали. Подсчитав, Щинококоро убедилась, что все сходится. Паук хотел изготовить Белую Кровь, чтобы обрести бессмертие и вечную молодость. Решил богу уподобиться. А дальше что? Как обычно завоевание мира? Всей вселенной? Да что там мелочиться, всего мироздания! Молодая женщина устало вздохнула: таких придурков хватало во всех полях мироздания. Ох, и прибавлялось же тогда головной боли Сейширо! Придурки вроде Паука ухитрялись докопаться до таких истин, что многие Верховные теряли сон и приобретали изжогу, а потом еще долго-долго страдали от адской мигрени. Тут Щинококоро так и подскочила на месте. Юми еле успела ее подхватить, и зашипела как рассерженная кошка: - Раз уж ты прикинулась смертельно больной, так и веди себя как умирающая! А если хочешь изобразить предсмертные конвульсии, то вовсе не обязательно выпрыгивать из телеги, прокаженная ты двинутая! - Извини, - сдавленно рыкнула Щинококоро. – Просто я размышляла… - Твои размышления могут здорово нас выдать. Засунь их куда-нибудь поглубже! «Если я такие мысли, как вероятность появления в Сумеречье Хранителя Таинств, из-за которого я здесь сейчас парюсь вместе с Хару, засуну куда поглубже, у меня начнется чудовищный геморрой!» Сейширо не мог упустить такого нарушения неприкосновенности Таинства. Смертный узнал тайну Белой Крови! Да сейчас все Небесное Поле должно сидеть как на раскаленных углях. Возможно, отослав ее сюда, они хотели, как говорят обитатели поднебесных полей, подстрелить разом двух уток: и нарушителя ликвидировать, и Щинококоро наказать. Тогда вероятность встречи с Ангелом Ночи Сейширо уменьшается. «ФФУУУ! Хоть какое-то облегчение!» - облегченно выдохнула Щинококоро. Однако надо бы сфокусироваться только на Пауке – такая резкая чехарда эмоций здорово выматывает. Вскоре Кольцо Прокаженного со всей его мерзостью осталось позади. Район Услуг имел несколько уровней; если в первые два можно было проникнуть, то в третий дорога была свободной только для тех, кто мог предъявить серебряную татуировку – знак высокого положения в городском обществе. Третий уровень плотно примыкал к центральному району, в нем стояли дома зажиточных граждан, лавки и ювелирные мастерские, а также дома весьма дорогостоящих развлечений и удовольствий, где клиентам предлагался комплексный и совершенно безопасный отдых. Горожане, заселявшие третий уровень Серебряного Источника были простого происхождения, но имели непосредственное отношение к торговле, благодаря чему добились значительного положения и влияния даже в кругу знати. Хотя, если верить Юми, кое-кто из торговцев был вхож и в первые два уровня Района Услуг. - Тесай знает кое-кого из торговцев, кто сможет снабдить вас тем необходимым, что вы не сможете найти здесь, - продолжала инструктировать она. - А цены? – напомнила Щинококоро. - Цены договорные, - тихо проговорила девушка. – Услуга за услугу. - Значит, придется выполнить какое-то задание, чтобы что-то получить, - поняла ее собеседница. - С того времени, когда рудники были закрыты для их владельцев, условия выживания на рынке ужесточились. Вражда между домами здесь обычное дело. Щинококоро предпочла оставить этот разговор на потом, после того, как они побеседуют с кузнецом Тесаем и доктором Тофу. Первый уровень Района Услуг немногим отличался от Кольца Прокаженного: все та же запущенность, грязь, убожество и уныние. Только жилых домов, более или менее приспособленных для жилья, было куда больше, то там, то тут попадались грязноватые лавочки с подержанным товаром, люди в добротной рабочей одежде деловито сновали по каким-то своим делам с таким усердием и тщанием, будто что-то старательно пытались выкинуть из головы. Несколько раз Щинококоро замечала воинов, мужчин и женщин, в отличном снаряжении, с самым разнообразным оружием. Некоторые из них были на грани нервного срыва, другие озлобленно зыркали по сторонам, пытаясь найти себе хоть какой-нибудь предлог для драки. Некоторые были в состоянии такой апатии, что вздумай кто-либо из граждан совершить что-нибудь противозаконное, они бы даже не взглянули в его сторону. Наемники, сообразила девушка. Она сразу отметила, что каждый из наемников носил на шее своеобразный ошейник с изображением паука. - Все ли наемники должны носить знак паука на шее? - Все, - кивнула Юми. – Но это уже мало кому из них нравится. Те, кто пытался снять ошейники, умирали в ужасных мучениях – их словно заживо переваривали. - К…как пе…переваривали?… - на дне повозки заворочался отошедший, наконец, от зловонного шока Хару. - Это похоже на Наказание Голодного Паука, - с омерзением процедила Щинококоро. – Похоже, этот отшельник и впрямь не дурной колдун. Судя по всему, он неплохо освоил технику Паука. Недурно! Хару кое-как оттер мазилку с лица и осторожно подполз к девушкам: - Значит, нам придется столкнуться с огромным мерзким пауком? - Определенно, - обронила в ответ Щинококоро. - Какая гадость!… - Хару снова позеленел. - А ты стал брюзгливым, - мрачно хмыкнула девушка. – Раньше я как-то за тобой не замечала ничего подобного. И где же твоя любовь ко всему живому? - Оставил на полпути в болота, - слабо прошептал парень, передергиваясь от отвращения. - Не вздумай блевать в повозку или нам на спины! – предупредила его Щинококоро. - Бедняжка! Ему совсем плохо, - пожалела мальчишку Юми. - Он знал, что будет тяжело, - равнодушно бросила Щинококоро. Но Юми ее не слушала, передала девушке вожжи и повернулась к тяжело дышащему Хару. - Ему и впрямь худо. - Проклятье! – рыкнула ее собеседница. Она вернула Юми вожжи и пересела в повозку к Хару. Осмотрев друга, она быстро пододвинула его к краю повозки, чтобы он мог перегнуться, и помогла ему вызвать рвоту. - Надо поворачивать к доктору Тофу, - Юми решительно натянула вожжи и уже хотела повернуть повозку, как Хару немного окрепшим голосом возразил ей: - Все в порядке. Похоже, твое лекарство вышло мне боком. - Ты брала с собой воду? – потребовала Щинококоро. - Да, в левом углу, прямо за твоей спиной. Друзья продолжили свой путь Вскоре они свернули в темный тесный переулочек и осторожно покатили по разбитым камням мостовой. Здесь им пришлось продираться сквозь свешивавшиеся с разбитых окон верхних этажей, отвратительные тряпки, в более холодное время служившие для утепления домов, под колесами все время сновали обнаглевшие крысы и мыши. - Почему мы свернули сюда? – не понял Хару. - Повозка с прокаженными подъезжает к кузнице довольно известного кузнеца – это, по-твоему, выглядит неподозрительно? – осведомилась Юми. - Тогда нам нужно было подъехать к доктору Тофу, - сделал логичный вывод Хару. - Доктор Тофу все равно в это время находится в больнице второго уровня. Лучше не терять времени зря. Друзья согласились. Вскоре их убогонькая тележка доскрипела до полуподвального входа в приземистый, но довольно добротный домишко. Здесь находились кузница и лавка Тесая-кузнеца. Глава 4 Хранитель Оружейной Палаты Одного взгляда на кузнеца было достаточно, чтобы Щинококоро и Хару заподозрили в его роду изрядную примесь демонической крови. Тесай был огромен. Он возвышался над тремя друзьями словно несокрушимая гранитная скала. Под его почти черной, блестящей кожей бугрились мощные мускулы, накачанные, как видно, не только многочасовой работой молотом в кузнице. Движения кузнеца были совершенно спокойными и размеренными. Но Щинококоро поняла, что полукровка готов к любой неожиданной или открытой атаке, которая, скорее всего, закончится в его пользу. Только когда Тесай увидел Юми, его глаза потеплели. Он подошел к тележке и осторожно помог девушке спуститься. После обмена приветствиями он внимательно посмотрел на друзей Юми. Девушка шепнула ему что-то на ухо, и кузнец знаком велел следовать за ним. Друзья спустились по лесенке вниз, и попали в комнату, обитую железом, чьи стены были заставлены полками с оружием и броней разного калибра, но не самого лучшего качества. Хару украдкой уныло рассматривал весь предлагаемый ассортимент товаров, когда Тесай, предложив гостям низенькие табуреты. Хару тут же ловко оседлал свой табурет, опершись о сидение впереди себя. Щинококоро, не сводя глаз с Тесая, села прямо, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди. Юми встала рядом с кузнецом, опершись на единственную свободную полку за его спиной. - Итак, - низким хрипловатым голосом заговорил кузнец. – Кого ты ко мне привела? - Это Щинококоро, а это Хару, - представила друзей Юми. – Они чужестранцы, недавно в наших краях. Они хотят помочь нам. Кузнец задумчиво почесал мощный подбородок, совершенно не тронутый щетиной. Хару неожиданно понял, – одно движение могучей темной длани Тесая за глаза хватит, чтобы раздробить ему позвоночник и ребра. Щинококоро, по-видимому, вид кузнеца не смущал; она открыто смотрела ему в глаза. - И вы что же, хотите раздавить Паука? – спросил Тесай с легкой усмешкой. - Да, - просто ответила девушка. - И как вы собираетесь проникнуть к нему в логово? – последовал немедленный вопрос. – Как думаете подобраться к нему? Как собираетесь защищаться от его магии? - Мы не привыкли защищаться, - вспылил Хару. Тесай хмыкнул в бок. - Ты знаешь, зачем мы хотим это сделать, - медленно проговорила Щинококоро. Кузнец перевел взгляд своих серо-стальных глаз на девушку. - Да, Сверженный Ангел. Юми удивленно воззрилась на своих новых друзей, но потом улыбка озарила ее лицо. - Значит, это правда! – прошептала она, на ее глазах заблестели слезы счастья. Щинококоро и Хару непонимающе посмотрели на девушку. Девушка пояснила: - Мы все знали, что однажды на нашу исстрадавшуюся землю, отравленную поганым Пауком, придут ангелы, чтобы помочь нам. И первыми придут… - Сверженные Ангелы, - закончил за нее Тесай. - Сверженная только я, - зачем-то уточнила Щинококоро. - Я стал Сверженным по доброй воле, - тихо и серьезно возразил другу Хару. Щинококоро грустно вздохнула, – воспоминания о Свершении захлестнули ее, тяжко сдавив сердце. Кузнец выпрямился: - Поможем друг другу, Сверженные Ангелы. Мы поможем вам уничтожить запретный артефакт, а вы поможете нам уничтожить урода. Хару расплылся в яркой улыбке: - Трудно отказаться от такого предложения, Утауюки? - Да, трудновато, - девушка легко улыбнулась. Хару издал радостно-воинственное восклицание. - Решено! – Тесай хлопнул себя по колену. – Однако сейчас еще не время. Все трое уставились на него. Кузнец продолжил: - Не известно, до какой степени поле нашего мира изменило вашу небесную сущность… Тут он сделал паузу, заметив, как красноречиво приподнялась соболиная бровь Щинококоро, которая пристально посмотрела на своего младшего спутника. - Вам придется познать свои тела заново. - Тогда сделать это надо незамедлительно, - согласно кивнула Щинококоро. - И как можно скорее! – подскочил Хару. - Вам нужен настоящий мастер, - Тесай снова задумчиво поскреб подбородок. - Но в городе уже давно не было такого, - возразила Юми, качая головой. - Я придумаю что-нибудь, - успокоил друзей Тесай. Затем он поднялся: - Проверим, что вы можете сейчас, - он резко выбросил несколько кинжалов в сторону Хару. Щинококоро рванулась, было, помочь другу, но что-то твердое и тяжелое ударило ее в грудь и отбросило назад, – Хару метнул в своего лучшего друга стул, чтобы Щинококоро не вмешивалась в его поединок. Девушка поняла, что сейчас ее защита неуместна. Когда она вскочила, Хару стоял на ногах, держа наготове все кинжалы, что метнул в него кузнец. Тесай хмыкнул и шутя качнул неизвестно откуда появившийся в его руке гигантский молот. Хару ответил ему однобокой усмешкой. В следующий миг молот с глухим гудением полетел в парня. Тот опять ловко увернулся от атаки кузнеца: парень стремительно подпрыгнул к потолку и пробежал вниз к полу, презрев все законы тяготения. От глаз Щинококоро не укрылось, что при этом Хару совершал какие-то неуловимые движения кистями рук. - Неплохо, - насмешливо оценил Тесай. Его огромная рука была аккуратно пригвождена за рукав куртки к деревянной, обитой железом стене семью кинжалами, при чем кинжалы были вогнаны прямо и точно, по самую рукоять. - А теперь освободи меня, - спокойно попросил кузнец. Хару немедленно приблизился к Тесаю с намерением выполнить его просьбу, когда мощный кулак кузнеца стремительно метнулся к его голове. Но Хару, словно предугадывая действия противника, снова уклонился, поднырнув при этом под ужасающих размеров бицепс и приставил восьмой кинжал к сонной артерии богатыря. - Неплохая техника Зеркального Отражения, - повторил Тесай и опустил кулак. Щинококоро была настолько поражена молниеносной реакцией своего младшего друга, что растерянно спросила: - А кто швырнул в меня табуреткой? - Извини, - смутился Хару. – Но я хотел справиться сам. Девушка потерла ушибленный живот и улыбнулась, но вдруг резко обернулась, перехватив широкое лезвие огромного палаша, который на нее готовился опустить Тесай, словно тень скользнувший за ее спиной. Он уже высвободился из куртки, оставив ее висеть на стене. Какое-то время они стояли друг против друга. Тесай, осклабившись, скрежетал зубами, пытаясь надавить на палаш посильнее, чтобы разрубить противнику череп. Лицо Щинококоро застыло стеклянной маской. Кузнец ничего не мог увидеть в побелевших глазах девушки, и это мешало ему определить, что она намерена делать дальше. Вдруг он почувствовал, как напряглись ее мускулы, но отреагировать он не успел, потому что одновременно девушка, не выпуская из ладоней плотно зажатое лезвие палаша, резко крутанулась в воздухе параллельно полу, уперлась кузнецу ногами в грудь и нанесла несколько ударов с такой скоростью, что Тесай все их ощутил как один мощный толчок. В его глазах потемнело, на тело навалилась слабость и сонливость; он против воли опустил меч и даже не понял, что стал падать на пол. Когда он пришел в себя, то был твердо уверен, что пролежал без сознания несколько суток, хотя это длилось только минуту. - Итак, - подытожил он. – Ты владеешь техникой Блуждающего Во Времени. Недурно. Думаю, что смогу найти вам кого-нибудь подходящего на роль наставника. - А как на счет оружия? – не отставал Хару. - Вооруженный гражданин без отметки паука, которой помечены все остальные наемники здесь, вызовет подозрения. К тому же городские наемники прекрасно знают друг друга в лицо,
мороз 200 на 50 сек и 500 футов какой для етого нужен навык???