о разном

[Пырсус]

Великий Инквизитор. Записки про инквизицию

 

Великий Инквизитор Гелла фон Патрик сидел за письменным столом в своем кабинете. В поистине кабинете святого человека: никаких вам украшательств, только голый камень стен, ибо украшательство – есть мерзость, скрывающая истинную суть вещей.

Кабинет был также жилищем Великого Инквизитора. Но кровать вы здесь не найдете. Кровать смягчает тело, притупляет чувства – ничто не должно притуплять чувства инквизитора. Гелла фон Патрик спал прямо на полу. От камня его отделял лишь тонкий слой ткани его плаща, который он использовал и как простынь, и как одеяло. Гелла фон Патрик был аскетом.

В комнате вообще не было ничего кроме рабочего стола и стула, такого жесткого, какой только можно представить. Даже книг в комнате не было. Зачем Великому Инквизитору книги, если есть память? Книги могут врать, память – не может. Если не доверять своей памяти, то кому можно доверять? Но бумаги все же были на столе – для других людей нужны бумаги. Так легче ими управлять. Чернила соответственно тоже были. И перьевая ручка. Правда, не из перьев. Она была сделана из кости какого-то франка. Очень искусно сделана. Ее сделал сам Великий Инквизитор. «Если он отвернулся от Света при жизни, так пусть послужит его делу после смерти» - решил он, убивая проклятого еретика. Гелла фон Патрик не был жестоким человеком, напротив, он пытался давать еретикам шанс принести в мир хоть что-то хорошее. Например, свои кости в качестве ручек, или черепа в качестве бокалов. Про башмаки из кожи тоже забывать не стоит.

Но не заблуждайтесь, Великий Инквизитор не получал удовольствия от убийства. Он не получал удовольствие ни от чего. Удовольствие порождает зависимость, зависимость порождает слабость. Великий Инквизитор не может быть слабым.

Гелла фон Патрик не получал удовольствия от убийства, он просто убивал.

Гелла фон Патрик был святым. В этом никто не сомневался. Все, кто сомневался, уже давно мертвы. Удивительно, но оказалась, что все эти люди – еретики. А ведь среди них было даже несколько старших членов братства. Их уши, высохшие и скукожившиеся до состояния, когда они уже больше похожи на урюк, чем на уши, лежали в третьем выдвижном ящике стола как напоминание о том, что никому нельзя верить, как напоминание того, что еретики могут очень хорошо маскироваться.

Великий Инквизитор Гелла фон Патрик потянулся и прохрустел позвонками. Он занимал этот кабинет вот уже десять лет, с тех пор как стал Великим Инквизитором. Но и до того он был Великим Инквизитором. Может быть не официально, но в мыслях своих всегда.

И это вовсе не было тщеславие. Великий Инквизитор не может быть тщеславным. Гелла фон Патрик всегда знал, что будет им. Это была не мечта, а заранее известный ему факт. Он вообще жил в мире фактов. Любое суждение Великого Инквизитора – факт. Если вы с этим не согласны, вы – еретик. В мире Геллы фон Патрика не было сомнений, только факты. Ибо сомнение порождает неуверенность, неуверенность порождает слабость. Гелла фон Патрик не мог позволить себе быть слабым. Великий Инквизитор не может быть слабым.

Великий Инквизитор Гелла фон Патрик был силен во всех отношениях, потому что он нес миру свет и изгонял с него всех, кто этот свет принимать отказывался. Без ярости, потому что ярость – это тоже слабость, но неумолимо как лавина.

***

Великий Инквизитор Гелла фон Патрик готовил чертежи нового пыточного стола. На чертежах присутствовало много, МНОГО лезвий – Свет лучше всего познается через кровь. Чем меньше остается в еретике крови, тем охотней он принимает Свет и отворачивается от Тьмы.

Гелла фон Патрик был отличным психологом. Палачом он тоже был отличным.

Великий Инквизитор выводил план усовершенствованной терки, когда в дверь кабинета бешено заколотили, а затем в нее ввалился старший инквизитор.

- Да, святой брат, что случилось? – спросил Гелла фон Патрик, не поднимая головы от чертежей.

- Ваше Святейшество… - инквизитор замолчал, раздумывая как сообщить о побеге, гнев Великого Инквизитора был также велик, как и сам Гелла фон Патрик.

- Ваше Святейшество, у нас небольшие проблемы в темницах…

- Да? Это из-за небольших проблем ты ломился ко мне в дверь? – поинтересовался Гелла фон Патрик, делая отметки на полях.

- Эм… - инквизитор сглотнул – Заключенные сбежали…

- Что дальше?

- Эм… Мы пытаемся загнать из назад… загоняем, - поправился инквизитор, увидев недовольную гримасу Великиго Инквизитора – Несколько еретиков убиты, есть покалеченные…

- А среди братьев?

- Эм… один мертв, еще двое ранены, но не слишком тяжело… через неделю – другую будут на ногах…

- И ты вместо того, чтобы помогать братьям побежал сюда…

- Я подумал, вам надо знать, простите если…

- Все в порядке. – Гелла фон Патрик написал что-то на листке с чертежами, и, аккуратно сложив, передал его инквизитору – Вот, отнеси святым братьям инженерам.

Инквизитор поклонился и вышел. Оказавшись в коридоре, он развернул лист и затрясся в ужасе – в углу листка было дописано «Испытать на доставившем».

***

Великий Инквизитор был доволен и огорчен одновременно, но лишь самую малость, ибо чувства порождают целый букет слабостей. Гелла фон Патрик не мог позволить себе быть слабым, а потому чувства в нем лишь теплились. Брат инквизитор, испытывавший новое пыточное устройство сознался, что является еретиком из тайной общины, засевшей глубоко в церковном подполье и стремящейся своими поползновениями изуродовать святую веру. Он даже назвал имена нескольких братьев, входящих в секту вместе с ним, но Великий Инквизитор был уверен, что это далеко не все. Несомненно, еретики под пытками расскажут и про других заговорщиков.

«Что ж, - решил Гелла фон Патрик, делая пометки в блокноте об испытаниях новой усовершенствованной терки и уже размышляя о возможных улучшениях оной – похоже, в рядах святой братии снова придется провести чистку».

Теперь брата еретика, вернее то, что от него осталось, предстояло сжечь. По милости Великого Инквизитора его предстояло только сжечь – от предшествующих этому процедур он был освобожден. Гелла фон Патрик помнил его еще молодым старательным послушникам и был уверен, что парню просто не хватило воли и прозорливости, чтобы не попасться в дьявольскую ловушку.

Великому Инквизитору Гелла фон Патрику вовсе не была чужда человечность, просто он пользовался ей чрезвычайно редко, ибо человек слаб, а Великий Инквизитор не может быть слаб.

***

Гелла фон Патрик наблюдал из окна своей кельи, как во дворе замка пылали костры, и в их очищающем пламени корчились еретики. Как и предполагал Великий Инквизитор, еретиками оказались многие из тех, кто вызывал его недовольство. А инициатором заговора оказался епископ Кентеберийский задолжавший Геле фон Патрику шесть марок серебра. Великий Инквизитор знал, что враги святой церкви будут стремиться навредить ей всеми возможными способами.

Нынешний закат был необычно красным, похоже, в аду тоже разжигают костры. Размышляя об участи проклятых, Великий Инквизитор Гелла фон Патрик составил указ, по которому разработанная им терка должна была стать основным пыточным инструментом. Творения Великого Инквизитора превосходно справляются с их задачами - они были также совершенны, как и их создатель.

Наблюдая за корчащимися в огне телами, Гелла фон Патрик размышлял о еретиках. Он боролся с ними уже 30 лет, боролся успешно, но еретики все не переводились, просто их ересь принимала все более изощренные обличья.

Великий Инквизитор был очень умен и практически всезнающ, иначе и быть не могло, но и ему было свойственно удивляться. Он удивлялся еретикам. Ведь они знали истину, должны были знать, ибо Гелла фон Патрик уже много лет вбивал ее им в головы, и все же еретики не отказывались от своих убеждений.

А истина так проста: будь как все или умри.

Изменено 18 октября, 2008 пользователем Пырсус

[Джимини Джиликерс]

Очень даже не плохо. Пиши еще. Твои описания можно сравнить с описанием дуба в Войне и мире Толстого, также много и подробно описываешь. Лишь некоторые моменты показались лишними - ну к примеру, про слабость инквизитора, я думаю не к чему по нескольку раз писать одно и то же. Ну это моё имхо.

[Пырсус]

Я специально употреблял такое количество повторений, потому что мне надо было сделать акцент на психозе.

Вообще, задумка этого рассказа - описать сумашедшего.

[Fr0st Ph0en!x]

Задумка удалась, кстати, и повторы действительно уместны. В моей графомании присутствует похожий герой, но у тебя он получился, так сказать, более разумным и при этом - безумцем. Уравновешенным расчетливым безумцем. Парадоксальное сочетание, но очень сильное. Рассказ производит очень весомое впечатление благодаря этому.

[Пырсус]

Почеркушки:

 

Перед потертой временем и тряпкой хозяина барной стойкой стояла не менее потертая (но только другими тряпками, самыми разными) табуретка. Это была старая табуретка, очень старая. Она помнила времена, еще когда барная стойка вся блестела, а нынешний хозяин пешком под нее (под табуретку) ходил. Когда-то она и сама была блестящей и лакированной. Но это было давно. Сейчас уже не то: гвозди скрипят, да и ножки уже не так крепко держат. Зато она была самой опытной, не то, что другие «зеленые» табуретки, которые ничего не понимали в жизни. И она была самой уважаемой, еще бы, только она могла охаять так, чтобы опустить другую табуретку ниже плинтуса. За это ее уважали, за это ее боялись.

Табуретка довольно подбоченилась, вспоминая, как разделалась с одним особо наглым стульчиком – он потом неделю заговорить с ней боялся.

В это время дверь таверны, протяжно скрипнув, отворилась, и в нее зашел какой-то человек. Какой, табуретке было не важно. Они все на одно лицо, тем более что ей все больше доставалась жoпа. Ох, как она не любила людей – такие напыщенные, важные и никогда не здороваются, не говорят спасибо… сволочи они, вот они кто.

Человек уселся на табуретку. Ее правый передний сустав (хотя к табуреткам, наверное, более применимы географические понятия), так вот, ее южный сустав протестующее заскрипел. Табуретка скривилась от боли, но человек, похоже, ничего не заметил, а, может, ему было наплевать. Все они сволочи.

«Вот ведь гад» - подумала табуретка – «еще и ерзает, ну погоди у меня…»

Человек о чем-то говорил с хозяином. Кто его знает, о чем могут говорить эти люди. Табуретка выжидала. Иногда он прислонял к ее ножкам свои грязные, ГРЯЗНЫЕ сапоги. Табуретка была вне себя от ярости. Некоторые приматы заходят слишком далеко.

Человек на мгновение приподнялся, потянувшись за чем-то. Этого мгновения было достаточно. Табуретка перескочила на новое место. Нет, она не двинулась, табуретки не умеют двигать, но каким-то необъяснимым образом переместилась в пространстве и теперь стояла чуть левее человека, и довольно ухмылялась.

Человек упал на пол. Грохнулся, подняв тучу пыли, и громко выругался.

«О да, сволочь, так тебе и надо» - табуретка довольно потерла руки (фигурально выражаясь, конечно).

 

 

***

 

Джек медленно провел по лицу ладошкой, пытаясь стереть пот, застилавший глаза. Оказалось, что свечи давали куда больше жару, чем он предполагал... и Люси... черт, какая же она терпеливая - он почти выбился из сил, работая плеткой, прежде чем она закричала. Если бы не веревки, стягивающие руки и ноги девушки, Джек, наверное, решил бы, что пытают его.

Но он отвлекся. Секс - не время для размышлений.

Взяв в руки одну из свечей, Джек наклонил ее, проливая на живот девушки поток горячего воска. Но Люси только моргнула. Даже не дернулась, пытаясь сбросить с себя обжигающую жидкость.

- Да какого хрена! - выругался про себя Джек. Он устало уселся на кровать - Ну ладно, - сказал он - у меня плохо получается. Давай меняться. Теперь я побуду жертвой.

 

 

***

 

Крэйг сидел уже несколько часов на одном месте, точнее на одном камне, и это начинало раздражать видавшего виды варвара. Конечно, ему раньше приходилось сидеть в засадах и дольше, но это было во времена его молодости. А теперь он страдал болезнью всех малоподвижных людей, в его случае, правда, вызванной сидением на раскаленных углях и железе. Так что теперь холодные твердые камни доставляли ему малоприятные ощущения.

Крэйг сидел на камнях, время от времени похлопывая себя по бокам, чтобы разогнать кровь. Холодный степной ветер жался к самой земле, охлаждая голую поясницу варвара. Поэтому у варвара мелькнула мысль о том, что все заработанное в грабеже деньги он потратит на лечение своих почек.

Он подул на синие скорчившиеся от холода пальцы. Лет двадцать назад они оставались бы гибкими, даже после часа пребывания в ледяной воде. Но годы дробления камешков во благо империи сделали свое дело - даже палку теперь удержать было бы трудно.

Но вот послышался звук приближающегося экипажа и Крэйг привстал, чтобы лучше его рассмотреть. То было сооружение, отдаленно напоминающее карету, запряженное тройкой лошадей. Охраны видно не было.

Ухватившись покрепче за рукоять, варвар выволок меч на середину дороги. Кучер резко затормозил. Крэг хоть и был престарелым, но все равно оставался укутанным в шкуру широкоплечим мужиком с огромным тесаком, и с этим надо было считаться.

Кучер тоже оказался бывалым, поэтому даже и не подумал сопротивляться или убежать. Дав пинка кучеру, Крэг вскрыл мечом дверь кареты. Внутри оказалась девушка.

«Облом!» - подумал варвар - его многолетний жизненный опыт позволял с почти стопроцентной вероятностью утверждать, что там, где есть девушка, почти никогда не бывает денег.

Стараясь не обращать внимания на девушку, в надежде, что и она не обратит внимания на него, Крэг стал рыться в вещах. Будь он помоложе, он конечно бы обратил внимание на девушку, еще как обратил бы, но холод, каторга и старость сделали свое дело и здесь.

Крэг оказался прав: денег в этом экипаже не оказалось, только бесполезные для варвара тряпки. А когда в экипаже нет денег, остается только одно – забрать лошадь. Мясо тоже необходимо людям.

Крэг снова уселся на камни, карета уехала.

Как жаль, что повозки тут проходят не чаще раза в неделю… Но что такое неделя для видавшего виды варвара?

Изменено 19 октября, 2008 пользователем Fr0st Ph0en!x

[Сэра]

Хм... может ещё про Томазо Торквемаду написать? Вот уж кто был "Великим Инквизитором".

А вообще молодец. Мне очень понравилось.

[Пырсус]

Лично меня вдохновил дядька с кликухой "Молот Еретиков". Милый был человек, за свою карьеру только официально извел свыше 6000 людей.

[Сэра]

Оффтоп:

Томазо по легенде извёл 100000 испанцев За это был прозван Великим Инквизитором.

[Пырсус]

вах... мну немножко шокирован =)))

[Пырсус]

Продолжаем тему психических отклонений...

Попробую совместить доброту и жестокость.

Выкладывать буду логически завершенными отрывками по мере написания.

 

 

Сержант.

 

Над истерзанным окопами и взрывами полем поднимался едкий сизый пороховой дым. Пушки грохотали практически постоянно, замолкая только особенно темными ночами, редуты попеременно переходили то к одной, то к другой стороне, пехота атаковала, окапывалась, а потом отступала под ответным натиском врага. Некогда цветущий край превращался в бурое безжизненное болото.

Молодой человек зачарованно шагал по грязным дорожкам полевого лагеря, теребя пальцами ремешок заплечного мешка. Рядом прогуливались, сидели, спали или трепались другие солдаты, уже повоевавшие. Он прошелся вдоль частокола и остановился напротив полевого госпиталя. Серые полотнища шатра со странными коричневыми подтеками болтались на ветру, выпуская на волю тихий стон и вонь гниющих тел. Парень остановился, не решаясь войти вовнутрь, потоптался на месте, достал маленький помятый листик и внимательно перечитал его. Глубоко вдохнув, человек отодвинул полу шатра.

В полумраке пахло смертью, кровью и фекалиями. На грязных, в бурых пятнах кушетках лежали пятеро человек, хотя конечностей у них не набралось бы и на двоих. В дальней части шатра стояли большой деревянный стол и ящик с медицинскими инструментами, больше напоминавшими инструменты столяра, рядом копошился медик в фартуке мясника.

- Что такое? Ты ранен? – поинтересовался доктор, подходя ближе.

- Нет, я это…

- Ах, военные болезни. Ты бы поосторожней с девицами.

- Да нет! – вспыхнул парень – Я ищу… вот, – парень протянул доктору записку – мне сказали, он у вас.

- Сержант Квирк? Уже нет, сегодня утром он ушел. А тебя к нему направили? Сочувствую. Сейчас он, должно быть, на своей позиции, это дальше по дороге отсюда, в сторону маленькой рощицы, не промахнешься.

 

Сержант Квирк сидел в тени частокола возле дороги и зачарованно следил, как одна группа рыжих муравьев осаждает черных, калечит их и утаскивает в свое логово, а вторая в это время пытается вынести из муравейника личинки.

- Рядовой Мальком Унрих в ваше распоряжение прибыл! – донеслось до него сквозь туман забвения. Сержант поднял глаза на молодого, слегка щупленького паренька лет восемнадцати – двадцати.

- Ты кто такой?

- Рядовой Мальком Унрих, сэр. Капитан Арнольд фон Кюринген направил меня к вам в группу, сэр.

- Держи! – Квирк поднял с земли камень и бросил его Малькому - Натирай доспехи.

- Но они же поцарапаются, сэр?

- Конечно, а потом ты хорошенько натрешь их землей, чтобы она въелась в каждую царапину и тоже самое сделаешь с мечем.

- Но зачем, сэр?

- Потому что сейчас ты сверкаешь как серебряный кувшин, парень. Ты когда-нибудь пробовал подобраться к врагу, если тебя видно за километр?

- Нет, сэр, я еще не воевал, сэр!

- Тогда натирай, рядовой. Когда ты закончишь, твой доспех должен сливаться с землей, на которой ты стоишь. Потом, раз уж тебе не повезло попасть в мой отряд, я отведу тебя к нашей стоянке. А сейчас отойди, ты мешаешь мне следить за сражением.

Сержант вновь сосредоточил свое внимание на муравьях, а Мальком принялся стягивать с себя нагрудник, бросая в сторону чудаковатого командира удивленные взоры.

 

Палатки стояли в небольшом овраге надежно укрытые от посторонних взглядов растущими по его краям деревьями. Возле них были люди: напряженно сидели у маленьких прикрытых, чтобы не дымили, костерков, напряженно ели, даже напряженно спали. Но это была напряженность не уставшего или борющегося с собой человека, а приготовившегося к прыжку тигра или взведенной пружины.

Большинство выглядели ветеранами, хотя многим не было и тридцати.

- Здорово, ребята! – поприветствовал солдат Квирк.

- "Привет, Асмус!", "И тебе, серж!" – отозвались люди.

Мальком был поражен – никакой субординации. В тренировочном лагере за такое били плетьми или даже палками. Но сержант воспринял такое приветствие совершенно спокойно.

- Есть что-нибудь? – продолжал Квирк.

- Да, серж, тут напудренный молокосос приезжал, передал для вас конверт. Они хотят, чтобы мы подорвали снабжение. – подал голос молодой человек, выделявшийся среди остальных осанкой.

«Наверное, он из дворян» - подумал Мальком.

- Хорошо, Коби, построй всех. У нас новичок, надо его познакомить. А потом обсудим это письмо.

Парень подскочил и принялся пинками будить спящих. Не прошло и минуты, как отряд вытянулся напротив сержанта, бросая на новенького любопытные взгляды.

- Итак ребята, к нам прислали новичка – Квирк хлопнул Малькома по плечу – Так что теперь нас снова двадцать.

- Да он и недели не протянет. У него еще молоко на губах не обсохло! – выкрикнул кто-то.

- Ты и сам таким был, Шатун! – оборвал его другой.

- Но меня от того времени отделяет сорок трупов, отсутствие трех ребер и глаза! К тому же такой холеной морды у меня никогда не было!

- Отряд смирно! – оборвал зарождающуюся дискуссию Квирк – Это рядовой… как тебя там?

- Рядовой Мальком Унрих, сэр!

- Мальком… ребята, просьба не называть его мальком, хотя бы пока он не пообвыкнется и наберется опыта.

- Тогда будет поздно, серж! – подал голос Коби.

- Почему?

- Он уже станет рыбой! – По ряду прокатилась волна смешков и перешептываний.

- Парень, ты не против, если тебя будут называть рыбой?

- Эм… нет, сэр?

- Вот и славно. Парни, это Мальком «Рыба». Рыба, выскочка, который только что придумал тебе прозвище – Коби, мой помощник. С остальными познакомишься сам, главное - помни, что пока ты не проявишь себя в бою, ты самый младший в отряде и должен всех слушаться. На этом все, ребята, вольно.

Сержант направился в свою палатку, следом за ним поспешил Коби.

 

Как только церемония окончилась, солдаты утратили к новенькому всякий интерес и вернулись к разговорам у костерков или сну. Мальком стоял в нерешительности, разглядывая этих странных отрицающих субординацию солдат, и раздумывал, что ему теперь делать. Все правила поведения, к которым его приучили в лагере, оказались здесь совершенно бесполезными.

Наконец, выловив взглядом краснощекого с круглым лицом человека, похожего на деревенского простачка, Мальком решил завязать разговор. Человек показался ему довольно добрым и жизнерадостным.

- Эй, тебя как зовут?

- Бобром, кличут.

- Но ты ведь не похож на бобра…

- Ха, хочешь узнать, почему у меня такая кличка? – Бобер хитро прищурился и полез в сумку – Поэтому! – он достал ожерелье из человеческих зубов – Ни у кого больше таких зубов нет. По одному на каждого убитого. Двадцать три уже!

- Ты коллекционируешь человеческие зубы? – Мальком в ужасе отшатнулся.

- Конечно, парень, здесь надо чем-то заниматься, иначе с ума сойти недолго. – Бобер усмехнулся – А под конец жизни это будет подогревать мою память, чтобы я мог сказать: «дети, а вот этого я убил в Орлином ущелье»… хе, это ничем не хуже иных трофеев. А, хочешь, я тебе и про других парней расскажу?

- Эм… да, наверное, это будет полезно, но лучше я сам познакомлюсь. - промямлил Мальком – Вот, например, с ним. – он указал на сутулого человечка с бледной кожей и мешками под глазами, штопавшего рубаху.

- Опусти руку, пока он тебе ее не отрезал. – вдруг серьезно сказал Бобер, и что-то в его голосе наводило на мысль, что это вполне может случиться – Мой тебе совет, старайся даже смотреть на него пореже. Это Молчун, самый страшный человек в отряде. Он тихий и спокойный и даже замкнутый в себе, но ты бы видел, что он творит в бою! Больше чем он убил только сам сержант, но он уже лет десять воюет, а Родерик всего три года! Ну, хочешь, чтобы я тебе про всех рассказал?

- Эм… - сдался Мальком.

- Так! - Бобер радостно потер руки – Начнем со старшего капрала Коби! Ты, наверное, еще не понял, что значит эта кличка? Это сокращение от Кобеля! Ха, наш капрал перещупал всех девок, какие только есть! А это, парень, чего-то да стоит! Я бы даже сказал, многого стоит, потому что бабы берут за это деньги! Ну, и в бою он тоже не плошает! – Бобер рассмеялся.

- А бой-то тут причем?

- Эй, смотри, вон он из палатки вылез. Припомнишь черта!

Коби как раз вышел из сержантского шатра, мельком осмотрел лагерь и, заметив разговаривающих Бобра и Рыбу, замахал руками, привлекая их внимание.

- Эй, Селедка, тебя серж зовет! Мигом!

 

Мальком вошел в палатку и сразу вытянулся по стойке смирно. Квирк сидел за столом и рассматривал карту, отмечая что-то на листочке. Начертив на ней несколько линий, он, не поднимая глаз на Малькома, бросил:

- Оставь эту показуху для парадов, парень. Эти идиоты из тренировочных лагерей не понимают, что важно не приучать стоять как оловянный болванчик и кричать «Есть, сэр!», «Так точно, сэр!», а просто выполнять приказы.

- Эм… они говорят, что это прививает принципы подчинения.

- Да ну? – Квирк поднял голову и пристально посмотрел в глаза Малькому – Нет, рядовой, эти принципы прививаются, когда твой сержант или капрал спасает твою задницу! После этого ты сразу начинаешь его слушаться. Ладно, парень, вот что, завтра мы пойдем в поход - нам приказали прервать снабжение.

- Сэр, я готов!

- Ха! Ты думал, я захочу оставить тебя в лагере, потому что ты только прибыл? Нет, парень, завтра ты пойдешь вместе со всеми, будь ты даже не готов! Даже если бы ты ни разу меч в руках не держал! Даже если тебя сразу убьют, ты отвлечешь на себя хотя бы одного врага, хотя бы на несколько секунд, а это может спасти моего солдата!

- Я тоже ваш солдат, сэр. - заметил, обиженный такими словами Мальком.

- Да, ты мой солдат. – Квирк кивнул – Но иногда… часто приходится делать выбор потерять ли пешку, которая когда-нибудь может стать ферзем, и сохранить коня, или потерять коня и сохранить пешку. Но пешка может так и не стать ферзем, а конь есть уже сейчас. Понимаешь?

- Эм… Да, сэр, я пешка, сэр.

- Хорошо, думающие солдаты это хорошо. Я предпочту иметь одного думающего, чем двух тупых. Ладно, парень, как я сказал, завтра мы отправляемся на войну. Ты пойдешь со мной и будешь держаться рядом, возможно, тогда я смогу спасти твой зад.

- Эм… хорошо, сэр.

- Молодец, только отучись произносить это «эм». Тебя надо было назвать не рыбой, а «Эммой». А сейчас иди и отдохни. Завтра будет тяжелый день… да, ты с кем-нибудь познакомился?

- С Бобром, сэр.

- А, хороший парень, веселый. Да… ладно, вольно.

Изменено 27 октября, 2008 пользователем Пырсус

[Сэра]

Хм.. Как всегда, крайне интересно. А ты не пробовал выйти в печать? :)

[Пырсус]

Та вот, пробую уже довольно долго =(

 

С одной стороны, у меня нет пока достаточно больших хороших произведений, с другой, то, что есть я оцениваю не выше троечки... издатели, видимо, тоже =)))

[Сэра]

Но ведь можно издавать сборник рассказов, никак логически не связанных.

[Пырсус]

Вот как напишу маленьких рассказов на 480 000 знаков, так подумаю о выпуске, но у меня пока и 100 000 не наберется.

[Сэра]

Надеюсь, что сей форум обогатит тебя. :) В хорошем смысле этого слова. Изменено 27 октября, 2008 пользователем Король Мискарканда

[Пырсус]

Та оно (обогощение) во всех смыслах хорошее Изменено 27 октября, 2008 пользователем Пырсус

[Masquerade]

Очень приятно читается. Действительно - весьма профессионально. Небольшие косячки: сержант, к примеру, сперва Квирт, потом Квирк и т.д., но в целом - очень здорово! )

[Пырсус]

Деревня мирно спала, убаюканная предрассветной тьмой. Ночную тишину лишь изредка разрывало кудахтанье курицы и уханье невесть откуда взявшихся филинов. О том, что сейчас война, и до фронта всего десять километров напоминали только четверо ополченцев, обходящих деревню дозором.

Расположившись за кустами ежевики, сержант Квирк неспеша набивал трубку, рядом улеглись еще четверо солдат.

- Как только уханье сменится карканьем, пойдем в атаку. Это будет означать, что Шатун и Мечник убрали охрану. Постарайтесь использовать мечи: там хоть и крестьяне, но лучше застигнуть их врасплох.

- Конечно, серж, кстати, раз уж мы пока прохлаждаемся, хотите, расскажу анекдот про епископа?

- Отставить, Коби. Твои шуточки подождут до возвращения в лагерь.

- Да как хочешь, Асмус, все равно вон уже каркают.

Квирк зажег трубку и основательно затянулся.

- Пошли ребята. Я часовню видел, сгоняй всех туда. Рыба, держись рядом.

Сержант поднялся и неторопясь пошел в сторону деревни. Опережая его, беззвучно как призраки, заскользили солдаты. Вскоре раздались треск ломаемых дверей и крики крестьян. Войны вламывались в дома, рубили попавшихся под руку мещан, остальных связывали, а потом пинками и ударами как скот гнали к церквушке.

Квирк распахнул двери часовни и вошел в душное от дыма жженого ладана помещение. У алтаря стоял разбуженный шумом священник.

- Остановись! Я слуга Господа! Как смеешь ты нападать на…

- Ты сейчас, прежде всего, франк! – оборвал его сержант - Преподобный отец, вы обвиняетесь в преступлениях против народов Англии и Нормандии, поскольку, будучи пастырем этих крестьян, не призывали их сложить оружие и принять верховенство Его Величества Короля Генриха VII. Наказание за это – смерть.

- Если вы поднимете оружие на служителя Господа, то попадете в Ад!

- Мне уже давно обеспечено там место, старик, твоя смерть ничего не изменит. – хмыкнул Квирк и разрядил в голову священника мушкет.

Тем временем церковь наполнялась пленниками в одном исподнем, а то и вовсе голыми. Солдаты сгоняли крестьян как овец в кучу, бросая на них хищные взгляды. Сержант даже не взглянув на пленников скомандовал:

- Мужчин от мала до велика в расход, маленьких девочек и старух – туда же. На остальных у вас два часа.

Стряхнув табачный пепел, он вышел из часовни, как собачка за ним последовал Мальком. Вслед им неслись вопли умирающих, мольбы еще живых и треск оружейных выстрелов.

Отойдя подальше, Квирк опять набил трубку и еще раз глубоко затянулся.

- Сэр, это же простые крестьяне… - решился подать голос Мальком.

- Когда пропалывают огород, то вырывают сорняки с корнем. – ответил сержант хриплым от дыма голосом – Если оставить в живых детей, они вырастут и начнут мстить, если оставить в живых женщин – они родят новых солдат, если не трогать стариков, то они передадут свою ненависть и свои знания молодым, ну, а мужчины могут начать мстить прямо сейчас.

- Но женщин-то зачем было отдавать на растерзание?

- Ха-ха – грустно рассмеялся Квирк – Мой отряд состоит из мразей. Они бы и в мирное время продолжали убивать, грабить и насиловать, но война позволяет им делать это безнаказанно. Слышишь детские крики? Это Кобель развлекается. Зато они гораздо эффективней строевых. Собаку можно приучить кусать и лаять только по команде, но тогда она сгодится разве что двор сторожить. Если тебе нужна боевая, то необходимо сделать ее жестокой и опасной, даже для самого хозяина. Ее надо крепко держать на поводке, но все время подогревать ее ярость.

- Но это все бесчеловечно! Представьте, если бы на их месте оказались ваши родные!

- Я делаю это именно потому, что у меня есть жена и маленькая дочурка. Я хочу быть уверенным, что война не повторится. Хотя когда она закончится, я не знаю. – Квирк затянулся последний раз и затушил трубку – А теперь, рядовой, отставить разговоры. Раз ты не в часовне, то займись подготовкой к засаде, нам еще здесь обоз встречать.

Изменено 27 октября, 2008 пользователем Пырсус

[Пырсус]

Чьерт... имя надо поправить =)

У меня на имена плохая память, путаю =)

[Сэра]

Мдэ... Комментарий к твему творчеству всегда один: отлично. Лично для меня чем-то Желязны напоминает... Даже не знаю чем.

[Пырсус]

И я не знаю, я Желязны не читал, хотя мне его все время пихают =)

Я вдохновляюсь только Пратчеттом и историческими романами 8)

[Сэра]

Хм... А мне Пратчетта пихают, а я его ни разу не читал, только обложку видел. :)

[Пырсус]

Фоллаут зло. Три дня коту под хвост из-за него =(

Только короткий совсем, как сволочь =)

 

 

Ко времени, когда солнце поднялось достаточно, чтобы осветить всю истерзанную войной землю, пыльную дорогу, бегущую между холмов, и движущийся по ней караван, деревня была превращена в огромный капкан: аркебузы расставили вдоль окон, мушкеты зарядили, а мечи заточили.

Сержант, замаскировавшись под крестьянина, переходил от дома к дому и раздавал последние приказания: «Не открывайте огонь, пока весь обоз не войдет в город или, если он будет слишком большой, пока первая повозка не доедет до церкви» - наставлял он солдат. Проверив готовность, Квирк направился к маленькому виноградному садику, росшему перед входом в деревню, где усердно махал тяпкой Мальком.

- Потише парень, тебе достаточно просто претвориться, что ты работаешь.

- Простите, сэр, я хотел, чтобы все выглядело правдоподобно.

- Главное, чтобы они ружья не заметили, а так все правдоподобней некуда.

- Сэр, как думаете, сколько их будет?

- Человек пятьдесят, не меньше.

- Но, это же вдвое больше, чем нас!

- А как ты думал? Оружие без охраны не возят. – Сержант достал трубку, намереваясь закурить, но отложил ее – показалась первая телега, выехавшая из-за небольшого перелеска.

Повозки, крытые парусиной, появлялись одна за другой. Всего их оказалось десять. И на каждой сидело несколько солдат, но так как до фронта было еще далеко, то ружья заряженные, но не взведенные покоились на их коленях.

Квирк дружелюбно помахал караванщикам и, к удивлению Малькома, поприветствовал их на чистом французском. Солдаты ответили ему кивками.

- Бросай тяпку, парень, сейчас начнется. – сказал он уже Малькому.

Как только последняя телега заехала в город, раздался грохот, как будто молния разорвала небо пополам – это выстрелили аркебузы. Кони и люди с распотрошенными животами, оторванными конечностями падали, скошенные железными шарами. Две телеги и вовсе перевернулись, рассыпав содержимое по земле. Сразу за этим затрещали мушкеты. Стреляли со всех сторон и во все стороны. По каравану стреляли из окон домов, с крыш, Мальком, Квирк, Бобер и Мясник, зайдя с тылу, расстреливали последнюю телегу, еще несколько человек преградили дорогу первой. Французы застигнутые врасплох пытались найти укрытие, а не найдя его, палили наугад.

Постепенно выстрелы стихли, а деревню укрыло облако порохового дыма, густое как молоко. Эта вынужденная слепота дала людям временную передышку, но только распалила их ярость. Сквозь дымную пелену неслись проклятья, выкрики «Viva la France» и «За Короля!», полные бессильной злобы стоны раненных и вполне реальные угрозы невредимых. Эта перекличка раззадоривала людей, готовя их к самой страшной части сражения – бою лицом к лицу.

Как только дым рассеялся, и французы и англичане кинулись в рукопашную, и отдельные хлопки выстрелов уже не могли остановить эту лавину. Синие камзолы франков смешались с бурыми одеждами солдат сержанта.

Квирк, орудуя саблей, пробирался к центру обоза, где французский капитан пытался создать кольцо уцелевших. Англичане наседали, заставляя караванщиков отступать и сбиваться в кучу. Пока что преимущество было на стороне нападавших, однако, стоило французам перегруппироваться, все могло измениться: ощетинившееся сталью кольцо воинов – самая опасная формация в драке.

Наконец, капитану обоза удалось собрать солдат в кольцо, Квирк криком осадил своих бойцов. И те и другие замерли в напряженном ожидании. Снова понеслись угрозы и оскорбления.

Но вот, через людей Квирка протолкался приземистый тип с красным квадратным лицом и глиняным горшком в руках. Получив от сержанта утвердительный кивок, он швырнул горшок в центр французского кольца. Англичане кинулись на землю, полыхнуло зеленое пламя, и оставшиеся франки превратились в кровавую кашу, размазанную по ближайшим телегам.

Квирк поднялся и стер с лица пот красным от французской крови рукавом.

- Ну, вот и все. – сказал он.

Солдаты принялись обыскивать убитых.

- Берите только самое ценное и, желательно, маленькое. – предупредил их сержант – Мы на французской земле, нам еще назад топать. И поскорее. Алхимик, - позвал он краснолицего – минируй тут все. Но мы должны успеть уйти до того, как эту деревню разнесет ко всем чертям.

Изменено 4 ноября, 2008 пользователем Пырсус

[Бякс]

Неплохо. Атмосферно, живо, правдоподобно. Видно, что автор ознакомился с предметом описания, или же очень живо себе все представляет. Слегка скомкано, но это так - мое личное мнение. В остальном претензий нет. Конечно, можно было и чуть подлиннее...хотя это решать автору. Вообщем зачот.

[Пырсус]

Вот уж, шо е, то е, каюсь. Опыта в описывании сражений у меня мало, и всегда получается куцо. Но будем над собой работать. Изменено 4 ноября, 2008 пользователем Пырсус