Speax-with-the-Storm

1.5. Серебряный обоз Когда Снорр и Арифель покинули Друадах, погода не по-осеннему разгулялась. Солнце светило ярче, чем в иные летние дни, а воздух наполнился мелодичным пощелкиванием певчих птиц. Пустив свою лошадь рысью, данмерка в очередной раз провела ладонью по гладкой и теплой рукояти Эпитафии. Это не укрылось от взора ее спутника. - Оно того не стоило, малая, - промычал Снорр. Язык его слегка заплетался, а под глазами залегли темные круги: Изгои определенно умели пить. - Стоило, - с уверенностью откликнулась девушка. – Деньги приходят и уходят, а верный эбонит всегда на поясе. - Глупости! Сталь защищает не хуже эбонита. - Сталь слаба, - сверкнула глазами Хлаалу. – А этот меч вечен. - Мне на злокрысий хрен не сдалось вечное оружие, - Снорр пришпорил свою вороную кобылу и поравнялся с ускакавшей было вперед эльфийкой. – Я не проживу дольше семидесяти лет. А класть дорогущий меч в мою могилу никто не станет. - Ты ужасающе практичен, Снорр! - А у тебя в тыкве ветер гуляет, малая. - Есть ли тебе дело до моей тыквы? Ты и так вчера разбогател за счет моей доли в деле. Радуйся и не мешай радоваться мне, - пегашка Арифели вновь оторвалась от кобылы Снорра, а девушка, склонившись, крепко прижалась к шее лошади. Скорость всегда вызывала у эльфийки ребяческий восторг, и теперь она вовсю наслаждалась скачкой. Почувствовав предоставленную свободу, животное взяло в галоп. Быстрее, быстрее, еще быстрее. Арифель едва сдержалась, чтобы не издать крик радости. Поездка в Друадах определенно вышла успешной. Плевать, что три четверти от обещанных за контракт денег придется отдать Снорру. Пусть забирает хоть все! Зато теперь у нее есть Эпитафия. Поняв, что Снорр остался далеко позади, девушка рывком выпрямилась в седле. Натянула поводья и перешла на неспешный шаг. Они почти добрались до главного маркартского тракта. Земли, подвластные одним лишь Изгоям, остались позади. Арифель развернула лошадь, остановила ее и стала ждать норда. Снорр настиг ее спустя десять минут. Бока его кобылы тяжко вздымались, а физиономия самого наемника приняла странный зеленоватый оттенок. Крепкое изгойское пойло просилось наружу. - Привал, - скомандовал Снорр. Первой жертвой Эпитафии стал олень. Спутав ноги животного броском охотничьего боло, Арифель вогнала меч ему в сердце и подивилась легкости, с которой клинок рассек крепкую шкуру и упругие мышцы. Пока Снорр, ругаясь и постоянно оттирая со лба пот, сдирал с оленя шкуру, эльфийка от нечего делать вышла на тракт. Шум торгового каравана она заслышала сразу, а спустя некоторое время из-за ближайшего холма показались первые повозки. Тягловые кони медленно влекли нагруженные массивными деревянными ящиками телеги. При каждой из повозок находилось по всаднику, некоторые из которых держали наготове луки. Появился привлеченный шумом Снорр. В руке наемник держал наполовину ошкуренную ногу оленя. - Серебро везут, - сразу же определил норд. - Куда? Они движутся прочь от Маркарта. - В Хай Рок. Здесь есть дорога вкруг гор, - пояснил Снорр. – Проходит как раз мимо тех руин, о которых толковал Король-оборванец. - Почему бы нам не присоединиться? – Арифель вопросительно посмотрела на норда, но тот лишь покачал головой. - Я тоже думаю об этом. Нелишне убедиться в речах Маданаха попережь того, как докладывать Тонгвору. Но нас вряд ли возьмут. Охрана у них есть, а места здесь дикие. Вдруг мы изгойские наводчики? - Но все же попытаться-то можно. - Попробуй, малая, - хмыкнул норд. - Запросто, - подмигнула ему Арифель. Ослабив шнуровку на груди, она зашагала навстречу каравану прямо по самой середине тракта. Урес командовал охраной серебряных караванов уже четыре года. Его наметанный глаз моментально определял, представляет ли опасность встретившийся на пути человек. Высокую данмерку с пристегнутым к поясу мечом в драгоценных ножнах вряд ли можно было расценивать как потенциальную угрозу, а удобных мест для засады в этой части тракта не было. Поэтому Урес жестом приказал лучникам опустить оружие и, спешившись, пошел рядом с первой повозкой. Останавливать караван он не стал. Окинув взглядом фигуру незнакомки, Урес оценил ее стройные ноги, обтянутые черной кожей, по-мальчишески узкие бедра и аккуратную высокую грудь. - Вы заблудились, госпожа? - Разве я похожа на даму в беде? – вопросом на вопрос ответила эльфийка. - Определенно нет, - улыбнулся Урес. – Но вы так уверенно шли нам навстречу, что я подумал, что вы чего-то от нас хотите. - А вот тут вы абсолютно правы. - И чем же я могу вам помочь? - Компанией. - Это только после того, как я сдам груз, - засмеялся страж. – Если вы не против прогулки до самого Даггерфолла, то, пожалуй, после я составлю вам компанию. - Вот и отлично, - кивнула эльфийка. – Мы едем с вами. - Мы? – опешил Урес. Он вдруг почувствовал себя ребенком, которого сверстники поймали на слове. - Со мной спутник, - сказала незнакомка. – Но не волнуйтесь, он мне не компания, если вы понимаете, о чем я. *** Оэра наблюдала за караваном с самого рассвета. Он двигался по расписанию, четко и быстро. В Пределе по-другому нельзя: если ты зазеваешься, сразу же сыщется целая толпа охочих до твоего состояния недоброжелателей. И уж тем более в этих краях нельзя мешкать, если твой груз составляет пятнадцать ящиков, доверху забитых серебряными слитками. Охрана каравана Оэру не заметила. Она могла подолгу держаться в тени, если того требовали обстоятельства. На этот раз ей приказали быть особенно осторожной. Легион не мог позволить добыче уйти. Разведчица слегка удивилась, когда караванщики взяли с собой двух бродячих наемников. Вероятно, решили, что два дополнительных клинка не будут лишними – решила Оэра. Впрочем, какая разница? Стоит им добраться до Рагнвальда, как количество охранников перестанет иметь значение. *** Когда караван остановился на ночной привал, до Рагнвальда оставался всего один дневной переход. Место Урес выбрал удобное – в долине под защитой двух отвесных скал. Поблизости протекала неглубокая горная речушка, и Снорр, с которого к вечеру практически спали оковы похмелья, наловил к ужину мелкой рыбешки. Сидя у своего костра, он поглощал ее в гордом одиночестве: Арифель решила составить компанию Уресу и его парням. За стаканом разбавленного пива выяснилось, что серебро принадлежит торговцу по имени Дильфис. Он выкупал его у Серебряной Крови и втридорога сбывал на рынках Даггерфолла и Вэйреста. - Много платит? – поинтересовалась Арифель, прикидывая, не сменить ли после дела со жрецом Кинарет род занятий. - На жизнь хватает, - Урес с усмешкой позвенел поясным кошелечком. – Годка три еще поезжу с обозами, а потом осяду. Куплю ферму, найду жену и в жизнь не возьму в руки боевого топора. - Это ты только так думаешь, - сказал один из охранников, здоровенный норд с белой бородищей и изборожденным морщинами лицом. – Я двадцать лет назад давал такой же зарок, ан нет, все еще при деле. - Тебя просто женщины не любят, - отшутился командир. - Ха, да я в твои года имел любую, на кого взгляд падет! - Во сне после шестой кружки, - заржал третий караванщик. - Да катись ты! – старик отвесил товарищу подзатыльник. – У тебя-то сколько баб было? - У тебя столько волос в бороде нет, - последовал новый взрыв смеха. Арифель для вежливости выдавила из себя улыбку и легонько тронула Уреса за плечо. - Есть, что обсудить. - Валяй, - кивнул северянин. - Не здесь. Пройдемся к речке. - Ну, если ты настаиваешь… Они встали и направились прочь от костра. Позади кто-то непристойно присвистнул. - Рагнвальд, - сказала Арифель, когда они отошли от шумной компании. – Что ты о нем знаешь? - Каждый раз проезжаем мимо без лишних проблем. Раньше, бывало, нежить шалила, теперь и ее нет. Говорят, Довакин постарался. - Когда ты последний раз его видел? - Недели три назад, - припомнил Урес. – А почему ты спрашиваешь? Стоит этот Рагнвальд, как стоял, да и все. - Есть некие подозрения, - девушка присела на корточки и опустила ладонь в потоки студеной воды, - что скоро эти руины перестанут считаться безопасными. Пожалуйста, будь повнимательнее, когда завтра будем его проезжать. 1.6. Слова III Еще одна дилемма, не дающая мне покоя – что хуже: смерть или унижение. Природой во мне заложена горячая любовь к жизни, но как мыслящее существо я не могу сбросить со счетов понятие гордости. Когда они терзают меня, страдает не только плоть, и в этом я нахожу главное их преимущество. Рано или поздно пленник сдастся – считают они. И с каждым днем мучители все ближе и ближе к правде. Я снова хочу быть гордым, иметь силу, мощь. Разве это не достойная награда за единожды склоненную голову и клятву верности? Нет! Новые шаги! На этот раз посетитель пришел в одиночку. Он стар, он слаб, он шаркает ногами по полу. Они придумали какую-то особенную пытку? Или, напротив, снизошли до моего положения? Приоткрываю глаз. Он входит в камеру. - Здравствуй, дитя.

От всей души поздравляю!

1.3. Оплот Друадах - Я не поклоняюсь Девятерым, - сказал Маданах. – Но я не стану первым нападать на ваших священников. - Логично, друг, - Снорр проводил взглядом молоденькую девушку в короткой меховой юбчонке, - но все же – прости за прямоту – в Пределе принято любое дерьмовое дело сносить на ваш счет. - Мы не творим «дерьмовых» дел, - жестко ответил Король-в-Лохмотьях. – Мы действуем, исходя из суровой необходимости. Подумай и скажи, была ли у Изгоев необходимость убивать Верховного жреца Кинарет. - Не было. - Тогда ответь мне, зачем даэдра принесли тебя в Друадах. - Проверить… - начал наемник. - Проверить что? – Маданах картинно положил руку на крестовину своего меча двемерской работы. – Мы еще не набрали силу и сохраняем ситуацию в Пределе в равновесии, нанося удары только по нашим врагам. Жрецы нам не враги, ваша вера не главенствует в Маркарте. Между тем вы, норды, продолжаете подозревать и обвинять нас во всем, что только творится на нашей земле. - Все не так, - Снорр замотал головой. – Мы пришли не для того, чтобы обвинять тебя. - Неужели? - Мы хотели выяснить, не знаешь ли ты, кто мог похитить жреца? Возможно, это были дикие ворожеи? - Я не контролирую диких ворожей. Но их ковены довольно многочисленны, тебе ли этого не знать. - Это не похоже на ворожей, - сказала Арифель. - Да ну? – Маданах хитро сощурился. – Объясни, почему? - Они живут далеко от городов в своих замкнутых, изолированных от внешнего мира кругах. Им ни за что не спланировать и не организовать похищение священника. Более того, они бы вряд ли даже смогли прознать о том, что он прибывает в Маркарт. - Твоя правда, - Король-в-Лохмотьях жестом подозвал Арифель поближе к своему импровизированному трону и, склонившись к ней, прошептал. – Но я знаю, кто смог бы и узнать о жреце, и умыкнуть его из города. Маданах повел их по длинному подземному коридору. Он был настолько узок, что широкоплечему Снорру пришлось идти боком. Арифель даже удивилась, когда выяснилось, что ход ведет в громадную пещеру с высоким потолком. Всю дальнюю стену пещеры занимала искусно нарисованная бурой краской карта Предела. Она была испещрена надписями, рисунками и какими-то странными символами. - Здесь, - Изгой подошел к карте и, вытянув из поясной сумы кусок угля, обвел изображение высоких каменных ворот древненордского стиля. - Руины на границе с Хай Роком, - узнал Снорр. - Если называть точнее, Рагнвальд. Пристанище Отара. - Кто такой Отар? - Покойник, я надеюсь. Один из высших жрецов драконьего культа, - пояснил Маданах. - Рагнвальд был его городом – и стал захоронением. - Но как он может быть причастен к похищению Корлбэйна? – не поняла данмерка. - Не он, - улыбнулся Изгой, - а те, кто пришли в руины древнего города теперь. Мы знаем о них гораздо меньше, чем следовало бы. - А в Маркарте даже и не задумываются об этом Рагнвальде. - Зря. Насколько я понимаю, в Пределе появилась новая сила, способная поменять все правила игры. - Не многовато ли претендентов на Скорбный Трон? – буркнул Снорр. - Именно что многовато, - кивнул Маданах. – Мы не хотели бы воевать на три фронта, гораздо выгоднее будет смести наших новых друзей из Рагнвальда руками Тонгвора. Именно поэтому я вам о них и рассказал. - Что им нужно? Серебро? - Вероятно. Из того, что поняли наши разведчики, у них порядка тысячи воинов и столько же женщин и детей. Считайте, что Рагнвальд снова можно назвать полноценным городом. И он ищет себе место в этой стране. - Давно они там? – спросила Арифель. - Месяц. Или полтора. Не уверен точно, но я не удивлен, что вести о них еще не дошли до ушей Тонгвора. Идите, обрадуйте его, - Маданах перечеркнул Рагнвальд на карте жирным крестом. – А мы пока что будем копить силы. Не забыл ли ты Снорр, что, несмотря на наше деловое сотрудничество, мы все еще по разные стороны маркартской стены? - Я каждый день засыпаю с этой мыслью. - Брешешь, дружище, - расхохотался Король-в-Лохмотьях. – Пошли назад. Угощу вас медом и выпровожу восвояси. Пока Снорр наливался медом, Арифель позволила себе пройтись по Друадаху и внимательно его осмотреть. Она никогда прежде не была в крепостях Изгоев, а контракты, сулившие неприятности с коренными жителями Предела, не брала. Девушка понимала, что поссориться с ними означало поставить под угрозу всю спокойную жизнь в Маркарте. Свежи еще были воспоминания об убийствах в городе и о массовом побеге из шахты Сидна, в ходе которого погиб брат ярла Тонгвора. Снорр придерживался схожих взглядов и, видимо, поэтому Маданах доверял ему. Наемник служил связующим звеном между оплотом Изгоев и Каменным Городом. У Короля-в-Лохмотьях в Маркарте оставались свои интересы, а Снорр был отличным осведомителем. Взамен на услуги норда Изгои не трогали его и не мешали его делам, а сам Маданах частенько делился с ним полезными сведениями. Друадах не производил впечатления большого поселения. Множественные подземные ходы – тесные и малонаселенные – чередовались со сводчатыми пещерами, в которых царило оживление. Здесь разделывали добычу и точили оружие, растили детей и тренировались в стрельбе, торговали и играли на деньги, а молодые парочки любили друг друга прямо на глазах у сородичей. Население оплота напомнило Арифели гоблинские кланы, с которыми она имела счастье познакомиться в бытность бойцом скинградской Гильдии. Так же грязно, дико и наивно-примитивно. Такой, возможно, и должна быть настоящая жизнь, подумала девушка. Жизнь без фальши, лжи и масок. Она свернула в очередной тоннель, который вывел ее в небольшую каверну, едва-едва освещенную и очень холодную. Пронзительно визжащий ледяной ветер непрерывным потоком рвался в пещеру сквозь узкую трещину в потолке. Двое мужчин при входе зябко кутались в медвежьи шкуры. Вдоль стен стояли длинные деревянные лавки с придвинутыми столами. На столах были разложены всевозможные украшения, несколько клинков эльфийской работы, посохи с причудливыми навершиями. Кое-где булькали в небольших круглых котлах настойки. Арифель попала на самый настоящий магический рынок. Данмерка подошла к одному из столов и осмотрела товар. Большинство колец и амулетов пульсировали слабой магической аурой, и Арифель решила не испытывать судьбу, пытаясь разгадать, какие силы были сокрыты в них. Зато роскошный меч в позолоченных ножнах надолго приковал к себе ее взгляд. - Могу я посмотреть? – спросила девушка у хозяина клинка, толстого пожилого Изгоя с кольцом в носу. - Вперед, - кивнул торговец, и Арифель вытащила оружие из ножен. Благородный эбонит темной звездой сверкнул в неверном свете факелов. Этот клинок превосходил и красотой, и легкостью любое оружие, которое Арифель прежде держала в руках. Она дотронулась до бритвенно-острого лезвия большим пальцем и сразу же отдернула его; а по клинку лениво поползла капелька ее крови. - Сколько возьмешь за него? - Двадцать тысяч золотом или камнями, красотка, - продавец забрал меч у Арифели и с мелодичным звоном вогнал его назад в ножны. - Эту цену тебе не предложат здесь, - помотала головой эльфийка. – А я готова отдать десять. - Ты ничего не понимаешь в оружии, - обиделся Изгой. – Это тебе не просто меч. Это Эпитафия. Доводилось слышать о нем? - Он принадлежал Руке Альмалексии, - вспомнила Арифель. - Точно, - торговец удивленно и даже с некоторым уважением посмотрел на девушку. – Ты кое-что смыслишь. Только вот за десять я тебе его все равно не отдам. Едва слух о том, что Эпитафия находится у меня, дойдет до нужных ушей, я сбуду его и за двадцать, и даже дороже. - Тогда, возможно, ты запросишь за него что-то другое? Услугу? - Не в моем возрасте думать об услугах, красотка. Я коплю на старость себе и на радость детям. - Хорошо, - кивнула Арифель. – Будь по-твоему. Я принесу деньги. 1.4. Слова II Они говорят мне, что я обязан. Что я могу и что поэтому я должен. Это неуклюжие слова и неправильные доводы, такие споры вести не подобает. Из раза в раз мои отточенные аргументы разбиваются о тупую сталь их желаний и амбиций. Я ставлю во главу угла принципы. Они – эмоции. Понимая, чего и как они хотят добиться, я всем своим существом отвергаю это. Черная ментальная блевотина их речей отвратительна мне, грубые доводы оскорбляют благородство спора, но я не могу заслониться от них, не могу их сломать и – что хуже всего – не могу доказать неправоту моих противников. Не могу подобрать слова. Вспомнить. Осознать. Я закрываю глаза. - Ты будешь служить нам, - говорят мне. А я молчу. И тогда приходит боль.

Давно я что-то ничего не выкладывал. На последнем конкурсе меня за это неслабо попинали в рассказе о Фуррь-лесе, и, в принципе, совершенно справедливо. Под лозунгом "не дадим Академии загнуться" выкладываю свое последнее нечто. "Маски греха" уже закончены и даже обкатаны на аудитории, так что буду выкладывать понемногу, зато без сбоев и ежедневно. Надеюсь, оно вам понравится. Итак, ___ Три маски греха очень-очень длинное нечто по Skyrim Часть 1. Святотатство / Утрата До гостевого дома храма Дибеллы добираться пришлось в сумерках. Измотанный Корлбэйн еле-еле передвигал ноги, и Таренан с Фристом буквально тащили его на себе. С самого утра нескончаемый поток просителей с самыми разнообразными бедами, проблемами и мольбами осаждал Подкаменную Крепость. Корлбэйн старался помочь каждому. Тем, кому его дар целителя не мог принести облегчения мук, он обещал помолиться. Таренан как никто другой знал, что зачастую это простое обещание значило для страждущего гораздо больше, чем сиюминутное излечение. Когда-то именно молитвой Корлбэйн вернул ему возможность ходить. - Благодарение Кинарет, мы уже почти пришли, - выдохнул Фрист. До выделенного жрецам пристанища оставалось два узких пролета истертых столетиями каменных ступеней. Латунная дверь тускло блестела в последних лучах умирающего солнца. - Ты иссушаешь себя, брат, - с упреком обратился к Корлбэйну Таренан. – Многие из сегодняшних просителей могли подождать. - Который раз ты говоришь мне это? – слабо улыбнулся Верховный жрец, с трудом преодолевая первую ступень. – Мой ответ не изменится. Кинарет избрала меня не просто так. Мой дар – моя тяжкая сума, из которой я одинаково должен наделить каждого. Маркарт большой город, а пробудем мы здесь всего четыре дня, так почему я должен выбирать, кому помочь, а кого оставить наедине с горем? - Ты оставишь наедине с горем тысячи, если твой дар покинет тебя или ты умрешь от усталости. Магия сложна и непредсказуема. - В тебе говорит неверие, - вмешался Фрист. Суровый наемник боготворил Корлбэйна и каждое его слово принимал за высочайшую истину. – Служение старшего брата не может прерваться, пока Кинарет довольна деяниями его. - Это так, - кивнул Корлбэйн. Таренан остановился и заглянул в его утомленные, подернувшиеся кровавой сеткой глаза. Он уже и не помнил, когда в последний раз взгляд Верховного жреца выражал что-либо, кроме усталости. - Не стой столбом, - рявкнул на послушника Фрист. – Нам осталось пройти всего-то ничего! Гостевой дом встретил их холодом каменных стен и пустым камином. Жрицы Дибеллы, видимо, использовали его только в том случае, когда надо было разместить гостей. Кляня себя за то, что не сообразил наведаться в дом и развести огонь, Фрист побежал в ближайшую сторожевую башню просить дров. А Таренан уложил Корлбэйна на голое каменное ложе. На шкуры убитых животных Верховный жрец Кинарет не ложился никогда. Послушник сел на стул близ кровати Корлбэйна и сотворил слабый язычок пламени в своей ладони. В неясном свете черты лица Верховного жреца приобрели пугающие очертания. Как и Таренан, он был лесным эльфом и до обретения дара Кинарет служил разведчиком в Валенвуде. На его мертвенно-бледной коже до сих пор просматривались полустершиеся контуры боевой раскраски, что вкупе со впалыми щеками и глазницами, тонкими губами и совершенно лысым черепом неправильной формы делало Верховного жреца похожим, скорее, на адепта некромантии. Таренан помнил, как впервые увидел Корлбэйна. Несколько дней тому назад он, еще совсем неопытный лесной стрелок, сорвался с дерева. Падение стоило ему дорого: при ударе о землю он раздробил тазовую кость. Надежды на исцеление не было. Таренан страдал в храме Кинарет и просил ее лишь о быстрой и безболезненной смерти. Невозможность ходить разом перечеркивала все дальнейшее существование босмера. Корлбэйн явился к нему в одиночку. Тогда он только-только оставил службу и принял схиму странствующего целителя. В ту ночь два эльфа беседовали до самого рассвета, а утром, так и не сомкнув глаз, Корлбэйн ушел, сказав, что будет молиться за Таренана. Через неделю «сломанный стрелок», как его прозвали храмовые слуги, смог самостоятельно сесть. Через два месяца – сделал первые шаги. Через год – навсегда покинул родное поселение, разыскал Корлбэйна и принял обет помогать ему до самого конца своих дней. С тех пор утекло немало воды. Корлбэйна назвали Верховным жрецом Кинарет, пытаясь таким образом оставить его в Имперском Городе, но босмер ушел из столицы буквально на следующий же день. Он продолжил странствовать по городам, неся божественный свет всякому, кто просил о помощи. Таренан остался послушником, вечной тенью и верным другом Корлбэйна. Вместе они дважды обошли Тамриэль. Побывали в Империи и Доминионе, видели загадочные джунгли Чернотопья и пески Алик’рской пустыни, беседовали с обездоленными данмерами Морровинда и могущественными волшебниками Хай Рока. Порой у них появлялись спутники. Фриста Корлбэйн нашел в Эльсвейре. Норд тщетно пытался продать свой клинок одному из каджитских кланов. Хуже того, в одной из таверн он имел несчастье оскорбить влиятельного торговца, и тот в отместку нанял четверых громил, которые раздробили Фристу все пальцы на руках. Корлбэйн вернул наемнику возможность вновь держать оружие, и тот вызвался сопроводить жрецов до Скайрима. Верховный жрец задремал. Погрузившись в воспоминания, Таренан и сам стал клевать носом, но тут раздался стук. Послушник встал и поспешил отворять дверь. Отодвинув засов, он широко распахнул створки и… закричал от ужаса. Мертвое тело наемника ничком рухнуло в дом. Из спины Фриста торчала кривая сабля с замысловатой гардой. Оцепеневший Таренан попятился назад. Ни в одной стране и ни один негодяй до сего момента не смел напасть на Корлбэйна или его спутников. - Кто там, брат? – раздался голос разбуженного Верховного жреца. - Фрист. Мертв! – прокричал Таренан. - Да, пожалуй, мертв, - в дверном проеме словно из ниоткуда выросла фигура убийцы. – Пользуясь моментом, прошу за это прощения. Он не хотел впустить наc по-доброму. Убийца зашагал прямо на Таренана, попутно выдернув оружие из тела Фриста. Следом за ним, аккуратно затворив дверь, вошли еще двое. - Темно тут у вас, - хмыкнул предводитель. – Даже факелы не удосужились зажечь. - Оно и к лучшему, - заржал второй налетчик. – Темные дела лучше творить в темноте! - О, нет. Мы боремся за светлое будущее, так что наше дело не может быть темным. Кстати, кто из вас Корлбэйн? - Что вам от меня нужно? – Верховный жрец поднялся с ложа. Таренан встал между ним и убийцей, тщетно силясь разглядеть лица нападавших. - Не поверите, - главарь сделал еще один шаг вперед. – Вы сами. Кстати, вашего слуги это не касается, поэтому вас придется разлучить. Печально, но что поделаешь? Таренан вскинул руку, чтобы поразить налетчиков огненной стрелой, но главарь оказался проворнее. Его сабля описала в воздухе полукруг, и левый бок послушника обожгла резкая боль. Слова заклинания застряли в глотке, и он смог только рвануться в сторону, выдирая из руки своего убийцы оружие. Ноги во второй раз в жизни подвели Таренана, и он опустился на пол, хватаясь за каменную стену в никчемных попытках устоять. - Нда, грустно все это, - сказал налетчик, перешагивая через Таренана. – Но за слугу я тоже готов извиниться. Вяжите господина Корлбэйна, ребята, не то мне что-то кажется, что добровольно он с нами не пойдет. Таренан зарычал в бессильной ярости и засучил ногами, стараясь подняться, но этим лишь усилил кровотечение. Он повалился на бок, чувствуя, как сабля еще глубже входит в его плоть. Последним, что увидел в своей жизни послушник, был высокий силуэт главаря, наполовину сливавшийся с темнотой. Мать Кинарет милостиво позволила своему верному слуге умереть прежде, чем Корлбэйну заломили и перетянули руки, заткнули тряпкой рот и надели на голову матерчатый капюшон без прорезей… 1.1. Арифель. В «Серебряной крови» царили ужасающая духота, запах пота и гвалт. Сидя за барной стойкой, Арифель Хлаалу медленно цедила превосходный нордский мед. Мед, разумеется, был приобретен не в трактире, просто девушка не любила напиваться в одиночку. - Тяжело оно живется, да? – Коснах плюхнулся на соседний стул, жестом подозвал старого Клеппа и заказал две кружки выдержанного фолкритского эля. - Бывало и похуже, старик, - хмыкнула Арифель, не отрываясь от бутыли. – Последний заказ около месяца назад. А как-то я сидела без дела полгода. - Да, да, - кивнул Коснах. Арифель улыбнулась, заметив, что взгляд пропойцы словно примерз к вырезу ее платья. – Кому, как не мне, тебя понять? Проклятая война. Проклятые имперцы! - Совсем недавно ты клял за неудачи Ульфрика, - эльфийка потянулась, позволив Коснаху заглянуть еще глубже в вырез. Северянин облизнул губы. - Говори потише. Здесь везде есть уши. - Пустое. Никто не будет устраивать неприятности из-за пьяного разговора в трактире, - Арифель поставила пустую бутыль на стойку и стащила у Коснаха кружку эля. – Угощаешь? - Пей, чего уж там, - расщедрился норд. Он был неплохим парнем, щедрым и простоватым, что делало из него прекрасного собутыльника. А еще его забавно было дразнить. Залпом прикончив четверть меры фолкритского выдержанного, Арифель обвела взглядом посетителей. Новых лиц практически не было, что обычно означало очередной день без контракта. К счастью, поубавилось и конкурентов-наемников. Остались только Бернхард, оплату которого мог потянуть разве что сам Ульфрик Буревестник, да имперец, настолько старый, что с большим трудом удерживал в руках даже ложку, не говоря уж о мече и щите. Данмерка улыбнулась. Следующий наниматель должен был остановить свой выбор именно на ней. Арифель была во всех отношениях приятным спутником. Она требовала относительно немного, оговаривая, впрочем, процент от возможной добычи или ценной находки. Кроме того, эльфийка превосходно знала Предел, была остра на язычок, а симпатичному нанимателю готова была предложить таланты несколько иного свойства, нежели воинский. Дверь в таверну с лязгом отворилась. С улицы, затушив на стойке несколько свечей, ворвался студеный осенний ветер. Арифель оторвалась от эля и замахала рукой, увидев, кто вошел в «Серебряную кровь». - Дерьмо погодка-то, - вместо приветствия буркнул Снорр, присаживаясь возле Арифели. - Надеюсь, новости у тебя лучше, чем погодка, - усмехнулась эльфийка. – Что слышно в Крепости? - Здесь ты права, - норд запустил ручищу в бороду и некоторое время с наслаждением чесал свое основательно заросшее лицо. - Ну так? - Работка есть, малая, - пробубнил Снорр. – Ярл Тонгвор нанял меня для поиска какого-то сраного святоши. - Не говори так, - вмешался Коснах. – Это великий человек! - Босмер, а не человек - сплюнул на пол наемник. – Поганый лесной хмырь, возомнивший себя голосом богини на земле. - Тише-тише, - Арифель шутливо развела руками заспоривших нордов. – О ком речь? Я и знать-то не знаю. - Верховный жрец Кинарет, чуешь, чем пахнет? – Снорр ощерился в неприятной улыбке. – Тонгвор сказал, что за его возвращение отвалит ого-го сколько. Но сама понимаешь, я в одиночку за это не возьмусь, вот и предлагаю долю. Треть тебе за помощь, и поверь, треть от этих деньжищ тебе не покажется мелочью. - Половина? – попробовала торговаться эльфийка, но норд покачал головой. - Треть, малая, и ни септимом больше. Или возьму в пару Бернхарда. - Идет, - вздохнула данмерка. – Какие зацепки? - О зацепках потом. Не хочу, чтобы здесь кто прослышал. - Коснах слышал о деле. - Да и драл я его кверху задом! – расхохотался Снорр. – Что он сделает? Попервее нас найдет жреца? Своего великого человека! Я скорее поверю в воскресшую Потему, чем в это. - Сука, - прошипел сквозь зубы Коснах и схватился за нож. Арифель положила ладонь ему на плечо. Драка в таверне – последнее, что ей было сейчас нужно. Незадачливый норд убрал руку с ножа, но продолжил злобно коситься в сторону Снорра. - Начинаем завтра, - шепнул данмерке наемник, склонившись прямо к ее лицу и обдав ее волной несвежего дыхания. – Встретимся у главных ворот. О лошадях я позаботился. - Куда скачем? - В Друадах, малая, - глаза Снорра хитро сощурились. – В гости к Королю-оборванцу. С этими словами он поднялся со стула и, еще раз сплюнув на пол, вышел из таверны прочь. Латунные двери со скрежетом затворились. - Твоя очередь угощать, - Коснах шутливо пихнул Арифель локтем в бок. Девушка щелкнула пальцами и жестом показала Клеппу, чтобы повторил две кружки фолкритского эля. - Выпьем за мою удачу, старик. - Да, она тебе пригодится. Ты знаешь, что случилось со жрецом? - Вообще ничего не слышала. Ненавижу святош Девяти, - эльфийка закатала рукав платья, продемонстрировав норду покрытое татуировками предплечье. Кожу данмерки лентой исчертили даэдрические руны. - Я не умею читать, - пожал плечами Коснах. - «Кровью возведен алтарь могущества, болью предков оплачено покровительство, тысячью жизней заслужим воздаяние, твоей помощью разрубим нити слабости», - процитировала Арифель. - Даэдра? - Боэтия. Моя единственная госпожа. - Страшная ты женщина, Хлаалу, - попытался пошутить Коснах, но по его взгляду данмерка поняла, что он слегка напуган. Не настолько, впрочем, чтобы в следующий раз подсесть за другой столик и пялиться на другую грудь. - Возможно. Так ты расскажешь мне о жреце? - Да нечего особо рассказывать. Какие-то лиходеи увели его прямо из гостевого дома храма Дибеллы, а спутников его убили. - Бывает, - дернула плечиком Арифель. – Как думаешь, изгои? - Если только самые дикие, поклоняющиеся ворожеям как матерям, - предположил Коснах. - Да, похоже на то. Будем, значит, искать, - девушка сделала глоток эля, дав себе обещание, что эта кружка будет последней… Чуть позже она вышла из «Серебряной крови» и направилась в сторону Муравейника. Там у нее была своя комната. Дешевая, грязная и необустроенная, типичное жилище наемницы. Ночевать в Маркарте ей приходилось довольно редко, исключая, разумеется, нынешний месяц простоя и те полгода, о которых она говорила Коснаху. Но даже в то время, когда приходилось торчать в городе, Арифель старалась пореже появляться в Муравейнике. Частично она ночевала в тавернах, частично – у своих любовников. Интересно, что сказал бы о ее нынешнем положении отец? Берил Хлаалу был данмером старомодных и весьма строгих нравов. Больше всего на свете он гордился своим происхождением. «Запомни, дочь, - говорил Берил Арифели, - ты можешь отказаться от друзей и семьи, отринуть прочь свою гордость, плюнуть на честь, достоинство и порядочность, но никогда не смей забывать свое родовое имя. Ты – Хлаалу, возможно, одна из последних, и ты пронесешь это высокое звание с гордостью». Да-да, конечно. Арифель сплюнула в небольшую каменистую речушку, протекавшую вдоль торгового района Маркарта, и поправила висевший на поясе кинжал. Ее имя мало что значило в Скайриме, а кое-где ей пришлось бы очень туго, прознай кто о ее происхождении. С тех пор как имперцы отступили из Предела, а Ульфрик потерял Данстар, в Маркарт рекой потянулись беженцы с Белого Берега. Ярл Тонгвор, к счастью, сумел сохранить шаткий баланс между новоприбывшими сторонниками Братьев бури, коренными жителями Предела и чужаками, такими как Арифель, но все понимали, что ситуация могла измениться в любой момент. Мысли девушки вернулись к отцу. Он остался в Скинграде и наверняка уже давно мысленно похоронил свою единственную дочь. Арифель ушла в наемники, когда дела Берила пошли плохо. Сначала разорилась его алхимическая лавка, перешедшая ему в наследство от бабки Фалану, затем сгорели виноградники – Берил во всем винил хитрецов из клана Сурилли – и в довершение всех этих несчастий погиб Райнас, старший брат Арифели. Не в силах смотреть на мучения родителей, а в еще большей степени для того, чтобы заглушить скорбь по Райнасу в своем сердце, девушка взялась за меч. Первые контракты дались ей легко. Данмерку заприметили в Гильдии бойцов, и полтора года она отчаянно рубилась с троллями и бандитами в графстве Скинград. Когда же на деньги, принесенные ею в семью, Берил вновь открыл алхимический магазин, Арифель распрощалась с ним и матерью и отправилась искать собственное счастье. О том, чтобы продолжать дело отца, речи уже не шло: сладкое чувство опасности и манящая дорога приключений стали для эльфийки подобием наркотика. Она объездила весь Сиродиил, несколько лет успешно служила в страже Сентинеля, а четыре зимы назад перебралась в Маркарт. Арифель нельзя было назвать успешной наемницей: обычно деньги ненадолго задерживались в ее карманах. Девушка тратила их на дорогую одежду, красивое оружие – единственную свою страсть – а также выпивку и развлечения. На ее фоне Снорр, живший в частном доме с целой толпой слуг и собственным учителем фехтования, выглядел настоящим богатеем, хотя Арифель знала, что нынешнего положения норд достиг, получая от заказчиков примерно столько же, сколько и она. О том, каким образом Снорр умудрился разбогатеть, эльфийка не задумывалась. Она была еще молода, и гордость за выполненную работу с лихвой перевешивала ценность золота. Муравейник встретил Арифель оглушающей тишиной. Неясные отблики факелов рисовали на высеченных в камне барельефах причудливые теневые узоры. Вдоль стен нестройными рядами высились исщербленные колонны. Наполовину заваленное камнями и засыпанное песком здание некогда служило древним двемерам то ли казармами, то ли доходным домом. Теперь в нем ютились маркартские бедняки. Зайдя в свою комнатенку, девушка отстегнула пояс с кинжалом, вынула оружие из ножен и положила его на тумбочку возле кровати. После этого упала на мягкую медвежью шкуру и почти моментально уснула. Назавтра ей предстояло покинуть Маркарт и, видимо, надолго. 1.2.Слова I Есть ли смысл прощать побежденного? Признать за ним право ошибаться? Я никогда не находил ответа. И лишь теперь, связанный и скованный, я знаю, насколько горьким было мое заблуждение. И что просто так оно прощено не будет. Я слышу звук шагов. Они идут. Начинается новый спор. ___

Мои любимые - Better than Raw и The Dark Ride. Ну, и две первых части Кипера тоже нельзя не послушать.

Почитал. Оценил. Делюсь мыслями. 1. Великий город Вавилон Добротно. Грамотные отсылки к Библии - это всегда беспроигрышно, хотя и малек заезженно. Искренне не понял тех, кто из этого рассказа ничего не понял. По-моему, все на поверхности. 4/5. 2. Мечта Похождения юного Джиггурды с прологом и эпилогом. В принципе, автор в своем стиле, но на этот раз получилось... не то. Не смешно, в смысле. Да и сюжет неправдоподобный. Ну вот не верю я, что человечество может деградировать настолько. Зигмунд Фрейд адово негодует. 3/5. 3. Фуррь-лес.gif Ouch! Поход за грибами старый Speax помнит и ценит) Однако сведение темы работы к простой мысли "Академия умирает" поощрить не может, как бы ни прискорбно это звучало. Это путь наименьшего сопротивления, как бы, и до кучи давление на жалость. За это -2 балла, итого 3/5. А писательское мастерство растет, что не радовать не может) 4. Поиск Зарисовка как она есть. Стиль хороший, но - mein gott - зарисовка ради зарисовки это не тру. Красиво описать, как показывает практика, можно даже старый дуб, возле которого обожают порефлексировать представители благородных фамилий. Хочется сюжета, как бы. И не такого, что "все умерли, как же плохо")) 3/5. 5. Апокалипсис на мегасервере Нормалек. Шероховатости есть, но придираться не хочется. Прочитал, не поморщившись. Но в 9 лет рубиться в MMORPG - недопустимо. Родителям девочки, игравшей заданмера, не мешало бы лучше следить за чадом) Не отл. только потому что есть рассказы, понравившиеся еще больше. 4/5. 6. О студенческих приколах Лучший на конкурсе. 5/5 7. Яблоко Лучший на конкурсе - 2. 5/5 8. Скорбный рыцарь Боги, я чуть глаза не сломал( И стиль повествования жуткий настолько, что его испугались бы даже дремора. Ну, и до кучи сюжет скорее поверг в недоумение, нежели заставил кому-либо сопереживать. Такое ощущение, что прочел инструкцию по разделке кроличьей тушки: сухо, скупо, непонятно. 2/5. Итого: Ожидал, что будет хуже. Рад, что ошибся. Трэша нет, откровенной тупости в текстах нет, жить можно. Всем спасибо.

Ура! Позравляю от всей души. Креатива, успехов и +10 к удаче!

С днюхой! Творческих успехов всяких!

Посмотрел сегодня. Учитывая, что "Хоббита" люблю больше, чем "ВК", понравилось. Понравилось бы больше, если бы не два "НО". 1. Не вкурил, зачем в кинофильме Радагаст. В свое время я был так благодарен Джексону за вырезанного Тома Бомбадила, ан нет... В "Хоббите" его почему-то торкнуло вставить в сюжет напрочь упоротого персонажа. 2. Перевод. Ужос. Взяли мой самый нелюбимый(( И да - Фили одно лицо с Ульфриком Буревестником. http://fan-way.com/uploads/posts/2011-07/1311765917_04-fili.jpg Скайрим для нордов!

Ограничивать не-ТЕС конкурс Фоллаутом - не труъ. Давайте просто постапокалипсис без првиязки к нюка-коле и дэткло.

Плохих - меньше не станет, поменяется соотношение хороших к плохим Мне вот идея с публицистикой нравится. Это сложнее и интереснее. И разброс тем как раз в кассу. IRL тоже у журналиста в распоряжении десятки, если не сотни, злободневных тем. И выбор именно темы во многом определяет успех или провал его статьи.

Косвенно, но насчет прямой связи я и не спорил. Я всего лишь утверждал, что в преддверии конкурса всеобщего локальный трэш будет слегка неуместен. Опять-таки, аргумент в пользу бедных. Это все равно что предпочесть посещение конкурса молодых исполнителей "Буренушка-2012 (г. Сочи)" концерту Металлики. Ну, послушаешь ты неумелые потуги, кого-то оценишь, кого-то, может, выделишь, а фана-то все одно ноль. А мог бы рубиться под Enter Sandman. То же самое и здесь: я пойму, если автор выложит в Академию рассказ и попросит совета. Многие из академиков ему совет дадут, мы ж не изверги. Но когда автор высылает трэш на конкурс, и его ахинею приходится читать, ибо по-другому нельзя, это не есть гут.

На очень нехорошие. Например, на общее падение качества нетленок новых авторов. Я уже и забыл, когда читал здесь что-то от неизвестных мне доселе писателей, что бы мне реально сильно нравилось. Зато я хорошо помню выпученные гениталии и даэдра на Руси. А когда трэш запоминается лучше, чем адекватные работы - это скверно. Свободного времени у меня немного, и тратить его на состязание с 2-3 достойными работами, окруженными бушующими волнами чернильно-бумажного непотребства, даже как-то жалко...

Почитал темки с обсуждением. Весело тут у вас. На всяк случай проголосую, хотя обычно игнорю это дело. Ighar Raven - ЗА Теплый Летний Дождик - ЗА Un'Schtalch - ЗА morrow - ЗА aL - ПРОТИВ Scarab-Framer - ЗА Арг - ЗА deedj - ПРОТИВ

Да не, я не против конкурсов как таковых, в том числе и как стартовой площадки для МТА. Чем бы дитя не тешилось, какгрица. Только вот три слабые работы попались не на одном конкурсе из NN возможных, а уже на третьем подряд. Что как бы наводит на нехорошие мысли. Здесь дело не в мизантропии, а в здравом смысле. Грядет всеобщий, на котором уж точно помимо всякого шлака найдутся хорошие и достойные нетленки, а мы пытаемся бежать вперед паровоза из-за стадного инстинкта и шила в одном месте. Вот это-то и неправильно.

Для практики, сорри, конкурс не нужен. Можно взять, написать и выложить в Академию безо всякого "события", будь оно хоть с большой буквы, хоть с маленькой. Если обязательно хочется написать что-то по теме - никто не запрещает кинуть объяву с просьбой форумчанам придумать забавных и хороших тем для практики, ага. Все остальное - довод в пользу ленивых, которые без стадного инстинкта клинически не могут ничего сотворить. Или прекрасный повод юным-талантливым накатать очередные трэш-нетленки про всяких Юльцов и прочие тамриэльские форты запойных алкоголиков, от засилия которых на конкурсах, честно говоря, лично я уже устал.

Я согласен. Тем более, если всеобщий-таки тоже грядет, то либо на локальном, либо на всеобщем конкурсе больше половины работ будет полным шлаком, я готов поручиться за это. И уж тем более глупо загонять народ в жанровые рамки.

А проголосую-ка и я. Мое чувство графического прекрасного весьма специфично, так что авторам заранее мое сорри за возможную бестактность. 1. Убийство Ворина Дагота. Я бы отдал третье место на конкурсе, но не потому, что здорово нарисовано, а потому, что все, что в личном рейтинге я расположил ниже, причинило мне глубокую боль. Леди Альмалексии не мешало бы посетить лицевого хирурга и прекратить ходить на цыпочках. Вивек растолстел на казенных хлебах. Поза мертвого Дагота совершенно неестественная. Труп так будет лежать только если ему связать ноги. В общем, 3/5. 2. Призрачный всадник. Очень пестро. Почему всадники скачут по брусничному морсу "Добрый", из которого торчат камни, я, честно говоря, не понял. Седел и стремян нет, у лошади призрака сломана нога. Жесть. Понравились только елочки на заднем плане, но этого маловато. 2/5. 3. Око Магнуса. Лучшая работа на конкурсе и по совместительству одна из лучших, что я вообще видел по Скайриму. Автор, я вас почти что люблю. Довакин героический, Йурик Голдурссон со-товарищи - пугающие и зловещие. Толфдир руками машет. Прелестно же. И стиль рисовки замечательный. 5/5. 4. Пророчество К'Шарры. Каст "Армагеддона" из игры "Worms World Party" на фоне Потемкинской лестницы без ступеней. Бедному каджиту выдрали когти, сломали челюсть и заставили смотреть на солнце. Мамма мия! Просто жесть. 2/5. 5. Первый урок магии. Больше каджитов и больше жести. Если автору лет 11-12, то он определенно молодец, если больше - у меня плохие новости. Кошаки страдают гидроцефалией, у бретонки сломана рука. Собака смотрит на все это дело с тоской и недоумением. 2/5 авансом. 6. Вот так штука! Отлично. Напоследок кошачья тема меня зело порадовала. Правда из-за сломанной в двух местах руки каджита и отсутствия соска 5 я не поставлю, но это и неважно. Барензия няша, каджит самодовольный - и ведь не без причины! Очень живая и правдоподобная сценка. Автор, вы молодец. 4/5, второе место. Усе.

Продолжим? __ 5. Сех-ле. Дно. Редгард растянулся на неудобной подстилке, набитой чем-то, похожим на солому, которая отсырела, замерзла и превратилась в жесткие колючие комки. Чувство безысходности, поселившееся в нем в тот момент, когда стражники сковали его руки кандалами и на цепи повели в крепость, теперь отошло на второй план. Разумом он понимал, что следующее же полнолуние докажет, что он – не оборотень, и тогда можно будет спокойно вернуться к Ги Айморе, показать ему все находки, забрать плату и покинуть город. Остается, конечно, проблема с Дозорными, но неужели старик не сможет доказать им, что Сех-ле никого не убивал? Да даже если и нет – плевать! В любом случае, в Чейдинхоле уже не останешься… Успокоив себя, вор закрыл глаза в надежде подремать. Из соседних камер доносились крики, смех и проклятия, но Сех-ле вымотался настолько, что провалился в глубокий сон даже под эту какофонию. Ему снился медведь-оборотень, терзающий плоть Дозорного Стендарра. Утро он встретил бодрым и даже немного счастливым. После событий последних дней Сех-ле смог, наконец-то выспаться без чувства того, что завтрашний день готовит очередной взлом, погоню или – хуже того – визит к оборотню. Слопав миску жидкого супа, сваренного, судя по вкусу, из какого-то животного, умершего от старости еще в Первую эру, редгард подошел к решетке и постарался оглядеться. Голова не пролезла сквозь прутья, так что он смог увидеть только камеры на противоположной стороне. В клети напротив сидела девушка в коротком платье. Дрожащие отблески факела выхватывали из полумрака следы заразной болезни на ее лице. Ряд камер по левую от нее сторону пустовал, зато справа Сех-ле заметил двух громил-орков, по виду – обычных головорезов с большой дороги. - Здесь есть кто? – вполголоса спросил редгард, обращаясь к возможным соседям из ближних клетей. - Джа-Марид здесь, - ответили справа. – Джа-Марид попался на сладком сахаре. Сбоку от Джа-Марида норд. Норд не может говорить, не имеет языка, но все слышит и понимает. - Ясно. - Редгард назовет свое имя? – промурлыкал Джа-Марид. - Сех-ле из Сентинеля, - представился вор. – А сижу здесь ни за что. - Каджиту знакома такая ситуация, - кот издал странный булькающий звук, словно попытался засмеяться, но не смог. – Норду тоже. Разве сладкий сахар, священный сахар, может считаться преступным? Джа-Марид так не думает. - Так, скоты, - послышался скрип несмазанного дверного косяка, и в тюрьму спустился стражник, – кто здесь еще не сдох? - Охранник приходит раз в час, - прокомментировал Джа-Марид. – Каджит предпочел бы видеть его пореже. - Заткни пасть, кошак! – гаркнул тюремщик. В это время девушка напротив повернулась к нему задом, нагнулась и задрала юбку: - Хочешь меня? Я дам тебе бесплатно! Только выпусти! Выпусти! - Тебя? – стражник, тяжело переваливаясь, подошел к камере девушки. Сех-ле отметил, что ему не мешало бы похудеть хотя бы на полтора-два десятка фунтов. – Да я скорее засуну хрен троллю в пасть, чем в твою дырку! Ты скольких мужчин успела перезаразить, сука? - Мне нужны были деньги! Прошу вас… Мои дети… - Твои дети переданы в приют, - сплюнул себе под ноги тюремщик. - Нет! Не-ет! – зарыдала несчастная женщина. - Нечего было идти в шлюхи, - стражник отвернулся. – Как будто не знала, что от этого родятся ублюдки. - Дай лучше мне, крошка, - выкрикнул запоздалую грубую остроту один из орков. – У меня длиннее! - Так-так-так, - проигнорировав разбойника, тюремщик подошел к Сех-ле. – А ты у нас, значит, оборотень? - Нет, - покачал головой вор. - Увидим. С радостью насажу твою голову на пику. - Не зарекайтесь, - редгард улыбнулся. – До полнолуния две недели. А там – сладкая свобода. - А ты не думал, отродье Хирцина, - стражник провел по горлу ребром ладони, - что две недели ты здесь не протянешь? Поспорим, что тебе срубят башку еще до наступления следующей? Ты перешел дорогу очень уважаемым людям, так что можешь начинать молиться. - Это подстава! - Конечно-конечно, - расхохотался, брызгая слюной, охранник. – Все так говорят. Вон, послушать тех зеленых, так их тоже подставили. Вручили им в руки окровавленные топоры и подбросили труп двенадцатилетнего мальчика прямо в их хибару! Вот подстава – так подстава, куда уж твоим злоумышленникам! - Пусть редгард не слушает охранника, - сказал Джа-Марид, когда стражник ушел. – Охранник часто пугает узников. - Нет, в чем-то он прав, - поморщился Сех-ле. – Я действительно влез не в свое дело. Но казнить, не разобравшись, действительно ли я виновен… Вор не стал слушать, что ответит каджит. Он вернулся на свою подстилку, сел, подтянув колени к подбородку, и предался тяжелым мыслям. Вся уверенность в будущем оказалась мнимой, ложной. Если Дозорные, настоящий оборотень или кто-то другой, кому мог помешать Сех-ле, действительно могут влиять на власти Чейдинхола, его песенка спета. Обхватив ноги руками, он тупо смотрел на девушку в камере напротив, скорчившуюся примерно в такой же позе. Две беды, два горя, две безысходности. У несчастной шлюхи отобрали самых близких людей, у него могли столь же просто отнять жизнь. Перемолоть забрызганными кровью жерновами лжеправосудия и предать вечному забвению. Он даже не заметил, как задремал. Сон был тяжелый, тревожный и прерывистый. Сквозь марево полуреальности Сех-ле видел, как толстый стражник пытается разбудить его, стуча по решетке железной дубинкой. Звуки и запахи потеряли всякое значение. Ворочаясь на подстилке, редгард чувствовал, что она пропитана потом. Ладони и лоб покрылись липкой испариной. Несколько раз он опорожнял кишечник, чувствовал, что ему неприятно, но подняться и дойти до зловонной ямы не было сил. Открывая глаза, Сех-ле видел, что на полу его камеры стоят уже четыре миски с похлебкой. Четыре дня. Прошло четыре дня. Вор пытался осознать это, но безуспешно… - Да у него лихорадка! – голос показался странно знакомым, и Сех-ле попытался поднять голову и разлепить веки. - Он все равно труп, - ответил грубый бас тюремщика. Редгард поднял руку. - Он узнал меня, видите? – старческий голос. Знакомый. Спасительный. - Да и что? - Вы впустите меня к нему. Может быть, вам нужны деньги? - Взятка? Мне? – с деланной обидой произнес стражник. – Да еще и от слуги человека, потерявшего честь! - Какая вам разница? – проворчал старик. - Верно, никакой. Но свое я уже получил, - тюремщик говорил, не таясь. - Тогда все ясно. Сколько они вам заплатили? Мы перебьем цену. - Не выйдет, - отрубил охранник. – У тебя десять минут, дед. Говори с заключенным, делай, что хочешь, но внутрь ты не войдешь и ничего ему не передашь. - Сех-ле, - позвал старик. Редгард дернулся, пытаясь перевернуться на бок. – Не двигайся. Лежи, копи силы. Это Версидус, дворецкий мэтра Айморе. Узнал? Подними вверх один палец, если узнал. Вор вытянул большой палец. - Извини, что не нашли тебя раньше, - продолжил удовлетворившийся ответом Версидус. – И не подумай, что тебя бросили умирать. Мы попытаемся вытянуть тебя побыстрее и уж точно отсрочим твою казнь. Мэтр уже говорил с Дозорными, скоро они должны отозвать обвинения. И, между прочим, ты нашел то, о чем просил мэтр? Подними палец… Отлично! Ты большой молодец, Сех-ле. - И все? – спросил у замолчавшего старика тюремщик. - Все. Могу я принести ему целебное снадобье? Пусть ваши алхимики проверят его. - Ладно, - сдался стражник. – Но только для того, чтобы он дотянул до плахи. Посетитель ушел. Редгард снова погрузился в бессознательное состояние. Но на следующее утро он тяжело перекатился на бок, сполз с подстилки, добрался до мисок с едой и съел содержимое двух из них. - Эй, каджит! – Сех-ле попытался закричать, но из его горла вырвался лишь сиплый стон. Тем не менее, его услышали. - Джа-Марид здесь. - Сколько… дней? - Луна взошла пять раз, - ответил кот и сразу же добавил, - Джа-Марид думает, что Сех-ле из Сентинеля будет жить. Лихорадка обычно убивает за первые три ночи. - Надеюсь, - прошептал редгард, думая лишь о том, что выздоровление может лишь ненадолго отсрочить его конец, если Ги Айморе не убедит Дозорных Стендарра в его невиновности. В любом случае ему оставалось лишь ждать. Ильмени. Слишком много вопросов. - И что ты скажешь в свое оправдание? – Амзарат гро-Баргаш закинул ногу на ногу и вопросительно посмотрел на Ильмени. - Оправдываться? Мне? За то, что из общей могилы стащили труп? – попыталась изобразить удивление девушка. – Ты бредишь. - Не будь самоуверенной, Ильм, - орк махнул рукой, давая понять, что возражений не потерпит. – Человек, который спрашивал о Коннельме сегодня, явно не любит и не умеет шутить. Мне все одно, добила ты норда или нет, но исчезновение тела вызывает подозрения. Я заболтал нашему гостю зубы, но он вернется, чтобы поболтать именно с тобой, вот увидишь. - Спасибо, Ам, - данмерка благодарно кивнула. – Но я в любом случае чиста. - В таком случае, тебе нечего опасаться. Ты готова выступать? На Зеленой Дороге захватили гоблинов, так что можно устроить дневной бой против двух из них. - Цена вопроса? - Сто пятьдесят за каждого. Ставки на гладиатора ниже, поэтому больше дать не могу. Если ты не пойдешь – выпущу Ашижру. - Я согласна, - Ильмени коснулась руки Амзарата. Орк поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. - Будь осторожна, Ильм, - сказал гладиатор. – И не только с гоблинами. Тебя будет жалко терять. Публика, как и всегда, встретила Ильмени оглушительным воем и громовыми аплодисментами. Охота на гоблинов считалась одним из любимейших развлечений толпы. Взвесив в руке тяжелую алебарду, выданную Амзаратом, девушка вышла в песчаный круг и картинно поклонилась. Решетка врат Желтой команды медленно опустилась, выпуская на Арену гоблинов. Приземистые головастые существа с обманчиво тонкими ручонками были облачены в туники яркого цыплячьего цвета. Обоим гоблинам в качестве оружия выдали по булаве. Сутулясь и неуклюже шаркая лапами по песку, нелюди начали обходить девушку с двух сторон. Ильмени атаковала первой. Гоблин, на которого она прыгнула, заверещал и неловко отбил алебарду своей булавой. Девушка ушла в сторону от контрвыпада, снова занося свое оружие. Второй противник уже бежал на нее, размахивая лапами и что-то выкрикивая на своем странном языке. Данмерка слегка остудила его пыл широким взмахом алебарды, от которого гоблин едва успел увернуться. Не дожидаясь новой атаки, Ильмени сделала шаг вперед к первому врагу и обратным ударом своего тяжелого оружия выбила из его рук булаву, а на следующем выпаде развалила тщедушное тельце практически пополам – от плеча до пояса. Гоблин конвульсивно дернулся, заваливаясь на спину, и девушка выпустила древко намертво застрявшей в трупе алебарды. Увидев, что Ильмени обезоружена, оставшийся в живых гоблин кинулся на нее, беспорядочно нанося удары булавой. Эльфийка уходила от его выпадов, сохраняя дистанцию и выискивая удобный момент для контратаки. Таковой вскоре представился: не рассчитав свои силы, гоблин слишком широко размахнулся оружием и не смог удержать равновесие. Железное яблоко ткнулось в песок, а данмерка, упруго оттолкнувшись от земли, прыгнула на гоблина, повалила его и схватила за подбородок и макушку. Резко повернув голову противника вбок, Ильмени сломала ему шею. Поднявшись на ноги и еще раз поклонившись зрителям, девушка вытащила из тела убитого гоблина алебарду и спустилась в Кровавый зал. - Держи, - Амзарат протянул девушке мешочек с золотом. Отсчитав пятьдесят монет, Ильмени замотала их в тряпку, а остальное сложила в свой ящик. Там уже накопилась немаленькая сумма. Когда-то эльфийка хотела потратить ее на специалиста Гильдии Магов, который по слухам лечил скуумовых наркоманов, но затем, поняв, что Дорвара невозможно вернуть к нормальной жизни, начала копить сбережения бесцельно и безотчетно. Разобравшись с деньгами, Ильмени отчистила алебарду от густой липкой крови и отдала ее Амзарату. Сняла доспехи, оставшись в набедренной повязке и сандалиях, вычистила из них песок и аккуратно сложила в ящик. Затем надела платье, привесила к поясу деньги и, попрощавшись с Амзаратом и гладиаторами, готовившимися к вечернему выступлению, покинула Кровавый зал. На Имперский Город опустилась тяжкая дымка. Предвечерняя жара вступала в свои права. Десятки нищих и голодных оборванцев уныло толпились возле входа на Арену. Это были самые бедные жители столицы. Они не могли позволить себе сделать даже минимальную ставку, но, как и все прочие, живо обсуждали события сегодняшнего дня. В их существовании не осталось ничего, кроме чужой боли и предсмертного страха; да и жили они лишь ожиданием крови и жалкой, постыдной удовлетворенностью тем, что кому-то приходится еще хуже, чем им. Нищие, охочие до смерти. Когда-нибудь они почувствуют радость убийства, совершенного собственными руками, и тогда Имперский Город утонет в крови… Ильмени уже почти миновала разгорячнных спорами бедняков, когда ее окликнули. Она не сбавила скорости, и незнакомец догнал ее. - Простите? – девушка на ходу повернула голову. Рядом с ней шел беловолосый альтмер, чье лицо было обезображено четырьмя длинными шрамами. Их могли оставить только когти крупного хищника наподобие медведя или горного льва. - Что вам нужно? - Я хотел бы поздравить вас с победой, - медоточиво улыбнулся альтмер. Разорванная зверем верхняя губа приподнялась, обнажая десны. – А еще… - Спасибо. Надеюсь, вы преумножили свои деньги, - Ильмени ускорила шаг. - А еще, - настойчиво повторил незнакомец, - задать несколько вопросов, если вы не против. - Против. - Очень жаль. Могу поинтересоваться, почему? - Не можете, - девушка остановилась и уперла руки в бока. – Слушайте, я знаю, что сегодня вы уже спрашивали о Коннельме Яростном Сердце. Он мертв. Что вы хотите от меня?! - Мне нужно лишь удостовериться в истинности ваших уверений, - как ни в чем не бывало ответил высокий эльф. – Понимаете ли, Коннельм должен был кое-что мне отдать, да не успел. Вот я и подумал, а вдруг он еще жив? Но когда я достиг погребальной ямы, его там не было. Я лишился очень важной для меня вещи… - Сочувствую. Но ничем помочь не могу. - Что ж, - альтмер блеснул глазами, - это на самом деле прискорбно. Но спасибо и за то, что уделили мне время, госпожа Айморе. - Не за что, - Ильмени повернулась на каблуках и пошла дальше, чувствуя на себе испытывающий взгляд незнакомца. Он знает о ее происхождении и о том, что в истории с Коннельмом точка еще не поставлена. Слишком много вопросов, на которые нет ни времени, ни желания искать ответы. А значит, пришло самое время расспросить норда о его таинственных должниках и, если надо, выставить его за дверь… Коннельм. Гончие. Он полулежал в кресле, положив ноги на стул. Стараниями Ильмени рана в боку уже болела значительно меньше, а разорванная крюками икра почти не беспокоила его, если он не наступал на ногу. Теперь Коннельм мог ходить по комнате, опираясь на костыль. Дорвар предпочитал не попадаться норду на глаза, так что все свое время тот проводил в одиночестве – читая книги из обширной библиотеки данмерки – либо в разговорах с самой Ильмени. Коннельм старался быть полезным. Он наточил все ножи и кинжалы в доме, поправил покосившуюся печную раму, вырвал из лестницы на второй этаж прогнившую ступеньку и заменил ее новой. Каждый вечер норд встречал Ильмени новым блюдом, которые готовил из найденных в подвале продуктов. К Коннельму вернулось практически забытое ощущение дома, очага и благодарности. Он не смог бы выразить свою признательность за спасение словами, иными, чем вечная клятва на верность, и поэтому старался показать ее делами. Ильмени принимала помощь норда, но к разговору о том, что будет после его выздоровления, так и не возвращалась. Тихий стук поднял Коннельма с кресла. С помощью костыля он доскакал до двери и впустил Ильмени внутрь. Девушка выглядела расстроенной и обеспокоенной. - Суп в котелке, - сказал норд. - Позже, Коннельм, - эльфийка подвинула себе стул и села у огня. – Сначала я у тебя кое-что спрошу. - Я весь внимание. - Сегодня о тебе дважды спрашивали. Высокий эльф с разодранным лицом. Он сказал, что ты его должник, - Ильмени рассеянно уставилась на пляшущие в печи огоньки. – Расскажи мне все, что ты об этом знаешь. От твоего ответа будет зависеть, останешься ли ты в этом доме. - Я… знал, что это случится, - ответил норд после короткой паузы. Он доковылял до кресла и тяжело опустился в него. – Это значит, я сам должен тебя покинуть. Гончие напали на след, Ильм. __ Пока все. Пока Тирион готовится к выходу на сцену, жду комментариев))

Давно я здесь ничего не выкладывал. Не знаю, читтает ли кто, но все же - очередная глава к вашим услугам)) ___ 4. Сех-ле. Комната татуировок. Клинок Дозорного Сех-ле взял с собой. Нанести визит оборотню стоило днем, когда Хирцин не властен над плотью и разумом проклятого им смертного. Редгард не был уверен, разыскивают ли его уже стража, так что на всякий случай надел широкополую шляпу, скрывавшую в тени его лицо, а серебряный меч сунул в неприглядные старые ножны и замотал рукоять полосками грубой кожи. Проходя мимо Великой Часовни, он отметил, что на ступенях столпились Дозорные, которые о чем-то спорили со жрецом. Видимо, отношения между чейдинхольскими священниками и Стражами Стендарра после ночного убийства оказались окончательно испорчены. Отыскав нужный проулок, вор убедился, что не попался на глаза стражникам и кинул монетку растянувшемуся в грязи нищему, который сразу же уверил, что никому не расскажет о том, что видел Сех-ле. Кровь оборотня, разумеется, стирать никто из жителей соседних домов не стал. Встав прямо напротив стены, редгард внимательно изучил ее, попытался найти выступы, знаки или тайные замочные скважины, попробовал нажимать на кровавые пятна. Ничего не происходило. Вор знал, что помимо обычных механизмов, открывающих скрытые двери, есть еще и магические системы. Некоторые из них открывались особым видом волшебства или стихийными заклинаниями, для каких-то требовались пароли, а какие-то вообще невозможно было открыть, не зная определенных закономерностей. Мог ли человек, живущий в районе-клоаке, позволить себе сложный магический замок? Вряд ли. Дешевле всего навесить на тайную дверь заговор на пароль. Это может сделать любой новичок школы Изменений. Какое же секретное слово мог использовать оборотень? - Хирцин, - сказал Сех-ле. Ничего не произошло. – Луна. Кровь. Оборотень. Медведь. Вербэр, - он повторял и повторял слова, которые ассоциировались у него с оборотнями, но все безуспешно. Проклятье! Простым подбором эту дверь было не открыть. Хозяин дома мог загадать все, что угодно – да хоть свое имя! А может, Сех-ле ошибся, и на самом деле дверь открывается не паролем? Редгард в сердцах пнул лежавший на земле камешек. Тот, подпрыгивая, покатился в сторону выгребной ямы, в которой вор нашел меч. Машинально провожая камешек взглядом, Сех-ле вдруг увидел, что из ямы вновь торчит что-то длинное. Он подошел поближе. На этот раз в отходах красовалась гладкая деревянная палка, видимо, некогда служившая флагштоком или древком копья. Рычаг! Редгард схватился за палку и потянул ее, но не на себя, как меч вчера, а вбок. Механизм послушно щелкнул, и запачканная кровью стена медленно опустилась вниз. Вор выдернул рычаг из отхожей ямы, обнажил клинок и вошел внутрь. Тайная комната находилась под землей. Сех-ле спускался по крутой винтовой лестнице, держа на изготовке меч. Наступив на одну из ступеней, он услышал еще один щелчок, и стена над его головой вновь встала на место. Редгард поставил палку-рычаг на ступеньку, приводящую механизм в действие, и схватился за амулет кошачьего глаза. К его великой удаче, лестница оказалась не самой длинной. Вор миновал узкий коридор, осторожно открыл дверь и шагнул внутрь самого жуткого кошмара в своей жизни. Сперва он даже не понял, что за странные картины украшают длинное помещение с низким потолком. Неровно вырезанные клочки пергамента с грубыми и бессмысленными на первый взгляд изображениями висели на тонких нитях, к которым крепились рыболовными крючками. Нити образовывали под потолком нечто вроде паутины, а одноцветные картины соединялись в подобие мозаики. Вдоль стен стояли лампы, ярко освещавшие эту непостижимую головоломку. Сех-ле подошел поближе – и по его спине побежали мурашки страха. Мозаику составляли вовсе не клочки пергамента. На крючках красовались засушенные обрезки человеческой и эльфийской кожи, украшенной татуировками. Редгард сглотнул. Все кусочки кожи принадлежали разным смертным, и их было не меньше двадцати. Двадцать загубленных жизней. Двадцать трупов с вырезанными частями тел. Сех-ле отошел на два шага назад и, перебарывая отвращение, осмотрел составленную из плоти картину. Сложенные вместе татуировки изображали круг с вписанным в него треугольником. По граням фигуры шли даэдрические руны, причем на вершинах красовались крупные «Айем», «Сехт» и «Векх». Обширного куска в самом центре треугольника не хватало. Также отсутствовала часть окружности напротив вершины «Сехт». Вор с трудом оторвал взгляд от макабрического полотна на мертвой плоти и обошел комнату по периметру. В одном из углов обнаружился сундук, в котором лежал присыпанный морозными солями кусок плоти Дозорного. Татуировка – примерно половина недостающей части окружности – была бережно обведена синей краской и подколота по границам иголками. Захлопнув крышку и едва сдержав рвотный позыв, Сех-ле обратил свой взор на мраморный стол, на котором в идеальном порядке были разложены скальпели, иглы, нити, крючки, скребки и даже кисти и краски. Чуть поодаль стоял книжный шкаф, забитый тетрадями и свитками. Возле него прямо на полу лежала косматая шкура, служившая, видимо, кроватью. Открыв шкаф, редгард наугад вытащил одну из тетрадей и пролистнул. Больше половины листов было покрыто зарисовками. Здесь были и копии татуировок, и изображения каких-то чудовищ, и карты, и примеры тайнописи на основе гномского алфавита. Записи встречались редко и носили малозначимый характер. Неизвестный автор писал очень размашистым почерком, соединяя руны и нанося заметки и исправления прямо по старым записям. Попытавшись разобраться во всем этом, Сех-ле понял, что может выделить лишь отдельные слова, а общий смысл ускользает от него. Тогда он положил тетрадь на место и вытащил листок бумаги, к которому крепилась толстая витая кисть с печатью. На красном сургуче был оттиснут герб в виде парящей птицы, такой же, как на знамени в особняке Айморе, только здесь крылатая бестия держала в когтях табличку, которая гласила «Лорд Иркварт Крикст». Сех-ле развернул письмо лорда Крикста. То, что он там увидел, вызвало новую волну леденящего страха. Вор сунул бумагу за пазуху и побежал к лестнице. Взбежав по ступеням, он схватил рычаг, с силой топнул ногой, заставляя потайную стену открыться, и выскочил на улицу. - Ни с места! – Сех-ле вздрогнул и медленно повернулся. Ему в лицо смотрел наконечник копья. - Ты арестован, парень. За двойное убийство и за то, что ты оборотень, - стражник приставил копье к горлу редгарда. – Брось палку и медленно подними руки вверх. Ренас. Вход. Ренас ожидал от внешних сооружений Заводного Города большей роскоши. Увидев две покосившиеся сторожевые башни, меж которых приютилось приземистое здание с куполом и круглой дверью в двемерском стиле, данмер испытал чувство разочарования. Словно почувствовав это, Погребенный-в-Лепестках положил руку ему на плечо и прошипел: - Это далеко не все. Основные постройки Конструктора скрыты под землей и в глуши джунглей, там, куда опасаемся ходить даже мы. - Он предпочитал работать вдали от ненужных глаз, я знаю, - ответил Ренас. - И все же мне не верится, что главный вход в Сота Сил столь невзрачен. - Кто захотел бы навестить Конструктора? – аргонианин высунул длинный раздвоенный язык и издал свистящий смех. – Поверь мне, его боялись. - Боялись? Он был мудр и добр, - начал данмер, но Погребенный перебил его. - И мудр, и добр, и непонятен. Смертные бояться неизвестности, не так ли? И ящер соскочил с лодки прямо в воду. Подплыв к берегу, он поднял с земли толстый сухой сук и со всей силы запустил его в сторону одной из башен. Падение деревяшки вызвало мелодичный треск, и из-под земли выдвинулись острые латунные штыри. - Зачем, - прокричал аргонианин, - мудрецу и добряку пронзать гостей насквозь на пороге собственного дома? Ренас не нашел, что ему ответить. Он вытащил из походной сумы записи Ги и начал читать. Данмер отлично помнил, что приемный отец упоминал об охранных ловушках. Значит, должен быть способ их преодоления. - Что нам делать? – Мойл бросил в воду два тяжелых камня, использовавшихся вместо якорей, и вопросительно уставился на Ренаса. - Подходите к берегу. Я пока посмотрю, как мы сможем добраться до входа и открыть его. - Лады, - кивнул командир. К тому моменту как лодка ткнулась носом в поросший короткой острой травой берег, темный эльф уже знал, что ему делать дальше. Он достал из сумки лист пергамента, на котором был нарисован заключенный в круг треугольник. За исключением центрального элемента, фигура была раскрашена в яркие цвета, и к каждому цветному участку прилагалась пояснительная надпись. «Убегая, они нечаянно включили охранную систему, - писал Ги Айморе напротив ярко-желтого фрагмента, на котором окружность соединялась с одной из вершин треугольника. – Ключ к разгадке – руны. Идите последовательностью «Альмсиви», номер ключа от крепости – 6». Ренас аккуратно свернул пергамент и выудил из сумы свиток, перевязанный рубиново-красной лентой. Чары были сработаны самим Ги. - Отойдите на два шага назад, - велел данмер. Убедившись, что наемники выполнили его распоряжение, темный эльф раскрыл свиток и громко прочитал заклинание. Широкая дуга пламени опалила заросшее дикими травами пространство вплоть до входной двери в Сота Сил. Уничтоженные растения рассыпались прахом, обнажая то, что скрывали долгие годы. Перед постройками Заводного Города широкой полосой тянулись ряды каменных плит, на каждой из которых виднелась руна. - А теперь все за мной, - Ренас приблизился к первой из головоломок Конструктора и аккуратно наступил на плиту с руной Айем. Ничего не произошло. Данмер ловко пробежал по плитам с рунами, составлявшими слово «Альмсиви». Наемники последовали за ним. Когда все собрались у тяжелого металлического диска, открывавшего проход в Сота Сил, Ренас достал ключ номер шесть – узкую латунную пластину с замысловатыми узорами, выпаянными по поверхности, - и вставил ее в единственное отверстие в странной двери, которое на вид подходило для этого. Конструкция издала протяжный скрип, и дверь подалась вперед. Данмер повернул ключ, и диск медленно отодвинулся в сторону. Изнутри доносился мерный стрекот механизмов. Ренас знал, что искусственная жизнь Заводного Города, не остановилась даже со смертью Сота Сила, но лишь услышав звуки работающих устройств величайшего данмерского волшебника, он понял, насколько уникален был гений Конструктора. Он смог в одиночку преумножить и усовершенствовать наследие двемеров. Создал механическую крепость, которая таила секреты настолько грандиозные и страшные, что Ги Айморе, самый светлый ум своей эпохи, потратил на разгадку лишь одного из них добрые десять лет, да и то с посторонней помощью. Отряд в полном молчании начал спускаться в недра крепости. Гладкий пологий пол, стены, подставки для магических ламп – все было сделано из металла. В конце тоннеля, располагавшемся внизу, примерно на уровне речного дна, виднелась еще одна круглая дверь. А возле нее в молчании застыли устрашающие фигуры механических ящероподобных стражей. Капитан Лериччи. Побег. Камера, в которой содержался самый опасный узник Имперского города, находилась не в тюремном районе и даже не в одной из сторожевых башен. Иркварт Крикст добился права заточить своего сына в отдельной комнате в своем поместье на одном из маленьких островов Румаре. Шествуя по шаткому подвесному мосту, ведущему в Крикст-холл, капитан Валериус Лериччи в очередной раз клял себя за то, что не перевел заключенного в подземелье после смерти лорда Иркварта, благо все основания на то имелись. - Капитан, - легионеры, дежурившие возле входа в поместье, синхронно стукнули кулаками по нагрудникам. Лериччи ответил легким кивком головы. Солдаты раскрыли перед ним створки высоких резных дверей, и капитан зашел внутрь. - Вот и ты, - навстречу Валериусу шагнула Дираша, старший следопыт Легиона. - Докладывай, - махнул рукой Лериччи и пошел дальше по уставленному вазами и статуями холлу, на ходу слушая, что рассказывает каджитка. - Следы и косвенные признаки указывают, что ему не помогали, - сказал Дираша. – Он заманил одного из стражей в камеру и убил его. - Как? - Сломал шею. - Не убил. Меня волнует, как он его заманил. Охранникам были даны четкие указания насчет Асека Крикста, - раздраженно произнес Валериус. - Этого мне не удалось понять, - кошка развела руки в стороны. - Ладно. Дальше. - Дальше он мечом первого стража зарубил второго и ушел через потайной ход. Две других пары легионеров его не заметили. - Ты нашла ход? – Лериччи свернул в боковой коридор. - О да, - с гордостью ответила каджитка. – Покажу тебе его после осмотра камеры. Ты удивишься, насколько просто было догадаться. Других вопросов к Дираше у капитана не было. Они в молчании добрались до бывшего узилища Асека Крикста. На полу возле глухой двери с маленькой решеткой, служившей равно для передачи посудин с едой и ночного горшка, виднелись брызги крови. Тела легионеров убрали. Лериччи вошел в тюремный покой. Последний раз он посещал его одиннадцать лет назад, проверяя на надежность и отсутствие тайных лазеек. За годы заточения Асек изменил комнату до неузнаваемости. Стены были расписаны углем. Всю дальнюю от входа стену занимал искусно нарисованный родовой пернатый хищник Крикстов. Асек потрудился над каждым перышком и каждым язычком пламени, лизавшем силуэт грозной птицы. В когтях вместо таблички с именем главы рода был зажат императорский венец. - Он так и не отказался от своей затеи, - сказал Лериччи Дираше. – Все мечтает о власти. - Значит ли это, что он направится в Сота Сил? - Не думаю. Его отряд распался. Кого-то уже наверняка нет в живых, а без татуировок и ключей ему даже внутрь не проникнуть. - Я не была бы так уверена, - кошка указала на левую от входа стену. На ней пестрели имена. Валериус сразу же отыскал в аккуратном списке, состоявшем из трех колонок, тех, кто участвовал в деле Асека. Членов его отряда, как предавших своего командира и купивших свободу, так и решивших хранить верность Крикстам до конца и давно сгнившим в тюрьме. Лериччи знал, что ни один из них не протянул и пяти лет. Пробежав глазами по строчкам, Валериус нашел еще несколько знакомых имен. Профетис Лекс, начальник стражи Имперского Города, члены Совета, предложившие предать дом Крикстов наказанию, Ги Айморе, человек, распутавший истинные замыслы Асека и поплатившийся за это карьерой. - Айморе, - Лериччи повернулся к Дираше. – Вот к кому направится Асек Крикст. Ренас. Фабрика чудовищ. - Мне кажется, мы несколько переоценили свои силы, - Погребенный-в-Лепестках устало привалился к стене. Ренас кивнул и бросил опасливый взгляд на дверь, которая отрезала их от выхода на поверхность. Снаружи доносился скрежет металлических когтей. Фабриканты в своей холодной расчетливой ярости, направленной против каждого нарушителя границ Заводного Города, пытались добраться до жалких остатков отряда Мойла. Данмера, принявшего командование после смерти Мойла, грыз жгучий стыд. В живых остались лишь он, Погребенный, Саймир и Аферелис. Тридцать семь их спутников пало… Начиналось все отлично. Первые фабриканты были уничтожены магией, не успев даже сделать шага. Но уже следующей комнате биомеханические стражи напали исподтишка, сумев ранить двоих и убить одного. Каждый следующий зал встречал наемников уже волнами монстров. Фабриканты лезли из каждой открытой двери, каждой трещины. Услышать, откуда исходит опасность, было невозможно: клацающая металлическая поступь чудовищ заглушалась лязгом шестерней, шатунов и рычагов, из которых Заводной Город, казалось, состоял целиком. Ренас пересчитал ключи. Осталось только два. Значит, если Ги не ошибался, до цели оставалось два испытания. Но каких? Данмер расстелил пергамент татуировок и начал его перечитывать. «Минуйте нижние ярусы. Не пытайтесь перебить творения Сота Сила, насколько я понял, он сумел наладить постоянное их производство, - это уж точно, подумал Ренас, поежившись при воспоминании о Фабрике. – Запирайте за собой двери. Фабриканты глупы и не умеют их открывать». Центральный конвейер по производству механических стражей потрясал воображение. Гигантский купол, окруженный со всех сторон толстенными латунными трубами, извергал клубы пара черного дыма и беспрестанно разевал щербатые пасти зубчатых врат, из которых один за другим выходили, вытягивая длинные шеи в поисках врагов, фабриканты. Отгородиться от них дверями было невозможно: Сота Сил специально свел все коридоры нижних ярусов к Фабрике единым лабиринтом. Ренас вел отряд строго по указаниям Ги. К Фабрике они вышли уже изрядно потрепанными. Восьмеро погибло, Мойл лишился кисти левой руки и сменил секиру на одноручный эльфийский топорик. До спасительной лестницы, ведущей на верхний ярус, оставался лишь один извилистый коридор... Фабриканты налетели на них подобно океанскому шквалу. Обширное пространство вокруг главного купола запестрело от серо-черных спин чудовищ. Тяжелые щиты наемников, следовавших в первой линии, приняли не себя лишь первый удар. Самые ретивые стражи Заводного Города повалились на пол мертвыми, но остальные, сориентировавшись, полумесяцем окружили меленький отряд. Заработали страшные челюсти; узкие змеиные головы легко отыскивали бреши в защитных рядах воинов, выхватывая из тел несчастных целые куски плоти, стальные клыки раздирали кольчуги словно льняную ткань. Но и наемники не собирались сдаваться. Под отчаянные команды Мойла, заглушавшие даже хриплый треск конвейера, отряд шаг за шагом продвигался к спасительному коридору. Десятки фабрикантов падали, истекая кровью и маслом, - пронзенные, разрубленные, обезглавленные, сокрушенные магическими ударами. Давясь металлическим ржанием, все новые и новые искусственные стражи спотыкались о трупы, и с остервенением осиного роя продолжали бросаться в самоубийственную атаку во имя своего давно погибшего создателя. В коридоре отряд ощетинился короткими пиками и двуручными мечами. Фабриканты, потерявшие возможность атаковать с боков и с тыла, начали нападать в лоб, карабкаясь по быстро растущей горе трупов. Ренас побежал вперед открывать дверь, сопровождаемый отвратительным неестественным визгом чудовищ и дикими криками боли. Подобрав нужный ключ – читать, какой именно номер ему нужен, времени не было – данмер побежал назад. И чуть не столкнулся с Погребенным, Мойлом, Аферелисом и Саймиром, за которыми по пятам бежали фабриканты. Ворвавшись в открытую дверь, Ренас дернул за рычаг, и тяжелые створки резко захлопнулись, располовинив сразу двух механических ящеров. Но за секунду до этого самый расторопный из фабрикантов буквально вспрыгнул на плечи Мойлу. Челюсти сомкнулись на шее наемника. Аферелис пронзил фабриканта ледяной стрелой, но помочь командиру было уже нельзя. За считанные удары сердца он истек кровью… «Подбери ключ девять, - прочитал Ренас. Комментарии Ги, подкрашенные оранжевым, относились к центральной части треугольника, испещренной непонятными письменами. – Следующий зал должен продемонстрировать «Мировое Несовершенство». - Отдыхаем не больше двух часов, - данмер убрал пергамент и лег прямо на пол, положив суму под голову. – Мы должны добраться до цели. ___

Я бы тоже потихоньку начал стартовать. Как раз годичный перерыв прошел, а клавы перья слегка затупились.

Поздравляю! Успехов в любом деле и неиссякаемой энергии!

3. Сех-ле. В погоне за страхом. В левой руке Дозорного засветился магический огонек. Обнажив клинок, воин направился прямиком к надгробию, за которым скрывался Сех-ле. Деваться было некуда. Редгард приготовился выскочить, когда Дозорный подойдет поближе, чтобы успеть нанести первый удар, но этого не потребовалось. Из смежной залы донесся резкий шум. Страж Стендарра моментально среагировал на него, и до Сех-ле донесся звук его удаляющихся шагов. А спустя несколько мгновений крипту огласил самый страшный рев, который вору доводилось слышать в жизни. Редгард выбежал из укрытия. В соседней зале рык неведомого чудовища смешался с боевым кличем Дозорного. В голосе человека Сех-ле явственно расслышал отчаяние. Видимо, воин понимал, что одолеть тварь ему не удастся. В голову вору пришла мысль о том, что надо делать ноги. Но как? Тайный тоннель не открывался со стороны крипты, а до лестницы, ведущей в молельный зал, можно было добраться лишь миновав сражающихся. Набравшись храбрости и отерев потные ладони о стену, редгард вцепился в рукояти своих клинков и выглянул в соседнее помещение. Зверь, с которым бился Дозорный, был на голову выше самого крупного из смертных. Темная шерсть в свете факелов отдавала рыжиной, а маленькие злые глаза на вытянутой по-медвежьи морде светились ярко-желтым огнем. Чудище держалось прямо на двух задних лапах, а передними пыталось достать человека. Дозорный, более ловкий и проворный, чем его враг, пытался держаться на почтительном расстоянии от страшных когтей, делая лишь редкие попытки атаковать. Противники вполне были поглощены схваткой, чтобы обратить внимание на редгарда. Сех-ле кинулся бежать. Вслед ему разнесся удивленно-злобный рык зверя, увидевшего вторую добычу. На ходу повернув голову, вор пожалел, что решился на свой безумный план. Чудовище опустилось на четыре лапы и кинулось за ним. Сех-ле наугад метнул кинжал, но он отскочил от прочной шкуры твари. Тогда вор резко свернул в сторону, изменив направление движения. Дезориентированное чудище, уже готовившееся сделать бросок, начало на скорости поворачивать, царапая когтями каменный пол, но его занесло, и тяжелая туша с ходу врезалось в одно из надгробий. Подоспевший следом Дозорный Стендарра всадил в зверя меч. Тварь заревела от боли и сграбастала воина, не успевшего даже вытащить свое оружие, в смертельные объятия. Сех-ле попятился, увидев, как тяжелые челюсти, раздробив стальной шлем словно скорлупу ореха, сдавили череп Дозорного. Предсмертный крик человека в мгновение оборвался. Резко дернув уродливой башкой, чудовище откусило несчастному половину головы. Верхняя часть черепа вместе со шлемом исчезла в пасти, а закованное в сталь тело грянулось о пол. Зверь поглядел на Сех-ле. Вор приготовился к неминуемой гибели, но тут по телу чудовища прошла судорога, и оно с воем боли бросилось прочь от редгарда – к лестнице. Недолго думая, Сех-ле побежал следом. Зверь своротил дверь и вырвался в Часовню. Немногочисленные служки, убиравшие святилище, прыснули в разные стороны, точно рыбешки-мальки, которым в пруд бросили камень. Раненое чудовище не обратило на них никакого внимания. Двумя мощными ударами оно разбило портал и исчезло в предрассветных сумерках Чейдинхола. Редгард, не желая терять его из виду, последовал в развороченную дверь. Темный силуэт удалялся прочь по одной из улиц, ведущих в беднейшие кварталы. Редгард со всех ног кинулся следом, забыв об опасности. Его захватила горячка погони. Чудовище свернуло в проулок. С соседней улицы донесся тревожный зов ночного стражника. Сех-ле нырнул в темный узкий проход между домами вслед за зверем. В проулке резко воняло дерьмом, мочой и мокрой шерстью. Между узкими окнами домов были натянуты веревки с мокрым бельем. Над незасыпанными выгребными ямами жужжали мухи. Раненая тварь скрылась где-то здесь. Редгард медленно пошел вперед, осматривая стены и землю в поисках скрытого лаза. - Вроде здесь, - донесся до него голос стражника. Судя по всему, патрульные обыскивали соседний проулок, но времени у Сех-ле все равно оставалось в обрез. Вор уже почти отчаялся найти убежище таинственного чудища, когда вдруг его взгляд привлек торчавший из отходной ямы странный предмет. Подойдя поближе, редгард присел на корточки и, поборов брезгливость, вытащил из экскрементов меч Дозорного. Зверь вырвал его из тела именно здесь. Меч был серебряным. Так вот почему он причинял твари такие страдания, что она и думать забыла обо всем, кроме бегства! Сех-ле достал амулет кошачьего зрения. И темнота раскрыла ему свою тайну - следы крови на стене ближайшего дома. - А ты что тут делаешь? – на плечо вора легла тяжелая рука. Сех-ле обернулся и нос к носу столкнулся со стражником. Небритый имперец с налитыми кровью от ночных бдений глазами повторил вопрос, обдав редгарда запахом дешевого пива. Из-за его спины выглянул второй патрульный. - Я вот, меч потерял, - брякнул первое, что пришло в голову, вор. - А чего это он весь в говне? – сощурился стражник. – И почему ты такой грязный? - Так я его тут потерял, вот и искал в отходах по колено. - Ну, ты и везунчик, - рассмеялся имперец. – Ладно, иди, мы ж не звери какие! И не теряй больше оружие! Сех-ле устало кивнул и пошел прочь. Прежде чем идти к Айморе, не мешало бы хорошенько отмыться. И выкинуть всю одежду. И выспаться. Наверное, даже сначала выспаться. *** - Ты запомнил это место? – Айморе пригубил бренди и испытующе уставился на Сех-ле. - Разумеется. Могу показать. - Ценю твою готовность помочь, но я не могу позволить себе долгую пешую прогулку с последующим спуском в логово оборотня. Поскольку ты отлично справился с предыдущим заданием, я предлагаю эту честь тебе. - Вы хотите, чтобы я сам отправился в лапы этой твари? – вскричал редгард. – Да вы с ума сошли! - Пятьсот золотых, - предложил старик. - И ни септимом меньше. Плюс доплата в сто за ужасы, которые ты пережил в крипте. - Дайте-ка поразмыслить… - вор картинно почесал подбородок, сделав вид, будто глубоко задумался. – Нет! Ни за какие деньги! Нанимайте проклятых Дозорных, магов, Гильдию бойцов, кого хотите. Будь я трижды проклят, если еще раз встречусь с этим порождением зла! - Очень жаль, - оставаясь внешне спокойным, ответил Айморе. – А мог бы заработать, прежде чем покинуть Чейдинхол. - Покинуть? О чем вы? - Разве ты еще не понял, что придется бежать? В крипте рядом с растерзанным Часовым лежит твой кинжал. Патрульные обнаружили тебя с мечом убитого, да еще и перепачканного грязью и боги еще знают чем. Сопоставь это с перепуганными храмовыми мальчишками, которые расскажут, что из крипты выскочил медведь-оборотень, рассказом жреца, к которому ты недавно приставал насчет первого мертвеца, и угадай, кого городская стража будет разыскивать в ближайшие дни. Ах да, добавь сюда Дозорных Стендарра, которые явно не простят убийства своего товарища. Чейдинхол тесен, Сех-ле из Сентинеля, - старик загадочно улыбнулся и смочил горло еще одним глотком бренди. - Вы пугаете меня? - Что ты! Предупреждаю, раз уж у тебя не хватило ума дойти до всего сказанного мной самому. Куда подашься? - В логово оборотня, - ответил, помрачнев, редгард. – Семьсот септимов. - Другое дело, - Айморе протянул Сех-ле руку. – Мы сработаемся, я уверен. Ильмени. Человек без судьбы. Утро застало Ильмени за чтением очередной книги. Старый томик третьего переиздания «Гоблина с золотой рукой» Куилл-Вив увлек девушку настолько, что она просидела за столом всю ночь. Нарождающийся день обещал быть сонным и дурным, но данмерка не жалела об этом. Привычка помногу читать осталась у Ильмени в напоминание о том счастливом времени, когда у нее была настоящая семья. На втором этаже послышались тяжелые шаги. Значит, Дорвар соизволил-таки очнуться от очередного скуумового загула. Данмерка вздохнула и отложила книгу, оставив развязку на завтра. Муж неуклюже спустился по лестнице, цепляясь за перила. Выглядел он и жалко, и отталкивающе одновременно. Дорвар исхудал и отрастил козлиную бородку, которая совсем не шла к его вытянутому усталому лицу со впалыми щеками. В нем не осталось и тени того мужественного и красивого данмера, в которого Ильмени некогда влюбилась настолько сильно, что рискнула сбежать из дома отца. Дорвар обещал ей богатую жизнь и возвращение в высший свет Империи. Он мог бы дать ей все это, но пал еще одной жертвой скуумовых дельцов. Иногда Ильмени задумывалась о возвращении к отцу и брату, но всякий раз стыд, запоздалое раскаяние и еще теплившиеся в душе искорки любви к мужу останавливали ее. Девушка не могла даже представить, как она заглянет в добрые и мудрые глаза человека, который взял ее вместе с братом из разоренной Лейсской шахты и подарил ей всю заботу и нежность, на которую был способен. Что она скажет отцу? Как оправдается перед ним? И как искупит всю ту боль, что нанесла ему? - Мама Леста, - прошептала Ильмени. – Подскажи, что мне делать? - Что ты там бормочешь? – Дорвар плюхнулся за стол и дрожащей рукой плеснул в глиняный стакан вина. - Ничего. Беседую сама с собой, - девушка с укором посмотрела на мужа, который залпом осушил стакан и налил себе следующий. - Деньги, - прохрипел темный эльф. – Ты достала? - Только на самые нужные вещи, - строго сказала Ильмени. – А со скуумой переломаешься. - Сучка, - Дорвар запрокинул голову, сглатывая вино. – Где твоя жалость? - Оставлена на Арене, дорогой, - горько усмехнулась девушка. – Цена твоей эйфории – пролитая кровь. - Громкие слова! - данмер бросил стакан об пол. – Мы не говорим о крови тех неудачников с Арены? Кто они такие? Кто их оплачет? Мусор! - А я мусор? – спокойно спросила Ильмени. – У всех гладиаторов есть причина. Почему твои страдания без наркотика должны перевешивать их цели? Может быть, их родственники тоже испытывают страдания? - Мне плевать, - Дорвар поднялся со стула и зашагал туда-сюда по комнате. Скуумовая ломка вступила в свои права. - И после этого ты предлагаешь мне продолжать жить с тобой? – девушка встала, бережно убрала книгу в ящик стола и вышла на улицу. Вслед ей понеслись грязные ругательства на данмерском. Ильмени не успела сделать и пяти шагов. Какой-то нищий, замотанный в скрывавший его с ног до головы плащ с капюшоном ловко перехватил ее за полу платья. - Добрая госпожа! Помогите! - Мне и самой потребовалась бы помощь, - данмерка нагнулась, чтобы разжать пальцы попрошайки, но тот вдруг ловким движением откинул капюшон. - Здравствуй, Ильм, - сказал Коннельм Яростное Сердце. - Ты? Во имя Девятерых, что тебе нужно от меня? - Это разговор не для улицы, - норд вновь скрыл лицо и опасливо осмотрелся по сторонам. К счастью редкие утренние прохожие не узнали его. - И что? Мне вести тебя домой? Или пригласить в таверну? - Как пожелаешь. Ты можешь оставить меня здесь, и я просто тихо умру, - бесстрастно ответил Коннельм. По тону его голоса Ильмени поняла, что это не пустые слова и не попытка давить на жалость. - Хорошо, - она протянула недавнему сопернику руку. – Пошли. Коннельм мог передвигаться лишь хватаясь рукой за стену и почти не наступая на левую ногу. Подставив ему плечо, Ильмени едва не согнулась под тяжестью. Гладиатор, казалось, весь состоял из упругих жестких мышц. Отворив дверь, девушка с большим трудом смогла довести раненого до единственного кресла, которое Дорвар еще не разменял на скууму, усадила его, подставила стул, чтобы он мог горизонтально вытянуть изувеченную ногу, и только потом взглянула на мужа. Данмер уже не ходил взад-вперед, а стоял, скрестив на груди руки. - Как это понимать? - Я спасла ему жизнь во вчерашнем бою. - И что? – Дорвар подошел поближе. – Теперь он в благодарность за это будет тебя трахать? - Заткнись! – разозлилась Ильмени. – И проваливай наверх, если ты не сможешь помочь. Не видишь что ли, он ранен. - Ах, бедняжка! – сорвался на визг темный эльф. – Ну, давай, заплати целителю! Отдай за скудоумного пса Арены последние деньги! И оставь законного мужа страдать! - И отдам! Лишь бы не видеть тебя снова под скуумой или в таком состоянии, как сейчас! - Вот оно что, - голос Дорвара в один момент с высокого визгливого опустился до зловещего шепота. Ломка нарастала, и данмер прекратил отдавать себе отчет в словах и поступках. - Иди наверх. Просто уйди, - Ильмени положила руки на плечи мужу. Тот вывернулся. - Никуда я не уйду! Ты останешься здесь с этим красавчиком, да? Хрен-то у него, поди, не ранен, да? - Ты бредишь, Дор. Ляг, успокойся. - Успокоиться? Когда ты спала со мной в последний раз? Месяц назад? Думаешь, я не знаю, что нужно молодой девке в первую очередь? Это с ним ты развлекаешься втайне от меня? – Дорвар вновь завелся и в возбуждении запрыгал по комнате, заламывая руки. - Я его вчера в первый раз в жизни увидела! – закричала Ильмени, теряя терпение. – Но знаешь, я бы с удовольствием попробовала бы и с ним, только бы не с тобой! - Шлюха! Убью! – данмер кинулся на жену. Она не успела среагировать, и лицо обожгла постыдной болью пощечина. Дорвар оттолкнул Ильмени, и та, потеряв равновесие, села на пол. - Не смей! – рык Коннельма остановил ногу данмера, занесенную для удара. - Что? Это ты мне, мразь? – Дорвар повернулся к раненому. - Тебе, - норд сжал могучие кулаки. – Если ты еще раз хоть пальцем тронешь Ильм, я тебя убью. - Попробуй! – разъярился данмер. Коннельм прыгнул на него. Дорвар, не ожидавший от раненого такой прыти, оказался в секунду смят и прижат к полу. - Нет, не надо, - сказала Ильмени. – Отпусти его. - Как скажешь, - гладиатор убрал руки и перекатился на спину. Данмер встал и, спотыкаясь, побежал на второй этаж. А Коннельм пополз к креслу, оставляя за собой кровавый след. - Ты растревожил раны, - Ильмени помогла норду положить ногу на стул. – Я посмотрю? - Конечно, - Коннельм распахнул плащ и остался в кожаных бойцовских доспехах. - Придется снять, - покачала головой девушка. – Ты зря обмотал рану поверх доспеха. - У меня не было лекарской практики, - гладиатор улыбнулся. – Меня редко кто ранил. - Охотно верю, - Ильмени взяла кухонный нож и срезала кожаные полосы, скреплявшие нагрудник с оплечьями, затем распорола пропитавшуюся кровью тряпку и отстегнула клепаную юбку. – Приготовься. Если нагрудник прилип к ране, сейчас будет очень больно. - Ага, - кивнул норд. Ильмени одним движением сорвала нагрудник. Коннельм сдавленно завыл и запрокинул голову. Видимо, он действительно, не привык к боли. - Теперь обработаем, - продолжила девушка. Она встала и пошла рыться в заветном шкафчике, который закрывала от мужа на четыре замка. В нем хранились зелья, немногочисленные свитки, которые она могла себе позволить, а также маленький запас скуумы для облегчения боли или ломки. - Можно задать тебе вопрос? – окликнул ее норд. - Валяй. - Почему ты живешь с этим слизняком? - Ты о Доре? Он мой муж, разве не заметно? - Он ничтожество. Бить женщину, да еще и ту, что поклялся защищать до конца своих дней… - Коннельм запнулся, как будто не смог подобрать для Дорвара подходящее ругательство. - Он никогда этого раньше не делал. А к ссорам и обвинениям я уже привыкла, - Ильмени в раздражении выкинула из шкафчика моток бинтов, на которые пролилось зелье антимагии. - Зря. Ты рискуешь жизнью ради неблагодарности. Вместе с тем, - Коннельм сделал паузу и произнес то, что девушка никак не хотела признавать, обманывая себя, - его жизнь окончена. Я видел множество бедолаг, пристрастившихся к скууме. Путь назад к нормальной жизни есть только до определенного порога. Твой муж его уже переступил. - Я… знаю, - вздохнула девушка. - И продолжаешь мучить себя? - Я любила его, - Ильмени вернулась к Коннельму, расставила на полу снадобья и принялась колдовать над раной. - В Скайриме говорят так: оставь прошлое прошлому, а устремления – настоящему. - Кстати о настоящем, - перевела разговор девушка. - Что планируешь делать ты? - Это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить. - Ну так? - Ты спасла мне жизнь, - начал Коннельм. - Я заметила. Кстати, уже дважды, - данмерка отложила тряпицу, которой протирала рану, и смочила бинт в целительном растворе. – Еще полдня – и тебе была бы крышка. В рану попала какая-то грязь, и твое счастье, что мне удалось ее убрать и нейтрализовать заражение. - Спасибо. Я никогда не смогу отплатить тебе. Равно как и вернуться на Арену, где толпа сразу же узнает меня и подумает, что убийства на играх ненастоящие. Коннельм Яростное Сердце, хоть и остался жив, потерял свою судьбу. Поэтому я и пришел к тебе. Если ты меня примешь, я готов служить тебе до конца моих дней. Дам клятву именем Шора. - Ты серьезно? – Ильмени подняла голову. Норд смотрел на нее. - О таком не шутят. - Знаешь, что, - девушка отвернулась. – Мне кажется, что потрясений для одного утра достаточно. Клятва Шором и личный слуга в придачу меня доконает. Давай-ка сначала поставим тебя на ноги, а потом решим, что будем делать. Идет? - Конечно. Спасибо тебе, Ильм, - Лицо Коннельма осветилось широкой мальчишеской улыбкой. Данмерка улыбнулась ему в ответ и принялась вдевать в иглу баранью жилу: - Не расслабляйся раньше времени! Сейчас я буду тебя штопать.