Roht

Для коллективного отыгрыша всё же лучше чат. На форум можно объёмные посты с итогами потасовок и всякими комментами выкладывать. Если что, меня со счетов не списывайте - я там пару страниц назад писал, что я ин экшн. =)

На сие могу ответить лишь то, что при описании места действия я ставил целью создание такого "города", который не имел бы вообще никакой пространственно-временной привязки. Я намеренно включаю исключающие друг друга особенности быта и отсылки к местонахождению, чтобы у читателя не возникало никаких сомнений в том, что он читает какую-то бредовую историю. Правда, ввиду общей текущей фрагментарности повествования целостная картина пока не особенно выходит. =)

Лувр. Очнувшись, я увидел перед собой лишь необоснованно довольное лицо Тадеуша. - Вечер добрый, Гжегож! Думаю, что обрадую тебя — ты пролежал в забытьи всего лишь пару часов. Махакашьяпа должен завидовать таким результатам. Сознание отозвалось болезненным гудением. Откуда-то то с окраины ощущаемого мной пространства зазвучал ещё один голос; его владелец до этой поры обеспокоенно пыхтел. - Ты слышишь нас, а? Всё моё естество запротестовало против происходящего. Мало того, что вопрос прозвучал откровенно по-дурацки, так и голос принадлежал человеку, которого я в таком состоянии желал видеть в последнюю очередь. К счастью, на выручку пришёл Сангвинский. - Я полагаю, наш Фрэнсис Дрэйк сейчас раздаст приказы подчинённым, чтобы те всё же не забыли водрузить осадные орудия на «Золотую Лань», и тогда, надеюсь, созреет до посещения нашего маленького Лиссабона. Феликс, не переживайте. Пыхтение прекратилось. Я счёл это достаточным условием для попытки привстать на импровизированной постели, наспех сооружённой из двух кабацких лавок. Местом моего отдыха оказался трактир «На Миллионной». - Яда, - выдавил я из себя. - Сию минуту, - заискивающе улыбаясь, молвил Тадеуш. Он подал знак, и хозяин трактира, которого все за глаза называли «Беарнец», принёс поднос, на котором стояла кружка с дымящимся варевом. Я пригубил отвар, настолько горький, что первый глоток получилось сделать только спустя несколько неудачных попыток. Внезапно меня пробил кашель. Тадеуш, видя мои страдания, только захихикал. - Это обыкновенная бражка, разбавленная двумя каплями никетамида. Ничего действеннее тут не нашлось, я тебе не Ауреол. - Кто? - спросил неожиданно вмешавшийся Малов. - Парацельс, - хмыкнул Тадеуш. - Давайте, Феликс, поможем нашему дорогому другу подняться с ложа. А то негоже — мы тут стоим, как плебеи, и только яд носим. Они подошли ко мне с двух сторон, взяли за руки и подняли. Спустя несколько мгновений я уже неуверенно стоял на ногах. Хотелось спать. - Как ты, а? - раздался озадаченный голос Малова. Снова это чёртово «а?». - Пока ещё не умер, - отозвался я. - А теперь расскажите мне, как я тут оказался. Феликс и Тадеуш переглянулись, видимо, решая, кому из них придётся поведать историю моего перехода в столь плачевное состояние, даром, что они о нём знали явно меньше меня самого. Впрочем, я не собирался давать им подсказок. Наконец, Сангвинский начал: - Если помнишь, мы сюда изначально пришли, дабы обсудить последствия некоторого... происшествия, - тут он запнулся. - Я наткнулся на тебя у самого входа в трактир. Вид у тебя был весьма нездоровый и ошарашенный, будто ты увидел привидение... Последние слова гулким эхом отозвались у меня в мозгу. - Проклятье, зачем ты напомнил?! Эту фразу я чуть ли не выкрикнул, постаравшись вложить в неё всю ярость, скопившуюся внутри меня за этот день. Казалось, она только и ждала выхода наружу, чтобы поглотить в гневном облаке первого попавшегося собеседника. Воздаяние, однако, свершилось немедленно — появившиеся было силы вдруг испарились, и я бессильно сел на свою новую койку. Естественно, столь бурный всплеск эмоций не мог остаться без внимания посетителей трактира, которых в этот вечер оказалось довольно много. На меня, и так последние два часа привлекавшего внимание своей горизонтальной позой, покосились со смесью страха и недовольства. Видимо, я произвёл удручающее впечатление. Малов почёл за благо ретироваться, буркнув что-то про Саввушку, а Тадеуш начал смотреть на меня с недоумением. Я сидел, схватившись руками за голову; передо мной, как будто настоящий, возник образ девушки с пурпурным зонтом. Возле неё откуда-то из-за витрины магазина на меня обвиняюще смотрели десятки глаз, а среди них парой жёлтых фонарей неестественно светился взгляд чёрного кота. Лишь один звук доходил до моего сознания — плач, горький плач, звучавший из глубины памяти. Решение пришло мгновенно и спонтанно. Мысленно поблагодарив Тадеуша, что ему не пришло в голову меня раздевать, я выскочил на улицу. Дождь кончился; оставленные им серые лужи, похоже, не должны были высохнуть ещё очень долго. Я обошёл таверну и остановился в закутке, где всего лишь несколько часов назад оставил Вергилия и... тело, которого сейчас здесь не было. Всё те же ящики с отходами, всё те же обломки мебели — место преступления не изменилось совершенно. Отсутствовало только само преступление. Я бросился разбирать мусор. В невероятном исступлении я оттащил в угол тяжёлые мешки, с трудом передвинул совершенно развалившийся пружинный диван, после чего принялся рассматривать расчищенное пространство. Никаких следов — ни девушки, ни обрывков одежды, ни хотя бы клочка материи зонта. Абсолютное чёртово ничего. Единственное полезное, что у меня получилось сделать — забыть о проклятой слабости, так меня доконавшей. Ещё раз взглянув на диван, показавшийся мне невероятным исполином, я лишь в очередной раз ужаснулся своему состоянию. Думаю, то, что мою добровольную агонию резко прервали, не будет сильно большой новостью. - Сизиф, я всё понимаю, самобичевание — лучший ответ на любой вопрос, но на твоём месте я бы пошёл обратно в кабачок, сел там на стульчик и ожидал дядюшку Тадеуша. Сангвинский устало качнул головой в направлении входа в трактир, закурил одну из своих мерзких сигарет и выжидающе посмотрел на меня. - Давай, не стесняйся, - добавил он. - Я чувствую, тебе срочно необходимо рассказать мне очередную Эдду. Я вздохнул и медленно побрёл в здание. Почему-то у меня абсолютно пропало желание с ним спорить. Где-то внутри меня облегчённо вздохнула совесть. * * * Вернувшись в трактир, я нашёл взглядом стол, за которым, нервно покручивая в руках вилку, сидел Малов. Его постоянный спутник находился рядом и, раскрыв рот, с большим любопытством наблюдал за посетителями заведениями. Почему-то кажется, что темой всех разговоров нынче вечером оказался я. Феликс Михайлович Малов был человеком скучнейшим. Он работал в какой-то очередной бессмысленной канцелярии при муниципалитете – сутками сидел там, перебирая бумажки. На лице его, казалось, на веки вечные запечатлён оттиск какого-то необоснованного испуга. Сам Малов никогда не участвовал в рискованных предприятиях, к которым так и тянуло нас с Тадеушем, но отчего-то он почитал за должное всегда подсаживаться в трактире к нам и расспрашивать о текущем положении дел. Впрочем, нельзя сказать, что он был безнадёжен; тому ярким свидетельством выступал сидящий рядом с ним дурачок. На вид этому хихикающему и довольному субъекту можно было дать лет тридцать; однако, его преизрядно старила борода, которую тот никогда не расчёсывал, и огромный шрам вдоль лба, полученный в какой-то драке. Сам он говорил мало и, естественно, ничего не сообщал о своём прошлом. Малов назвал его Саввушкой, и тот быстро подхватил это имя. Дурачок уже почти полгода жил в доме Феликса, не принося при этом никакой видимой пользы; впрочем, сердобольному инвалиду от делопроизводства это и не было нужно. Саввушка просто был, и мы приноровились воспринимать его, как неотъемлемую часть Малова; впрочем, история его появления заслуживает отдельного разговора. Ничтоже сумняшеся я сел рядом с ними, ответив на молчаливый вопрос Феликса: «Курит». - Эдак он скоро Тичем заделается, - удручённо посетовал Малов. - Нет, боюсь, на предложение отпустить столь шикарную бороду Тадеуш скажет, что она не впишется в образ, - хмыкнул я. - Тич-ч-ч-ч! – неожиданно громко завопил Саввушка, растягивая последней букву, словно наслаждаясь её звучанием. – Сундук мертвеца! Посетители трактира удивлённо оглянулись. - Нет, Саввушка, этот твой чемодан из другой сказки, - прервал его я. Дурачок, огорчившись этой вестью, нахмурился и принялся сосредоточенно мусолить кусок чёрного хлеба. Феликс обеспокоенно поглядел на спутника, убедился, что он не собирается особенно паниковать по этому поводу, и обратился ко мне: - Ты его не стращай чересчур. Он вроде тихий-тихий, а реагирует бурно. - Ты ему сказки не те читаешь. Стивенсон и Сабатини – это прекрасно, но не для столь отсталого в развитии товарища. - Я знаю, что ты посоветуешь. - Да, ты уже слышал эту байку. «Государь» - идеальная настольная книга для трёхлетних девочек, как по факту, так и по уровню развития. Феликс покачал головой и вернулся к уже порядком остывшей гречневой каше и куриной ноге. Саввушка оставил хлеб в покое и принялся за кнедлик. В этот момент в зал вошёл Тадеуш; он пребывал в явно расстроенных чувствах. Он миновал наш стол, как будто не заметив нашего присутствия, и направился в угол зала, где стоял видавший виды рояль. Вскинув крышку, Сангвинский немного помедлил; хозяин трактира из-за стойки попросил тишины в зале, и гомон толпы присутствующих немного поутих. Спустя мгновение прозвучал аккорд. Песня началась в мягком уверенном ре мажор, и спустя восемь тактов вступления Тадеуш начал петь. Vive Henri Quatre, Vive ce roi vaillant!.. Я сидел и смотрел на посетителей. У меня перед глазами плыли безучастные лица, озабоченные проблемами повседневности, лёгкий шумок в зале всё же никак не останавливался, но Сангвинский… Сангвинский пел. Ce diable a quatre. A le triple talent… Разумеется, я знал эту песню. И знал, почему Тадеуш так её любит. Это был гимн – гимн давно ушедшего государства, потерянной державы, в которую верили и на которую надеялись мириады её жителей. Место, не всегда благополучное, не всегда спокойное, но бывшее домом для своих сынов. Хриплое ре Сангвинского прозвучало, как мольба о помощи. De boire et de battre, Et d’etre un vert galant. Во время одной из своих поездок в Лютецию я проезжал некую маленькую площадь. Лил скорбный дождь, такой же, как сегодня, и тысячи людей стояли под флагом забытого королевства, стояли мокрые и разбитые безжалостными каплями, режущими сильнее лезвий. Будто потерянные во времени, они нестройным хором пели эту же самую песню… Нет, не песню – ламентацию. Словно пытаясь звучанием музыки пробудить мёртвое единство, вернуть красу и величие своей давно пропавшей духовной родины. Так же, как сейчас пел Тадеуш. Chantons l’antienne, Qu’on chant’ra dana mlle ans; Que Dieu maintienne, En paix ses descendants, На глазах Сангвинского застыли кроткие слёзы, похожие на капли дождя в Лютеции. …La lune avec les dents! Фа диез на «люн» отозвался в зале беспокойным вялым рокотом. Отчего-то в шумевшей до той поры таверне стало необыкновенно тихо.

События Арены - Имперский Симулякр. Даггерфолл - Деформация Запада, Чудо Мира. Морроувинд - "Жизнь и Времена Нереварина" по версии Антаболиса.

Я серьёзно скучал по вашему творчеству. :D Только тему вы на сей раз странную выбрали.

К сожалению, про Древние Свитки по-прежнему известно только то, что на них нарисована карта созвездий, видимых с земного Южного полушария. В Oblivion, имхо, тема и то больше раскрыта была.

Kagrenac Изменение географических особенностей Вварденфелла спровоцировано Красным Годом. Почитать подробнее можно хотя бы тут. А лучше - посмотреть непосредственно в книге "Адский Город". То, что широты карты малость не сочетаются, вполне естественно - ваша карта фанатская. Наогир Да, в Скайриме можно полетать над Ресдайнией и Киродом - это известно точно. Над Хай Роком тоже, по всей видимости.

Вы её (тему) прочитайте для начала. Она далеко за пределы Морроувинда вышла. И такие сравнения там уже тоже мелькали. Данмеры откололись от альтмеров => иудеи пардон, евреи пардон, ибрим откололись от арабов? Ох, как грустно-то... Я с таким же успехом могу постулировать, например... Морроувинд - это Митанни. 1. Раннефеодальное государство // непрочная номальная деспотия. 2. Поклоняются Трибуналу // поклоняются Индре, Варуне и Митре. 3. В древние времена насёлен двемерами и кимерами // населён хурритами и семитами. 4. Эльфийское государство, захваченное Империей людей, некогда бывших рабами // семитское государство, захваченное империей ассири, находившихся на подчинённом положении. 5. Язык произошёл от альдмериса // язык имеет явные индоиранские корни. Я повторюсь - найти аналогии можно любые, даже самые маразматические. И настолько наркоманских теорий, как я, выдвигать не надо. Достаточно хоть на Лурк зайти, где Морроувинд с Россией сравнивают. И находят гораздо больше аргументов.

Такие теории подробно рассматриваются в этой теме. А уж по праву человека, убившего три года на изучение истории древнего ближнего Востока, скажу - сходство не более чем косметическое, по пять схожих признаков можно с любой другой земной культурой найти.

Псиджик Это не то крыло Лабиринтиана. ShadowMimicry Квест начинается в "Гарцующей Кобыле". С тавернщицей поговори.

М... через главный вход, он там один. Должны ещё скриптовые сценки с Савосом Ареном сотоварищи перед этим проигрываться.

Да, там.

В подземельях дворца в Вайтране оная книга лежит.

Он Башня. Как минимум этого достаточно, чтобы приписать ему действительно сверхъестественные способности.

Реман, сын Ремана Глава I: Рождение Ремана-сына И было так, что в дни, последовавшие за смертью Ремана Киродиила, не оставившего наследника, в тихий период пустующего Рубиного Трона, когда Чим-Эль Адабал висел на статуе Алесс, а не на дышащей шее, стало известно, что в залах Имперского Дворца живёт обслуживаемая несколькими слугами плодовитая и сложная корова Морихата. Хотя животных полей и презирали дерзким отношением на женоподобном Востоке, сам Реман Киродиил отметил высокое положение этой коровы, собрав величайших своих подданных в Санкре Торе, представив им Морихату-телёнку и объявив, что она родит ему наследника, и они образуют Совет Старейшин, чтобы заботиться о ней. И было так в течение восемнадцати лун, что равны тридцати эльфийским годам; Морихата жила в удобстве в залах дворца, пока однажды не понесла, чем крайне удивила своих смотрителей. К тому дню в Совете ни осталось никого, кто помнил бы лицо и язык Ремана; никого, кроме змея с далёкого Востока, Цамиен-Вариэля, предавшего свой собственный род и ставшего военным советником Ремана. Он, то ли воспользовавшись безразличием иных, то ли преследуя собственные цели, объявил себя Потентатом Совета и ведал всеми его делами. И было так, что этот дьявол послал Морихату в приорат близ Коррола, где девять месяцев она провела в трудах, и все были удилвлены, когда из её чрева выбрался зрелый прекрасный юноша, который, оглядев происходящее вокруг мудрым взглядом, заговорил мудрым голосом Севера: "Аз есмь Реман, сын Ремана, сына Хрола".

Oh, okay. =) Глава II: Возвышение Ремана II Но не завершилась на том история, ибо одним ранним утром фермер с рисовых полей, именем Тейден, сидел в раздумьях на берегу Нибена. И великое удивление обуяло его, когда из воды поднялся величественный речной дракон, чья чешуя переливалась алмазным золотом. Чудовище не сказало ни слова, но в руках его был младенец, запеленанный в тростник и речные водоросли, со шрамом на правой стороне головы. Дитя сияло внутренним светом, коий свидетельствовал о святой или духовной защите, и Тейден познал, что перед ним был Реман, Светоч Людей. И Тейден, фермер с рисовых полей, взял ребёнка в свою лачугу в Тасмере, и вместе со своей женой взрастил его, как родного сына. И были ранние годы жизни Ремана прокляты раздорами и войнами, бо было ему лишь четыре года, когда Норналлеры из Вельда украли мощи Ремана Киродиила из Великого Града и захоронили их в кургане в Санкре Торе без соблюдения обрядов, после чего вражда вспыхнула с новой силой. С тех времён не было в Тасмере безопасно, и Тейден с семьёй сбежал в Кепту, оттуда - в Аль-Харуд, оттуда - в Бравил и Фет-Лун, допреже не достиг дальних восточных земель Котри. И стал Реман мужчиной, и видел он все земли Нибеная, и искупался во всех притоках Нибена. Был вечер, когда они остановились в Сардоваре, священном месте, населённом призраками, и вынужден был Реман бродить по полям, в которых его предки трудились под палящим зноем по воле рабовладельцев. Стоя на болоте, он почувствовал непреодолимый зов, посему сбежал с ужасной земли и из Сардовара, двигаясь со должною скоростию и сноровкой, покуда не достига Града Градов. И пал он ниц перед башний и возопил: "Аз есмь Реман Киродиил!", и крик его пробудил все колокола Нибена и Котри, а толпа удивлённых зевак собралась окрест него. Но тут из толпы вышел Потентат, чьи золотые глаза узрели кесаря, вернувшегося к киродиилам, и упал он к ногам Ремана, признав в нём владыку. И несметные вои Клинков собрались и отправились на Запад через Коловию, и все мятежные земли поклонились императору Реману. Те же селенья и веси, кои сопротивлялися, были сражены катанами Нибеная, и все неуверенные и неверные были изгнаны со своих земель. Пусть мятежи и бунты и омрачили первые месяцы власти Ремана, но коловианцы ослабели от многих годов восстаний, и спустя полгода они вновь присягнули на верность Белому Золоту. Отныне и впредь каждый человек от Сатча на западе до Гемхи на востоке был верным слугой Ремана II, кесаря двух Киродиилов, означенного законом кесаря Тамриэля.

Тут можно почитать. Сошлись на том, что скорее условность.

Чур, теперь мои адовые предположения. - Во-первых, "он" - это, вероятно, Нереварин, в пользу такого положения вещей говорит наличие обоих инструментов Кагренака и Стража в одних руках. - Во-вторых, я буду противоречить сам себе, ибо не в пользу первого предположения говорят "заострённые уши" (а, как мы знаем, Нереварин может оказаться хоть престарелой похотливой аргонианской девой). - В-третьих, учитывая множественные упоминания о танцах и воровстве, можно предположить, что речь идёт о Вивеке. Тогда второй пункт выглядит как минимум логично. А если ещё и предположить, что происходит это где-нибудь в первую-вторую эру, гипотеза и вовсе начинает выглядеть стройно. - В-четвёртых, "он, кто остался на трижды отмеченном троне, основание которого отмечено спаривающимися остями". Ости, бишь отростки, даже, более того "бороды", меня смутили разу - может, отсылка к инциденту на Солстхейме? И "он, кто остался..." - опять Вивек, но уже после падения Трибунала и исчезновения Нереварина? Тогда хотя бы логично выглядит наличие у него инструментов. Только с чем, с чем он работает? Он знает, куда делось Сердце? -_- Всё вышенаписанное - исключительно мои предположения. P.S. Брат Охт, вы не представляете, как я рад вас видеть. :D Присоединяюсь к последним словам. Брат Пайем.

Эксперимент со стилем изложения. Просьба сильно тапками не бить. =) Оригинал - тут. Пока - первая глава. Благословенное житие святого Ремана II Глава I: Смерть Ремана Киродиила и Благочестие Сед-Йенны Многая лета владычия кесаря двух Киродиилов, означенного законом кесаря Тамриэля, не омрачились восстаниями супротив его честного титула. Святый Реман Киродиил отошёл к вечному сну, похоренный в Имперском Граде, сопровождаемый тысячей святых обрядов. Велико было число его потомков, но он так и не назначил достойной королевы; понеже все стремящиеся ко престолу не могли считаться истинно драконорожденными, как велят традиции Нибена. По совету мудрейшего из Марукати, Совет Старейшин, бо бяху священный союз величайших из обоих Киродиилов, стал править по его заветам, возглавляемый змеерожденным потентатом Востока, Цамиен-Вариэлем, свидетелем праведного света в глазах святого Ремана, ибо чужак сей сложил дай-катану и распростёрся во всю длину своего золотого тела перед бывшим врагом, поклявшись в своей верности Восьми Божествам и благословенному ими Рубиновому Трону; армии Киродиила, видевшие это, признали клятву. Но не могло так пребыть в вечности, и в мудрости своей Восемь решили послать нового кесаря людям Нибена. Случилось это в первую неделю Нового дождя; Сед-Йенна, ныне очень старая женщина, увидемши в джунглях близ своего дома тысячи пигмеев, поднявших её в воздух и обративших её к воплощению Мары, ликом женщине, одетой в царственные и величественные мантии, с шарфом шёлка предков, подвязывающим укрытую голову. Когда она улыбнулась, Сед-Йенна увидела Паравант перед её глазами, и узнала Сед-Йенна от неё о пришествии нового кесаря, сына Ремана Киродиила. И даровано было Сед-Йенне яйцо Реманова семени, святой сосуд с бременем духа Кирода и рода Аль-Эш. Та приняла дар с величайшим смирением; в минуты сна она держала раку у самой груди и хранила её под одеждой, когда путешествовала в Карду на рынок, чтобы обменять свои тканые шелка. Сначала сосуд был не больше яйца колибри, маленьким кусочком гальки, разогреваемым внутренним светом, но за несколько месяцев он вырос больше, чем яйцо великого синего казуара из залива Топал. Но была скорбь из скорбей, когда однажды в минуты заутрени престарелая Сед-Йенна шла в одиночку вдоль Нибена, и сильный порыв ветра с запада лишил её стойкости, и яйцо Ремана упало из её умудрённых рук, бо разбимшись о скалы, и многия осколки пали в зеленые воды реки. Сед-Йенна пошла вброд, громко молясь Восьми, и печаль великая обуяла её, хотя просила она вернуть яйцо, но безуспешно. Когда разбился сосуд, горны и гонги запада и востока прогремели на полях Эддли, и два Киродиила вновь разделились, и не было боле мира между ними грядущие восемнадцать лет. P.S. Это 1 часть из 2. В ту же степь пойдёт "Реман, сын Ремана".

У вас есть идеи получше? А кто это тогда? =)

Да отсюда хотя бы.

Морроувинд захвачен в 896 году (считай, последнем) 2Э, Вварденфелл "открыт" только в 414 году 3Э. Алессия провела свою реформу аж в 243 году 1Э. А первая эра при этом длилась 2920 лет. Алсо, может так статься, что религия нордов не предполагает каких-то особенных средств визуализации и монументов, кроме тех камней, что мы ещё на Солстхейме видели. Это так, суджест.

Какие-то баги у тебя дюже уж частного порядка. По имеющейся информации сложно что-либо сказать. 1. Мавен должна дать квест на вторжение в медоварню близ Вайтрана. Точно ничего такого в журнале нет? 2. Попробуй подождать пару дней, и подходи именно к конюшне. Не "в", а "к". У меня всё работало корректно.