Speax-with-the-Storm

За баги спасибо. Исправим. А пока - Акт 3. ___ В крипту вел только один путь – изнутри самой Часовни. Так думали все. Сех-ле, как и всякий другой вор, находившийся в Гильдии на добром счету, знал, что это совсем не так. Неприметный люк в одном из прудов герцогского замка, открывал длинный извилистый проход, заканчивавшийся могилой одного из древних, давно позабытых правителей Чейдинхола. Этим путем пользовались редко. Грабить Часовню считалось делом низким, недостойным, а главное – неприбыльным. Однако, ныряя в мутные воды пруда, Сех-ле думал именно о деньгах. Айморе посулил двести септимов, неслыханную награду за одно-единственное вторжение. Конечно, редгарда слегка смущала перспектива полосовать ножом покойника, но обещанное золото с лихвой перевешивало природную брезгливость и страх перед мертвецами. Вернув решетку на место и проплыв несколько метров под водой, Сех-ле смог, наконец-то, высунуть голову и сделать глубокий вдох. Ноги коснулись дна. В затопленном тоннеле безраздельно царствовала тьма. Поводив руками по стенам и потолку, вор убедился, что факелов здесь никогда и не было. Проход всегда оставался погруженным в черноту. Пробираться по затопленному тоннелю оказалось делом тяжелым. Несколько раз нога редгарда проваливалась в выбоину, и тогда он, погружаясь в воду с головой, глотал тухлую и крайне неприятную на вкус воду. А прикинув расстояние между Часовней и замком, Сех-ле окончательно приуныл. Такими темпами он мог добраться до крипты лишь к рассвету, и ему пришлось бы ждать в проходе целый день, пока жрецы вновь не отправятся на боковую. Нащупав в кармане амулет каджитского глаза, редгард вызвал его магию. Как он и ожидал, ничего токового рассмотреть не удалось. Взору вора открылся уходящий во тьму коридор с земляным потолком и неровными стенами. Лениво колебавшаяся вода неопределенного оттенка цвела мелкими водорослями. Сех-ле начал мерзнуть. Уже дважды ему пришлось опорожнить мочевой пузырь. Пронизывающий холод сковывал движения и сильно тормозил передвижение. Редгард вспомнил, что ему рассказывали о гибели от переохлаждения. Воры, работавшие в Бруме, часто повторяли, что ощущение холода означало готовность организма сопротивляться, а чувство тепла – напротив - смертельную опасность. Погибнуть в богами забытом тайном ходе даже ради двухсот золотых было бы довольно глупо, поэтому Сех-ле, собрав волю в кулак, решил во что бы то ни стало ускориться и достичь крипты до рассвета. Сначала он попытался плыть, но тоннель был слишком узок для этого. Вор то и дело бился руками о стены, сдирая кожу, и вскоре вновь перешел на шаг. По ощущениям редгарда, он шел уже добрых три часа. Уровень воды, несмотря на это, не менялся. В некоторых местах Сех-ле даже приходилось нырять и преодолевать полностью затопленные участки. Холод ушел на второй план. Теперь вором овладела неуверенность в том, действительно ли тоннель ведет в крипту. Гильдейцы не пользовались им долгие годы. Вдруг они дали ложную наводку? А сам лаз вполне мог обвалиться! Сех-ле нервно дернулся, представив себе, что ему придется преодолевать обратный путь. В этом случае холод точно его доконает. Он уже почти полностью отчаялся, когда уткнулся в глухую стену. Редгард поводил по ней руками, и его ладонь легла на выпуклый шершавый камень. Сех-ле вдавил его в стену, и в глаза ему ударил ослепляющий желтый свет, а под ногами выросли невесть откуда взявшиеся ступени. Редгард шагнул вперед, и скрип за его спиной возвестил о том, что потайной лаз вновь затворился от ненужных глаз. Щурясь, делая неуверенные шаги и оставляя на полу мокрые следы, вор добрался до ближайшего факела и сбросил его на пол. Зал крипты окутал полумрак, позволивший Сех-ле быстрее адаптироваться к свету после трех часов блуждания в кромешной темноте. Прислонившись к стене, редгард оглядел помещение, в котором очутился. Один из укромных уголков крипты, как и уверяли гильдейцы. Здесь не хоронили простонародье, и скорбящие родственники редко тревожили священный покой этого места. Вдоль стен стройными рядами стояли роскошные саркофаги знати. Некоторые надгробия выглядели давно забытыми, некоторые были ухожены и украшены цветами и свечами. В центре высились два стоячих памятника, один из которых, изображавший воителя с двуручником, прижатым к могучей груди, и служил входом в затопленный лаз. Оставив графский погребальный зал, Сех-ле вышел в смежную комнату. Именно там он и нашел то, что искал. Мертвый Дозорный лежал на мраморной плите. Жрецы уже омыли его, но еще не облекли в погребальные одежды. Покойник был обнажен. Большая удача! Редгард вытащил тонкий алхимический скальпель, который ему дал Айморе. Но, осмотрев труп, Сех-ле испытал чувство, сродное одновременно и страху, и разочарованию. То, что он искал на теле Дозорного, исчезло вместе с куском мяса, буквально выдранным из бедра. Кто бы ни сделал это, он наверняка либо недавно покинул крипту, либо еще находился в ней. Перекинув скальпель в левую руку, редгард потянул из ножен свой верный кинжал. В тот же момент послышалось бряцанье стали. Сех-ле нырнул в графский зал, прижался к стоячему саркофагу и попытался выровнять дыхание. Его сердце колотилось так сильно, что, казалось, сотрясало стены гробницы. Молясь всем богам и поминая Шестнадцать Принцев, редгард выглянул из своего укрытия. В погребальную залу спустился Дозорный Стендарра, тот самый, который остался в Часовне после общей поминальной молитвы. Воин подошел к покойнику и осмотрел его. Обнаружив рану на бедре, Дозорный насторожился. Рука его легла на рукоять меча. Несколько мучительно долгих мгновений воин вертел по сторонам головой, затем прошел по всему залу, заглядывая за каждую колонну и проверяя каждую нишу. Сех-ле вновь спрятался за изваяние старого графа. Клацанье кованых сапог Дозорного раздавалось теперь совсем близко. Спустя несколько ударов сердца воитель зашел в графскую погребальную залу. Не заметить лужи на полу он не мог... Коннельм. Крюки. Сначала было просто чувство боли. Стараясь ничем не выдать себя, Коннельм лежал, уткнувшись лицом в пропитанный собственной кровью песок. Затем пришли служители арены. Ржавый железный крюк вонзился в ногу норда, и тяжелое тело повлекли безжалостные и безмолвные служители. Коннельма протащили по грубому каменному спуску, грубо вытесанным ступеням, везли в трясучей телеге, пребольно ударяя о занозистые стенки, а потом бросили в зловонную яму и накрыли чуть надушенной тканью. Гладиатор знал, что подобных ему не хоронили с почестями. Будь он мертв, его последним пристанищем стала бы братская могила, в которую раз в три дня погибших воинов кидают друг на друга и наскоро забрасывают землей. Но Коннельм еще цеплялся за жизнь. Дождавшись, пока колеса телеги вновь заскрипят, увозя служителей назад в Имперский Город, норд открыл глаза, ощупал рану в боку. Кровь почти перестала течь. Сделав вдох полной грудью, Коннельм по ощущениям понял, что легкое не пробито. Гораздо хуже дело обстояло с икрой, в которую вонзился крюк могильщиков. Ржавое железо пробило мышцу, и любая попытка пошевелить ногой вызывало чудовищные мучения. Гладиатор нащупал лежавшее прямо под ним тело. Оторвал от доспеха две широкие кожаные полосы и крепко перемотал ногу. Затем примотал к торсу тряпку, служившую еще одному мертвецу нижней рубахой. И – пополз. Его целью было озеро Румаре. Ренас. В предвкушении опасности. Возвращаться в Морровинд Ренасу не хотелось. Аргонианские власти вряд ли забыли, при каких обстоятельствах темный эльф покидал родину своих предков. Ренас прекрасно понимал это, равно как и его приемный отец, но иного выхода у них не было. Дело, которому Ги Айморе посвятил последний десяток лет, подходило к завершению, и роль Ренаса в нем была решающей. Лодчонка медленно плыла по течению одного из протоков непроходимых топей на границе с Аргонией. С трудом вдыхая тягучий жаркий воздух, Ренас наблюдал за слаженной работой своих наемников. Он подобрал их на границе с Сиродиилом. Отчаянные ребята, готовые взяться за любую работу. Специалисты, которым азарт и гордость за выполненное задание куда важнее денег. - Завтра будем на месте, - сказал Погребенный-в-Лепестках, единственный аргонианин в отряде. - Я знаю, спасибо, - Ренас сухо кивнул. – Вы готовы пойти за мной внутрь? - Ты заплатил вперед, - Погребенный пожал плечами, словно вопрос данмера показался ему абсурдным. - Ты был там? - Никогда. Мы обходим это место стороной. Хист не одобряет то, что Великий Конструктор сделал с лесом, с его недрами и корнями. - Бредни, - фыркнул Мойл, имперец, командовавший отрядом. – Двемеры веками занимались тем же, но при виде их руин тебя не мучил суеверный ужас! - Это другое, старший брат, - покачал головой аргонианин. – Магия Конструктора, она другая. Он достаточно изучил двемеров, чтобы усовершенствовать то, что делали они. К тому же, он исчез совсем недавно. - Исчез? Да его убили! – вмешался лучник Саймир, вытаскивая из воды весло. – И, по слухам, все его создания тоже уничтожены! - Я в это не верю, - отрезал Погребенный-в-Лепестках. Ренас вполоборота отвернулся от спорящих наемников и поднял голову. Над ними сплошным зеленым потолком простирались кроны причудливо изгибающихся растений. Скрученные древесные стволы переходили в миллионы тонких ветвей, сплетавшихся друг с другом в смертельной борьбе за солнечный свет. Среди густой листвы прятались птичьи гнезда и змеиные логова. Огромные насекомые то взмывали в воздух, то резко снижались в попытках слету выхватить из воды мелкую рыбешку или зазевавшегося водного жука. Джунгли жили так же, как и тысячи лет назад. Это была прекрасная и дикая арена, на которой разворачивались схватки за существование целых видов. - Смотрите! – Погребенный-в-Лепестках вытянул руку. Ренас повернулся и увидел первое доказательство их близости к Заводному Городу. Аргонианин указывал на древнее дерево Хиста. Колоссальный ствол выглядел безжизненным на фоне окружавших его более молодых растений. На ветвях не зеленел ни единый лист, а высунувшиеся из-под земли корни практически окаменели и приобрели пепельно-серый цвет. Священное древо Аргонии было задушено изнутри. Приглядевшись, Ренас заметил, что ствол Хиста оплетен тонкими латунными трубами. То там, то здесь из коры торчали гвозди, металлические обрезки, приборы, вживленные некогда прямо в дерево. Внезапно дерево издало глухой протяжный звук, похожий на вздох, и все участники экспедиции одновременно вздрогнули. Из глубоких ран, оставленных на теле Хиста непостижимым гением Сота Сила, вырвались клубы белоснежного пара. Трубы с лязгом сдвинулись, словно гигантские змеи, душащие добычу, а из-под земли близ дерева высунулись два шатуна. Ренас как завороженный наблюдал за сцепляющимися в механическом танце шестернями. Шатуны прошли вдоль Хиста, цепляясь за ползучие лианы и распугивая насекомых, и столь же неожиданно скрылись, а громадное растение, окутанное клубами пара, вновь застыло, и обманчиво мертвое искусственное подобие жизни покинуло его до следующего цикла. - Это только первое, - с горечью проговорил аргонианин. – Таких деревьев здесь больше десятка. Конструктор отнимал нашу память. - Нет, не думаю, - Ренас глядел на мертвый Хист, пытаясь представить себе истинный масштаб деяний мудрейшего из Трибунала. Великого мистика, которого ему по долгу рождения надлежало звать Богом. – Он пытался изменить действительность. Это дерево не погибло зря. - Тебе не понять, - ответил Погребенный. В его голосе не было злобы, и он словно жалел данмера, который не мог оценить истинное значение Хиста. – Только Народ Корня в состоянии видеть то, что скрыто под землей. Это прерванная связь. Изгои. Отречение. Отстраненность. Ты не чувствуешь. Никто здесь не чувствует. - Боги, да заткнись ты! – рявкнул Мойл. – Если ты будешь устраивать такое из-за каждого дерева, зачем ты вызвался идти с нами? - Твое слово – закон, старший брат, - невозмутимо ответствовал ящер. - Так-то, - имперец удовлетворенно кивнул. – А теперь смотрим в оба. Нам нужно место для привала. Доплывем до Сота Сил уже завтра. - Стоянка? Так рано? – удивленно поднял бровь Ренас. - Да. Мне нужно будет поговорить с ребятами, сказать, чего я жду от них завтра. Мы спустимся на ярус вниз, верно? - Я на это очень рассчитываю, - подтвердил данмер. - Тогда мы должны действовать четко, - Мойл подозвал к себе Аферелиса, альтмера, выполнявшего в отряде роль мага и целителя. – За сегодняшний вечер я добьюсь от ребят, чтобы они действовали слаженней, чем та машина Конструктора, которую мы только что видели. - Ясно. - Я рад, что ты меня понял. Аферелис, начинай подготовку. Альтмер не ответил, но за время путешествия Ренас успел привыкнуть к тому, что волшебник практически всегда молчит, зато выполняет поручения быстро и грамотно. Так произошло и теперь. Лодку словно подхватили чьи-то могучие, но бережные ладони. Спустя пару мгновений судно мягко вытолкнуло на берег. Мойл выпрыгнул на сушу. - А теперь – за работу! Ренас не стал помогать наемникам ставить лагерь. Он сел на берегу и задумался о предстоящих испытаниях. Ги был уверен, что собрал достаточно составных частей, чтобы разгадать головоломку. Флаг, татуировки, ключи, карты. Сойдется ли все это воедино? Сможет ли Ренас вернуть приемному отцу доброе имя? Увидит ли Ильмени? Ильмени. Сестра. Самое близкое существо во всем мире. Несмотря на доброту Ги и Лесты, Ренас так и не научился называть их отцом и матерью. Поняла ли Леста, что простое слово «мама», которое она услышала от него лишь на смертном ложе, было произнесено с фальшью? Данмер надеялся, что нет. Из Лесты определенно получилась бы хорошая мать. Но не для него. Темный эльф не мог впустить ее в свое сердце. Боязнь очередной потери пугала его. Ренас привык терять близких. Отец, мать, дядя, Фелас, Ошертес, Леста. Этот список можно было продолжить именем сестры. Ильмени ушла из особняка Айморе несколько лет назад. Ушла – чтобы не вернуться. Но Ренас не терял надежды увидеть ее вновь. Он не верил, что Ильмени погибла, напротив, уверенность в том, что она уже нашла свое счастье и, может быть, даже стала матерью, была непоколебима. Сестра не слышала зов дальних странствий и неведомых опасностей. Тихая домашняя и привязчивая девочка превратилась в скромную девушку, которая стала бы идеальной женой. Ее уход – или бегство – стало неожиданностью для всех, кто ее знал. Почему она это сделала? Что заставило Ильмени покинуть Чейдинхол сразу же после смерти Лесты? В оставленном ею письме не было ни намека. Просто прощание… Ренас зачерпнул ладонью воды и плеснул на лицо, пытаясь отогнать тоску по сестре и боль, которую разделял с Ги. Все это не должно отвлекать его. Завтра – уже завтра – он первым со времен Неревара Возрожденного войдет в Заводной Город. Коннельм. Румаре. Холодная вода обжигала глотку и желудок. Норд пил ее с жадностью, словно странник пустыни, достигший оазиса. Он чувствовал жизнь, которую дает первозданная влага. Саднящие раны, смертная усталость и позор поражения отступили на второй план, пока Коннельм, по-звериному припадая к воде, наслаждался каждым глотком. Что будет теперь? Изгнание? Бегство? Попытка вернуться на Арену? Гладиатор перевернулся на спину, позволив степенным волнам Румаре теребить его длинные волосы, заплетенные в три косы. Плеск волн навевал сон, но отдыхать было нельзя. Коннельм прикидывал все возможные варианты, пока, наконец, в голову ему не пришел единственно верный. Норд улыбнулся собственной недогадливости. Она не стала его добивать. Благодаря ей он дышит. И именно ей он посвятит остаток дней. Кажется, ее зовут Ильм. Он явится к девушке и предложит ей решить, что делать дальше. Если Ильм не захочет принять Коннельма – так тому и быть. Но почему-то взгляд, который норд поймал перед тем, как она опустила занесенное для удара милосердия оружие, подсказывал ему, что он не будет брошен… ___

Акт 2. ___ Ильмени. Жалость. На Имперский Город упали густые, душные сумерки, которые обычно сулили ночной ливень. Но ни возможность скорой непогоды, ни спирающая грудь духота не помешали вечернему представлению собрать полные трибуны. Стоя у поднятой решетки в ожидании начала боев, Ильмени Айморе видела, как в свете многочисленных факелов на трибунах Арены беснуется чернь. Голодные и охочие до крови бедняки. Император понимал, что сражения гладиаторов – один из немногих способов удержать их в повиновении. Несколько неурожайных лет, обернувшихся давно позабытым в Имперском Городе голодом, вкупе с постоянными слухами о мятежах в провинциях, могли спровоцировать бунт в столице. Хлебные обозы потоками шли из Скинградского графства и Хай Рока, но цены на еду взлетели до небывалых высот. Горожане потихоньку нищали. Чтобы недовольная чернь не заполонила улицы, ее отвлекали зрелищами. Миды щедро платили смельчакам, готовым умереть под свист толпы. Ильмени умирать не хотела, но отчаянно нуждалась в деньгах. Решетка со скрежетом поползла вниз. Данмерка переступила через стальные штыри, почти полностью ушедшие в песок, и встала в залитый светом круг Арены. По обе стороны от нее заняли свои места остальные гладиаторы Синей команды. На противоположной стороне в точно такой же ряд выстроились Желтые. Ильмени поправила наплечник и сняла с пояса меч. Команды часто устраивали небольшие представления для толпы до начала боя. - Готовимся, - громко шепнул Амзарат, орк, который сражался на Арене несравнимо дольше остальных воинов Синих. – Обратите внимание на громилу с молотом. Это Коннельм, он лучший у Желтых. Его возьмем мы с Ашижрой. Тебе, Ильм, стоит напасть на эльфа с луком. Уворачивайся, сближайся и руби, это у тебя получится лучше всего. Койт, бери двух каджитов. Они едва уцелели на той недели, ты справишься. И, наконец, Сель, тебе предстоит заняться своей землячкой в тяжелой броне. Она боевой маг, приехала прямо с Саммерсета. Все понятно? - Да, - одновременно со всеми ответила Ильмени. Ее будущий противник вскинул наизготовку длинный охотничий лук и надвинул на лицо глухое забрало с кованой устрашающей мордой какого-то невиданного зверя. - Граждане Империи, добро пожаловать на Арену! – голос распорядителя, как всегда заглушивший даже рев толпы, вызвал у Ильмени неприятное ощущение – нечто среднее между страхом, азартом и отвращением. Это был ее первый бой в команде, и девушка не знала, чего ей ожидать. - Государь Титус Первый с гордостью представляет вам Желтую команду! – надрывался тем временем распорядитель. – Сегодня в бой ее ведет ваш любимец Коннельм Яростное Сердце! Коннельм сделал шаг вперед и воздел вверх руку с зажатым в ней молотом. Толпа приветствовала его восторженными воплями. Воины Желтых окружили норда, и каждый из них поднял свое оружие вверх. Зрелище получилось впечатляющее, но не слишком яркое. - А противостоять Коннельму и его отважным бойцам будет Амзарат гро-Баргаш, которого вы все тоже знаете и любите! – услышав эти слова, орк опустился на одно колено, и Синие возложили ему на плечи свои клинки. Амзарат резко выпрямился, и лезвия прочертили на его могучих руках длинные кровавые полосы. Орк рывком поднял вверх порезанные руки, обильно окропив песок Арены. - Сегодняшней ночью я убью Желтых ублюдков для вас, друзья! – заорал Амзарат, впадая в ярость берсерка. Зрители ответили гладиатору воем, в котором уже не осталось ничего человеческого. Так могли выть в предвкушении добычи Гончие Хирцина. - Нам повезло! - поддержал толпу распорядитель, - Доблестные воины готовы подарить нам незабываемое зрелище! А теперь – да начнется бой! Ильмени нырнула под защиту колонны. Свою цель она знала, а вмешиваться в схватки с «чужими» противниками было глупо и опасно. Девушка преодолела расстояние от одной колонны до другой. Прижавшись спиной к камню, Ильмени выглянула в попытке обнаружить врага. В этот же момент воздух сотрясся от первых ударов стали о сталь. Гладиаторы двух враждебных команд сошлись в рукопашной. Взяв меч обратным хватом, данмерка выскочила из-за колонны. Стрелок в нерешительности жался у самого края Арены, целясь куда-то в самую гущу схватки и не замечая ее. «Совсем еще неопытный», - подумала Ильмени. Она уже почти добежала до цели, радуясь скорой победе, когда песок под ее ногами вдруг взорвался, и девушку швырнуло на землю, вырвав из ее руки меч. Перекатившись, она выхватила кинжал и едва-едва успела увернуться от нового заклинания, заметив, кто напал на нее. Боевой маг с Саммерсета стояла от нее в нескольких десятках шагов, поставив одну ногу на спину поверженной Сель. Ильмени вскочила на ноги и бросилась в укрытие. Забежав за очередную колонну, она с трудом перевела дух. Возле ее лица просвистела стрела, и девушка, резко обернувшись, увидела, что лучник-эльф все-таки определился с мишенью. Вторая стрела грозила стать последней для Ильмени, но данмерка не дала неопытному противнику шанса. В три прыжка она сблизилась с Желтым и, схватив его одной рукой за горло, вонзила кинжал ему в пах. Обратным рывком девушка распорола противнику живот. Отшвырнув смертельно раненого лучника, Ильмени бросилась назад за колонну. Ее расчет оказался верен: альтмерка с Саммерсета вновь обратила на нее внимание. Магическая молния тонкой змейкой прорезала воздух. Девушка почувствовала, как убийственная сила заклятия тряхнула тяжеленную каменную колонну, вышибив из нее мелкое крошево. Тем временем звуки боя не стихали. Данмерка обрадовалась, услышав издевательский смех Амзарата. И почему вражеская волшебница охотится именно за ней? Орк явно представлял для Желтых куда большую опасность. Впрочем, бездействие никак не могло помочь команде. Ильмени собрала волю в кулак и что есть силы рванула от одной колонны к другой. Удара со стороны альтмерки не последовало. Тогда девушка выглянула в центр Арены, чтобы оценить обстановку. Ситуация сложилась благоприятная. Из всей Желтой команды в живых оставались лишь волшебница и Коннельм, на которого с трех сторон нападали Амзарат, Койт и Ашижра. Несмотря на кажущуюся близость победы, Ильмени готова была поклясться, что альтмерка может переломить ход битвы в пользу Желтых. Девушка сглотнула и вышла из-за колонны. Все ее тело было напряжено до предела. Магический удар последовал сразу, но Ильмени была готова. Отскочив в сторону, она пропустила электрический разряд мимо, а затем, не дав волшебнице сосредоточиться для следующего удара, метнула кинжал. Ей повезло. Обоюдоострый клинок вошел альтмерке прямо в шею. Эльфийка отшатнулась назад, захлебываясь собственной кровью. Из ее рта выплеснулся темно-красный фонтанчик, и волшебница ничком повалилась на песок. Ильмени повернулась к единственному оставшемуся в живых противнику. Но оказалась, что ее помощь уже не требуется. Коннельм сидел, привалившись к колонне, и зажимал глубокую рану в правом боку. Рядом с ним валялся боевой молот, а чуть поодаль Ашижра тщетно пытался помочь Койту, который лежал в луже собственной крови. - Победа! – Амзарат сплюнул на песок и вытер лезвие своего клинка от коннельмовой крови. – Ильм, ты была молодцом. Сколько у тебя сегодня? - Двое. - И магичку свалила, - улыбнулся орк. – Ай да Ильм! Добьешь третьего? - Хорошо, - Ильмени подобрала с земли топор и направилась к Коннельму. Тот уже почти не подавал признаков жизни. Мощная грудь вздымалась все реже, а кровь, вытекавшая из раны ленивыми толчками, окрасила песок под нордом в темный багрец. Девушка занесла топор. - Не бей, - прошептал Желтый, из последних сил поднимая голову. В его глазах читались и мольба, и горечь поражения, и жгучая, неодолимая жажда жить. Рука Ильмени опустилась. - Он уже сдох! – крикнула она орку. Затем поставила ногу на плечо Коннельма и с силой толкнула его вбок. Норд повалился навзничь. - Да, не свезло. Значит, у тебя так и останется двое, - Амзарат усмехнулся. – Пойдем что ли? О нашей победе и без нас объявят. 2. Сех-ле. Слуга Стендарра. Стучать пришлось долго. Лишь после того как Сех-ле в четвертый раз взялся за тяжелое кольцо, послышались шаркающие шаги и резкий скрипучий голос. - Бегу, бегу, - дверь приоткрылась, и на редгарда уставился ветхий имперец, выглядевший, пожалуй, еще старше хозяина особняка. – Что вам надо? - Мы к мэтру Айморе, - ответствовал вор. - Даже так? Хм, - задумался привратник. – Раз вы знаете, кем господин некогда был, заходите. Вашу женщину можете оставить здесь. - Что? – опешила бретонка. - Да шучу я, - старик улыбнулся, продемонстрировав гнилые зубы. – Заходите и вы тоже! Холл особняка произвел на незнакомку такое же сильное впечатление, как давеча на Сех-ле. Редгард заметил, как загорелись ее глаза, когда она увидела стяг с пламенной птицей. Проходя вдоль длинных столов, женщина коснулась ладонью мягкой ткани, покрывавшей кресла. - Не сломайте шею, милая, - голос хозяина вновь зазвучал абсолютно неожиданно. Бретонка, заворожено рассматривавшая люстры, опустила голову и встретилась взглядом с мэтром Айморе, сидевшим на одном из кресел с книгой в руке. - Это большая честь для меня, мэтр! - Пустое. Зовите меня Ги. Напоминания о том, кем я был, причиняют мне боль. - Простите, - женщина виновато перевела взор на боевое полотнище. - Принято, - старик отложил книгу. – Чем я обязан визиту? - У нее есть сведения, за которыми вы посылали меня, - вступил в разговор Сех-ле. - Очень хорошо. Ты можешь идти, если хочешь… Вор развернулся, чтобы уйти, но тут мэтр Айморе закончил свою фразу. - А если хочешь немного разбогатеть – останься. - Вы нанимаете меня? - Можешь назвать это наймом, - пожал плечами старик. – Дело твое. Я предпочитаю слово «сотрудничество». У нас обоих есть, что предложить друг другу. С моей стороны - деньги, с твоей – пара крепких ног, ловкость и воровское везение. Сех-ле не ответил. Но и особняк покидать не стал. Подошел дряхлый имперец, потрепал редгарда по плечу и сунул в руку золотой. Задаток. - А теперь я хотел бы услышать, что мне хочет рассказать прекрасная леди, - Айморе вытянул руку, приглашая Сех-ле и незнакомку присесть на соседние кресла. – Начал бы я с имени. - Меня зовут Кандис, - сказала бретонка. – Я из рода Лешеров. - Наслышан, - кивнул старик, поворачиваясь к Сех-ле. – Тебе, кстати, тоже можно представиться. - Сех-ле. Я из Сентинеля. - Хорошо. Теперь, когда мы все познакомились, позвольте мне угостить вас бренди. Версидус, не будешь ли любезен? - Конечно, - привратник кивнул и направился к лестнице на второй этаж. - А теперь я внимательно слушаю. - Я познакомилась с ним как раз в Часовне, - начала Кандис. – Он сказал мне, что его орден пришел в город, чтобы искоренить в нем зло. - Орден? – переспросил Айморе. - Да. Это не просто наемничий отряд, как все думают. Сами они кличут себя Дозорными Стендарра. Сражаются с некромантами, даэдропоклонниками и всеми им подобными. Но тогда я этого еще не знала. Он мне просто понравился. Любезничал со мной, пригласил в «Мост» выпить пару бокалов вина. - Очень хорошо. А что дальше? - А дальше он взялся проводить меня домой, а в проулке напал. Сказал, что знает, кто я такая, и убьет во славу Стендарра, - женщина осеклась, видимо, вспомнив пережитый ужас той ночи. - Вас есть в чем обвинить? – в лоб спросил Айморе. – Отвечайте честно. - Нет. То есть, формально, наверное, да. Я почитала владычицу Вермину, но все это в прошлом. Я тогда даже не поняла, о чем он. И до сих пор не имею понятия, как он узнал. - Если эти люди – те самые Дозорные, о которых слышал я, то я не удивлен его осведомленностью, - старик запустил руку в бороду. – Но давайте вернемся к вашей истории. Что вы предприняли? - Я… я его убила. - Как? - Меня учили магии, Ги, - Кандис обиженно скрестила на груди руки. - Конечно. Лешеры верны себе, - улыбнулся Айморе. – Я ни разу в жизни не был в Хай Роке, но о вашем доме наслышан. Иллюзия, верно? - Да. Полный паралич. И кинжал под правое ребро, чтобы умер быстро, но успел помучиться, - бретонка ответила на улыбку старика, и Сех-ле поежился. Черты Кандис зловеще исказились, когда она с усмешкой на лице рассказывала о том, как отняла жизнь. - Вы оставили труп в проулке? - Да. А что мне еще было делать? - Нечего. Это верно. В таком случае вопросов у меня к вам больше не будет. Огромное вам спасибо, милая Кандис. - Но вы же должны мне помочь! – воскликнула бретонка. - Как? И в каком деле? Вы легко расправились с Дозорным, так зачем вам помощь калеки, не покидавшего этих стен уже добрый десяток лет, - последние слова дались старику с трудом. Он сглотнул и замолчал. - Вы же понимаете, что они не оставят меня в покое, Ги. – Кандис наклонилась к Айморе и взяла его за руку. – А я не забыла, как все остальные, о ваших талантах. Я читала ваши мемуары, нашла их даже после того, как их запретили. Знаю о Лейсской шахте, о делах Рыбьего Черепа и Солитьюдского отравителя. И о том, почему вас предали забвению. Вы были моим кумиром, Ги. И остаетесь. - Вы не ответили на вопрос, Кандис, - Айморе впился в женщину взглядом, которому позавидовал бы даже дознаватель чейдинхольской тюрьмы. Сех-ле понял, что мэтр ждет единственно верного ответа. - Мне нужна именно ваша помощь, потому что никому другому не под силу помочь мне, - после долгого молчания сказала бретонка. Старик кивнул. - Что ж, это, наверное, правда. Тогда позвольте мне кое о чем попросить Сех-ле, и мы вернемся к вашей проблеме. - Мое первое поручение? – осведомился редгард. - Да. И с ходу самое сложное. Скажи, имеешь ли ты что-нибудь против глумления над трупами? ___

Спасибо! По моей задумке лет двадцать, то есть примерно столько же, сколько от событий "Лент в ее волосах" до "Лезвий".

Всем привет! Где-то около полугода назад я придумал и написал последнюю детективную повесть о Ги. Тогда она показалась мне сущей хренотой, и я ее благополучно убрал в архив и забыл. А потом ВНЕЗАПНО нашел и начал приводить в божеский вид. По мере этого самого приведения буду вас с ней знакомить. ___ ВЗМАХ ЖЕЛЕЗНЫХ КРЫЛЬЕВ Повесть мира Древних Свитков. 1. Сех-ле. Чужая тайна. В подвале было темно и сыро. Два умирающих чадящих факела выхватывали из мрака только хаотически сваленные по углам ящики и корзины, да большой и некогда красивый письменный стол, который хозяин сослал в это царство уныния и затхлости. На столе стоял бронзовый подсвечник, позеленевший от времени и влаги. Под ногами хлюпала вода. Сех-ле сжал в кулаке магический амулет. Кошачье зрение – заклинание тонкое и недолговечное. Зачарованная вещица могла наделить способностью видеть во тьме всего лишь на пару десятков ударов сердца, так что у вора времени было в обрез. Сех-ле осмотрелся, запоминая расположение лестницы, ведущей наверх, решетки в канализацию, через которую он и проник в особняк, возможных укрытий, на роль которых лучше всего подходили ящики. К тому моменту, когда магия амулета иссякла, Сех-ле запечатлел в своей памяти все, что ему было нужно. Сбросив оба факела на пол, редгард в кромешной тьме пробрался к лестнице на первый этаж. Ступени скрипели, словно несмазанные колеса телеги. Молясь, чтобы хозяина не оказалось дома, вор в несколько прыжков преодолел расстояние до двери, нащупал замочную скважину и засунул внутрь еще одну зачарованную безделушку, на этот раз кольцо с маленьким красным камешком. Чары, созданные некогда волшебником по имени Ондузи, сработали безотказно. Внутри замка что-то звякнуло, и дверь отворилась. Сех-ле выглянул в проем. На первом этаже царил полумрак. В отличие от подвала, здесь горело сразу несколько десятков факелов, но они не могли полностью осветить огромный зал особняка. Сех-ле представил себе, как величественно это помещение выглядело по праздничным дням, когда богатей-хозяин приказывал зажечь свечи на столах и жировые лампы, сготовленные из мамонтовых костей, широко открыть шторы на колоссальных витражных окнах и приглашал своих таких же состоятельных друзей. И тогда знатные дамы танцевали в своих роскошных платьях, а их мужья и любовники вершили судьбы Империи, лениво потягивая бренди. Но все это, видимо, навсегда осталось в прошлом. Наводчик сообщил Сех-ле, что хозяин давно находился в опале при дворе Мидов, а из прислуги у него остался один только старик, который не сбежал просто потому, что никто другой уже не даст ему работу. Редгард, уже почти не таясь, пошел исследовать зал. Два длинных стола были заставлены серебряной посудой, покрытой пылью и паутиной; кувшины наглухо запечатаны восковыми пломбами. Стулья и кресла затянуты шелковыми покрывалами. Камин с окаменевшими углями. Пустые книжные стеллажи вдоль стен. И – знамя. Невероятных размеров боевой стяг, вывешенный на самом почетном и видном месте. На черном полотне выткана огненная птица с раскинутыми крыльями. Рубиново-красные глаза пернатого хищника безучастно взирали на мертвую роскошь особняка, кривой клюв приоткрылся, словно птица хотела закричать или схватить жертву. Сех-ле прикоснулся к знамени. Тугая ткань была чистой, в воздух не поднялось ни пылинки. Ее чистили, причем регулярно и тщательно. Видимо, знамя представляло для хозяина особую ценность как напоминание о былом величии или славных битвах, в которых оно принимало участие… - Впечатляет, правда? – голос заставил редгарда подскочить на месте. Вор схватился за рукоять клинка, но та вдруг сделалась нестерпимо горячей, и Сех-ле с криком отдернул руку. Подняв голову, он увидел, что на балконе второго этажа стоит, странно скрючившись на один бок и опираясь на перила, длинноволосый старец в серой мантии. Незнакомец улыбался, словно был рад видеть посетителя в своем особняке. - Прошу вас, прошу… - залепетал Сех-ле. - О, конечно, твоя просьба принята, - старик махнул рукой, и светильники и факелы на стенах вспыхнули магическим пламенем, ярко осветив зал. – Ты же даже ничего не украл. Номинально ты должен мне пять септимов за вторжение. Нерасторопно, право, с твоей стороны. В наше время воры действовали быстрее, а не бродили по дому, в который вломились, будто по музею. - И все? – выдохнул редгард, не зная, чего ему ожидать. - Все. Можешь идти. Если, конечно, не хочешь отработать долг и помочь старику в одном щекотливом деле. Поверь, я не рассчитываю на твою порядочность, но вдруг мне повезет сегодня? - Я готов. Конечно, готов, - Сех-ле сделал шаг вперед, проверяя, не предпримет ли старик попытку напасть. Ничего подобного не последовало. - Вот и славно. От тебя мне нужна будет информация. Видишь ли, самому мне передвигаться по городу довольно тяжело, - хозяин приподнял полу мантии, и вор увидел, что у него нет одной ноги. – Ты молод и здоров. Притащишь мне пару весточек с улиц – и беги прочь. Не обманешь? - Нет. - Верю, - кивнул старик. – Тогда не будем откладывать суть дела. Что слышно о вчерашнем убийстве наемника? - Никто не пойман, - пожал плечами Сех-ле, который считал своим долгом каждый день осведомляться о новичках чейдинхольской темницы. - Еще бы, - хмыкнул хозяин. – Мне нужно знать подробности дела. Ты пойдешь к Великой Часовне и найдешь товарищей этого наемника. Они очень набожны, так что наверняка будут ошиваться там до момента похорон. Все, что ты должен разузнать, - какую часть тела вырезали у убитого. Усвоил? - Конечно. - Тогда иди. Когда мне тебя ждать? - Завтра приду, обещаю, - поднял руки Сех-ле. - Хорошо. Только воспользуйся а этот раз дверью. Вероятно, ты и не знаешь, но если взяться за колечко, постучать и немного подождать, то тебе могут открыть. Здорово, не так ли? *** Великая Часовня действительно была забита людьми. Мест на лавках не осталось, и некоторые из посетителей вынуждены были стоять у колонн, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Острый глаз Сех-ле моментально выцепил из толпы наемников. Многие из них надели черные плащи в знак скорби, но кое-кто не удосужился хоть как-то прикрыть ярко сверкающие доспехи. Никто понятия не имел, откуда в Чейдинхол нагрянул этот отряд, но то, что они уже третью неделю стояли лагерем неподалеку от города, не могло не насторожить жителей. Несмотря на мирное поведение наемников, горожане их сторонились, а городская стража начала патрулировать улицы группами по семь человек. Граф Индарис, напротив, сохранял полнейшую невозмутимость и не предпринимал попыток выгнать отряд из своих владений, но это ни капли не успокаивало чейдинхольцев. Сех-ле начал издалека. Подойдя к храмовому служке, он попытался вытянуть нужную старику информацию из него, но не преуспел. Мальчик заявил, что к покойнику не подпустили даже младших жрецов. Тогда вор прислонился к одной из колонн, закрыл глаза, сложил руки в притворном молитвенном жесте и начал подслушивать разговоры наемников. - Аркей да дарует вечный покой… - Прощай, брат, ты был лучшим среди… Молитвы! Эти суровые вояки действительно вслух прощались с убитым товарищем, совершенно этого не стесняясь. Еще более странно. Все наемные клинки, с которыми Сех-ле встречался за свою жизнь, относились к смерти как к чему-то обыденному и привычному. Никому из них не пришло бы в голову оплакивать погибшего члена отряда в часовне. Естественно, некоторые бойцы могли почтить память близкого друга, но чтобы притащиться всей кодлой в часовню… Вор отделился от колонны и подошел к старшему жрецу, который стоял, бесстрастно наблюдая за молящимися наемниками, возле алтаря Аркея. - Кто они? – спросил Сех-ле. - Ты что, вчера в город приехал? – бритоголовый альтмер перевел взгляд на редгарда, скривив губы в подобии усмешки. – Они уже дней двадцать здесь воду мутят. - Видимо, вы не очень-то им рады. - Пфф, - фыркнул жрец. – Им не рад никто. Думаешь, они хоть сколько-то пожертвовали за погребение их мертвеца? Ни септима. Они выглядят так, словно им здесь чего-то надо, а чего – непонятно. Ни с кем не заговаривают, ничего не выясняют, просто… находятся здесь – и все. - Это вас пугает? – спросил Сех-ле, стараясь не отвести взгляда от пристальных, умных глаз высокого эльфа, которые словно изучали помыслы собеседника. - В какой-то степени. Хотя к чему тебе это? Если ты проездом, тебя это не касается. - Меня они тоже пугают, - вор притворно поежился для пущего эффекта. – Я боюсь молиться при них, не могу сосредоточиться. Мне кажется, что они следят за каждым из паломников, пытаются что-то понять. Скажите, что случилось с их другом? Его убили? - Логично предположить, что да, - отозвался альтмер. – Если, конечно, он не ухитрился самостоятельно вонзить в себя кинжал, а потом спрятать его и только тогда истечь кровью. Подивившись человеколюбивому отношению жреца к покойнику, Сех-ле кивнул и отошел в сторону. Продолжать расспрашивать альтмера было не очень резонно. Излишнее любопытство могло вызвать подозрения, а редгард не хотел рисковать ради странного поручения одноногого старика. Тем не менее, Сех-ле определенно не относился к тем ворам, которые не держат свое слово, а еще он не любил оставлять дела незавершенными. Вернуться в особняк якобы ради доклада означало еще и возможность все-таки умыкнуть какую-нибудь дорогостоящую безделицу. Пока Сех-ле обдумывал дальнейшие действия, один из наемников встал со скамьи и быстрым шагом вышел из Часовни. За ним последовал второй, третий. Отряд покидал святилище словно по негласной команде. Воины не говорили друг с другом, не переглядывались, не ждали товарищей. Словно муравьи, которые следуют одним им ведомым примитивным инстинктам, они нестройной цепочкой потянулись из Часовни. За несколько минут все скамьи перед алтарем остались полупустыми. Из целого отряда остался лишь один боец. Это окончательно сбило редгарда с толку. Он некоторое время послонялся по Часовне, сделав вид, что возносит молитвы каждому из Девяти. Мысли о том, как выудить нужную информацию, в голову не лезли. Вор уже почти отчаялся, когда вдруг краем глаза заметил, как жрец-альтмер указывает на него, разговаривая с какой-то женщиной. Стараясь не выдать, что он понял, что о нем идет беседа, Сех-ле опустился на лавку и якобы устало закрыл глаза. Как он и ожидал, несколько секунд спустя незнакомка села рядом. - Чем могу помочь? – повернулся к ней Сех-ле. - Священник сказал, что вы расспрашивали о вчерашнем убийстве, - с места в карьер взяла женщина. Редгард отметил, что ее голос дрожит, словно незнакомка чем-то напугана, а еще – что она удивительно хороша собой. Светлая кожа, большие зеленые глаза, капризные пухлые губы и роскошная копна черных волос выдавали в ней чистокровную бретонку. Вор подавил желание ответить женщине что-нибудь любезное и позволил ей продолжить. - А еще вас сегодня видели выходящим из дома мэтра Айморе, - после некоторой паузы произнесла бретонка. – Вот я и подумала, что вы сможете мне помочь. - Я понятия не имею, кто такой мэтр Айморе, - ответил Сех-ле, и это было чистой правдой. - Пожалуйста, не отворачивайтесь от меня, - по щеке женщины поползла слеза. – Вас точно видели там, у его особняка. Вы должны отвести меня к нему! Пожалуйста! Почему вы не хотите замолвить за меня слово перед мэтром? Разве он уже не помогает тем, кто безвинно страдает? У меня есть деньги, если вы об этом, не думайте, что я из попрошаек! Сех-ле снова не ответил. Он едва не попал в неприятную ситуацию. Подумать только, он не удосужился узнать у своего осведомителя, как зовут хозяина поместья! Теперь он знал, что его называют – или называли – мэтром Айморе. - Ответьте мне, прошу, - тем временем повторила незнакомка. - Хорошо, - кивнул редгард. – Попробуем назначить встречу. Скажите только, почему вы подошли ко мне лишь когда узнали, что я осведомлялся об убийстве? - Очень просто, - женщина наклонилась к самому уху Сех-ле и прошептала. – Потому что убила его я. __ TBC

Аргония в деле. Правда, меня больше интересует вопрос, как обстоят дела с всеобщестью? Летописи на Аг.ру там, Тесоллы всякие. Свежи еще в памяти срачи ни о чем и 0 голосов на сайтах-организаторах. И да, без не-ТЕС тематики и с жюри, аки на первом всеобщем, было бы шоколаднее, если уж говорить совсем о настроениях.

Богатый помещик в Фолкрите - не думаю, что это очень заметная и значимая фигура. Учитывая, что Фолкрит - это отшиб мира, славный разве что кладбищем. Плюс - Нейета не искали, считали мертвым, а Окато, как я писал в одном из предыдущих ответов, не особо и хотел, чтобы якобы покойным генералом особо интересовались. Экзотические шрамы я срисовал с одного из вариантов боевой раскраски Изгоев)) Привлекают внимание они однозначно, но мало ли на свете садистов. Зато они отлично меняют облик. Узнать человека после того, как ему срезали брови, изменили губы и перерезали лицо практически невозможно. По поводу реформ. Я попытался максимально поменять образ Империи, к которому мы все привыкли в Обливионе. Может, конечно, некоторое несоответствие лору в них есть, но, надеюсь, оно не смертельно.

Большое всем огромное спасибо!

Приказчик же. Кто такие приказчики, гораздо лучше меня объяснит Википедия: http://ru.wikipedia.org/wiki/Приказчик

- Как он? - Медрир машинально пожал руку пожилому целителю и, прыгая через две ступеньки, преодолел лестницу на второй этаж. - Худо, - ответил костоправ, едва поспевая за молодым босмером. - Завтрашнего восхода он уже не увидит. - Ясно. Что дочь? - Не пришла. Видимо, уже и не придет. Жреца Аркея он тоже запретил пускать. - Странно. От меня требуется только заверить завещание? - Медрир остановился у двери в комнату умирающего. Целитель, тяжело дыша, облокотился на перила и рассеянно обвел взглядом просторный холл первого этажа. - Видимо, да. Вы проходите, проходите. Кто знает, сколько ему еще отмерено... Медрир открыл дверь и очутился в спальне. Работая на Спаргапписа Нейто приказчиком, лесной эльф никогда не видел иных комнат поместья, кроме рабочего кабинета и кладовой. Старый имперец обожал роскошь и стремился подчеркнуть свой достаток с каким-то болезненным, ненормальным упорством. В спальне эта страсть сразу же бросалась в глаза: два камина, каждый из которых вполне мог прогреть средних размеров дом, стены, увешанные боевыми стягами и знаменами, четыре полностью собранных эбонитовых доспеха по углам комнаты, трехспальная постель, застланная шелками и шкурами. Хозяин всего этого великолепия стоял у окна, опираясь на трость. В свои восемьдесят два Нейто держался удивительно прямо и строго. Его осанке позавидовал бы и молодой, а широкие плечи и мощные ручищи сделали бы честь уличным силачам, которые на потеху толпы перекидывались пудовыми боевыми молотами. - Вам нужно прилечь, - Медрир аккуратно закрыл за собой дверь. - Генералы умирают стоя, мальчик, - Нейто повернулся лицом к босмеру. На лице имперца, как и всегда, не отражалось ни единой эмоции. - Генералы? - приказчик сделал несколько неуверенных шагов вперед. - Именно так. Не думаешь ли ты, что я всю жизнь вел такое же непростительное существование, как последние двадцать лет? У всех есть тайны, мальчик, и сегодня я раскрою тебе мою, - стуча тростью, Нейто подошел к одному из каминов и жестом подозвал к себе Медрира. - Когда меня не станет, ты возьмешь ключи, которые я постоянно таскал с собой, и вставишь тот, что круглый и без насечек, в глаз вот этому оленю. Прочти все, что там найдешь, запомни, перепиши, спрячь и храни, пока не умрет Гелдалл Септим. Потом действуй, как сочтешь нужным. Уяснил? - Конечно, - кивнул босмер, разглядывая оленя. У искусно вырезанного из малахита животного действительно недоставало правого глаза. Рогатая морда словно подмигивала Медриру. - После этого постарайся думать обо мне не слишком плохо, - имперец погладил малахитового оленя и вернулся к окну. - А к тому моменту, когда Ливия все-таки вздумает вернуться сюда за наследством, все мое имущество должно быть отписано любой легионерской вдове, которую ты найдешь здесь или в ближайших городах. - Но... - Выполнишь этот приказ, - ледяным тоном продолжил Спаргаппис Нейто. - А теперь выйди вон. - Могу я принести вам вина? Воды? - Медрир перевел взгляд на имперца, чья фигура была освещена лучами закатного солнца и казалась скорее статуей, чем человеком из плоти и крови. - Нет нужды. Моя болезнь убивает милостиво, благодарение судьбе. Выйди. Медрир вернулся в спальню спустя пять часов. Нейто лежал возле окна. Генерал умер стоя. *** - Неужели ты не понимаешь, что другого выхода нет? - Окато страдальчески закатил глаза и тяжело откинулся на спинку кресла. Тонкие пальцы боевого мага нервно теребили звенья серебряной цепочки. - Я понимаю только одно, - отрезал Стеффон Нейет. - А именно что второе лицо государства предлагает мне, генералу Легиона, предать моего повелителя и принять участие в перевороте. - Это не переворот. Мартин не является законным наследником! - Является. Иначе он не смог бы короноваться в Храме Единого. - Мы короновали его от безысходности, Стеффон, - альтмер с раздражением дернул цепочку, разорвав ее пополам. По пальцам Окато пробежали голубые искорки. - Чтобы раз и навсегда остановить даэдра. Мы не надеялись, что принц Гелдалл выживет, а у Мартина были и Амулет Королей, и доброе здравие. - Это ничего не меняет. Принцип старшинства - ничто по сравнению с заслугами Мартина Септима, - Нейет специально сделал смысловое ударение на родовом имени Императора. - Да никто не сомневается в том, что он Септим, - отмахнулся Окато. - Но кто была его мать? Почему Уриэль прятал его? Почему на трон его фактически возвели Клинки и этот бешеный убийца с вечно перемотанным лицом, чьего имени и даже пола мы не знаем? - Теперь я задам вам ваш же вопрос, канцлер. Так ли это все важно? - Для тебя, солдата, может, и нет, но для Империи - да. Ознакомились ли вы со списком законов, которые Мартин пытается навязать Совету? Я высылал его вам переда нашей встречей. - Да. - И ты ничего не хочешь мне сказать по этому поводу? - прищурил глаза боевой маг. - Я не нашел в них ничего предосудительного, - пожал плечами Нейет. - Наоборот, некоторые из них мне кажутся справедливыми. Например... - Например, снятие презумпции вины, - Окато горько усмехнулся, перебив имперца. - Стеффон, эти законы написаны для отвода глаз. Презумпция вины - это два громких слова. Они мало что значат в современном мире, но отменив их, Мартин станет популярнее, а самое главное - восхваляющие его толпы пропустят мимо глаз и ушей, например, закон о самоуправлении провинций. Ознакомился с ним поближе? - Прочитал, - без особой решительности в голосе произнес Нейет. - Напоминаю: по выборному герцогу в каждом крупном городе Империи, отчетность перед губернатором или королем провинции, а не перед Советом, официальный статус даэдропоклонников там, где за это выскажется большинство населения. Понимаете ли вы, к чему это приведет? Страна утонет в крови. Возможно, не сразу, через несколько поколений, когда дети тех, кто сегодня получает самоуправление, задумается о необходимости самого существования Империи. Или, скажем, новый кодекс Гильдии магов. Читал? - Читал. - Отлично. И как, по-твоему, что нам заявят маги, когда мы заявим им, что теперь они обязаны платить налоги, сами отслеживать и уничтожать разбойных колдунов и некромантов, а также вывести Университет и отделения Гильдий за пределы городов? Скорее всего, маги просто начнут с нами необъявленную войну, - Окато выразительно провел ребром ладони по горлу. - Возможно, Мартин видит в этих законах какой-то смысл, но советуется-то он не с нами, а с Клинками и Кватчским Убийцей. Могу себе представить, что они ему нашептывают! А теперь давай рассмотрим альтернативу. - Гелдалла, - нахмурился Стеффон. - Называйте вещи своими именами. - Гелдалла, - кивнул канцлер. - Он воспитывался как наследник престола с самого детства. Более того, близ такого великого правителя, как Уриэль, Гелдалл постигал науку принимать верные решения и брать на себя ответственность. Пока Мартин играл в адепта Сангвина и замаливал грехи в часовне Кватча, Гелдалл учился быть Императором. У него не было таинственного друга, который в одиночку закрывал Врата и останавливал прорыв даэдра. Когда убийцы Каморана напали на Гелдалла, с ним были лишь верный телохранитель да пес. Когда я нашел их троих лежащими в луже крови, мне показалось, что надежды больше нет. И как же велико было мое ликование, когда я увидел, что Гелдалл дышит! Он был и остается наследником, Стеффон. Единственным истинным наследником. Мартин же оказался просто Драконорожденным, которому - увы - не под силу взять на себя бремя Императора, - на этих словах Окато прервал монолог. Нейет молчал. *** Ливия блаженно выгнулась и запустила пальцы в густые волосы мужчины, старательно ублажавшего ее языком. Из ее горла вырвался сладострастный, почти животный хрип; сегодняшний любовник определенно знал, как доставить женщине удовольствие. Прижимая голову мужчины к своему естеству, Ливия извивалась и рычала, когда же краткий пик блаженства миновал, она рывком отстранила любовника от себя. - Деньги возьмешь на столе, - сказала женщина. Она еще позволила себе понаблюдать за тем, как высокий светловолосый красавец-норд одевается и перетягивает торс перевязью с метательными ножами, затем встала, одернула юбку и, затворив за любовником дверь, села за стол и придвинула к себе конторскую книгу. Ради следующего раза надо усердно поработать. Рассчитать возможные прибыли, потери, жалование служанкам и вышибалам. Не забыть заказать партию овощей и рыбы. Выделить средства на новую мебель. Ливия уже привыкла к покупке свежего мяса для постельных утех. Стыдно ей было только в первый раз. Тогда она долго не могла решиться предложить понравившемуся ей мужчине деньги. Со вторым было уже легче, с третьим - еще легче и так далее. Содержание единственного постоялого двора на длинном тракте из Брумы в Фолкрит приносило неплохие барыши, так что постель Ливии пустовала редко. Она все еще пыталась утешить себя тем, что даже в сорок ее фигура выглядит превосходно. Ливия не рожала детей, поэтому ее грудь сохранила упругость, а бедра не располнели. Но, к сожалению, вся прелесть ее форм не имела значение из-за того, что отец сделал с ее лицом. Два симметричных шрама тянулись от висков к переносице, а затем резко вниз - до самых губ. Брови начисто срезаны. Нижняя губа проколота в трех местах; туда отец вставил серебряные кольца. "Тебя не должны узнать, - повторял он. - Иначе и тебе, и мне конец. Слышишь? Ты унесешь тайну нашего происхождения в могилу... Ливия". Он был почти милосерден тогда. Дал ей разбавленную вином скууму, чтобы она не чувствовала боли. Но самое страшное, что уродство Ливии действительно было единственным способом спасти ее жизнь. Заставить дочь забыть свое настоящее имя оказалось легко. Стереть ее лицо отец смог лишь изуверским способом. Ненависть к отцу со временем утихла. Осталось только горькое чувство, смесь обиды и тоски. Расставаясь, они наговорили друг другу много лишнего. Ливия готова была забыть и простить отца, но ждала первого шага с его стороны. Ждала, хотя прекрасно понимала, что гордость и железная воля боевого офицера вряд ли позволят ему повиниться перед дочерью. Он считал, что все сделал правильно. Настойчивый стук в дверь прервал размышления Ливии. Она отложила перо и дунула на книгу, чтобы подсушить чернила. - Кто? - Я, хозяйка, - донесся приглушенный голос служанки Ханны. - Это срочно? - осведомилась Ливия. - К вам посетитель. Сказал, что привез вести о вашем отце. - Впусти его немедленно, - велела имперка. Дверь открылась. На пороге стоял лесной эльф. За его спиной возвышалась Ханна, до плеча которой посетитель не достал бы, даже встав на цыпочки. - Примите мои соболезнования, - сказал Медрир. *** Военный парад в Имперском городе подходил к завершению. Джоффри любовался стройными рядами легионеров, маршировавших вокруг Башни Белого Золота, с гордостью отмечая про себя, что его Клинки показывали лучшую выучку из всех. Старый бретонец сидел между Мартином и Гелдаллом. По правую руку Императора скучал на своем резном кресле Кватчский Убийца. Герой закинул ногу на ногу и играл с кинжалом, пытаясь сбалансировать его на указательном пальце. Естественно, столь вопиющее поведение дозволялось только ему, спасителю Империи и самому верному другу Мартина. Гелдалл был полной противоположностью Кватчского Убийцы. Старший сын Уриэля Септима восседал на троне с безупречно прямой спиной, положив руки на подлокотники и горделиво подняв голову. За весь вечер он ни разу не обмолвился словом с Джоффри, а Мартина удостоил лишь кивком головы. "Гордый, - подумал Джоффри. - Прекрасно знает себе цену и бесится от того, что Императором стал не он". - Прекрасный смотр, не так ли, друг мой? - Мартин тепло улыбнулся грандмастеру. - Впечатляет. Но так ли нам нужно содержать столь большое количество бойцов? Они могут принести большую пользу, просто возделывая землю, - встрял Кватчский Убийца. - Врагов-то у нас заметно поубавилось. - Ты прав. Конечно, ты прав, - Император встал с трона и поднял вверх кулак. Тысячи глоток ответили ему восторженным ревом. Солдаты любили своего государя. - Слышишь? - продолжил Мартин, обращаясь к Герою Кватча. - А когда мы объявим о роспуске четверти Легиона и выделении каждому из ветеранов пахотных земель, они будут кричать вдвое громче! - Без сомнения. Разреши проводить тебя до покоев? - Да. Я немного устал, - согласился Мартин. - Гелдалл, не будешь ли ты против принять генералов этим вечером вместо меня? - Твое слово - закон, - невозмутимо отозвался принц, не меняя ни позы, ни выражения лица. - Вот и здорово. А нам с Джоффри и Защитником есть, что обсудить. Нас ждут великие дела, - Император хлопнул брата по плечу и скрылся в Башне. - Пора! - Стеффон махнул рукой. Десять легионеров медленно пошли навстречу Императору и его спутникам. Внешне это должно было выглядеть как простой обход дворца. Чувствуя, что пот уже насквозь пропитал его рубаху, Нейет понял, что нервничает гораздо сильнее, чем перед сражением близ Великих Врат Брумы. Одно дело - готовиться к сече с врагом и совсем другое - хладнокровно убить того, кому присягал на верность. - Чудный вечер, генерал, - Мартин улыбался. Он совсем не походил на безумца, каким его рисовал Окато. Спокойный, разумный человек. Со дня битвы у Брумы он почти не изменился, только морщинки у глаз стали слегка глубже. Он выглядел все таким же обаятельным и добрым, каким генерал запомнил его. Но опасным для блага Империи, а именно Империю Стеффон ставил превыше всего. - Да, ваше величество, - Нейет потянул из ножен меч. - Воистину. Кватчский Убийца среагировал первым. Отпихнув Мартина в сторону, он молниеносным движением выхватил два кинжала айлейдской работы. На него сразу же ринулись шестеро: Стеффон знал, что таинственный герой окажется самым опасным из противников. Сам генерал вступил в поединок с Джоффри. Старый грандмастер считался хорошим фехтовальщиком, но Нейет был моложе и мощнее. Кроме того, броня Джоффри, надетая по случаю смотра, выполняла скорее не защитные, а декоративные свойства. Акавирская дайкатана бретонца была длиннее, чем короткий церемониальный меч Нейета. Она плохо подходила для сражений в замкнутом пространстве. Стеффон обрушил на старика град ударов, заставив Джоффри отступать и защищаться. Размахнуться дайкатаной у него просто не хватало сил. Под напором Нейета грандмастер отступал все дальше и дальше, пока, наконец, не уперся спиной в стену. И тогда Стеффон, вложив в удар всю свою силу, выбил оружие из его рук, а на следующем взмахе накриво перерубил шею старика. Джоффри неуклюже грохнулся на мрамор. Генерал пинком перевернул убитого на спину и наморщил нос, почувствовав запах испражнений. Непогрешимый грандмастер обмарался перед смертью. Стеффон повернулся. Кватчский Убийца еще пытался защищаться, хотя его левая рука, отсеченная по локоть, лежала на полу, а из распоротого живота свисали наполовину вырванные ударом внутренности. Пол и стены вокруг него был забрызганы кровью. Один из напавших на Убийцу легионеров валялся рядом; из зазора между шлемом и наплечником торчал кинжал. Но даже Герой Кватча уже не имел значения. Император Мартин Септим, пронзенный четырьмя клинками, сидел, прислонившись к стене, и тщетно пытался заслониться руками от ударов легионеров. Заговорщики рубили Драконорожденного, пока, наконец, силы окончательно не покинули его. Тогда Нейет, приблизившись, отсек голову Мартина и поднял ее за волосы. Все было кончено... *** - Вы знали тайну вашего отца? - спросил Медрир. - Разумеется. Мне было девятнадцать, когда все произошло. Нам пришлось бежать, - Ливия тяжело вздохнула. - Мать убили, а отца посчитали мертвым, и он успел найти меня и вытащить из города. Поскольку мое лицо было известно многим... я ведь считалась первой красавицей Империи... отец сделал со мной... это, - женщина провела рукой по отрезанным бровям и коснулась тяжелых колец, продетых сквозь распухшую губу. - И бросил вас? - Нет же, конечно нет. У него было много денег. Часть он увез с собой, когда мы бежали, часть хранил в других городах. Мы собрали все, что смогли, и подались сюда, в Скайрим. Купили поместье, взяли вымышленные имена. Здесь и произошел разлад. Я сорвалась на него за мое лицо, он же стоял на своем и обвинял меня в неблагодарности. Неблагодарности, понимаете? Он загубил мою жизнь, превратил в чудовище, да еще и утверждал, что я должна быть ему благодарна! Он был жестоким человеком, Медрир. Очень жестоким, - имперка встала из-за стола и, достав из шкафа графин, сделала два долгих глотка. - Я знаю, госпожа, - опустил взгляд Медрир. - Я довольно долго работал на него. Но все же удивился, когда в свой смертный час он позвал именно меня. Хотите знать, о чем он просил меня? - Видимо, отказать мне в наследстве. - И это тоже, - усмехнулся босмер. - Но главное не в этом. Господин Нейто... Нейет просил меня не думать о нем плохо, а после смерти Гелдалла распорядиться всеми документами и дневниками по моему усмотрению. - И вы сразу же нашли меня. Видимо, по отцовским описаниям. Почему? - Во-первых, потому что я решил не выполнять одну из его предсмертных просьб. Я считаю, что все имущество господина Нейета должно перейти вам. А во-вторых, из-за этого, - эльф положил на стол свернутый в трубочку пергамент. - Прочитав это послание - а оно хранилось в самом низу, под дневниками и папками - я хоть немножко, но изменил мнение о господине Нейете. Наверняка он хотел его уничтожить, да забыл, но это не имеет значения. На этом клочке бумаги весь Стеффон Нейет, его самая большая тайна и смысл всей его жизни. Прочтите, пожалуйста, госпожа. - Хорошо. Что-нибудь еще, Медрир? - Ливия взяла свиток и бережно убрала его в рукав. - Нет, ничего. Я жду вас в Фолкрите в следующий миддас. Мы оформим ваши права на усадьбу. Желаю вам удачи! Приказчик вышел. А Ливия осушила графин с вином и тяжело опустилась на кровать. Непослушные руки вытащили отцовский свиток. Женщина поднесла его к лицу и сделала вдох. Старые чернила, хорошая бумага. И терпкий запах, нечто похожее на мускус насекомых и цитрусы. Любимое сочетание отца. Стеффон Нейет всегда следил за собой. В его доме неизменно находился пузырек-другой с алхимическими ароматами. Ливия улыбнулась, вспомнив, как ей, еще маленькой несмышленой девчонке, духи отца щекотали ноздри. Когда он брал ее на руки, Ливия - Лавиния, тогда еще Лавиния - зарывалась носом в длинные вьющиеся волосы и вдыхала сладкий мускус. Слеза медленно поползла по желобку шрама. Ливия не стала ее вытирать. Мечты о детстве сменились воспоминаниями об остром кинжале в руках отца и струйках крови, бегущих по щекам. Женщина встала, подошла к столу и поднесла свиток к горящей свече... *** Дверь в квартиры Нейета была сорвана с петель, а на пороге лежала с перерезанным горлом его жена. Обнажив клинок, Стеффон перешагнул через мертвое тело супруги и осторожно вошел внутрь. В квартирах царил жесточайший разгром. Мебель свалена в один из углов, со стен сорваны стяги и гобелены, рабочий стол генерала изрублен в мелкую щепу. Молясь, чтобы Лавинии в час нападения не оказалось дома, Нейет прошел в спальню. Вместо дочери его ждал тот, кого он совершенно не ожидал увидеть. - Доброго дня, генерал, - поклонился Окато. - Поздравляю с успешно завершенным покушением. - Вы? - задохнулся в ярости Стеффон, - Да как вы посмели?! - Ничего личного, - пожал плечами боевой маг. - Но ты - цареубийца и заслуживаешь смерти. Кроме того, его величество Гелдалл не любит быть кому-либо обязанным. Твой приговор вынесен, Стеффон. Нейет кинулся назад в разгромленный кабинет. В спину ему ударила горячая волна. Разрушительное заклинание Окато едва не сбило генерала с ног, но он умудрился не потерять равновесие. Стеффон почти достиг двери, когда прямо перед его лицом выросла огненная стена. Генерал выругался и бросился в дальний угол, где нашел укрытие - пусть и временное - за поваленным обеденным столом. - А ты упрямый, - донесся до него заглушенный треском пламени голос альтмера. - В твоем положении это не лучшее качество. Магия убивает быстро, удушливый газ пожара - медленно. Но борьба - это достойный выбор, Стеффон. С тобой правда было приятно работать. Выглянув из-за стола, Нейет увидел, как Окато руками раздвинул пламя и вышел из квартир. Огненная стена двинулась в сторону баррикады генерала. Стеффон вскочил на ноги и рванулся прямо навстречу пламени. Каким-то чудом он проскочил в спальню, ногой высадил окно. Квартиры генерала находились на самом верху сторожевой башни, а окна выходили в сторону крепостного рва. Нейет выбрался на парапет, прыгнул и зацепился за горизонтальный флагшток, торчавший из стены. Из окна с ревом вырвался клуб огня, опалив Стеффона. Пальцы судорожно разжались, и генерал полетел вниз. Падение в ров не получилось мягким: Нейет вошел в воду боком, неуклюже, отбив себе всю правую половину туловища. С трудом всплыв на поверхность, Стеффон кое-как преодолел ров, выбрался на берег. Его тут же вырвало. Несколько минут он просто сидел, наблюдая, как ночное небо озаряется гигантским факелом сторожевой башни, затем встал, снял всю одежду, кроме нижней рубахи и штанов, и, привязав ее к камню, утопил во рву. Ему предстояло найти и спасти дочь. Любой ценой. Когда они покидали город, уже всходило солнце. Стеффон, притворившись слепцом, замотал глаза тряпкой и велел дочери притвориться его поводырем. Стражнику у ворот они сказали, что идут в паломничество к алтарю Мары, чтобы молить ее о прозрении. Легионер презрительно фыркнул и потребовал вывернуть карманы, но все же выпустил Стеффона и Лавинию из города. - Куда теперь? - спросила дочь, когда они миновали последнее поселение близ Имперского города, Вейе. Она была в шоковом состоянии и слабо понимала, что с ними происходит. - Подальше отсюда. В Эльсвейр. В Хаммерфелл. В Скайрим. Выбирай. - Я бы выбрала Скайрим. - Тогда решено, - Нейет погладил Лавинию по плечу. - Только сначала я верну себе кое-какие деньги. У меня есть тайники в Бруме и Кватче. Остались после службы в тех гарнизонах. Ну, и то, что я унес с собой, лишним не будет - он размотал тряпку, закрывавшую его глаза. С обратной стороны к ней были грубыми стежками пришиты карманцы, в которых обнаружилось четыре крупных бриллианта... *** - Об этом не стоит вести речь, - Урджаби-младший скрестил лапы на груди. - Мы не станем это печатать. - Но что вы теряете? - настаивал Медрир. - У Гелдалла нет законного преемника. Империи в ее нынешнем виде все равно конец. - Конечно, читатель всегда лучше понимает в политике, чем автор - саркастически произнес каджит. - Но поведайте глупому Урджаби, кого же короновали в Храме Единого на прошлой неделе? - Бастард от редгардской шлюхи не сможет удержать провинции в подчинении. Ему всего шестнадцать, и союзников в Имперском городе у него нет. Между тем Альдмерский Доминион набирает силу, а Аргония и Скайрим чувствуют, что у Империи нет сил на то, чтобы воевать с ними на два фронта. Грядут перемены, так почему бы не позволить людям узнать правду? Правду о том, что Мартин Септим готовил спасительные реформы, но был убит по приказу своего брата, - выпалил взволнованный босмер. - Я хочу, чтобы вы подумали над этим. - Урджаби обещает подумать. Но "Курьер" никогда не писал о порочащих Императора, пусть даже и почившего, вещах. Урджаби будет взвешивать, вымерять последствия. - Я надеюсь, что вы будете мудры, - Медрир поклонился и вышел на улицу. - Он согласился? - спросила Ливия. Она щеголяла в новом платье от Палонирии. С тех пор как, продав фолкритское поместье, они переселились в Имперский город, женщина сильно изменилась. Она вновь начала следить за собой, покупать хорошую одежду, изобретать новые прически. - Пока нет. Но и не отказал. Впрочем, какая разница? - босмер обнял жену за плечи и поцеловал. Когда она вынула кольца из губы, целовать ее стало значительно приятнее. - Если народу не суждено знать правду, значит, так тому и быть. Может быть, этого знания они просто не заслужили. - Как я не заслужила знать то, что было в сожженном мной свитке, - Ливия вывернулась из объятий Медрира. - Я могу рассказать. - Нет, не надо. Я не хочу этого. Достаточно моих собственных воспоминаний. Знаешь, у меня отец до конца жизни будет ассоциироваться со шрамами. - Забудь. Я люблю тебя такой, какая ты есть. - Не только моими, Мед. Шрамы по всей Империи; они фактически тоже дело рук отца. И те, и другие рубцы уже никогда не срастутся, но, боюсь, шрамы между провинциями, в отличие от тех, что на моем лице, еще долго будут кровоточить и гноиться, - имперка устало улыбнулась, поцеловала мужа в лоб и пошла в свою комнату. Медрир не стал ее догонять. А где-то далеко на острове Саммерсет кривой кинжал позолоченной стали прочертил по карте Империи длинную кривую полосу. Она проходила по границе между Валенвудом и Сиродиилом. И это был только первый шрам грядущих изменений...

Спасибо всем за теплые отзывы! Последние несколько глав писались в период жуткой депрессухи и потом долго мариновались на жестком диске вдали от всеобщего обозрения. Но в любом случае рад, что вы дочитали "Лезвия" даже с учетом годичного перерыва)

Уместность, по-моему, тоже наличествует. Глупо было бы вырезать натуралистичные сцены из рассказа, в котором главной героине покромсал лицо собственный отец. Если уж жесть - то жесть до конца) Ну, и без светлой ностальгии по ПЛиО тоже не обошлось, ага) На самом деле губит логику не количество сцен с алкоголем, а их нереальность. Можно было бы, скажем, поместить форт близ Брумы, и там, в условиях холода, пьющие солдаты смотрелись бы не столь невероятно. А у вас они синячат, сори, в джунглях близ Эльсвейра, там алкоголь рубит по мозгам и физическому состоянию в два раза сильнее. Ну, и плюс, наличествует общая неопытность в алко-вопросах. Например, человеческий организм не может нормально среагировать на залпом выпитый бренди, на который сверху наложилось пиво. Проделавший с собой подобное легионер на следующее утро просто не вышел бы на построение)) И по развязке. Не знаю даже, каким образом на нее могла повлиять сцена разговора с Окато. Ну, допустим, ею можно было бы поправить мотивацию генерала. Мол, Окато не разобрался в ситуации, а я всего лишь выполняю приказ. Но дело-то даже не в мотивации. Представьте себе: вы легионер форта. Вы только что сражались с эльфами и отбили атаку Доминиона. Вот вы стоите на плацу, в полном вооружении. Приезжает генерал и начинает сходу поносить вас, называть предателем, да еще и кидает перед вами голову убитого товарища. Причем все это абсолютно необосновано. А потом приказывает вам приготовиться к расстрелу. Ваши действия? По-моему, ответ очевиден - запустить в генерала копьем или шмальнуть в него из лука, а потом сразиться с его отрядом и - если повезет - оставить форт и уйти в бандиты или просто разойтись и скрыться. Разве нет? У вас легионеры складывают оружие и как овцы встают к стенке. Ну абсурд же.

Всем привет! Сори, конечно, что в этот раз я не поделился догадками по поводу авторства, да и вообще появляюсь на форуме непростительно редко. Такой уж я занятой человек, фигли. Но это лирика. Теперь по делу) Пункт 1. Оно кончилось, ура)) Было приятно написать нетленку на конкурс и порецензировать работы моих доблестных соперников. Поздравляю Рэйвена, рассказ отличный. Пункт 2. О работах и рецензиях. К сожалению, нетленки порадовали лишь... умеренно. Сори за прямоту, но когда три из десяти работ на конкурсе (это почти треть, на минуточку) представляют собой трэш и угар во мгле ада, это не есть гут. Я имею в виду "Запретное знание", "Славу Империи" и "Путь длиною...", разумеется. К остальным претензий меньше, кое-какие работы вообще пострадали от меня по личным предпочтениям. Ну не люблю я попаданцев и кроссреальности, что тут поделаешь. Также удивили некоторые рецензии и оценки. За что "Славе Империи" сразу трое читателей отдали высшие баллы - хоть убейте не пойму. С первых же строчек видно, что даже "История протезов" написана лучше. Мдэ... Пункт 3. О "Шрамах" + комментарии к рецензиям. Вроде, в теме с обсуждением кто-то просил авторов поделиться мнением о собственных работах. Делюсь. "Шрамы" - это не история о предательстве, как написал в рецензии автор работы #10. Наоборот, она о человеке, который хотел спасти Империю от Мартина. Пусть его убеждение было основано на ошибочном мнении Окато, но все же Стеффон Нейет - не предатель по убеждениям, а патриот, наломавший дров. Но все же в первую очередь "Шрамы" - это история Лавинии Нейет, которая по замыслу является олицетворением Империи. Шрамы на лице - шрамы на карте, поломанная судьба - поломанная история государства. Почему-то параллели не увидел никто из рецензентов, но это, наверное, мой косяк. Почему-то многим не понравился натурализм. Собственно, я это в некоторой степени предвидел и даже хотел убрать из рассказа сцену орального секса за деньги и убийства Джоффри, но вовремя одумался. Люди, Джоффри - не мой маленький пони и бабочками не какает. Он старый человек, такой же смертный, как и все, а звание грандмастера клинков не поможет его кишкам в момент смерти удержать их содержимое. Такова жизнь - грязна и порочна. Изуродованным женщинам тоже хочется секса, а испражняются после смерти даже достойные воины. И да - десяток легионеров для Героя Кватча даже в игре представляют серьезную опасность. А в реальной жизни даже отважного и опытного бойца закованные в броню солдаты покрошат в капусту, не особо-то и напрягаясь. Конкретика: Oxala: "ээээ… Я так и не поняла, почему Ливия решила не читать послание." - Хороший вопрос, правда. Ответов может быть множество. Выберите любой. Не хотела стирать тот образ отца, который сложился у нее. Не хотела прощать отца, вопреки своему же желанию сделать это. Поддалась минутному порыву. Все, что угодно, может быть правдой. Окато, допускающий ошибку и позвоялющий Нейету уйти. Это многие восприняли как ляп, но не задумывались ли вы, что Окато желал отпустить Стеффона? Уничтожил квартиры, убил для проформы жену, а Стеффону позволил притвориться мертвым. Все-таки канцлер - не окончательная скотина)) Мотивация заговорщиков - проста как валенок. Посмотрите хотя бы на нынешнюю ситуацию в нашей собственной стране. Пункт 4. Вот теперь все. Аллес. Могу ответить на вопросы, если таковые будут. Опять простыню накатал, как и в рецензиях)

Финальная часть. Прошу любить и жаловать. ___ 9. Угли. Ошертес довел Раэлидана и десятерых шахтеров до соединительного тоннеля, в котором пропал Сторрид, и неспешно пошел назад. Магические цвета здесь различались слабо, из чего даэдра заключил, что убийцей, скорее всего, является Касталл, но озвучивать свою версию не стал: ответственность за ошибку была бы слишком высока. Как и всякий дремора, Ошертес больше всего на свете боялся ошибиться. Лорду Дагону не свойственно было давать своим подданным второй шанс, поэтому всякий дремора из кожи вон лез, чтобы в точности выполнить то, что от него требовалось. Ошертес слишком долго тянул с поисками. Наверняка по возвращении – каким бы оно ни было – Стрехаал будет страшно недоволен. Отвечать перед Дагоном за промедления – далеко не самое приятное, что может случиться в жизни. - Убили! Убили! – отчаянный крик заставил Ошертеса вздрогнуть. Из бокового тоннеля выскочил окровавленный растрепанный человек, в котором дремора едва опознал Парциуса. Имперец налетел на странника, едва не сбив его с ног. - Спокойно! – Ошертес схватил Парциуса за плечи. – Кого убили? - Там… Там! – заорал Парциус, указывая в голубоватую от светящихся поганок глубину тоннеля. – Девочка из темных эльфов! - Ильмени! – дремора сгреб имперца в охапку и со всех ног бросился вперед. – Где она? - Там же! Там такая пещера есть внизу, где там раньше добывали стекло же, туда ее сбросили, - сбивчиво разъяснил Парциус, сотрясаясь всем телом при каждом шаге Ошертеса. До спуска в бывшую выработку даэдра добежал за несколько минут. Горючие пары здесь скопились непроглядным туманом. Поставив Парциуса на землю, Ошертес туже перемотал шарф вокруг лица и практически на ощупь начал спускаться вниз. В пещеру вели грубые каменные ступени, и дремора пришлось продвигаться непростительно медленно из-за риска свалиться вниз. Когда же наконец лестница кончилась, он сосредоточился на эфирных цветах, пытаясь выделить красный, означавший пролитую кровь. Красного вокруг не было. - Где она? – заорал Ошертес Парциусу. - Дальше, там, у дальней стены, наверное! – донесся крик имперца. – Пещера глубокая! Ошертес пошел вперед. Из-за испарений дышать здесь было практически невозможно. Вся одежда дремора моментально стала мокрой от пота и столь же быстро высохла, образовав жесткую корку. Правую руку обожгло чем-то горячим, и странник понял, что это один из выбросов пара. Как же здесь умудрялись работать? Еще одна струйка раскаленного воздуха мазнула Ошертеса по лицу. Дремора затаил дыхание и ускорил шаг. Пробираться в духоте вслепую стало совсем невыносимо, а красного эфирного цвета все не было и не было. Наконец рука даэдра коснулась стены пещеры. Дальше идти было некуда. - Я ничего не вижу! – из последних сил выкрикнул Ошертес. – Она точно здесь? - Ее здесь нет! - Нет?! – сначала дремора не понял истинный смысл ответа Парциуса, и сердце его сжалось от радости, что Ильмени жива. И лишь затем пришло запоздалое чувство опасности. Ловушка! - Прощай, даэдра, - раздался голос имперца. – Это конец. - О, нет! – выдохнул Ошертес и сломя голову ринулся назад. В тот же момент перед его глазами вспыхнуло ослепляющее желтое пламя. Воспламененные горючие пары оглушительно громыхнули. Дремора подбросило в воздух. Уже падая на землю, он чувствовал, как жадное пламя пожирает его плоть, но боль отступила на второй план. Боль, долг перед Дагоном и даже Она. Последняя мысль Ошертеса была об Ильмени… Раэлидана рвало. Еще никогда ему не было так страшно и противно. Десять его спутников, видимо, чувствовали себя не лучше, но имперцу было наплевать на их чувства. Страх, липкий страх, овладел всем его существом. Как вообще смертный мог сотворить подобное? Поиски привели их в полуобвалившийся тоннель, спрятанный за широким матерчатым пологом. Видимо, когда-то он вел на старую выработку, но был заброшен в самые первые дни работы. Подземные грибы росли здесь настолько густо, что кое-где приходилось протискиваться между ними боком. И именно в голубоватом свете поганок находка поискового отряда выглядела особенно жутко. В этот раз трупов было семь. Некто буквально растерзал своих жертв. Куски плоти и внутренности свисали с грибов; кровь, смешанная с экскрементами, покрывала пол словно краска; обезглавленные и выпотрошенные тела стояли, словно ожившие мертвецы, вдоль стен, прибитые друг к другу железными гвоздями. Головы убийца аккуратно сложил на полу, вставив в рот каждой из них вырванные глаза. В пустых глазницах же красовался оплавленный воск; видимо, в них горели свечи. Вынести это зрелище не смог никто. - Эти ребята следили за Далгиром, - сказал Ворх, грузный старый орк из десятников, когда Раэлидан вытер губы от блевотины и выпрямился. – А еще здесь Касталл и Сторрид. - Далгир? - Точно. Секретарь наш. Толстый такой. Вон там голова Лендоса, редгарда, а вон – Мазе Брийан. Мы с ними виделись, когда вы распределяли подозреваемых между отрядами. - Дагон! – выругался Раэлидан. – Пятеро – быстро к мэтру Айморе, скажите, что Некто – Далгир! Остальные помогут мне выносить тела. - Сделаем! – рыкнул Ворх и, махнув своему отряду, поспешил прочь от страшного места. - Он мертв, любовь моя, ты, слышала? – Некто торжествовал. Хоть дремора убило не Ее любящее лезвие, он навсегда прекратит угрожать их счастью. - Что ж, - в мелодичный девичий голос прокрались грустные нотки, словно она сожалела об Ошертесе, - это должно было случиться. Скажи милому мальчику, что я благодарна ему. - Мы благодарим тебя, Парциус, - послушно сказал Некто. - Я делаю это не для вас, - хмыкнул имперец. - Конечно. Но и для нас ты делаешь много. Ты познакомил нас, ты принес мою любовь мне в подарок. Это было мило, очень мило с твоей стороны. - Несомненно, - губы Парциуса растянулись в улыбке. – Однако теперь я вынужден попросить вас об ответной услуге. - Клянусь честью, для тебя я сделаю все. Ты хочешь смерти? - Нет. Я хочу, чтобы вы покинули Лейсс. - Что? – голос девушки-танто сталью зазвенел в ушах Некто. – Спроси его, зачем! - Почему? Нам с любовью хорошо здесь. - Вы больше… эээ… не вписываетесь в мои дальнейшие планы. Мои – и господина Джер-Дзе, - спокойно ответил Парциус. – Поэтому я дарю вам жизнь и свободу. Идите, куда вам хочется, убивайте, когда вам того хочется, но не здесь. С завтрашнего дня Лейсс станет моей шахтой, а в моей шахте нет места для Некто. - Сокровище мое, - Она впервые назвала его так, и Некто возликовал, - скажи мне, как ты думаешь, какого цвета его внутренности? Говорят, у предателей всегда гнильца внутри… - Парциус, - убийца встал со стула, медленно обнажая танто, - я люблю тебя, как друга, но Ее я люблю больше. Прости. - Плохой выбор. Мог бы жить, - пожал плечами имперец. Некто кинулся на Парциуса, но что-то острое и тяжелое вонзилось ему в правую руку. Его любовь выпала из внезапно ослабевшей ладони. И таинственный убийца Некто снова превратился в толстого, трусливого и не уверенного в себе эльфа Далгира. Он опустил глаза. Из руки торчала блестящая метательная звезда. - Возьми меня! – завопила девушка-танто. – Я хочу убивать еще! Далгир нагнулся, чтобы исполнить Ее просьбу, но вторая звездочка, блеснув в воздухе, попала в левую кисть секретаря, отрубив половину пальцев. Босмер взвыл и завалился на пол. От боли он практически потерял возможность мыслить и даже кричать, и только тихо скулил и катался в пыли. Лии-Лей подошел к поверженному Далгиру и рывком выдернул из его правой руки звездочку. - Не должна ржаветь в его паскудной крови, - оскалил зубы аргонианин. - Это точно. Разрешите мне добить его лично? – поклонился королевскому бойцу Парциус. - Как хочешь, - равнодушно отозвался Лии-Лей. – Только не бери его клинок. - Почему? - О, тебе лучше не знать, - Лии-Лей вытащил из складок одеяния шелковый платок и аккуратно подобрал танто. – Знаешь, это ведь не просто оружие. В нем томится душа. А заполнял его душой я сам. - Я видел его раньше, - возразил Парциус. – Я сам принес его сюда и подарил Далгиру. Все по личной просьбе господина Джер-Дзе. - Ах, вот оно как, - зашелся в шипящем смехе королевский боец. – Старик, оказывается, весьма ловок! - Господин – светлый ум, - кивнул имперец. – Мне повезло работать на него. Я очень благодарен за это судьбе. - Похвально, что ты ценишь его настолько высоко, - брезгливо произнес Лии-Лей. Парциус внезапно показался ему еще более жалким, чем съежившийся на полу Далгир. Парциус достал нож, присел перед Далгиром на корточки и резким движением перерезал бывшему убийце горло. Босмер захрипел и задергался на полу, разбрызгивая вокруг кровь. Лии-Лей ногой отпихнул имперца в сторону. - Тупица, даже убить как следует не можешь, - уже не скрывая своего отвращения, прошипел королевский боец. Аргонианин наклонился и ударом когтистой лапы закончил страдания Далгира. В тот же самый момент магический клинок в его руке полыхнул ярко-красным и… исчез. Ги напился так, как не напивался лет десять. До состояния полной беспомощности. Выгнав прочь и Сертедо, и Раэлидана, бретонец распластался на кровати и поочередно влил в себя две бутыли бренди. Причина у Ги была железная: все его старания и умозаключения впервые в жизни пошли прахом. Что толку было в его работе, если за три несчастных дня погибло больше людей и меров, чем за всю кровавую карьеру Некто. Окончательно же бретонца доконало известие о смерти настоящего убийцы, бегстве Парциуса и утрате волшебного клинка. - Ты больше не способен разбираться в делах, - заплетающимся языком сказал самому себе Ги. – Ты стар, ты калека, ты смертельно устал. Леста абсолютно права, понял Ги. Пора завязывать с борьбой с несправедливостью. Настало время пожить для себя самого, для любимой женщины. Детей завести, остепениться, оставаться с семьей вместо постоянных разъездов. Хватит бессмысленного риска и погони за еще большим количеством денег. Пусть они вообще в Обливион катятся, эти деньги. В бездны забвения, туда же, куда канули и бесстрастный Тайбер Септим, по-птичьи взирающий с монет одним глазом, и его страна. Помянув Талоса недобрым словом, Ги повернулся набок, вызвав жуткое головокружение и едва не скатившись с койки. Алкоголь туманил мозги и не давал сосредоточиться ни на чем важном, но именно этого волшебник и добивался. Отрешиться от всего мира. Забыться. Заснуть пьяным сном. В дверь постучали. - Пошел прочь! – не своим голосом завопил Ги и для острастки сотворил заклинание шума. Но стук в дверь лишь стал настойчивей. - Мэтр Айморе! Мэтр Айморе! - Прочь! - Это очень важно, Ги, - этот голос принадлежал Раэлидану. - Я пьян! - Да неважно. Дело требует моментального решения. Даже пьяный ты соображаешь лучше, чем все мы трезвые и вместе взятые. Открой, прошу. - Дагон с вами, заходите, - бретонец щелчком пальцев снял магический запор с двери. В комнату ввалился Раэлидан в компании шахтера-каджита. - Я С’Ридд, мэтр, - неуклюже поклонился каджит. - Ги! - Я знаю ваше имя, мэтр. - Зови – меня - Ги, - сквозь зубы процедил волшебник. – Я не мэтр больше. Я задание провалил. - Еще нет, - Раэлидан подошел к постели и рывком поднял Ги. Усадив бретонца на кровати, имперец вынул из-за пазухи флакон с синеватой жидкостью. – У тебя есть полдня, чтобы спасти Лейсс. Выпей. Это протрезвит тебя. - Не хочу я трезветь, - заявил волшебник, но снадобье все-таки выпил. - Вот и отлично, - похвалил Раэлидан. – Теперь С’Ридд расскажет тебе нечто ужасное. - Мы с братом везли стекло в шахтерский городок, мэтр, когда услышали взрыв. Так газ рвется обычно. Ну, мы решили проверить, что случилось такое. Отвезли стекло, много времени потеряли, потом то место, где рвануло, отыскали. Страшное зрелище, скажу я вам. Это в пещере было, так ее всю изнутри словно выжгло. Один тлеющий уголь от всего, что там было, остался. Смотрим – подпорки почернели и еле держат потолок. Все, думаем, пора ноги уносить, пока не обвалилось, а потом слышим – вроде стонет кто. Присмотрелись – и действительно средь всей этой черноты человек вроде как шевелится. Подходим – так и есть. Лежит на спине, весь обгоревший аж до кости, но живой. И в руке меч держит. - Вот этот меч, - Раэлидан протянул волшебнику клинок. Короткий меч-танто был удивительно красив. Работа акавирских кузнецов узнавалась сразу, только они могли создать этот шедевр оружейного мастерства. Обмотанная черными шелковыми нитками рукоять в треть длины всего меча, цуба с узорными изображениями растений, вытравленные на клинке сцены пиров и охоты. - Кто держал меч в руке? – мрачно спросил Ги, закончив осмотр клинка. - Ошертес. Это был Ошертес. - Он жив еще? - Да, но, судя по всему, ему недолго осталось, - ответил Раэлидан. – Братья-каджиты привезли его в городок. Теперь он лежит в бывших покоях Сидригг. Говорить не может, двигаться – с трудом. Не понимает, что происходит вокруг. Удивительно, с каким упорством он вообще цепляется за жизнь. - Значит, все потеряно, - Ги положил меч на подушку и закрыл лицо руками. – Джер-Дзе победил. - Мы надеемся на твою помощь, - растерянно произнес Раэлидан, жестом приказывая каджиту удалиться и закрыть дверь. - Я не оправдал ваших надежд, не так ли? – горько усмехнулся бретонец. - Наоборот. Ты здесь всего несколько дней, а Некто уже выведен из строя. - Да, но какой ценой? И есть ли в этом хоть капля моей заслуги? - Есть, - убежденно сказал Раэлидан. – Вопроса цены не стояло. Твоя работа сделана, считай, что Сертедо предлагает тебе новую. Найди способ победить Лии-Лея, Ги. За отдельную плату, разумеется. - Не надо платы, дружище. Я подумаю. Я сделаю, что смогу. - Спасибо, - Раэлидан протянул Ги латунную руку, и тот пожал ее. Пальцы протеза, правда, снова подкачали и не согнулись, поэтому рукопожатие пришлось повторить после того, как имперец продул трубки. - Отведешь меня к Ошертесу? – Ги аккуратно заправил волшебный меч за пояс и встал на одной ноге, отметив чудодейственную силу протрезвляющего снадобья. - Ты уверен, что тебе это надо? - Абсолютно. Он искал этот меч. Возможно, я магией вытяну из него то, что уже никогда не скажет его язык. - Тогда пойдем, - Раэлидан обхватил бретонца поперек туловища и взвалил на плечо. – Так получится быстрее. Ошертес уже почти затих, когда Ги сел рядом с ним на кровать. Бретонец слышал, как мерно и гулко бьется сердце умирающего дремора, а поднеся ладонь к черному провалу на месте сгоревшего носа, он ощутил и слабое дуновение дыхания. Ошертесу явно оставалось недолго, он уже почти сдался на милость смерти, которая отправит его существо в глубины Обливиона. - Кто же сделал это с тобой, Ошертес? – спросил Ги. Даэдра тяжко заворочался и положил сожженную до кости ладонь на колено волшебника. - Он узнал. Он слышит! – воскликнул Раэлидан. - Этого мало. Я должен попытаться поговорить с ним, - покачал головой бретонец. – Займемся магией. Ты не оставишь нас наедине? - Конечно, - имперец вышел и наглухо закрыл дверь. - Отлично. А теперь… - А теперь мы поговорим, смертный! – звонкий девичий прозвучал настолько неожиданно, что Ги схватился за рукоять меча. - Кто ты? - Я сталь в твоей руке, - ответила девушка-танто. – Разве не похожа? Такая же красивая, такая же холодная. - Допустим, - Ги вытащил клинок и положил его рядом с собой. – Ты хочешь говорить? Говори. - Меня предали, смертный, предал тот, кому я была обязана рождением в этом облике. Я хочу мести. Я хочу Ошертеса, хочу быть рядом с ним. Хочу воссоединения. Ты должен помочь мне! - Я не понимаю тебя. Ошертес никогда не говорил мне, что ты, собственно, такое, - ухмыльнулся волшебник. – Мне нужна ясность, а не твои хотения. - А ты интересный, - зазвенел Ее голос. – Интереснее других смертных. И уж точно интереснее милого Далгира. Он любил меня. Ты – нет. - Почему я должен любить тебя? - Все любят. Ошертес, Далгир, даже Лии-Лей. - Откуда ты знаешь о нем? - Он меня создал, - сказала девушка-меч. – Вырвал мою душу из тела и поместил сюда. Но и он любил меня, ведь я отвечала взаимностью. Я не могу не любить, не могу не хотеть. Моя жизнь в желании, смертный, как и ваши. - Это пустые слова, - пожал плечами Ги. – Мне все равно нет дела до твоих желаний. - А свое у тебя есть? Прямо сейчас? Женщина? Богатство? Слава? Власть? Поделись со мной любовью, а я исполню твое желание, дам тебе мечту, как дала Далгиру или Ошертесу. - Ты дала им лишь смерть. - Смерть – и счастье. - Смерть несколько ограничивает пределы счастья, не так ли? – скривил губы бретонец. - Нисколько, - отрезала Она. – Лучше прожить день в счастии и заплатить за это жизнью, чем маяться век без надежды на достижение мечты. - Эта философия также пуста, милая, - Ги прислушался к биению сердца дремора, чтобы убедиться, что тот еще не умер. - Пусть. Но ты не откажешь мне в просьбе? В мольбе? Я молю тебя, смертный, воссоедини меня с Ошертесом. - Но зачем? - Потому что я люблю его. Лезвия умеют любить. И заточенные в них атронахи, - при этих словах пальцы дремора судорожно сжали колено Ги. - Ты говорила, что испытывала те же чувства к Некто. И к Лии-Лею, - бретонец взял ладонь умирающего Ошертеса в свои руки. От жара тлеющих в еще живом теле костей волшебник мгновенно вспотел. - Нет, не те же. Они дали мне пагубное существование в виде оружия. Я пила жизни, я хотела этого, но мое желание было порочным. Ошертес знает, что я не такая на самом деле. Он верил в меня, он хотел вернуть меня себе. Пусть даже это означало бы новое заточение, он хотел, чтобы я была рядом с ним. Именно поэтому я и смогла сбежать от Лии-Лея, когда он убил Далгира. Я пришла к Ошертесу. Он любит меня. Я люблю его. Поверь хотя бы ему, прошу тебя. Девичий голос смолк. Ги поглаживал тонкие пальцы дремора, размышляя над ее словами. Наконец, он решился. - Я верю вам. - Благодарю тебя, благодарю! А если ты веришь, то должен знать, что делать дальше! – радостно засмеялась Она. - Да, - бретонец взял танто в правую руку, а левую положил на лоб Ошертеса и произнес заклинание захвата душ. Пальцы дремора сжались в кулак, когда клинок вошел в его сердце, а его душа перешла в оружие, в котором томилась ледяная принцесса. На мгновение рукоять меча стала невыносимо холодной, затем раскаленной, но Ги не выпускал ее из руки. Наконец слияние завершилось. Кровь Ошертеса, стекая по обугленному трупу, марала серые льняные простыни и струилась меж пальцев волшебника. Ги выдернул клинок из тела дремора. Хотя голоса замолкли, он чувствовал, что все сделал правильно. Что двое даэдра теперь разделят свое заточение и будут вечно любить друг друга, что бы это ни означало. 10. Смертников здесь нет. Утро застало Ги не выспавшимся и раздраженным. Всю ночь он сидел близ мертвого тела Ошертеса, вертя в руке магический танто и размышляя о поединке. Кто сможет бросить вызов Лии-Лею и уцелеть? Раэлидан? Сертедо? Сам Ги? Кто-то из десятников? Абсурд! Ящер убьет любого из них за несколько ударов сердца. Бретонец прекрасно понимал, что шанс был только у Ошертеса. Теперь этот шанс упущен, и остается только отказаться от боя и с позором покинуть Лейсс. Вошел Раэлидан. Он выглядел серьезнее и сосредоточеннее, чем обычно. За ним показался Сертедо, вид которого свидетельствовал только о желании провалиться сквозь землю. Оба молчали. Не стал нарушать тишину и Ги. Так они и провели добрых полчаса: бретонец сидел, альтмер и имперец стояли рядом. - Осталось два часа, - наконец произнес Сертедо. – Два часа до моего позора. - Я понимаю, - склонил голову Ги. – Но я так и не смог ничего придумать. Прости меня, я не оправдал твоих надежд. - И никто бы не смог. Ты все сказал мне правильно. Я проиграл уже в тот момент, когда покупал Лейсс. Глупо было надеяться, что мне позволят остаться здесь надолго. - Мастер, - Раэлидан обернулся и положил руку на плечо альтмера, - позволь мне сразиться с Лии-Леем. Я думаю, старый легионер всегда найдет, чем удивить подлую ящерицу. - Нет, - покачал головой Сертедо. – Сражаться буду я. Смертников здесь больше нет. Пусть я стану последним, кто погибнет в этой проклятой шахте. - Но мастер… - Нет! – тоном, не терпящим возражений, повторил альтмер. – Это буду я. И это приказ, Раэлидан, если ты еще не забыл, кто хозяин Лейсса! Имперец опустил руку и отошел в сторону. Вновь наступило затяжное молчание, которое на сей раз прервал Ги. - Ты уже выбрал, чем будешь сражаться? - Нет разницы, - пожал плечами Сертедо. - Тогда возьми этот клинок, - бретонец протянул альтмеру магический танто. – Если лезвия все еще умеют любить и желать, он сможет помочь. Лии-Лей был зол. Зол на Джер-Дзе и его имперского подпевалу, которые хитростью погубили дремора, и на атронаха, которая смогла увести клинок прямо у него из-под носа. Теперь победа над бойцом Лейсса не будет красивой. Что толку в убийстве беззащитного шахтера? Не для того Лии-Лей готовился к славному поединку. Аргонианин встал с кровати, вытащил из дорожного чехла копье, накинул на плечи цветастый халат и вышел на улицу. Лучи утреннего солнца мягко коснулись чешуи Лии-Лея, и он невольно зажмурился и улыбнулся, продемонстрировав ряд белоснежных острых зубов. Приняв боевую стойку, ящер отработал с воображаемым противником несколько ударов копьем, размял мышцы ног, потренировался в переходе из атаки в защиту. Вряд ли все это понадобится сегодня, отметил про себя Лии-Лей. Он решил даже не менять копье на топоры, как задумывал сначала. Дремора – достойный противник, и убивать его охотничьим оружием было бы непочтительно, но теперь его нет, а любой из оставшихся в шахте боеспособных мужчин представлялся аргонианину ходячей дичью, добычей. Ящер вспомнил бой с ледяной девушкой, душа которой теперь томилась в танто. Славный поединок! Лии-Лей нашел Ее в глубоком скайримском ущелье, наполовину засыпанным снегом. Атронах не заметила его и прозевала атаку. Королевский боец вспомнил свое удивление от того, что сумасшедшей силы удар мечом даже не оставил на коже девушки царапины, а сама Она повернулась к нему. Атронах была прекрасна. Ее большие синие глаза словно спрашивали, за что, почему был нанесен удар. Лии-Лей рубанул вновь, на этот раз ранив девушку в шею. И тогда Она разозлилась. На аргонианина обрушилась безжалостная ледяная буря. Его смело, словно мотылька, попавшего под взмах опахала, протащило по снегу и приложило головой о стену ущелья. Тренированный и опытный боец, Лии-Лей сразу же перекатился вбок и вскочил на ноги, уворачиваясь от нового заклинания атронаха. Отбросив бесполезный меч в сторону, аргонианин выхватил из поясной сумы эбонитовые метательные звезды, зачарованные огненным магом. Каждая из них стоила целое состояние, но победить ледяную принцессу по-другому явно не получилось бы. Лии-Лей метал звездочки без промаха. Первая вонзилась атронаху в глаз, оплавив Ей лицо и заставив отшатнуться, вторая – добивающая – рассекла шею девушки. Атронах медленно осела на землю и затихла, только смотрела в небо единственным оставшимся глазом, да шевелила губами, пытаясь что-то сказать. Вероятно, Она даже не поняла, что происходит, когда аргонианин склонился над ней, достал камень душ и начал читать заклинание… - Ты готов? – голос Джер-Дзе прервал выполнение скрытого укола, и Лии-Лей вновь ощутил приступ ярости. Больше всего на свете ему хотелось сейчас вырвать наместнику его лживый язык. - Готов к чему? К забою овец? – вызывающе прошипел королевский боец. - Не дерзи мне, Лии-Лей, - отрубил наместник. – Я сделал все, чтобы не проиграть Сертедо теперь. Тебя не касаются вопросы с дремора, твоя задача – пойти и убить бойца из Лейсса, кто бы им ни оказался. - Вы нанесли мне оскорбление. Осторожно, не надо играть с ядовитыми змеями, господин Джер-Дзе, - Лии-Лей перехватил копье поудобнее. Если метнуть его сейчас – наместника не спасет даже чудо. - О, я готов извиниться, - издевательски рассмеялся Джер-Дзе. – Но только после битвы. Можешь сколь угодно долго считать, что убил бы дремора, но я не готов ставить выполнение своей задачи под угрозу. Я выразился достаточно ясно? - Разумеется, - королевский боец опустил оружие. – Яснее не вышло бы ни у кого. Что ж, я готов к поединку. Давайте поскорее покончим с этим. Ильмени плакала навзрыд. Ошертес покинул ее, дал себя убить, оставил их с Ренасом одних. Девочка так надеялась, что странник, покидая шахту, предложит ей с братом отправиться в путешествие вместе. Они бродили бы по пыльным дорогам Морровинда, лесам Сиродиила, может быть, даже попали бы в удивительный Эльсвейр, где живут каджиты… Теперь надежды нет. Мэтр Айморе не разрешил Ильмени смотреть на мертвого Ошертеса, а Ренас, зайдя в комнату, где лежало тело дремора, выбежал оттуда несколько секунд спустя и, тяжело дыша, сел на лавку и закрыл глаза. Видимо, подумал девочка, с их другом случилось что-то действительно страшное. Она зарыдала еще сильнее, на этот раз от жалости не к себе, а к Ошертесу. Хоть он и оставил ее, он был очень хороший. Спас их с братьями от ящеров, привел в шахту, приходил повидать. А когда погибла Сидригг, дремора сидел на кровати и что-то пел Ильмени на своем странном языке. Подошел, опираясь на плечо Раэлидана, мэтр Айморе. - Ильмени, - бретонец погладил девочку по голове, - можно я у тебя кое-что спрошу? - Конечно, - сквозь всхлипывания произнесла Ильмени. - Если бы я предложил тебе и брату жить вместе со мной и моей женой в Чейдинхоле, ты согласилась бы? - Да. Вы хороший. - Тогда считай, что я предложил, - волшебник отпустил плечо Раэлидана и неуклюже плюхнулся у ног девочки. Ладонью вытер ее зареванное личико и смахнул собственную слезинку, предательски блеснувшую в уголке глаза. – Поедем? - Поедем, - сквозь слезы заулыбалась Ильмени. – А когда? - Сегодня. Уже сегодня. Скажи брату, чтобы он собрал ваши вещи, а потом ждите меня прямо здесь. Я скоро приду. - Вы пойдете смотреть на битву? - Я должен там быть, Ильмени, - кивнул Айморе и протянул руку Раэлидану. Имперец рывком поднял волшебника, и они вместе заковыляли прочь из здания. В дверях появился низенький альтмер, которого Ильмени знала как хозяина шахты. Он был облачен в серебристую кольчугу. На ногах красовались клепаные поножи и высокие сапоги, руки защищали оплечья, снятые, по-видимому, с какого-то из старых доспехов данмерских Великих Домов. На поясе висел короткий слегка искривленный меч. Меч! Что-то в этом оружии показалось девочке знакомым. Прежде она никогда не видела такие клинки, но сейчас готова была вскочить с лавки, подбежать к альтмеру и коснуться рукояти. Волшебство? Ильмени перепугалась. Кинула взгляд на Ренаса, который еще не отошел от зрелища мертвого Ошертеса и сидел, уткнувшись лицом в ладони. Брат явно ничего не чувствовал. - Мэтр! Мэтр! – крикнула девочка. - А? – бретонец резко повернул голову. - А можно я у вас что-то спрошу? - Конечно. Но давай попозже. - Нет. Мне очень нужно! – девочка подбежала к Айморе и вцепилась в его единственную ногу. – Пожалуйста! - Ну ладно. Я слушаю, - улыбнулся бретонец. - Можно я потрогаю меч, который висит у мастера Сертедо? - Ты… уверена? – голос мэтра Айморе вдруг задрожал. – Почему ты хочешь это сделать? - Мне просто нужно. Правда, - Ильмени посмотрела бретонцу в глаза. - Тогда можно. Сертедо! Могу я на минуту одолжить танто? Вместо ответа альтмер вынул меч из ножен и протянул волшебнику рукоятью вперед. Мэтр Айморе принял оружие и аккуратно протянул девочке. Ильмени положила ладошку на клинок. Так она стояла довольно долго. Бретонец, Раэлидан и Сертедо собрались вокруг нее. Все молчали. Мэтр Айморе словно прислушивался к чему-то неуловимому. Наконец, Ильмени убрала руку с клинка. - Мне показалось, - сказала девочка. – Я должна идти собираться, мэтр? - Конечно, иди, - волшебник снова улыбнулся Ильмени и вернул оружие Сертедо. - Тогда пойду, скажу Ренасу! – девчушка прошмыгнула между Раэлиданом и Айморе и что есть сил припустила к брату. - Она славная, - угрюмо произнес Сертедо. – Поздравляю, Ги. Жаль, у меня такой уже никогда не будет. - Бодрее, друг, - ответил бретонец. – Возможно, не все потеряно. Ильмени неосознанно чувствует в мече жизнь, а значит, надежда есть. 11. Поединок. Для того чтобы лицезреть поединок, шахтеры начали занимать места вокруг специально огороженного пространства возле входа в шахту за несколько часов. Никто не пробовал заставить их вернуться к работе. Измученные событиями последнего времени трудяги с удовольствием покинули глубины Лейсса и нежились в лучах солнца, обсуждая грядущую схватку. Большинство из них обладало достаточной прозорливостью, чтобы понять, что вскоре придется искать новое место работы, так что атмосфера была скорее расслабленной, чем напряженной. Аргониане явились точно в срок. Джер-Дзе и Лии-Лея сопровождало несколько десятков копейщиков. Парциуса среди них не было. Наместник по случаю скорого триумфа разоделся в изысканный бархатный наряд, а королевский боец, напротив, предпочел подчеркнуто простую одежду. Оставив торс обнаженным, ящер до локтей обмотал руки широкой кожаной лентой, а к широкому поясу подвесил кольчужную юбку. Из оружия у него было только длинное копье. Шахтеры расступились, пропуская Лии-Лея в круг. Наместник и аргонианские воины остановились чуть поодаль. Всем своим видом Джер-Дзе пытался показать, что ни минуты не сомневается в исходе боя, и с деланным интересом разглядывал когти на руках. Привлечь внимание наместника смогли только Сертедо, Раэлидан и Ги, медленно вышедшие из Лейсса. - Доброго дня вам, - крикнул Джер-Дзе, еле сдерживаясь от того, чтобы злорадно рассмеяться. - Вам того же, наместник, - ответил за всех бретонец. – Приятно познакомиться с вами. - О, благодарю вас, мэтр. Я много о вас слышал. - Не могу сказать того же о вас, наместник, хотя вы, определенно, заслуживаете всеобщей славы больше, чем любой из присутствующих здесь, - волшебник скорчил лицо в язвительной усмешке. Оскорбленный ящер попытался ответить колкостью на колкость, но не нашел нужных слов. - Вы уже выбрали бойца? – осведомился Лии-Лей, жестами разгоняя шахтеров в стороны, чтобы дать возможность сопернику войти в круг. - Разумеется, - Сертедо сделал шаг навстречу королевскому бойцу. - Имя? – Лии-Лей вскинул копье на плечо. - Ренас Атравель! - из рядов выступила фигурка юного данмера. Сертедо, не успевший даже открыть рот, чтобы назвать свое имя, замер в нерешительности. - Ты с ума сошел? – закричал Ги, рванувшись по направлению к кругу. Раэлидан еле успел подхватить бретонца и удержать его от падения. - Нет! Это не наш боец! – пришел в себя Сертедо. - Имя было названо, - зашипел Джер-Дзе, растягивая рот в улыбке. – Над королевскими бойцами Аргонии нельзя шутить. - Я не стану убивать ребенка, - Лии-Лей отбросил оружие в сторону. – Наместник, я не буду оскорблен, если господин Сертедо назовет другое имя. - Нет! – сверкнул глазами Джер-Дзе. – Я настаиваю на поединке с Ренасом, как его там? - Атравелем, - повторил маленький данмер. - Атравелем. Он, безусловно, очень храбрый эльф и составит достойную конкуренцию Лии-Лею в игре клинков. - Наместник! Я взываю к вашему милосердию! – Ги вырвался от Раэлидана и плюхнулся в пыль на колено. Получилось нескладно, и бретонец завалился на бок. – Я выйду на бой! Я отдам вам все, что смогу! Отмените свое решение! - Нет, мэтр, - покачал головой Джер-Дзе. – Мое слово в этих краях имеет исключительный вес. Равно как и слово мальчика. Право, он ведет себя в разы достойнее вас, - наместник отвернулся от Ги. – Лии-Лей, будь добр, возьми копье и выполни долг королевского бойца. Защити честь Аргонии. В гробовой тишине Лии-Лей подошел к лежащему на земле оружию и поднял его. Шахтеры, не сговариваясь, сделали несколько шагов назад, оставив аргонианина и Ренаса одних в круге. «Жалкие трусы», - подумал королевский боец. Юный данмер быстрым шагом подошел к Сертедо и, не спрашивая дозволения, вытянул магический танто из его ножен. Подбежал к распростертому на земле Ги и что-то прошептал ему на ухо, благодарно посмотрел на Раэлидана и только потом вернулся в круг и встал напротив Лии-Лея, сживая в руке клинок. - Ничего не бойся, Ренас, - слова Ошертеса прошелестели в голове темного эльфа, и им эхом вторил девичий голос, - Не бойся. Мы поможем. Ренас кивнул и встал наизготовку, как его когда-то учил дядя. Лии-Лей пружинисто прыгнул вперед, занося копье, и данмер отскочил вбок, уходя от удара. Аргонианин развернулся, и его оружие со свистом рассекло воздух у самого лица Ренаса. Эльф почувствовал, что острие слегка задело его. Из длинного пореза на лбу брызнула кровь. Ящер неуловимым движением сместился в сторону Ренаса и подсек ноги противника древком копья. Данмер упал на спину, и Лии-Лей поставил ногу ему на грудь. Копье взвилось в воздух, Ренас в ужасе закрыл глаза, но тут его правую руку дернуло обжигающе-ледяной болью, и она, словно повинуясь чужой воле, рванулась наперерез удару аргонианина. Танто с лязгом сшиблось с наконечником копья, и смертоносное острие вонзилось в землю. «Вставай!» – приказал Ошертес. Ренас дернулся, и Лии-Лей, потеряв равновесие, приподнял ногу, прижимавшую юного данмера к земле. Темный эльф неловко перекатился в сторону и поднялся на четвереньки. Встать на ноги он не успел. Удар когтистой лапы буквально оторвал Ренаса от земли. Пребольно упав на правое плечо, данмер покатился в пыли. От страшного по силе удара ребра с левой стороны обожгло невыносимой болью. Юный эльф закричал, из глаз брызнули слезы. Только теперь он осознал, что даже с помощью волшебного меча шансов у него нет. «Вставай!» - голос Ошертеса вернул Ренаса к действительности. «Ты сможешь! Я буду с тобой!» - вторила девушка. Данмер зарычал от злости и рывком поднялся на одно колено, а потом выпрямился. Его шатало, и он понимал, что ни увернуться от нового удара Лии-Лея, ни атаковать самостоятельно он уже не сможет. Боль практически лишила его возможности принимать обдуманные решения. Весь мир сжался до размеров круга, и теперь Ренас видел лишь высокую фигуру Лии-Лея, перехватившего копье для добивающего удара. Аргонианин нанес самый милосердный из ударов. Таким он недавно убил кагути. Копье должно было войти прямо в сердце данмера и прекратить его мучения в единый миг. Но Ренас вновь каким-то невероятным образом умудрился парировать удар. Меч в его правой руке, будто бы обретя собственную жизнь, отвел острие копья в сторону, а Лии-Лей, не ожидая этого, второй раз за битву потерял равновесие. Он неловко перекатился через плечо в сторону и вновь вскинул копье. Мальчишка-данмер уже стоял к нему лицом. Королевский боец слегка сократил расстояние между ними и попробовал пробить защиту противника кончиком копья. Клинок вновь взвился в воздух, на этот раз отбросив оружие Лии-Лея вверх. Тогда аргонианин подошел на шаг ближе. Ренас не предпринимал попыток атаковать, а только стоял и безучастно смотрел на своего врага. Лии-Лей занервничал. Он явно был сильнее и опытнее, но в последние несколько секунд с данмером творилось что-то непонятное. Если бы королевский боец не верил своим глазам, он решил бы, что перед ним не юный темный эльф, а некто, чья реакция превышает все мыслимые пределы. Лии-Лей попытался нанести еще один укол, и снова потерпел неудачу. Тогда он прыгнул вперед, зажав копье в одной руке. Как он и ожидал, танто отвело удар оружия, но свободной левой рукой аргонианин дотянулся до горла Ренаса. Сжав когтистой ладонью тощую шею противника, Лии-Лей выпустил копье и перехватил свободной рукой кисть данмера, сжимавшую танто. «Нет, Лии-Лей! - звонкий девичий голос сталью зазвучал в мозгу аргонианина, - Я люблю тебя, но не позволю этому случиться». Рука Ренаса, преодолевая сопротивление Лии-Лея, медленно вонзила танто в живот ящера. Аргонианин зашипел от боли, выпустил шею данмера и схватился за лезвие, но было уже поздно. Темный эльф рванул клинок вверх, распарывая ящера от паха до ключицы. Лии-Лей неуклюже отшатнулся от своего убийцы, хватаясь лапами за края раны и словно пытаясь свести их воедино. Потом он рухнул на колени. Внутренности выпали из разрезанного живота, и аргонианин повалился на спину, подняв вверх облачко пыли. Ренас подошел к мертвому сопернику и аккуратно закрыл ему глаза. «Прощай теперь, Ренас», - сказал Ошертес, покидая эльфа и возвращаясь в танто, к своей любви. И данмер тихо прошептал: «Прощай». Джер-Дзе зажмурился. Происходящее казалось ему дурным наваждением. Как смог жалкий мальчишка убить королевского бойца Аргонии? Наместник яростно замотал головой и зарычал в бессильной злобе, на губах выступила пена. Копейщики, окружавшие его, попятились прочь как от умалишенного. - Это был нечестный поединок! – в бешенстве заревел Джер-Дзе. – Подвох! Подстава! Этого не могло случиться! - Сотни достойных наблюдателей скажут вам обратное, наместник, - Сертедо подошел к ящеру и протянул ему руку. – Скрепим рукопожатием этот бой. Как видите, сама судьба говорит вам, что я невиновен, иначе победа досталась бы Лии-Лею. - В Обливион судьбу и вашу невиновность! – глаза аргонианина сузились до двух щелочек. – Мы с вами прекрасно знаем, что здесь произошло. Знаем, откуда у вас этот меч! - Разве не вы сами создали его? – спросил Ренас. – Не отрицайте, Она все рассказала моей сестре. Она помогла мне убить Лии-Лея, но разве это не справедливость? - Тихо, Ренас, - Раэлидан подошел к данмеру и аккуратно забрал танто. – Мы поговорим потом. Пойдем, заберем Ги и спустимся вниз. - Никуда вы не пойдете! – взвыл Джер-Дзе. – Взять их под стражу! Захватить их за оскорбление величия Аргонии! Никто из копейщиков не двинулся с места, но настороженные шахтеры, словно очнувшись от пугающего гипнотического влияния Лии-Лея встали вокруг Ренаса и Раэлидана плотным кругом. Несколько человек подняли с земли Ги и также заключили его в кольцо. Сертедо остался стоять напротив наместника. - Вы слышали приказ! – рявкнул Джер-Дзе. – Выполнять! - Простите, наместник, - капитан копейщиков направил острие копья в землю. – Мы отказываемся. Это был честный бой. - Решения о честности принимаю здесь я! - Нет, - покачал головой аргонианский воин. – Есть нечто, над чем не властны даже вы. Мы сопроводим вас назад, наместник. Прямо сейчас. Копейщик подошел к Сертедо и пожал его руку в знак окончания поединка. Джер-Дзе резко развернулся, подняв пыль полами своих роскошных одежд, и зашагал прочь впереди отряда. Воины последовали за ним, опустив копья. Они не стали даже забирать труп Лии-Лея. Сертедо облегченно выдохнул и вытер выступивший на лбу пот. Маленькая промежуточная победа была одержана. Парциус пригубил вино и разочарованно постучал пальцами по подлокотнику. Его большая игра была определенно проиграна, но на деньги, которые ему платил Джер-Дзе, вполне можно было начать новую жизнь. Он только что покинул наместника и теперь сидел в альд-фейрском трактире, потягивая алкоголь и размышляя над дальнейшими действиями. Морровинд до ужаса надоел молодому имперцу, а в Чернотопье соваться не хотелось. Оставалось только вернуться в Сиродиил и найти там подходящее занятие. Конечно, провал больно ударил по самолюбию Парциуса, но, в отличие от Лии-Лея и Некто, ему удалось выжить. Имперец выудил из кармана монету и положил ее на стол. Допил вино, поднялся из-за стола и, не оглядываясь назад, зашагал к выходу. Каким бы ни было его будущее, теперь оно зависело лишь от его собственных усилий. - Давайте я расскажу вам, как все было, с самого начала, - несмотря на то, что теперь Ги отчетливо представлял себе всю кровавую историю Лейсской шахты, удовлетворения он не чувствовал. - Давай. Только слегка погромче. Тебя еле слышно, - попросил Раэлидан. - Да, конечно, - возвысил голос волшебник. – Так лучше? – он обвел взглядом собравшихся в кабинете Сертедо – самого альтмера, Раэлидана, Ренаса, обнимавшего Ильмени, а также нескольких десятников. - Лучше. - Тогда слушайте. Как я и догадался – к сожалению, слишком поздно – наместник Джер-Дзе задумал прибрать богатую и прибыльную шахту к рукам, однако мне и в голову не могли прийти, что Некто создал тоже он. Заточенная в оружии Некто сущность, атронах, рассказала Ильмени, что пленил ее не кто иной, как Лии-Лей. По приказу наместника, разумеется. Парциус подкинул зачарованное оружие Далгиру, самому бесхребетному существу на шахте, и, разумеется, атронах сразу же подчинила эльфа своей воле. Будучи мечом, ей хотелось крови, и с помощью Далгира она получала ее с лихвой. Думаю, Джер-Дзе рассчитывал, что Сертедо, опасаясь за свою жизнь или боясь массового бегства шахтеров, закроет Лейсс или обратится к нему за помощью, но не тут то было. Вместо этого сама судьба сделала наместнику роскошный подарок в лице Ошертеса. - Подожди, Ги, - вмешался Сертедо. – Прежде чем переходить к Ошертесу, объясни, как Далгир совершал все свои убийства. Ведь именно это интересовало нас изначально. - Тут все просто. Он выбирал те часы, когда не мог потребоваться в качестве секретаря. Спускался в тоннели, пряча лицо подобно шахтерам, забирал из тайника оружие, убивал, прятал меч, похищал комплект одежды жертвы, если у него оставалось время и возможность, прятал меч и возвращался наверх. Как видите, все довольно просто. Разыскивая преступника, прячущегося в глубинах, все почему-то забыли, что он может спускаться с поверхности. - Но откуда у него такое знание тоннелей? – изумился Раэлидан. – Клянусь, он знал их гораздо лучше, чем я. - Думаю, Парциус. Он работал под землей, постоянно исследуя глубины то вместе с тобой, Раэлидан, то в одиночку. - Логично, - кивнул Сертедо. - Впрочем, Далгир остался трусом, - продолжал Ги. – Он не нападал на нескольких шахтеров сразу, предпочитая действовать наверняка, зато обнаружил в себе неслыханную жестокость, раз вытворял ради своего клинка такое безумное кровавое художество по человеческой плоти. Впрочем, атронах требовала большего, поэтому Далгир решился на убийство Феласа и расправу с пятеркой следивших за ним патрульных. Последнее он совершил еще и затем, чтобы снять с себя подозрения. Почувствовав слежку, он убил всех патрульных, а потом сам явился на доклад к нам с Раэлиданом и сказал, что Далгир, якобы, чист. Мы не потребовали у него снять повязку с лица, и это было нашей величайшей ошибкой. - Кто убил самого Некто? - Лии-Лей, по указанию Джер-Дзе. Парциус заманил убийцу в ловушку под предлогом встречи. Об этом рассказала атронах из меча. - И снова Ильмени? – поднял бровь Сертедо. – Почему именно ребенку? - Благодаря тому, что я воссоединил сущности атронаха и Ошертеса. Дремора привязался к девочке, а она – к нему. Считайте, что между ними возникла магическая связь, такая же, как у атронаха с Некто. Любовь, как ни странно, иногда творит чудеса, - бретонец невесело усмехнулся, покрутив в руках танто, который теперь замолк окончательно и навечно. - Ясно. Давайте тогда вернемся к Джер-Дзе и Ошертесу, - попросил Раэлидан. - Ошертес был послан в наш мир именно за оружием Некто. Атронах зачем-то понадобился Мехруну Дагону; если я правильно понял, они с Ошертесом были знакомы долгое время. Что атронах делала в Мертвых Землях, я сказать не могу, а с Ильмени этим знанием не поделились. Приведя детей в шахту, дремора сразу понял, что его цель где-то рядом. С моей помощью он проник в шахту, но первая же встреча со старой знакомой, заключенной в мече, чуть не стоила ему жизни. Тогда Ошертес решил заполучить меч с нашей помощью. Найти Некто, убить его и упросить меня помочь вернуть меч в Обливион. Хороший, грамотный ход для дремора. У него, несомненно, получилось бы, я не стал бы отказывать ему в помощи, ведь это выкинуло бы проклятый клинок, принесший столько горя, назад в Мертвые Земли, - Ги облизнул пересохшие губы, сделал глоток бренди и продолжил. – Но ни его, ни моим планам не суждено было осуществиться, потому что в дело опять вмешался Джер-Дзе. Он ловко разыграл ситуацию с вызовом Ошертеса на поединок, здесь я могу только поаплодировать. Он загнал нас в тупик. Выставив бойцом дремора, мы признали бы обвинения Джер-Дзе, выбрав другого поединщика – фактически обеспечили бы победу Лии-Лею. - В таком случае, зачем ему было убивать Ошертеса, - пожал плечами Сертедо. - Страх. Наместник слишком боялся поражения Лии-Лея, поэтому Парциус по его приказу заманил дремора на заброшенный раскоп и взорвал там горючие пары. К счастью для нас, Ошертес, как и большинство дремора, оказался слишком живучим и гордым, чтобы умереть сразу, и я переселил его душу в клинок. - А если бы Ошертес погиб от пламени? – спросил альтмер. - Тогда он не смог бы поговорить с Ильмени и помочь Ренасу, а на бой с Лии-Леем вышел бы ты, - Ги почесал отросшие бакенбарды. - Дальше не продолжай, - сглотнул Сертедо. - Не буду. Что еще вам непонятно? - Как Ренас убил Лии-Лея? – поднял руку один из десятников. - Ренас? Нет, не он. Это сделал Ошертес. Сам Ренас сражался только до того момента, как Лии-Лей свалил его на землю во второй раз. - Да. Они говорили, чтобы я держался, - перебил бретонца темный эльф, - а сами пытались найти способ помочь мне. Потом у них получилось, и я словно перестал контролировать свое тело. Чувствовал, как спокоен Ошертес, как он заранее угадывает удары Лии-Лея, а Она успокаивала меня, говорила, что Ошертес не может проиграть. Мне было тоже очень спокойно. Это… нельзя объяснить. Но я верил в победу, и она случилась. - Спасибо, Ренас, - улыбнулся Ги. – Никто не рассказал бы о поединке лучше, чем ты. Вы, конечно же, поняли, что Ренаса выйти на бой попросила Ильмени. Представьте себе его удивление и испуг. Думаю, только вера в обещание защищать его и Ильмени, данное Ошертесом, помогла Ренасу принять верное решение. И дремора не подвел. - Теперь все встало на свои места, - Сертедо поднялся с кресла, подошел к бретонцу и, склонившись, крепко обнял его. – Мы все обязаны тебе, Ги. Спасибо тебе! - Нет, Сертедо, я сработал из рук вон плохо, - волшебник опустил взгляд. – Большинство убийств последних дней – моя прямая вина. Поэтому, если ты не возражаешь, мы с моими новонареченными сыном и дочерью покинем Лейсс сегодня же. - Это твое право, Ги, - печально ответил альтмер. – Коней и двух сопровождающих я уже выделил. - А ты? - А я уеду отсюда через пару недель. Вывезу всех шахтеров и все сбережения. А Лейсс взорву. - Как так? – Раэлидан и десятники почти синхронно поднялись на ноги. Решение Сертедо, видимо, оставалось тайной для всех присутствующих. - Очень просто. Подожгу шахтерский городок, а в тоннели проведу шнуры и запалю их одновременно. И пусть Джер-Дзе раскапывает Лейсс заново, если захочет. - Но что станет с нами? – имперец сделал шаг вперед. - Найметесь к другому хозяину. Желательно не в Аргонии, конечно же, - альтмер развел руками. – Или бросайте шахтерское дело вообще. Я хорошо платил каждому из вас. Найдите достойное применение этим деньгам. Я, например, хочу посетить Саммерсет. Там неспокойные времена, а моя помощь как управляющего может пригодиться в любом деле. - Это мудрый ход, - поддержал Сертедо бретонец. – Не бойтесь делать следующий шаг. Ты, Раэлидан, сказал мне, что сжег руки в огне гибнущей Империи. Используй их для помощи Империи новой. У меня есть связи при дворе Титуса Мида. Позволь я помогу тебе найти хорошую должность в Сиродииле. Что скажешь? - Нет, Ги, - имперец помотал головой, отгоняя воспоминания о темных камерах тюрем Имперского города, раскаленных щипцах в руках палача и криках боевых товарищей. – Нет и не будет для меня никакой новой Империи. Все, что я мог отдать ей, я отдал Уриэлю Септиму, благослови Девятеро его душу. Мид недостоин служения. Но не волнуйся за меня, я найду, кому продать мои таланты. - Нисколько в этом не сомневаюсь, - улыбнулся Ги. – А теперь прошу извинить нас с детьми. Мы идем собираться в путь. Когда за Ги, Ренасом, Ильмени и десятниками закрылась дверь, Сертедо устало опустился в кресло и закрыл глаза. Раэлидан сел напротив. - Знаешь, о чем я больше всего жалею? – прошептал альтмер. - Откуда мне знать, мастер? - Что Парциус не получил по заслугам. Почему самая мразь всегда выживает, а достойные гибнут? Лии-Лей убит, а Джер-Дзе жив. Парциус уже сейчас бежит по направлению к Сиродиилу, а Ошертес навеки заточен в мече. - Навеки ли? – усомнился Раэлидан. - Если то, что я знаю о мистицизме, верно, то да. С другой стороны, я не слышал и о том, чтобы в одном предмете уживались две души. Впрочем, я уверен, что высвободить Ошертеса и его подругу-атронаха практически невозможно. - Сертедо приоткрыл один глаз. Имперец хитро улыбался. - А я ни в чем не уверен, когда речь идет о Ги Айморе… Тьма. Заключение. Как описать то пространство, в котором пребывают наши сущности? Прежде всего, здесь темно. Мы лишены всех органов чувств, но тьма все равно ощущается особенно остро. Если бы не Ее присутствие, я давно обратился бы к безумию. Только теперь я представляю, насколько Она сильнее меня. Чувство близкого родного существа рядом возвращает пребыванию здесь краски и цвета. И тогда непроглядно-черный словно окрашивается всеми мыслимыми и невообразимыми оттенками, растекается из жгучей темноты в переливчатый свет, хотя увидеть это невозможно. Она рядом, мы кружимся в водовороте бытия, соприкасаясь и входя друг в друга, меняясь телами и эмоциями. Нам не нужны слова, чтобы выразить чувства. Любовь здесь определяет бытие, и поэтому пока мы существуем, мы будем любить. Тьма сменяется красками, цвета – снова чернотой, а мы все продолжаем свое бесконечное движение. Счастлив ли я? Определенно. Счастлива ли Она? Нет ни малейшего сомнения. В сладком предвкушении вечности мы будем пребывать здесь. Здесь… Некоторое время назад я забыл, где мы находимся. Она потеряла это знание еще раньше, еще до того, как наши имена перестали иметь значение. Из всех имен я помню только одно – Ильмени. Иногда внутренняя тьма рассеивается, уступая место чувствам к ней. Я люблю эту девочку как дочь, хотя это понятие абсолютно чуждо мне. Я хочу ее счастья, но не могу вспомнить, почему. Моя любовь к Ильмени не вызывает Ее ревности. Мы знаем, что глупо не делиться своими чувствами. Но нам повезло – память истирается, поэтому объектов любви становится все меньше и меньше, а это значит, что скоро мы будем принадлежать только друг другу…

Чего-то меня давно не было. Особенно в этой теме) __ - Рад видеть вас, мэтр, - Сертедо провел ладонью по бритому татуированному затылку. - Аналогично, мастер. - Зовите меня по имени, - предложил альтмер. – Мы ведь равны. - Точно, - улыбнулся Ги. – Значит, я не последний из живущих тайных мастеров. - Верно. Но последний из действующих. Мои татуировки уже не означают ничего, кроме былой гордости. Даже Раэлидан не узнает их, хотя человек он бывалый. Ги обернулся, чтобы убедиться, что Раэлидан или Парциус не подслушивают их разговор из-за двери. - Он верен мне, Ги, - Сертедо встал из-за стола. – Раэлидану Малтусу ты можешь доверять как мне. - А Парциусу? - Он кажется мне безобидным. - Мне тоже, - согласился бретонец. – Да, честно говоря, я вообще теряюсь в догадках. Кое-что мне абсолютно понятно, кое-что ставит в полнейший тупик. Особенно происшествие с Ошертесом. Я рассказал тебе все, что пока понял. Есть ли соображения у тебя? - Увы, - альтмер пожал плечами. – Я уже совсем не тот, что был несколько лет назад. За все надо расплачиваться, Ги, понимаешь? Давай я расскажу тебе все, что знаю и вижу, а ты решишь, что с этой информацией делать. Моя магическая сила почти оставила меня около семи лет назад. Я решился на покупку этой шахты. У меня оставались изрядные сбережения, как, наверное, и у любого из бывших тайных мастеров, и я вложил их в Лейсс. Ты не поверишь, как я был счастлив, когда у меня стало получаться. Стекло, серебро, деньги – я богател с каждым днем, а моя шахта стала привлекать внимание аргонских властей. - И ты стал давать им взятки, - улыбнулся Ги. - Пришлось, - вздохнул Сертедо, - но оно того стоило. И стоит теперь, даже несмотря на Некто. - Давай поговорим о нем. - Он неуловим. Мне кажется, что у него есть какая-либо магическая помощь, - альтмер нервно затеребил пальцами рукав. – А еще я уверен в том, что он работает на шахте уже довольно давно. - Почему? – поднял бровь бретонец. - Потому что он знает такие проходы и тоннели, о которых и я сам-то почти забыл. Мы могли копать тоннель пять лет назад, а потом забросить его, когда разработка, на которую он вел, опустела. Так вот, некоторые убийства совершались в такое время, когда не попасться никому на глаза и покинуть место преступления можно было лишь по таким вот заброшенным ходам. - Хорошая догадка. Раэлидан не упомянул о ней. - Он со мной не так давно. О некоторых ходах в Лейссе знаю только я. - Тогда вопрос, - Ги почесал подбородок, - сколько шахтеров из работающих ныне могут знать об этих тоннелях? Сколько из них работают с тобой достаточно долго? - Да порядка двадцати-двадцати пяти, - сходу назвал Сертедо, - да только и тут неувязка есть. Все они – первые участники добровольного патруля. А мы с Раэлиданом высчитали, что ни один из патрульных не смог бы совершить и половины убийств. - Он говорил мне, - кивнул бретонец. – Славная загадка. Что ни сведение – то еще больший тупик. Зато подтверждается теория о магической помощи. Ги замолчал, погрузившись в раздумья и уставившись в одну точку. Альтмер подошел к массивному деревянному буфету и вытащил оттуда бутыль бренди. Разлил его по стаканам и придвинул одну порцию бретонцу. Тот машинально опустошил стакан и вернул его Сертедо. Альтмер налил добавку. - Вот что, - произнес Ги, уничтожив и вторую порцию бренди. – Мы найдем Некто лишь при одном условии. - Каком? - Если мы вынудим его совершить ошибку. - Я ожидал более глубокой мысли, - усмехнулся Сертедо. - После двух-то стаканов бренди? – съязвил бретонец. – Нет, конечно, моя мысль может казаться излишне очевидной, но ведь ни ты, ни Раэлидан даже не попробовали подловить Некто. Вы просто смотрели, как он убивает, да принимали не ведущие ни к чему полумеры. А нужно было действовать. И действовать с самого начала. Я тоже решил, что смогу просто выждать момент, но потерял своего самого надежного помощника в первую же ночь. Поэтому мы переходим к решительным мерам. - Твои предложения? - Сегодня вечером, - Ги широко улыбнулся, - мы объявим, что нашли оружие, которым были совершены убийства. Я уже объяснил тебе, что убийства очень важны для Некто. Риск потерять свое оружие для него равносилен поражению, так что будем ловить его на этом. Прикажи Раэлидану вызвать сюда всех до единого патрульных. - Здравая мысль, - одобрил Сертедо. Альтмер подошел к двери и открыл ее, собираясь подозвать томившегося в ожидании Раэлидана. Но едва дверь в кабинет Сертедо отворилась, как управляющий ворвался внутрь подобно пустынному смерчу. Его и без того угрюмая физиономия теперь выражала нечто одновременно похожее на страх и на гнев. - Мастер, Ги, - сбивчиво проговорил Раэлидан, - у нас еще одно убийство. - Что? – бретонец привстал со своего кресла, держась за подлокотники. - Но это не самое жуткое, - имперец отдышался и продолжил, - Некто действовал в открытую, угрожая рабочим взорвать тоннельный пар огненным заклятием. Он убил на глазах у десятки рабочих! - Кого он убил, Раэлидан? – Ги сжал подлокотники с такой силой, что хрустнули костяшки на его пальцах. - Феласа, маленького данмера, - выдохнул управляющий. - Будь он проклят! – зашипел бретонец, падая назад в кресло. – Что же я скажу Ошертесу? Будь он проклят! Опираясь на плечи Раэлидана и Сертедо, Ги с невероятной для калеки скоростью вырвался из кабинета альтмера. Перед дверью собралась десятка Седого Грахла. Норд держал на руках худенькое тельце Феласа, и кровь маленького данмера по капельке стекала в густую пыль, покрывавшую пол. - Мэтр, мастер Сертедо, - десятник низко опустил голову, - моя вина, не уберег я… - И твоя тоже, - сквозь зубы процедил бретонец, - но я здесь не для того, чтобы стыдить тебя. Рассказывай все о нем. - Так ведь в маске ж он был защитной. - И что? Мне нужно все: рост, сложение, одежда, голос, оружие. Описывай! Говори! - Говори, Грахл, - требовательно повторил Сертедо. - Небольшой он, - вставил вместо десятника кто-то из рабочих. - И голос у него тихий такой, ни у кого такого не помню, - добавил второй шахтер. - Одежда? – повторил Ги. - Да такая, как у каждого. Пар же, ни зги не разглядеть, - виновато произнес Грахл. - И оружие не видели? - Амулет у него колдовской, - норд шмыгнул носом. – Он нам им угрожал весь раскоп взорвать. - А горло парню он амулетом резал?! – не выдержал Раэлидан. – Что у него за клинок? Рев управляющего словно вывел Грахла из ступора. Громадный норд вдруг словно как-то выпрямился, и на лице его появилось более-менее осмысленное выражение. - Меч у него. Короткий, ан кривой. Вроде тех, что в старые времена носили… - …Клинки, - закончил за него Ги. - Да, точно. Клинки, что Императора защищали. - Очень интересно, - бретонец сощурил глаза. – Что он вам сказал? - Сказал, что скоро убьет вас, мэтр, и вас, господин Раэлидан, - опасливо сказал десятник. - Даже так? – хмыкнул имперец – Ну, это мы еще поглядим. - А я бы придал его словам особое значение, - посмотрел на управляющего Сертедо. – Почему он угрожает тебе и Ги, а не мне? - Потому что мы вчера устроили представление перед всеми шахтерами. Угрожали ему скорой расправой, вот он нам таким образом и ответил, - Раэлидан дунул в трубку на перчатке и скрестил латунные пальцы в знак смерти. - Похоже на то, - согласился с имперцем Ги. – Давайте отдадим смелому маленькому данмеру последние почести и вернемся к нашей ловушке. Проводив взглядом Грахла, Раэлидана и шахтеров, Ги с помощью Сертедо вернулся назад в кабинет и растянулся в кресле. Альтмер придвинул к нему стакан с недавним бренди. - Мне это уже очень сильно не нравится, - раздраженно заявил Сертедо. – Он еще никогда не действовал настолько нагло! - Это, думаю, его и погубит, - Ги пригубил бренди. – Сегодня он словно серпом отрезал большую часть потенциальных подозреваемых. - О чем ты? - Все предельно ясно, Сертедо, - бретонец скрестил руки на груди и, прикрыв глаза, начал. – Теперь я почти уверен, что скоро он будет в наших руках. Вечером мы опросим всех десятников на предмет того, кто из шахтеров отлучался в часы убийства Феласа. Так у нас появится укороченный список подозреваемых. Именно за ними и будут следить патрульные. Мы приставим к каждому из них по наблюдателю, велим патрульным дежурить в каждом тоннеле. Это временно обезопасит шахтеров от нападений. А убийца начнет нервничать. Его планы будут срываться, он станет подозрительнее и нетерпеливее. И тогда мы и объявим, что нашли его оружие: мы знаем, что это акавирский короткий меч. Это заставит его выдать себя, я уверен. - Красивая теория, Ги, - вздохнул альтмер. – Я распоряжусь, чтобы все было выполнено так, как ты сказал. Завтра я буду готов сообщить тебе список подозреваемых. - Договорились. А я попробую вернуть сознание Ошертесу. Возможно, он расскажет нам что-то интересное. - За дело, Ги. - Я найду его, - с мрачной решимостью произнес волшебник. – Есть такие вещи, которые нельзя простить. Погасшая навек детская улыбка – одна из них. 6. Ледяной поцелуй. Ошертес не помнил точно, в каком из походов Она была захвачена в плен. Существование в Зе-Шеттхе, бессмысленно-кровавое и абсурдно-разрушительное, как и сама сущность лорда Дагона, обязывало дремора находиться в постоянной готовности к бою. Мехрун Дагон был весьма предсказуем, так что каждое его приказание, передававшееся воинам Зе-Шеттхе через невозмутимого Стрехаала, сводилось, в основном, к нападению и уничтожению. Стальные орды Мертвых Земель сокрушали все на своем пути – давным-давно заброшенные планы других даэдра, оплоты враждебных принцев и принцесс, случайные экспедиции смертных магов и тайные мистические логова акавирских мудрецов. Из одного из походов отряд Стрехаала вернулся с Ней. Принцесса инеевых атронахов была желанной добычей и почетной пленницей. С помощью угроз и переговоров Дагон смог склонить на свою сторону атронахов во время вторжения в Нирн. Она служила гарантией верности могущественных ледяных даэдра. Когда же планы Дагона провалились, он не стал спешить расставаться с пленницей. Она осталась в Зе-Шеттхе. Ледяной принцессе была предоставлена полная свобода, и в землях Дагона она выглядела не заложницей, но хозяйкой. Именно под Ее влиянием Ошертес начал чувствовать изменения. Привыкший к постоянной муштре, жестокостям и кровопролитию, дремора не сразу осознал, что ледяная принцесса – другая. Она все делала не так: не так мыслила, не так поступала, не так прощала. Прощением в Зе-Шеттхе обычно называлась безболезненная смерть. Она показала, что прощать – значило еще и возвращать доверие. Для дремора это стало настоящим откровением... Странник открыл глаза. Она явилась к нему во сне такой, какой он помнил ее по Зе-Шеттхе. Она походила на смертных женщин – высокая, светлокожая, с тяжелой грудью и широкими бедрами. Ледяная принцесса не признавала одежд, и, хотя восхищение женской красотой было чуждо Ошертесу, он не мог не восхищаться ей. Каждого дремора она знала по имени и в лицо, с каждым из них она могла подолгу говорить, защищать их от гнева Стрехаала. Она была единственным светлым пятном на черно-желтой шкуре Мертвых Земель. - Очнулся, да? – голос Ги вернул Ошертеса к действительности. – Долго же ты так вот валялся. - Сколько прошло времени? - Почитай, целые сутки. Мы без тебя тут уже успели расставить ловушки на Некто, - бретонец покачал головой. – А еще… - Что случилось? – Ошертес вскочил со своего самодельного ложа, раскидав стулья в стороны. В голосе Ги он безошибочно определил тревогу и горечь. - Некто убил Феласа. - Не может быть! – взвился дремора. – Я предупреждал тебя! Говорил тебе, что нельзя подвергать детей опасности! - Я здесь, в общем, и не при чем, - спокойно ответил волшебник. – Он нанес самый дерзкий и рискованный удар. Сядь, пожалуйста, и мы с тобой обсудим твои вчерашние приключения и то, что нам делать дальше. Ошертес с обреченным видом сел рядом с Ги. Бретонец начал пересказывать события дня, но странник почти не слышал его. Перед глазами Ошертеса стоял укоряющий взгляд Ильмени, а в ушах звучали его собственные слова: «Я обещал защитить вас…». Он не сдержал свое обещание маленькой девочке из народа данмер. Еще одна железная цепь на его закованной и запрятанной где-то глубоко-глубоко совести. В день Ее исчезновения Ошертес был последним, кто разговаривал с Ней. Ледяная принцесса нашла дремора сидящим на одном из высоких шпилей, каменными иглами пронзавших невозмутимое огненное небо Зе-Шеттхе. Ошертес чувствовал, что что-то в самой его сущности надломилось. И он твердо знал, что причиной этому была Она. - Ты не знаешь, Ошертес, но знаю я, - ледяная принцесса села рядом с дремора, скрестив длинные ноги, - что ты уже никогда не будешь таким, как был до моего появления. - К чему ты это? - К тому, что ты всегда был другим, - Она положила ладонь на его плечо. – Вы, дети Дагона, похожи друг на друга. Один и тот же характер, та же холодность, жестокость и логичность. В вас нет чувств. Или, возможно, вы просто глубоко их прячете. Ты меняешься, Ошертес. Я знаю, что это болезненный процесс, особенно для дремора. - Я меняюсь из-за тебя, - Ошертес повернул голову, и его янтарные глаза встретились с ее ослепительно-синими. - Лед изменчив. Но меняется он, только если меняется воздух вокруг него. Я меняюсь, находясь здесь, в вашем плену, но и вы не можете избежать изменений. Я многое взяла от детей Дагона, но очень мало отдала вам. Ты – исключение, и я рада, что ты уже не будешь прежним. - Ты говоришь загадками. - Вовсе нет, - Она улыбнулась, наклонилась и поцеловала Ошертеса в губы, - просто ты пока еще не осознаешь мои слова в полной мере. Дремора не ответил. Он сидел рядом с Ней, а его губы жег морозный огонь Ее короткого поцелуя. Воздух вокруг него наполнился ароматом цветов, а жара, вечно царившая в Зе-Шеттхе, отступила. Ошертес глубоко вдохнул морозный воздух. - Зачем ты все это сказала мне? – дремора положил свою ладонь на Ее тонкое запястье. - Я видела, что тебе сложно. А еще – я пришла попрощаться. - Попрощаться? - Ну да. Сказать тебе свои последние слова, - ледяная принцесса широко улыбнулась. – Видишь ли, лед изменчив. Иногда, находясь на жаре, он тает и утекает прочь. Прочь из Мертвых Земель, бывает и такое. Она встала, не дав Ошертесу сказать и слова, и быстро сбежала вниз по винтовой лестнице шпиля. Дремора не стал ее догонять. Стрехаал рассказал о Ее исчезновении ему одному и лишь спустя полгода. Остальным дремора внушили, что ледяная принцесса провинилась и была заточена в другом городе Мертвых Земель. Ошертес помнил короткую формулировку приказа - слова лорда Дагона, исходящие из уст Стрехаала. Страшные слова: «Найти и вернуть». В тот момент Ошертес еще не до конца понял смысл Ее прощальных слов. Он был горд. Горд – и глуп. - Я найду Ее, лорд Валкиназ Стрехаал, - Ошертес склонил голову, и грива седых волос рассыпалась по его плечам. – Найду и верну Ее душу повелителю! - Мы не сомневаемся в этом, кин, - сухо ответил Валкиназ… Ренас оставил маленькую Ильмени на попечение Сидригг. Ему показалось, почему-то, что на кухне сестренке ничего не будет угрожать. Ильмени плакала и не хотела расставаться с единственным оставшимся у нее близким, но Ренас едва ли не силой запер девочку в комнате Сидригг и, пообещав зайти на следующий день, направился в сторону своего подземного барака. Десятка, в которую определили юного эльфа, селилась в самом отдаленном от здания кухни жилище. Пустынные улицы подземного городка, по которым шел Ренас, были наполнены таинственными шорохами и мерцанием жировых ламп. Данмеру стало не по себе. Гибель Феласа стала для него страшным ударом: теперь они с сестренкой остались одни во всем большом мире. Их некому защитить, им не на кого положиться. Неясная тень, мелькнувшая возле одного из бараков, заставила Ренаса ускорить шаг. Безжалостный Некто теперь мог быть где угодно. От него не смогли защититься десять здоровых взрослых шахтеров, что уж говорить об одном маленьком темном эльфе! - Здесь! Здесь! – шепот был достаточно громким, чтобы привлечь внимание Ренаса. Юный данмер подумал было припуститься бегом, но тут же раздался еще один голос – шипящий и странно растягивающий слова. - Вижу! – сказал второй невидимка. Ренас сделал несколько больших прыжков к одному из ближайших строений, затаился в тени и внимательно осмотрелся. Похоже, говорившие не заметили его, и этим надо было воспользоваться. Зоркие глаза темного эльфа довольно быстро отыскали незнакомцев. Возле длинного двухэтажного дома, стоявшего в отдалении ото всех прочих, отчетливо виднелись два силуэта. В одном из них Ренас сразу же узнал аргонианина с вывернутыми назад коленями и длинным хвостом. Второй больше походил на человека или мера. Теперь Ренаса отделяло от них значительное расстояние, так что он больше не мог слышать их речи, но аргонианин, встречающийся с кем-то из шахтеров, в любом случае вызывал подозрение. Ящеры не работали на Сертедо, так что этот мог быть лишь гостем сверху. Но зачем он здесь? С какой целью? Данмер подождал, пока встреча не завершилась, затем убедился, что аргонианин нырнул в темноту и, очевидно, направился туда, откуда и пришел, и медленно вышел на освещенный участок улицы, сделав вид, что просто идет мимо. - Эй, друг! – Ренас обернулся. Его окликнул человек, только что бедовавший с ящером. К великому изумлению юного эльфа, им оказался никто иной, как Парциус, помощник Раэлидана. - Мастер Парциус. - Зря ходишь один, Некто непредсказуем, - имперец подошел поближе. Похоже, он не заподозрил, что Ренас мог видеть его тайную встречу. – Прими мои соболезнования. И будь осторожен. - Спасибо, сэра. Брата уже не вернуть, но спасибо на добром слове. - Я понимаю, что эта шахта уже принесла тебе столько горя, - Парциус выудил из кармана золотой. – Вот, держи. Пусть это будет первая монета, которую принес тебе Лейсс. И пусть она окажется удачливой. - Благодарю, - принял подарок Ренас. - Ну, иди теперь, - имперец подмигнул юному данмеру. – Увидимся еще! - Доброй ночи, сэра. Зажав золотой в кулаке, Ренас пошел дальше, чувствуя на себе взгляд Парциуса. Эта ночная встреча была более чем странной. О ней определенно стоило рассказать мэтру Айморе. Или Ошертесу, который хоть и не смог спасти Феласа, но все же был единственным, кого можно назвать другом. Лии-Лей провел когтем по ладони. Боль всегда позволяла ему сосредоточиться лучше. Сидя в своем шелковом шатре близ Джер-Дзе, следопыт медитировал, пытаясь привести в четкий порядок мысли о завтрашней встрече с Сертедо. Безусловно, следы убийцы ведут сюда. В шахты. Лии-Лей знал, что у Джер-Дзе свои соображения насчет деятельности Сертедо и что королевский наместник не отказался бы получать теперь не просто взятки, но полноценный доход с Лейсса. Убийство патрульных могло ему в этом немало поспособствовать. - Он в шахтах, - поднял голову Лии-Лей, отметив, что глаза Джер-Дзе загорелись алчным огоньком. - Тем лучше для нас. - Я полагаю, наместник, что плосколицые будут все отрицать. - Это уже бесполезно. Мой шпион доставил мне несколько интересных фактов. Вы знаете, кем является убийца? - Он высокий. На ногах его стоптанные ботинки, подбитые мелкими гвоздями. Его оружие – меч, длина около полутора локтей. У него седые волосы. Он чрезвычайно ловок и силен. Я полагаю, что он либо орк, либо данмер. - Он дремора, Лии-Лей, - сообщил наместник. - Дремора? Здесь? - Я вижу, вы удивлены, - издевательски тихо и зловеще прошипел Джер-Дзе. - Лишь самую малость, - отрезал следопыт. – И потом, мне все равно, кого убивать. Я убью и дремора. - Именно поэтому вы со мной, друг мой, - наместник закрыл глаза. – Проявите себя завтра во всей красе. 7. Вызов. Раэлидан был готов прыгать от радости. Собственно, удерживало его только присутствие Ги, Ошертеса и Парциуса, ребячиться перед которыми было просто неприлично. Дремора нашел тайник Некто! Это было настоящим счастьем. Не беда даже, что Ошертеса едва не убило магией: зная, где находится оружие убийцы, можно было считать его поимку наполовину свершившимся делом. - Я не считаю, что нужно идти прямо сейчас, - Ги скрестил на животе руки и обвел испытующим взглядом всех собравшихся в кабинете управляющего. – Мы с Сертедо уже начали выполнять первоначальный план. Если все пойдет, как надо, то местонахождение тайника будет лишь дополнительным козырем. - А если нет? – ухмыльнулся Раэлидан. – Если Некто уже сейчас разгуливает с клинком под мышкой, выискивая жертвы? Это может стоить жизни нашим рабочим. - Я почти уверен в том, что именно так он сейчас и разгуливает, - ехидно заметил бретонец. – Я даже объясню почему: он не может не понять, что его тайник обнаружен. Ошертес изрядно наследил там: сломал гриб, закапал весь пол кровью, которая от напряжения пошла у него из носа и ушей. А если оружие Некто волшебное, то понять, что к тайнику кто-то подходил, для него – плевое дело. Ошертес промолчал. Смертным не стоило знать о Ней. - Даже в таком случае я не понимаю вас, - покачал головой управляющий. – Если оружия там сейчас нет, ничто не помешает нам хотя бы сходить в этот тоннель и внимательно осмотреть тайник. - А в этом просто нет смысла, - пожал плечами волшебник. – Что толку, увидите вы сундук или мешок? Наша цель – убийца, так давайте ловить именно его. Если вам станет легче, я могу даже назвать имена одиннадцати рабочих, один из которых является Некто. - Откуда вы узнали их? – поднял бровь Раэлидан. Парциус за его спиной нервно поежился. - Логика, - улыбнулся Ги, доставая из-за пазухи свиток, перевязанный красной лентой. – Полагаю, вам и Ошертесу будет полезно ознакомиться с этими именами. - А мне? – подал голос Парциус. - А тебе пока нет, - улыбка бретонца стала еще шире. – С тебя хватит и того, что ты сунул нос в происхождение Ошертеса. Помощник недовольно засопел, но смолчал. А дремора склонился над плечом Раэлидана, и они вместе начали читать. Лицо управляющего по мере чтения менялось: некоторые имена вызвали у него недоумение, иные заставили скрипнуть зубами. Наконец, он поднял голову. - Здесь не может быть ошибки? - Нет, - покачал головой Ги. – Или Некто – один из них, или он вообще не шахтер, чего, как мы уже выяснили, быть практически не может. - Выйди, Парциус, - велел имперец. Дождавшись, пока за помощником затвориться дверь, Раэлидан продолжил. – На каком основании составлен этот список? - Только наши с Сертедо умозаключения, - Ги сплел пальцы в замочек и с хрустом расправил запястья. Управляющий озадаченно посмотрел на свои протезы. – Они верны, можете не сомневаться. Вчера мы с Сертедо проделали колоссальную работу, загнали всех патрульных и вытрясли душу из каждого десятника. Здесь не может быть ошибки. - Хорошо, - Раэлидан попытался постучать пальцами по столу, но они вновь перестали работать. Имперец дунул в трубку, едва не ошпарившись клубом темного пара. – Я неплохо знаю всех указанных здесь шахтеров. Я выскажу свое мнение по каждому. Фалькар – трудяга и энтузиаст, работает с нами уже второй год. Он последний, на кого бы я подумал. Ллевес Маран – эксперт по вулканическому сырцу. Данмер, себе на уме, от него всего можно ждать. Гро-Зак тихий пьяница. Я планировал выгнать его к следующему сезону. У него руки так дрожат, что он не то, что освежевать кого, а и кирку-то удержать порой не может. Далгир – наш секретарь. Ему запрещено появляться в шахте, к тому же, он слишком заметен. Касталл – бывший рыцарь, скатившийся на самое дно. Честный малый, мы с ним любили побеседовать о старых временах. С’Редд и С’Ридд – близнецы. Каджиты. Отлично ориентируются в тоннелях. Но я бы не стал ставить на них, поскольку по описанию Грахла Некто на зверочеловека не похож. Дядька Фульциус – один из десятников. Опытный, грамотный шахтер, появился здесь еще до меня. Эзе Коготь – странная личность. Он с нами уже пять месяцев, а друзей так и не завел. На него я бы обратил внимание. Парциус. Я не понимаю, почему вы вообще вписали его сюда. В день последнего убийства он отлучался по моему указанию и все вовремя выполнил. И, наконец, Сторрид. Норд, отличный работник, абсолютно не пьет, пример для всех. Будущий десятник. В его причастность я тоже не верю. - Похвальное внимание к своим рабочим, - кивнул Ги, дав Раэлидану закончить. – Но все же, сказанного вами недостаточно, чтобы вычеркнуть кого-нибудь из списка. - И даже Парциуса? - И даже его. Я не знаю, каковы возможности Некто. - Я знаю, - тряхнул волосами Ошертес. – Они не превышают возможностей другого смертного. - Ну, так что? – прищурил глаза управляющий. - Ничего не изменилось, - развел руки Ги. – Парциуса я по-прежнему подозреваю. - Ладно, - сдался Раэлидан, - пусть и он будет под подозрением. Каковы наши следующие шаги? - Сегодня вечером мы проверим всех шахтеров на предмет оружия, раз уж в тайник он возвращаться не будет. А завтра приступим ко второй фазе нашего с Сертедо замысла. - Не доверяете мне, Ги? – горько улыбнулся управляющий. – Почему бы не поделиться планами со мной? - Потому что кое-какими планами я не делился с Сертедо, - невозмутимо ответил бретонец. – Вы помогаете мне лучше концентрироваться на задаче. Каждый – со своей стороны. Я одинаково доверяю вам, Ошертесу и Сертедо, но я не хочу, чтобы в ваших головах постоянно была каша моих замыслов. Я привык так работать, что тут поделать? - Ну хорошо, убедили, - махнул рукой Раэлидан. – Давайте теперь нанесем визит на кухню. Дело движется к обеду, а я попросил Сидригг чем-нибудь порадовать нас сегодня. Сертедо опрокинул стакан бренди и устало развалился в своем кресле, положив ноги на подлокотник. Настроение у альтмера было премерзкое. Еще хуже оно стало, когда на пороге кабинета появился босмер-секретарь и срывающимся от волнения голосом доложил о нежданном прибытии великодушного господина Джер-Дзе. Сертедо выругался, призвав на голову треклятых аргониан десять тысяч и еще одно страдание, но игнорировать королевского наместника было рискованно и глупо. Ящеров было пятеро. В качестве охраны Джер-Дзе привел с собой трех копейщиков. Кроме того, наместника сопровождал высокий изящный аргонианин в ярких шелковых одеждах, выглядевших в шахте чужеродно и даже нелепо. Впрочем, в каждом шаге, каждом взмахе руки щеголя угадывалась смертоносная ловкость: он словно не ходил, а плавно перетекал с места на место, и утонченность его движений завораживала. - Господин Сертедо, я приветствую вас! – ощерился Джер-Дзе. - Мое почтение, наместник. - Позвольте представить вам Лии-Лея, - щеголь коротко поклонился. - Мое почтение, Лии-Лей, - ответил на поклон Сертедо. - Надеюсь, наш визит не застал вас врасплох, - продолжил Джер-Дзе. - Совсем нет, наместник. Я всегда рад вас видеть. Впрочем, ваше присутствие означает некое дело исключительной важности, не так ли? - Именно, - облизнул губы наместник. - И, боюсь, это дело вызвано великой печалью, причиненной Аргонии. - Присядьте, - предложил Сертедо, - и расскажите мне о вашей печали. - Благодарю, - Джер-Дзе занял место напротив альтмера. Лии-Лей встал за его правым плечом. – Несколько дней назад трое дозорных Аргонии были убиты в подконтрольной вам перевалочной хижине. Вам известно об этом прискорбном факте? - Я всецело осведомлен о нем. Это случилось сразу после того, как неизвестные перебили мой отряд, сопровождавший в Лейсс новых рабочих, - Сертедо произнес эти слова с нескрываемой издевкой. - Ваш отряд стал жертвой разбойников, мы уже знаем это, - зашипел Джер-Дзе. – Но мы не можем пока назвать имен бандитов, убивших ваших людей. Зато мы знаем, как зовут убийцу трех наших дозорных. - Прекрасно. Значит, это не помешает вам его поймать. - Согласен, не помешает. И вы нам в этом поможете. - Каким же образом? – вскинул бровь Сертедо. - Выдадите нам убийцу. Его имя Ошертес, он прячется в вашей шахте, - наместник обернулся и обменялся взглядами с Лии-Леем. - Вероятно, вы ошибаетесь, - мягко произнес альтмер. – Человек по имени Ошертес не работает в Лейссе. - Лии-Лей не может ошибаться, - оскалился в улыбке Джер-Дзе. – Он говорит от имени Аргонии, наша земля и Хист даже за сотни миль подсказывают ему верные решения. - Ошертес пришел сюда не один, - продолжил Лии-Лей. – С ним были трое детей. Если вы хотите, я подробно опишу вам убийцу. Вам нет смысла скрывать его. Он опасен, но наш гнев опаснее вдвойне. - Не думаю, что вам удастся запугать меня, - Сертедо привстал с кресла. - Мы и не пытаемся, господин Сертедо, - покачал головой Джер-Дзе. – Но мы не простим вам того, что вы укрываете убийцу наших воинов. Подумайте сами, к чему может привести ваше упрямство. - Я бы не стал на вашем месте говорить об упрямстве, - сквозь сжатые зубы процедил альтмер. – Вам недостаточно моего слова о том, что в шахте нет никого по имени Ошертес? Или, может быть, вам перестало хватать денег, которые я отдаю, чтобы мне позволили разрабатывать Лейсс? Говорите начистоту, наместник! - Вы забываетесь! – зрачки Джер-Дзе сузились до двух тоненьких полосок. Это означало крайнюю степень гнева. - Нет, это вы забываетесь, наместник, если обвиняете меня в совершенно абсурдных вещах! Я попросил бы вас покинуть шахту. - Покинуть шахту? Хорошо, я сделаю это, если вы настаиваете, - ящер встал с кресла. – Но вскоре покинете ее и вы. - Планируете разорвать наш контракт? Зарезать квама, дающего золотые яйца? – со смешком спросил Сертедо. - Это не вопрос золота, - невозмутимо ответил вместо наместника Лии-Лей, - это вопрос чести Аргонии. - Я не оскорблял чести Аргонии. - Так кажется только вам. Аргония и Хист говорят мне другое. И требуют возмездия. - Возмездия? Вашими устами говорит Шеогорат, - альтмер презрительно усмехнулся. – Вы приходите в шахту, обвиняете меня в том, чего я не совершал, а потом грозите возмездием? - Не юродствуйте, господин Сертедо, - все так же спокойно ответил Лии-Лей. – Вы знаете, что я прав, и я знаю, что я прав. Хисту этого вполне достаточно, но вы требуете большего. Значит, у нас есть только один способ разрешить этот спор. Поединок. Боец с вашей стороны, боец с нашей. Истина всегда останется за победителем. - Это абсурд! - Называйте это, как вам будет угодно. Но на исходе второго дня удостойте меня чести сразиться с вашим воином, - Лии-Лей развернулся и вышел из кабинета. - Вы роете себе могилу, Сертедо, - сказал Джер-Дзе. – От поединка чести по законам Аргонии нельзя отказаться. Еще раз подумайте, стоит ли этот Ошертес бесчестия. - Оставьте меня, наместник, - альтмер указал на дверь. - Это был один из ваших последних приказов, - прошипел ящер и, махнув трем своим охранникам рукой, последовал за Лии-Леем. А Сертедо устало плюхнулся в кресло. Он чувствовал себя зажатым между двух жерновов. Некто все-таки добился своего и поставил Сертедо в тупик. Ошертес нужен Ги для расследования, выдавать его нельзя. В то же время, нельзя и проигрывать Лии-Лею поединок: для Джер-Дзе это будет наилучшим предлогом, чтобы либо затребовать больше золота, либо вообще погубить все дело. Альтмер налил себе еще бренди и выпил его, даже не почувствовав крепости. У него оставался лишь один возможный выход – найти Некто до послезавтра. Или проиграть. - Это уже не лезет ни в какие ворота! – Раэлидан со злостью двинул кулаком по кухонному столу. – Третий труп за три дня! - Это не просто труп, - Ги приподнял голову Сидригг и осмотрел рану, - это второе предупреждение нам от Некто, неужели вы не видите? Он говорит нам, что может убить любого, абсолютно любого. - И что? Нам теперь заткнуться и позволять ему резать рабочих и дальше? - Успокойтесь, - бретонец погладил убитую по волосам и закрыл ей глаза. – Некто все равно уже почти попался. Эти убийства – агония его злодеяний. У него не осталось ни тайника, ни возможности искать новый. Ему некуда деть оружие, а за каждым из подозреваемых следят патрульные. Если его не прошляпили в момент нападения на Сидригг, то уже завтра вечером Некто будет пойман. - Дай-то Акатош, - вздохнул управляющий. Зашел Ошертес, снял с головы капюшон и провел ладонью по волосам. - Что теперь? – спросил он, подходя к чану с еще не успевшей остыть похлебкой и с шумом втягивая носом теплый пряный запах. - Теперь остается только ждать вечера. Именно тогда все и решится, я думаю, - сказал Ги. - Тогда я пока предам Сидригг земле, - Раэлидан аккуратно взял покойницу на руки. - А я загляну к Сертедо и отдохну, - пожал плечами бретонец. – Пойдем, Ошертес, поможешь мне. Вместо ответа дремора дернулся, словно его ударил разряд магического электричества, и, сорвавшись с места, побежал в дальний угол кухни, где была дверь в комнату Сидригг. Ударом ноги он выбил дверь и буквально влетел внутрь. Раэлидан положил труп на стол и рванулся за даэдра, но не успел он добежать до комнаты, как Ошертес уже вышел назад, держа на руках маленькую Ильмени. Удивительно, но внешний вид дремора абсолютно не пугал девочку. Она обняла странника за шею и положила голову ему на плечо. - Я бы не простил себя, случись что с тобой, - услышал Раэлидан шепот Ошертеса. - Со мной все хорошо, - заулыбалась Ильмени. – Сидригг уложила меня, и я спала. Мне ты снился. Такой, как сейчас. Без маски. - Лучше бы ты бодрствовала, - громко сказал Ги. - Нет, - Ошертес покачал головой. – Не лучше. Хватит с нее. Идите, исполняйте долги мертвых, а я останусь на ночь здесь. И, не говоря больше ни слова, дремора вернулся назад в комнату Сидригг. Сломанная дверь тут же поднялась с петель и встала точно в проем. - Горячая кровь, - фыркнул Раэлидан. - Слишком горячая для дремора, - кивнул Ги. – Настолько, что он готов поднести Некто мою голову на блюдце. Раэлидан, не будете ли вы так милы и не переночуете ли в моей комнате? - Вполне. - Вот и славно. Тогда давайте похороним Сидригг, навестим Сертедо, а потом отправимся на боковую. 8. Один из двух. Ренас едва-едва дождался окончания смены. Ему не терпелось как можно скорее сообщить Ошертесу и мэтру Айморе о встрече Парциуса с загадочным аргонианином. Когда же, наконец, дядька Делиус объявил отбой, юный данмер едва-едва удержался от того, чтобы никого не дожидаться и побежать вперед своей десятки. Время тянулось отвратительно медленно. Шахтеры еле-еле передвигали ноги, а бесценная информация, которую так ждал мэтр Айморе, запаздывала вместе с ними. С’Редд и С’Ридд, близнецы-каджиты, шагали чуть быстрее всех, так что Ренас присоединился к ним. - Ну, как ты, не устаешь с непривычки? - С’Ридд подмигнул юному данмеру, едва тот поравнялся с ним. - Вовсе нет. Я привычный. - Знаем уж, знаем, нам Делиус рассказывал. И видим тоже. Ты молодец, выносливый, - каджит потрепал Ренаса по голове. Больше близнецы не проронили ни слова, но идти в молчании было даже лучше. Пытаясь подстроиться под мягкий пружинистый шаг каджитов, темный эльф и не заметил, как преодолел остаток пути. Распрощавшись с близнецами, Ренас опрометью кинулся в сторону хижины Ги Айморе. Дверь была не заперта, и Ренас с ходу влетел прямо в комнату, чуть не сбив с ног Ошертеса. - Мэтр Айморе, мэтр Айморе! - Ренас? – Ги приподнялся на локте и жестом попросил данмера прикрыть за собой дверь. - Это я, - кивнул Ренас. – Мэтр Айморе, вчера вечером я видел, как Парциус тайно разговаривает с каким-то аргонианином. Это было возле отдаленного дома здесь, в городке. - Аргонианином? – бретонец лихо ударил кулаком по кровати. – Вот оно, Ошертес! - Что? – не понял странник. - Вот кто сдал тебя наместнику, который приходил к Сертедо, - Ги поднял вверх указательный палец. - Да, похоже на то, - протянул Ошертес. – Но едва ли даже это известие приблизит нас к Некто. - Не приблизит. Но, по крайней мере, мы в любой момент сможем дезориентировать аргониан, - бретонец растянулся на кровати, заложив руки под голову. – Ты большой молодец, Ренас. - Спасибо, мэтр. - Ги же! Называй меня по имени, парень. Я не такой уж старый и грозный, как ты видишь. Впрочем, болтать мне с тобой уже некогда. Иди в седьмой барак, там тебя ждет Ильмени. Будьте осторожны. Закрыв за Ренасом дверь, Ошертес подошел к кровати и сел рядом, уставившись на Ги немигающим взглядом. - О чем ты думаешь? – спросил бретонец. - О поединке. Как бы ни закончилась история с Некто, драться с аргонианином буду я. - Ты победишь, - уверенно заявил Ги. - Я не совсем уверен в этом. Аргониане знают, кто я такой, ведь Парциус видел мое лицо, - дремора досадливо поморщился. – А королевские бойцы Аргонии смертоносны и быстры. Говорят, им помогает сама земля и военная память тысяч поколений их предшественников. - И все же, делай я ставки, я поставил бы на тебя, - улыбнулся волшебник. – А уж я-то знаю, на кого ставить, иначе не дожил бы до своих лет! Ги закрыл глаза. Через полчаса должны были собраться патрульные и десятники. Собраться, чтобы, возможно, уже сегодня поставить на истории с убийствами жирную точку. А пока можно было предаться воспоминаниям. Не дожил бы до своих лет. Ха! Очень точно подмечено, Ги Айморе. Ты всегда был везунчиком. С тех пор, как ты потерял ногу, путешествуя по странным мирам даэдрических принцев, твоя удача ни разу не покидала тебя. Даже падение старой Империи не смогло помешать тебе сделать блестящую карьеру. Ги улыбнулся, вспомнив. Как они вместе с Лестой хохотали до упада, придумывая название для конторы. Они остановились на «Мастерах тайных дел». Хорошее название, правильное. Волшебник постарался, чтобы «мастера» были как можно менее зависимы друг от друга. Он и сам не знал в лицо и по имени всех своих помощников, но был уверен в том, что в каждом из уцелевших городов бывшей Империи у него найдется человек, способный разрешить самую запутанную проблему. Фактически сам Ги даже не возглавлял «мастеров», а просто координировал их работу и снабжал их новыми заданиями. И эта система работала: популярность «тайных мастеров» росла, и через несколько лет работы обратиться за помощью к Ги не счел зазорным сам Титус Мид. Работа на монарха стала золотым временем для «мастеров». Заказы следовали один за другим. Леста меняла наряды чуть ли не каждый день, а сам Ги, помимо расследований, занялся инвестициями в магазины и довольно быстро стал получать дополнительную прибыль от практически всех чейдинхольских торговцев. Но, как оказалось, богатство и слава стали для «мастеров» началом конца. Начиная бедняками или наемниками, не имеющими твердой уверенности в будущем, они трудились, чтобы заработать имя, и брались за любое задание. Блестящие расследования, большие деньги, знаменитые заказчики. Терять все это не хотелось ни одному из «мастеров». Ги прекрасно помнил, как однажды курьер доставил ему послание от лейавинского агента, в котором тот писал, что не хочет больше рисковать головой, работая против преступного мира. «Мастер» накопил денег, женился, обзавелся домом и двумя кузнечными лавками. Быть убитым, пытаясь заработать больше? А зачем? Бретонец сжег то письмо, а «мастеру» прислал коробку с отрезанными пальцами жертв лейавинских преступных кланов и надписью «Их будет больше», но решения его поколебать не сумел. Это происшествие было лишь первым тревожным звонком. Вскоре из «мастеров» ушли двое скайримских агентов, затем сентинельский, а затем и анвильский. Набирать новых специалистов у Ги уже не было сил. Его собственные доходы с магазинов позволяли ему жить на широкую ногу (какая ирония, всего на одну!), но бретонец, несмотря на уговоры Лесты, продолжал принимать контракты. С годами Ги начал острее чувствовать несправедливость и понимал, что не сможет отказать очередному просителю только из-за страха быть убитым. И в самом деле, как можно оставить без наказания корыстного убийцу-экспериментатора, травившего бедняков Солитьюда, чтобы потом продавать рецепты ядов алхимикам? Или позволить попечителю сиротского приюта и дальше продавать детей для утех состоятельных негодяев? Как? Ги не находил ответа на этот вопрос, и раз за разом рисковал головой, распутывая самые опасные и сложные дела. Здесь, в Лейссе, он впервые за долгое время столкнулся с даэдра. Со времен приснопамятной авантюры Рыбьего Черепа Ги ни разу не пересекался с лордами Обливиона. Тогда он всего лишь лишился ноги, но мог потерять гораздо больше. Жизнь. Свободу. Лесту. В шахте Лесты нет, но погибнуть, не попрощавшись с ней, было бы самой большой глупостью в жизни бретонца. Матерый кагути был самым грозным хищником этих краев. Близ трех полуповаленных деревьев, где он устроил свое логово, землю покрывал слой костей. Мелким – крысиным, никсовым, квамовым – не было числа, но внимательный путник мог заметить среди них два засыпанных песком аргонианских остова. Громадное животное не брезговало ничем. У кагути выдался удачный день. На охоте ему попалась большая никс-гончая, Кагути в два больших прыжка догнал свою жертву, поддел ее мордой и повалил, после чего одним укусом перегрыз шею и потащил в логово. Там зверь сожрал половину гончей, оставив вторую валяться в яме у вывороченных корней одного из деревьев, и задремал. Проснуться ему было не суждено… Лии-Лей вырвал копье из туши дохлого кагути. Гроза окрестных пустошей была убита единственным ударом. Аргонианин вытер оружие шелковым платком и побежал дальше. Убийство взрослого кагути – добрая разминка, но бег важнее. На сегодня Лии-Лей наметил пятнадцать миль. Бег помогал ему не только держаться в форме, но и приводить в порядок мысли. Ящер размышлял над тактикой боя с дремора. Конечно, в качестве оружия Ошертес выберет меч. Нужно преподнести ему неприятный сюрприз. Может, тоже клинок? Нет, скучно. Дремора фехтуют отчаянно, но неизящно. Отвести излюбленным приемом его удар и второй рукой разодрать глаза или горло было бы недостойно и некрасиво. Лучше придумать что-то поновее. Два кинжала? Уже интереснее, но тоже слишком просто. Копье хорошо для охоты и сомкнутого строя, для поединка не годится. Остаются топоры. Лии-Лей прекрасно владел этим видом оружия. У него были два топорика орочьей работы, которые он использовал специально для поединков. Наверное, лучше остановиться на них. Аргонианин ощерился в предвкушении и поудобнее перехватил копье. Впереди паслась стайка никсов - еще одна прекрасная возможность потренировать силу и точность удара. - А он не дурак, кем бы он не оказался, - Сертедо пригубил бренди. – Почуял опасность. - Один из двух, один из двух, - невпопад ответил Ги. – Касталл и Сторрид. Оба невысокого для нордов роста, оба достойные хорошие работники. Теперь они оба сбежали куда-то в глубины шахты. Один из них убийца. Или оба? - Не думаю, что оба, - покачал головой Ошертес. - Почему? - Оружие. Его особенности. Просто поверь мне. - Значит, второй уже может быть мертв, - протянул бретонец. - Скорее всего мертв, - мрачно поддакнул Сертедо. – Давайте думать. Обе пятерки наблюдателей доложили нам, что подозреваемые скрылись безо всякого следа. Проворонить человека впятером можно либо только если следят за ним полные идиоты, либо если он знает шахты лучше, чем все они вместе взятые. В случае с Касталлом и Сторридом работает второй вариант. - Значит, нам нужен кто-то, кто знает шахты еще лучше, - умозаключил Ги. - Раэлидан, кто же еще, - хмыкнул альтмер. - Отлично. Тогда давайте позовем его и велим собрать поисковые отряды и хорошенько обыскать те места, где были потеряны подозреваемые. Ошертес, сходишь за Раэлиданом? - Конечно, - дремора натянул капюшон на лицо. – Я бы пошел с ними, но… не могу. - И не надо, - кивнул Ги. – Я еще помню, как тяжело таскать твою бесчувственную тушу. - Бренное тело Нирна, - с деланной обидой в голосе прошипел Ошертес. - О, конечно, - улыбнулся бретонец. Дождавшись, пока за дремора закроется дверь, Ги схватил со стола бутыль бренди и в два глотка ополовинил ее. В ответ на изумленный взгляд Сертедо бретонец лишь махнул рукой. Победа еще не была достигнута, но в этот раз Ги приблизился к ней на расстояние вытянутой руки. Больше всего волшебнику хотелось сейчас, чтобы Раэлидан с десятью патрульными поскорее отыскал Некто, убил его прямо там, в тоннелях, и положил конец этой абсурдно-кровавой истории. Остается, правда, еще Парциус. Пользуясь покровительством аргонианских властей, он наверняка станет преемником Сертедо на посту управляющего шахтой. Альтмера Джер-Дзе с удовольствием выкинет прочь из Аргонии или даже убьет, невзирая на то, что по всем законам Лейсс в его нынешнем состоянии принадлежит именно ему. Такая же судьба постигнет и Раэлидана, но уже с легкой руки Парциуса, ведь ему явно будет некомфортно работать рядом с человеком, всем обязанным Сертедо. После этого шахта наверняка развалится. У Парциуса нет ни опыта управления ей, ни авторитета, а учиться им он и не хочет. Ги усмехнулся. Похоже, у парня отлично получилось только плести интриги за спиной у Раэлидана. - Знаешь, Сертедо, - произнес Ги. – Джер-Дзе значительно умнее, чем кажется тебе. Ты думаешь, он просто хочет выжить тебя из шахты или стрясти побольше денег? Нет! Его план значительно глубже. - О чем ты? Парциус пока ничего не знает. Когда Ошертес прикончит королевского бойца, я вышвырну подлеца прочь, да пусть себе идет пешком хоть да Имперского Города. Готов поспорить, никсы сожрут его быстрее, чем за день. - А если нет? - Сожрут на следующий день, - рассмеялся альтмер. - Сожри себя! – внезапно вспылил Ги. – Ты хоть что-нибудь можешь сделать правильно?! Подумать, например? Что будет, если Лии-Лей убьет Ошертеса? - Мне придется раскошелиться, - выпалил опешивший Сертедо. - Нет! – волшебник прикончил бренди и отшвырнул бутыль в сторону. – Тебе придется умереть. Джер-Дзе передаст Лейсс Парциусу, который благополучно развалит все дело. А с тобой он, естественно, поступит так же, как ты планируешь с Парциусом. Схватываешь? - Допустим. Но зачем… - Зачем ему расправляться с тобой, ты хочешь спросить, - перебил Ги. – Я объясню. Когда не будет тебя, а дела у нашего милого Парциуса пойдут совсем плохо, он обратится как раз к тому, кто поставил его управляющим. К Джер-Дзе. Аргонианин, конечно, пришлет ему и управляющего, и больше шахтеров, и даже позволит данмерам свободно ездить по этому краю. Но при этом шахта фактически будет принадлежать ему. Ты, дорогой Сертедо, костьми лег, чтобы сделать Лейсс самой преуспевающей шахтой Морровинда, но ты был временной фигурой. В политике таких называют кризисными диктаторами. Полноправный хозяин, но на ограниченное время. Увы, твое время подходит к концу. Ты больше не нужен. Дальше Джер-Дзе справится сам, ему ведь не нужно поднимать шахту, ему остается лишь не испортить созданное тобой дело, а с этим, поверь, справится любой толковый аргонианский вельможа. Игра велась значительно дольше, чем ты мог себе представить; наступает ее решающая часть, а ты, уверенный, что Джер-Дзе не будет резать матку квама с золотыми яйцами, упустил тот момент, когда перестал быть такой маткой! Проиграл ты, понимаешь?! - Но… - Заткнись! – рявкнул бретонец. – Ты проиграл, Парциус проиграл, все мы здесь, Молаг Бал нас пожри, проиграли! Мы спасаем шахту, которая все равно достанется аргонианам! Даже если Ошертес убьет Лии-Лея, Джер-Дзе найдет новое оскорбление величия Аргонии. Если ему совсем не терпится, он обвинит тебя сразу же – в убийстве королевского бойца с помощью нечестивого выходца из Обливиона. И тебе нечем будет крыть его карты! - Он не посмеет, - скрипнул зубами Сертедо. - Наверное, хоть в этом ты прав. Но даже если Джер-Дзе уйдет ни с чем завтра, послезавтра он снова начнет строить против тебя козни. У тебя максимум несколько месяцев в запасе! - Но… что же мне делать? – альтмер, до которого истинный смысл слов Ги дошел только сейчас, устало откинулся на спинку своего кресла. - Продать Лейсс, - сверкнул глазами Ги. - Но кому? - Кому хочешь. Кого не жалко подставить под удар разъяренного Джер-Дзе. Думай, Сертедо, здесь пасую уже я. - Ах, Дагон! – Сертедо обхватил голову ладонями и оскалился, словно его мучила жестокая болезнь. – Мне стоило вкладывать заработанные здесь деньги во что-то другое, но я так надеялся, что Лейсс станет для меня делом на всю жизнь. Я всегда неосознанно хотел этого. Знаешь, у меня и детей-то нет. Шахта стала моим детищем. Тем, что я хотел оставить после себя... - Я могу только посочувствовать тебе, - сказал Ги. Выпитое бренди уже погасило его агрессию, и даже слегка пригасило чувство усталости. Но помочь недальновидному альтмеру действительно было практически невозможно. Джер-Дзе просчитал все ходы наперед с невероятной точностью. Видимо, он ожидал лишь оплошности Сертедо. Такой оплошностью стал Ошертес, и Ги уже начал грызть себя за то, что именно он заставил Раэлидана допустить дремора в Лейсс. Но в любом случае, он лишь ускорил процесс. Рано или поздно Джер-Дзе нашел бы другой повод. - Как думаешь, сколько у меня времени на поиски покупателя? – еле слышно прошептал Сертедо. - Немного. Месяц? Несколько? Или, если Лии-Лей победит, вообще нисколько. - Я верю в Ошертеса. - И я, - сказал Ги. – Но случиться может всякое. Молись о его победе, Сертедо, она – твой последний шанс.

Легат Рикке же. То, что надо. Жалко, ее в жены взять нельзя.

Цицерон крут! А вот Арнбьорн упырь. Так мало того, что упырь, ему еще и шмотье Темного Братства не идет, он в нем на содомита похож.

Сияние Рассвета от Меридии - вот это вещь. Если перс нормально владеет одноручным оружием и не задыхается после двух ударов - идеальный вариант. А на ранних уровнях чрезвычайно радовали алик'рские сабли.

Ну, наверное. Хотя из текста это неочевидно, я поэтому и придрался.) Я, если честно, надеялся, что народ, голосовавший на прошлом конкурсе за рассказы о Шеогорате и женские истории вроде "Волшебного треугольника", вытянет "Глаза" куда-нибудь повыше. Но не срослось))

Можно малек побрюзжать по поводу Скурима? Итак, я его установил. Игра, конечно, достойная. Лучше Обливиона на порядок. Но и без недостатков не обошлось. Что радует: - местами напоминает Морровинд (на Бладмун, а именно Морровинд). Чем-то неуловимо так напоминает; - атмосферно до жути; - на моем олдовом компе превосходно идет и почти не тормозит. Посколько мне на графику похрен, сей факт радует нечеловечески; - ФУС РО ДА!!!!111 Летающие жывотные и бандиты радуют донельзя. Остальные крики, кстати, тоже пока радуют (хотя я еще не все видел); - враги слегка поумнели, жывотные стали разнообразнее, а гигантов и мамонтов я просто обожаю; - квесты стали интереснее (генерящиеся тоже ниче, не позволяют засидеться на месте); - лесбийские свадьбы в брутальном Скайриме (сюрреализм тот еще) Что не радует: - куцая магия. Я так и не понял, нахрен мне нужно, кроме огнемета с двух рук и самой примитивной лечилки. Уже 16 левел, а я так с этими двумя спеллами и хожу; - тупые баги (например, надевание котлов и корзин на головы неписей с целью воровать-убивать); - тупые стражники и горожане, бросающиеся с секирой наперевес за убитую курицу; - журнал и карта (убить за них мало!) Вот.

Круто, че. Поздравляю победителя, хотя я болел за "Монстра", ибо "Монстр" замечателен. Но гораздо больше удивили восставшие хомяки, которые заняли аж целое предпоследнее место. И мои глаза в супе на почетном десятом, конечно! Почему половина рецензентов не поняла, почему они так называются? Шеогорат же ясно все разъяснил.

Да, и они тоже. Они с угрюмыми совками друг друга вполне стоят.

Солидарен. КГ, как говорится, АМ. И, кстати, русские - улыбаются. Не улыбаются угрюмые совки, каждую секунду думающие о войне, а потом пишущие всякую муть. Единственное место в громадном мегаполисе, где я никогда не видел просто улыбающегося человека, это, простите, метро, но тому есть объективные причины.

Как и обещал когда-то давно, воздаю всем по нетленкам их. Оценки: 4 балла - Монстр. За все хорошее. По 3 балла - Глаза Руби и Научный подход. По 2 балла - Возвращаться - плохая примета, Сокровища Анеквины, Сказание о мохнатом камне. По 1 баллу - Стальной нож, Раб страха, Цветок в паутине, Кровь разбитых сердец и домов. Специальный утешительный приз "Веселый затейник" рассказу, которому хотелось бы поставить лишний балл - Жизнь на грани. Усе. Всех одаренных баллами поздравляю. Остальным держать хвост пистолетом. Аминь.