Азиатские лица вокруг, азиатская речь, архаичное оружие - пистолеты Маузера, винтовки Мосина. Кажется, это гоминьданская революция. Ночь, вокруг сады и плантации и одноэтажные дома: большая часть их горит. Мы штурмуем огромную усадьбу. Через ограду, потом через комнаты, и на задний двор; но те, кто был нашей целью, уже бежали - в повозке, запряженной парой лошадей. Вскочив на коня, я бросаюсь в погоню. Бешеная скачка по ночной дороге, я медленно настигаю. В меня стреляют (я не слыше свиста пуль, но вижу огни выстрелов впереди), у меня есть пистолет, но я не стреляю в ответ - это бессмысленно, а патроны лучше беречь. Но тут конь подо мной падает, я понимаю, что он убит, и, падая вместе с ним, я успеваю подумать, что могло бы быть и хуже - пуля могла бы достаться и мне. Однако конь, как ни в чем не бывало, поднимается, и неторопливо отходит в сторону, а я не могу встать, и понимаю, что хуже быть не могло. Наконец, мне удается подняться на ноги. Одежда моя куда-то исчезла, пальцы на ногах оканчиваются крепкими, острыми когтями, пальцы на руках стали в несколько раз длиннее, и к их кончикам прикреплены еще более длинные перья, свисающие, когда я развожу руки в стороны, почти до земли. Голова моя стала птичьей, с длинным и тонким клювом, как у Тота. По левую сторону дороги, на которой я стою, я вижу огромное дерево, вершина которого уходит далеко в небеса; ствол его четко вырисовывается на фоне рассветного неба. Удивляясь, как я не заметил его раньше, во время погони, я подхожу к нему и кладу ладони на его ствол. - Ты не мог его увидеть, - слышу я чей-то голос, - потому что это дерево, соединяющее миры. Мои руки втягиваются в кору, и становятся с ней единым целым; а постепенно я и весь целиком поглощаюсь деревом, вместе с этим начиная спиралью подниматься вверх по его поверхности. - В тебе здесь больше нет нужды, - продолжает голос. Он отчужденно и жестоко бесстрастен, с легкой только интонацией печали. - Ты возвратишься туда, откуда пришел, и там будешь пребывать, пока ты не снова потребуешься, что бы исполнить какую-то новую роль. Ты будешь лишен всех воспоминаний о пережитом тобой - и о этой безнадежной гонке, и о этом дереве. - Здесь, с того места, где ты закончил, я продолжу сам. Ты, должно быть, недоумеваешь, кто я такой? Так и должно быть - голос смеется, и его интонация от этого становится более жестокой. - На самом деле, мы с тобой не слишком-то похожи. Но это неважно - этого никто никогда не заметит. И за миг до того, как проснуться, за миг до того, как я завершу свое восхождение по этому дереву и лишусь всех мыслей, переживаний и воспоминаний, мне удается разорвать его черную пленку-кору над головой, что бы прокричать бесстрастному голосу: - Даже и не думай - я никогда не забуду об этом дереве! ...и вот к чему такое снится?